ГЛАВА 37
Джазз серьезно недоволен.
— Я же сказал «не говори никому», что здесь непонятно? — сердится он.
— Бену можно, он свой.
Джазз пожимает плечами.
— Может, и свой, но дело-то не в этом.
— Извини.
— Не знаю даже, стоит ли везти тебя к Маку.
Не могу сказать, что мне самой так уж хочется
туда ехать. Если подумать, я вполне могу обойтись без того, что так интересно обсудить Маку. К тому же мое каменное лицо, несмотря на все старания, получается недостаточно надежным и может не выдержать даже легкого допроса. И, кстати, есть ли оно у Бена?
Эми появляется с одной стороны, Бен — с другой. Сама я примчалась поскорее, чтобы успеть обсудить все с Джаззом, а Бена попросила не торопиться.
— Ладно, решай сам, — говорю я.
— Хорошо, — вздыхает Джазз. — Пусть едет. В конце концов, Мак может и не разговаривать с тобой, если не захочет.
Я машу Бену — мол, разрешение получено, — и он подходит к машине одновременно с Эми. Он удивленно вскидывает бровь.
— Да это Бен.
Он улыбается ей, она улыбается ему, а я думаю, не в этом ли настоящая причина того, что Джазз не хотел брать в нашу компанию Бена. Сейчас парни стоят рядом, и я вижу, что хотя Джазз смотрится подходяще для роли старшего брата, Бен выше и вчистую выигрывает по всем остальным пунктам. Джазз обнимает Эми и целует ее в щеку.
— Все по местам! — Он открывает заднюю дверцу и заталкивает на заднее сиденье Бена. Я забираюсь следом и накидываю ремень безопасности.
— Держись крепче! Ремень здесь только один.
Мак встречает Бена удивленным взглядом, но заметив на его руке «Лево», успокаивается.
Джазз знакомит их, потом смотрит на меня и пожимает плечами — универсальный мужской язык?
— Прогуляемся, Эми? — Джазз протягивает руку, смотрит на Бена, потом на Мака. На лице невысказанный вопрос: нам взять его с собой?
Мак качает головой.
— Летите, голубки, летите. Наслаждайтесь солнышком. Хороших деньков до весны немного осталось.
Парочка уходит по тропинке.
— Проходите. Выпьете чего? — предлагает Мак.
Я качаю головой. Бен следует моему примеру.
— Итак, чему обязан таким удовольствием?
— Ты вроде бы хотел, чтобы я приехала. Или нет? — растерянно говорю я.
Он поднимает бровь, и я, поняв, что это относится к Бену, краснею от смущения.
— Бен — свой парень. Ты ведь никому не скажешь?
— Конечно, нет. Нам обоим тревожно за пропавших, и...
Мак поднимает руку.
— Не моя проблема. По правде сказать, я об этом и не знаю ничего.
Мы с Беном переглядываемся.
— Послушайте. Вы, двое, посмотрите пока телик или займитесь чем-нибудь на диване, а мне надо поработать с машиной. — Он выходит из комнаты и хлопает задней дверью.
Я смотрю на Бена и пожимаю плечами, как бы говоря, понятия не имею, что здесь происходит, но тут за спиной у нас открывается дверь в коридор.
Мы оборачиваемся — в дверях стоит парень лет двадцати, с рыжими волосами и веснушками на серьезном лице. Никогда прежде я его не видела.
— Привет, Люси. Меня зовут Эйден, — говорит он с улыбкой и вопросительно смотрит на Бена.
— Это Бен. Но не зови меня Люси. Я — Кайла.
— Ты — Люси. Я видел фотографии, а теперь вижу тебя лично. Мак определенно прав. Ты — она и она — ты.
— Может быть, я и была ею когда-то, но теперь я — не она. И при чем здесь ты?
— Да, кто ты, черт возьми, такой? — спрашивает Бен.
На языке у меня вертится тот же вопрос, но вмешательства Бена я не ожидала.
Эйден смеется.
— Бен, вижу, с тобой-то мне и надо поговорить. Рад, что ты пришел.
Мы оба смотрим на него и молчим.
— Э, извините. Кто я или кем мне полагается быть? — Эйден смеется. — Официально телефонный техник, но я также работаю на ПБВ.
— ПБВ? — Бен растерянно хмурится, а вот для меня эти буквы кое-что значат.
— Пропавшие без вести, да? Как на веб-сайте. Вы пытаетесь узнать, что случается с такими... с такими, как я. — Как ни тяжело, но произнести эти слова удается.
— Точно, — ухмыляется он. — Проходи. Покажем Бену.
Идем по коридору в комнату Мака, где уже стоит перенесенный из тайника и включенный компьютер.
— Покажи мне Люси, — говорит Бен. Эйден задает поиск по имени — и вот она. Я вижу, как Бен оценивающе рассматривает на экране ее счастливое лицо. Лицо десятилетней Люси Коннор. Потом смотрит на меня. И снова на нее. — Да, это точно ты. — Сердце сжимается. Не то чтобы у меня были какие-то сомнения, но когда заключение дает человек, знающий меня так хорошо, как Бен, то спорить уже не о чем. Предположение становится фактом.
— Итак, что дальше? — Довольный, Эйден поворачивает кресло и смотрит мне в глаза своими, синими, немигающими. — Вопрос к тебе, Люси или Кайла, что ты собираешься со всем этим делать?
— Ты о чем?
Эйден берет компьютерную мышку и наводит курсор на кнопку «найден» на экране под фотографией Люси.
— Нажать?
— Не понимаю. Что это значит?
— Все просто. Если нажмем, те, кто объявил о твоем исчезновении, узнают, что ты жива и здорова. А потом ты получишь информацию для контакта.
— Не надо.
Эйден смотрит на меня, и в его глазах отражается разочарование.
— Подумай. Они же беспокоятся, спрашивают себя, что с тобой случилось. Может быть, кто-то из них, папа или мама, не перенес утраты. Может быть, у тебя есть сестры или братья, которым плохо без тебя. Может быть, котенок, с которым ты играла, стал котом и сидит сейчас на ступеньках дома, ждет, что ты появишься на улице.
— Нет. Это безумие. Я ничего не знаю о Люси, о том, откуда она. Я — не она.
Рука Эйдена замирает над мышкой, и я отдергиваю ее от него.
Он вздыхает.
— Подумай об этом, Люси.
Я снова начинаю протестовать против этого имени, но Эйден обрывает меня:
— Я буду называть тебя Люси. Не важно, кем ты считаешь себя сейчас из-за того, что с тобой сделали, на самом деле ты — она. — Он прислоняется спиной к столу. — По-твоему, чем занимается ПБВ?
— Старается выяснить, что случилось с пропавшими без вести.
— Да, это, конечно, важно, но наша деятельность шире. Мы отыскиваем тех, кого забрали незаконно, чтобы привлечь к ответу правительство, чтобы разоблачить их перед всем миром. Если все мы не встанем и не скажем «это зло», никто и ничто никогда это не остановит.
— Так ты с террористами?
— Нет.
— А по-моему, очень похоже.
Эйден качает головой.
— Нет, я не с ними. Мы и не с правительством, и не с террористами. Мы пытаемся найти лучший путь. Без насилия.
Бен берет меня за руку.
— Послушай, Кайла. Это все напоминает то, о чем мы с тобой вчера разговаривали. Может, нам по силам что-то сделать?
Я начинаю дрожать, и мой «Лево» падает до 4.3.
— Оставь нас на минутку, — говорит Бен.
Эйден выходит и закрывает за собой дверь.
— Ты ведь знаешь, что он прав, да?
Я качаю головой. Меня тошнит от страха, что чем больше мы узнаем, тем только хуже будет дальше, и что отныне ничего хорошего нас уже не ждет. Бен обнимает меня обеими руками и держит так, пока я не перестаю дрожать. Лево понемногу поднимается до 5, и Бен приглашает Эйдена вернуться.
— Как твой уровень? — озабоченно спрашивает он. — В порядке?
— Похоже, что да.
— Фигово, да. Жить с этой штукой. Но, возможно, есть способ избавиться от «Лево» до достижения двадцати одного года.
— Как? — спрашивает Бен.
— Едва начав заниматься пропавшими без вести, мы выяснили, что среди них есть Зачищенные.
— Как Тори, — говорит Бен и добавляет: — Это наша подруга, ей семнадцать. Мы думаем, что ее взяли лордеры.
— Иногда их действительно берут лордеры. У некоторых из тех, кто прошел процесс зачистки, обнаруживаются проблемы, которые не были выявлены в больнице. В основном это не стертые до конца следы памяти.
«Регрессия», — шепчет голос у меня в голове.
— Их возвращают в больницу, они проходят повторный курс лечения или... — Он мнется.
— Терминация, — говорю я и с сожалением ловлю себя на том, что произнесла это вслух, а не только мысленно.
Эйден изумленно вскидывается.
— Да, точно так.
Эти слова были в моих записях на компьютере доктора Лизандер. Он вроде бы собирается спросить, откуда мне это известно, но в любом случае, независимо от его намерений, отвечать я не собираюсь.
— Ты сказал, что некоторых забирают лордеры, — быстро говорю я, упреждая его вопрос. — А как насчет других?
— Их забирают террористы.
— Зачем? Чего хотят от них террористы? — спрашивает Бен.
— Они работают над тем, как отключать или снимать «Лево». Всех деталей мы не знаем, но кое-каких успехов они достигли.
— Правда? — Бен смотрит на него с любопытством.
Любое повреждение или попытка вмешательства в работу «Лево» вызывает приступ и смерть носителя — об этом нас неоднократно предупреждают до выхода из больницы. Что случалось с теми, кто участвовал в таких опытах?
— Кое-каких успехов? Скорее наоборот.
— И то верно.—Вид у Эйдена хмурый. — Они попробовали несколько типов обезболивающих и физическое удаление, искусственную кому, «хэппи джус» и другие похожие лекарства. — Он говорит что-то об анальгетиках, эндорфинах и синтетических нейромедиаторах, но я уже не слушаю.
Смотрю на мой «Лево». Даже легкое прикосновение к прибору вызывает сильнейшее головокружение и резкое падение уровня. Сидит на руке не туго, но поворачивать его я не решаюсь, потому что страшусь боли. Влияние этого браслетика на мою жизнь абсолютно.
— Боль... смерть... — шепчу я.
Эйден не спорит, и это значит, что я права.
— Но подумай, как здорово было бы освободиться, — с восторгом говорит Бен. — Ради такого стоит и рискнуть.
— Хорошо бы только поинтересоваться мнением тех, кому предлагается рисковать! — сердито говорю я. — Тебе в любом случае осталось недолго до двадцати одного года. Стоит потерпеть ради того, чтобы жить?
Но Бен уже увлечен подброшенной идеей, а мой «Лево» снова вибрирует. На этот раз — 3.9.
— Вот черт, — ругается Эйден.
Бен снова обнимает меня.
— Кайла, все в порядке. Все будет хорошо, — шепчет он, поглаживая мои волосы, но я думаю только о боли...
3.4.
Словно сквозь туман вижу, как Эйден уходит и возвращается через несколько секунд.
— Выпей-ка вот это. — Он протягивает таблетку и стакан воды.
Я качаю головой. «Лево» уже жужжит, громче и громче, уровни падают, голова кружится, перед глазами все плывет...
Эйден вдруг сжимает мое лицо обеими руками и, прежде чем мы, я или Бен, успеваем как-то отреагировать, отклоняет мою голову назад и бросает мне в рот таблетку. Я кашляю, но она уже в горле...
— Ты зачем это сделал? — кричу я.
— Не хотел вызывать сюда «Скорую». Подумай о Маке.
Я снова кашляю и почти задыхаюсь, чувствуя, как таблетка прокладывает путь по пищеводу.
— Запей, поможет. — Эйден снова протягивает стакан, и я отпиваю глоточек. Таблетка еще не достигла конечного пункта, а уровень уже стремится вверх. Дело, конечно, не в лекарстве, а в раскатившейся по венам злости.
— Что это? Что ты мне подсунул?
Эйден смотрит на меня с любопытством, и я буквально вижу, как ворочаются колесики у него в голове: девчонка зачищенная, уровень падает, сейчас она злится, а значит, уровень должен упасть еще ниже... Так почему она еще не отключилась?
Кайла — другая.
— Что ты ей дал? — спрашивает Бен.
— Всего лишь «пилюлю счастья», — говорит Эйден. — По составу близко к больничной инъекции. Террористы производят лекарство в твердой форме.
Производят для своих опытов над похищенными, мысленно дополняю я. Конечно, эти террористы ничем не лучше правительства. И что бы там ни говорил Эйден, что он не с террористами и не имеет никакого отношения к их злодеяниям, каким-то образом таблетки у него оказались.
— Возьми на всякий случай, а вдруг понадобятся, — говорит Эйден и протягивает пузырек.
— Мне они не нужны. И с тобой я не хочу иметь ничего общего.
— Послушай, Кайла, — вздыхает Эйден, — поступай как знаешь. Не хотите нам помогать, не надо, заставлять не стану. Но, по-моему, вам стоит все как следует обдумать. Ладно? Захотите со мной увидеться, свяжитесь через Мака.
Он поворачивается к двери.
— Подожди минутку, — говорит Бен. — Может, я помогу. Я есть на твоем веб-сайте?
— Хочешь посмотреть? — спрашивает Эйден.
Я смотрю на Бена — он кивает.
— Ты точно этого хочешь? Мне казалось...
Он берет меня за руку и, похоже, сам не знает, что делать.
— Да, да...
Эйден сидит за клавиатурой. Вводит данные для поиска: пол мужской — семнадцать лет — каштановые волосы — карие глаза. Они просматривают страницу за страницей — ничего похожего. Даже отдаленно.
— Жаль, — говорит Эйден. В глазах Бена облегчение и разочарование. Потому что он не сможет помочь ПБВ? Или из-за того, что никто не ищет его?
Эйден идет к выходу. Бен за ним — попрощаться.
Я смотрю на экран. Щелкаю кнопкой возврата, пока экран не заполняет снова лицо Люси с широкой, открытой улыбкой. Остается только сделать еще один клик, и все изменится. Навсегда.
Но с этим одним-единственным кликом связано слишком много «нет». И самое главное — страх, твердый и неодолимый. Я точно знаю, что вслед за щелчком по кнопке окажусь в руках лордеров, которые бросят меня в один из своих черных фургонов, а потом я просто-напросто пропаду, исчезну, и это исчезновение будет пострашнее зачистки. А еще я боюсь, что те, что ищут Люси, кем бы они ни были, не оправдают моих надежд или же не захотят меня знать..
Но под всеми этими резонами кроется еще и нечто темное. В самой глубине меня таится твердое, стойкое убеждение: я не знаю, почему меня объявили пропавшей, но уверена, что правительство имело все основания подвергнуть меня зачистке. Со мной что-то не так. В глубине меня затаилось зло, и я даже не хочу думать о том, что оно такое.
Тсс.
Мне самой до него не добраться и его не понять. Должно быть, именно поэтому за мной так долго наблюдали в больнице — из-за регрессии. Один раз доктор Лизандер спасла меня, но в следующий, если кто-то что-то заметит, дело закончится терминацией.
Спокойно. Терпи.
Если Эйден ищет кого-то, кто готов прыгать, скакать и привлекать к себе внимание, то со мной он точно ошибся — пусть поищет кандидата более подходящего.
Как могила оставайся молчалива.
Позже, перед тем как проститься, Бен берет меня за руки и смотрит на меня так, что я уже со всем готова согласиться и меньше всего на свете хочу разочаровать его чем-то. Он принимается мня убеждать:
— Знаю, Кайла, тебя это путает, но мы действительно могли бы сделать что-то стоящее. Подумай о Тори и Феб. Подумай о Джанелли. Пообещай, что подумаешь, ладно?
И я обещаю, потому что, в конце концов, не в состоянии думать о чем-то еще. Он обнимает меня и долго не отпускает, а мне хочется так многого. Чтобы мы стояли вот так вечно. Чтобы перенеслись в такое место, где нет ни лордеров, ни Зачищенных, ни «Лево». Или хотя бы в такое, чтобы я могла говорить «да» и делать, как он хочет.
Но этого я не могу.
