Глава 15
Я обнаружил на своем сотовом телефоне множество пропущенных звонков. Часть из них от Грануаль и Малины и еще два от Хала Хёука, моего адвоката. Сначала я позвонил адвокату.
– Аттикус! Скажи мне, что ты не имеешь отношения к Бойне в «Сатурне», – без всякого вступления сказал он.
– Бойня в «Сатурне»?
– Да, именно так написали в газетах. С большой буквы Б.
– Послушай, почему бы тебе не заехать ко мне в гости, – сказал я, потому что нас мог слушать кто угодно.
– Да хранят нас боги света и мрака. Никуда не уходи, я сейчас приеду, – прорычал он и повесил трубку.
Потом я позвонил Грануаль.
– Ты в порядке? – сразу спросила она.
– Боюсь, тебе придется уточнить свой вопрос.
– Ты все еще состоишь из одного куска и все твое тело работает?
– В таком случае да, я в порядке.
– Хорошо. Я подумала, тебе будет полезно знать, что священник и раввин приходили снова.
– В самом деле? – Я нахмурился. – И что они хотели?
– Они просили меня открыть шкаф с редкими книгами. Я сказала, что не могу.
– Все верно, не можешь.
– Да. Они выглядели очень рассерженными. А потом стали задавать о тебе вопросы. Всякие религиозные штучки – христианин ты, или иудей, или язычник, и насколько тщательно ты исполняешь религиозные обряды.
– И что ты им сказала?
– Я ответила, что такие вопросы гораздо лучше задать тебе. Тогда они стали спрашивать, когда ты вернешься, и мне пришлось сказать, что я не знаю.
– Ну, будем надеяться, что я доберусь до магазина еще до конца рабочего дня. Перри и Ребекка смогут поработать завтра?
– Конечно. А что требуется от меня?
– Займись латынью, естественно. И верни свою работу в «Рула Була».
– Уже сделано. Потребовался всего один телефонный звонок, Лиам поворчал и согласился.
– Превосходно! Я хочу, чтобы ты пришла утром, мне нужно позаботиться о твоей личной защите. Я не занимался гаданием в последнее время, но у меня появилось предчувствие.
– Опять проснулась паранойя?
– А разве бывает что-то другое? Эй, – продолжал я, понизив голос и подпустив сладости, – могу я поведать тебе об одной из причин, по которой я тебя люблю?
Нет, между нами не расцвела внезапная любовь. Это была кодовая фраза, которую предложила сама Грануаль.
«Послушай, сенсей, – сказала она после возвращения из Северной Каролины. – Я не знаю, может ли снова возникнуть что-то безумное, как с Энгусом Огом, но если до этого дойдет, нам необходимо придумать способ создавать алиби по телефону. Ты не можешь всякий раз обращаться к своему адвокату, когда нужно что-то придумать. А если у тебя просто не будет времени? Или полицейские доберутся до меня раньше, чем он? Или меня вообще не будет в городе, когда я тебе понадоблюсь? Та история была очень кровавой, и многое могло пойти не так. Так что нам нужно все спланировать заранее, и «Будь готов», ну, знаешь, как бойскауты».
«Плевать на бойскаутов, – ответил я. – «Будь готов» – мой девиз еще с тех пор, когда не было улиц, через которые следует переводить пожилых леди».
«О, да. – Грануаль немного помолчала, а когда я не стал заканчивать предложение, спросила: – Из чего следует, что у тебя есть план, сенсей?»
«Нет, я лишь хочу установить свое превосходство над бойскаутами».
Губы Грануаль дрогнули.
«Должным образом учтено. У меня есть план, сенсей, если ты хочешь его выслушать».
«Конечно, хочу. Думать о будущем – вот что необходимо для того, чтобы стать хорошим друидом. Серьезно, – добавил я, потому что мы еще недостаточно хорошо знали друг друга, чтобы она могла проникать сквозь мою завесу остроумия».
«Спасибо, – сказала Грануаль, и ее щеки слегка порозовели от похвалы. – Ну, в наши дни следует считать, что все разговоры по сотовому телефону прослушивают, возможно, домашние телефоны и те, что стоят в офисах. Значит, нужно придумать код. Но если он будет слишком очевидным или на иностранном языке, они посчитают такое поведение подозрительным и тебя поместят в черный список…»
«Прошу прощения, – перебил я Грануаль. – Но кто такие они?»
«Правительство. Полиция. Люди в черном. Может быть, даже бойскауты. Они».
«О! Пожалуйста, продолжай».
«Вот почему нам нужен простой код, и раз уж мы делаем вид, что между нами есть романтическая связь в одном алиби, нам следует придерживаться той же концепции и в будущем».
«Нам следует?» – В углах моего рта заиграла улыбка.
«Просто сделать вид, – подчеркнула она, и ее щеки разгорелись ярче. – И тогда мы сможем звонить друг другу, если потребуется, произносить кодовую фразу, а потом выкладывать алиби».
«И какой будет кодовая фраза?»
«О, хм-м-м. Ну, тут должна быть связь с нашими вымышленными отношениями. Вот: «Могу ли я поведать тебе одну из причин, по которой так тебя люблю?» И тогда другой отвечает: «Конечно», после чего ты объясняешь, что мы делали вчера вечером, и где были, и так далее, а потом добавляешь что-нибудь милое и романтическое для правдоподобия, и бум! Ты сумел создать алиби, и военно-индустриальный правительственный комплекс в пролете».
Я приподнял бровь и одобрительно кивнул.
«Эй, совсем неплохо, – сказал я. – И это позволит нам избавиться от тех, кто подслушивает, начать говорить преувеличенно сладким голосом. Слушать, как другие обмениваются всякими сюси-пусями – гарантированный рвотный рецепт. Ладно, считаем, что у нас есть план, и будем надеяться, что нам не придется к нему прибегнуть».
Теперь, когда нам пришлось им воспользоваться, всего лишь через неделю после ее блестящего предложения, Грануаль практически сразу подхватила верный тон.
– Конечно, можешь, Аттикус, – сказала она, подпустив в голос сиропу. – Всякий раз, когда ты хочешь рассказать, как сильно меня любишь, я превращаюсь в сплошные уши, малыш.
– Помнишь, как мы вчера пошли в парк к северу от Индиан-Бенд-Роуд, где всю ночь горит освещение, и бросали Оберону бейсбольный мячик, чтобы он нам его приносил, весь в слюне и со следами от зубов – а ведь я знаю, как ты это не любишь.
– Ну, Оберон такой милый, – ответила Грануаль. – Мы провели там много времени. Как думаешь, сколько у нас было удачных бросков?
Я едва не лопнул от гордости. Какой великолепный ум.
– Целая дюжина, – ответил я. – И не забудь, те две биты до сих пор лежат в багажнике твоей машины.
– В самом деле? Слушай, я забыла, это твои биты или мы должны их кому-то вернуть?
Как быстро. Она знала, какие вопросы задавать. Когда я согласился сделать ее своей ученицей, я частично находился под давлением, но теперь видел, что мне сильно повезло.
– Мои. Деревянные биты принадлежат мне, «Вилсонс». Алюминиевые я брал на время; я их уже вернул.
– Понятно. И все?
– Да, пожалуй. Мячи и биты лежат у тебя в багажнике, и ты моя сладкая-пресладкая булочка с джемом.
– О… подожди. Ты только что назвал меня сладкой-пресладкой булочкой?
Я рассмеялся.
– Ты заметила?
Я повесил трубку, после чего сделал последний звонок с домашнего телефона. Я оставил его напоследок, потому что знал: меня будут ругать. Поносить. Даже пилить, причем с польским акцентом.
– Прошлой ночью ты был не на высоте, мистер О’Салливан, – сразу заявила Малина.
– Подобные противники не входят в область моей компетенции, – ответил я, опасаясь использовать по телефону слово вакханки — подслушивают меня, или нет. – И я разобрался почти со всеми.
– Что значит: почти со всеми?
– Их было пятнадцать, а не двенадцать, как предсказала твоя ворожба, вот почему все получилось не лучшим образом, госпожа Соколовская.
Я никогда не опасался говорить о предсказаниях и заклинаниях по телефону. Любой представитель правительства посчитал бы нас спятившими хиппи религии «нового века».
– И скольким удалось сбежать? – спросила Малина.
– Одной.
– Так, значит, она вернется в Лас-Вегас. Но в следующий раз может привести еще больше.
– Ну, в следующий раз я уже не смогу помочь. Если бы последняя из них захотела вступить в схватку, я не уверен, что сумел бы ее победить. Какие новости о hexen?
– Мы сумели распрощаться с двумя из них.
– Прямо из дома?
– Именно, – самодовольно ответила она.
– Ты их знала?
– Нет, это были молодые члены, не так хорошо защищенные и не так умело скрывавшие свою истинную сущность.
Из чего следовало, что Малине необязательно иметь волосы или кровь, чтобы нанести удаленный смертельный удар. И она умела находить в толпе тех, кто практикует магию. Это полезно знать на будущее.
– Хорошая работа, – сказал я. – Могу я сделать вывод, что ты знаешь, где находятся остальные?
– К сожалению, нет. Однако мы уже рядом. Нам удалось установить, что они в Гилберте. Но нам необходим золототысячник.
– Хорошо, я пришлю курьера с тремя фунтами. Скажи, а никто не станет спрашивать, что стало с теми двумя, с которыми ты попрощалась?
– Ты имеешь в виду ситуации, когда люди спрашивают, что ты делал прошлой ночью? Нет, в их отъезде не было ничего подозрительного.
– О, я понял.
В жизни бывают самые разные несчастные случаи.
– Иногда тебе не повредила бы некоторая тонкость. Но, послушай, теперь им станет известно, что с первого раза у них не получилось, поэтому тебе следует подготовиться к новым атакам, уж не знаю, как ты это делаешь.
– К таким атакам, как первая?
– Нет, я полагаю, они попытаются действовать иначе. Вероятно, не таким бросающимся в глаза способом, но в результате ты погибнешь, если останешься без защиты.
– Ладно, спасибо за предупреждение.
Снаружи со скрежетом тормозов остановился автомобиль.
«Приехал твой адвокат-оборотень, – доложил Оберон. – Могу спорить, от него пахнет цитрусовым освежителем воздуха».
«Я ставлю на ваниль».
Я быстро попрощался с Малиной и открыл входную дверь. По ступенькам крыльца с мрачным видом поднимался Хал, державший в руке газету.
– Добрый день, сэр! Какой безупречный у вас портной!
Хал с опаской на меня посмотрел.
– Проклятье, что с тобой случилось? – спросил он, глядя на мой обнаженный торс, покрытый синяками и царапинами. Показав на них, он спросил: – Это после вчерашнего вечера?
– Нет, после жесткого секса сегодня утром.
– Умник. Извини, что спросил. Ой, ты вернул свое ухо?
– Да. И пока это лучшее, что со мной произошло.
Хал облегченно вздохнул и выразительно помахал газетой.
– Я бы сказал, что ты удачливый ублюдок. Полиция ищет парня с твоей внешностью, у которого нет правого уха. Я думал, теперь ты у них в руках.
Я озадаченно развел руки в стороны.
– Но откуда полиция знает, кого искать? Двое полицейских, которые меня видели, убиты.
– Ну, несколько хлыщей, убегавших из клуба, видели тебя в наручниках рядом с ныне мертвыми копами, поэтому полиция хочет выяснить, что же произошло с подозреваемым. Им известно, как ты был одет и цвет твоих волос, а также что у тебя нет уха – этого достаточно для поисков. Однако у них нет описания твоей внешности, ведь ты лежал лицом вниз на асфальте.
– Кто-то упоминал мои татуировки?
– К счастью, нет. Очевидно, они оказались внизу из-за того, что на тебе были наручники, так что они ищут парня без уха и без татуировок. – Хал изучающе понюхал воздух и нахмурился. – Что-то горит?
– Некоторое время горел мой дом, но теперь уже все в порядке.
– Вот как, – сказал он, и огонь любопытства тут же погас в его глазах. – Ну, у меня запах вызывает раздражение даже здесь, так что, если ты не против, посидим на крыльце?
– Конечно. – Я указал на стул, Хал протянул мне газету и сел.
Оберон постучал хвостом по стулу и сунул голову под руку Хала.
– Привет, дворняжка, – сказал Хал и тут же принялся услужливо чесать голову моего пса.
«Я победил. От него пахнет цитрусовыми и влажной псиной».
«А тебе не приходило в голову, что он просто пытается спрятать запах мокрой псины при помощи цитрусовых?»
«Но это бессмысленно, Аттикус. Пахнуть мокрой псиной для оборотня совершенно нормально. Я думаю, все наоборот».
«БОЙНЯ В «САТУРНЕ», – кричал газетный заголовок: – 25 погибших в кошмаре ночного клуба, в том числе два полицейских офицера».
На фотографии были мешки для трупов, уложенные возле ночного клуба.
СКОТТСДЕЙЛ: «Полиция продолжает искать подозреваемых в самом страшном массовом убийстве в городе, в ночном клубе «Сатурн», расположенном на Скоттсдейл-Роуд. Свидетели не могут рассказать, как именно начались убийства, но смерть двух полицейских из Скоттсдейла положила бойне конец».
Я быстро просмотрел оставшуюся часть статьи.
– Ха. Они упоминают сломанные биты, но о моем мече речи нет, – сказал я.
– Ты размахивал мечом перед таким количеством свидетелей?
– Нет, нет, – сказал я и объяснил, что произошло прошлой ночью и какое алиби мы состряпали с Грануаль при помощи кода влюбленных. – У меня остался чек из «Таргета», – заметил я, – и есть шансы, что они отыщут видеозапись, если знают свое дело. Так что мы просто скажем, что биты Грануаль – это мои биты, которые мы использовали, когда играли вечером с собакой.
«Из чего следует, что мне нужно пожевать некоторые мячи?»
«Да, так и есть. Но если ты будешь хорошо себя вести, я помажу их соусом».
– Отпечатки на битах? – спросил Хал.
– Об этом я позаботился.
– Таким образом, ты не можешь быть парнем из клуба, потому что у тебя есть ухо и целые биты – теперь я понимаю. – Хал кивнул. – Это может все запутать, если дело дойдет до суда, в особенности если отсутствующее ухо фигурирует в разных показаниях. Вот тебе и обоснованное сомнение. Но у тебя возникнет множество неприятностей, если кто-то сообщит, что видел меч. Ты расхаживал с этой штукой на спине в течение последних нескольких недель, все на Милл– авеню видели тебя с ним, и они могли заметить, что у тебя не было уха.
– И что с того? Меч не покидал ножен. И никто не умер от ран, полученных от него.
– Они воспользуются мечом, чтобы связать тебя с местом преступления, Аттикус. Послушай, меч до сих пор где-то рядом?
– Конечно. Теперь у меня два супер-пупер меча.
Второй меч принадлежал Энгусу Огу. Он назывался Мораллтах – Великая Ярость – и достался мне по праву победителя на дуэли.
– Я предлагаю тебе спрятать оба меча прямо сейчас, причем максимально надежно. Не теряй ни минуты.
– Что? Почему?
– Я думаю, что Темпе будет работать вместе со Скоттсдейлом, чтобы избежать ошибок – после того как ты их поимел по-королевски в своем магазине, – сказал Хал, намекая на ордер на обыск, после предъявления которого убили полицейского из Темпе, а я получил пулевое ранение. – Из чего следует, что они прибудут сюда с полным ордером на обыск твоего магазина и дома и все сделают в соответствии с буквой закона. Если они найдут меч, тебе предстоит очень неприятный разговор.
– А как относительно лука со стрелами и предметов боевых искусств, таких как сай и метательные ножи?
– Зачем ты их хранишь?
– У меня их полно в гараже.
Хал выругался на древнескандинавском языке, а потом снова перешел на английский.
– Проклятье, Аттикус, тебе нужна пещера, где ты мог бы хранить свое дерьмо.
– Но почему? Я считал, что это вполне законно.
– Верно, но в таких ситуациях тебе ни к чему, чтобы они уловили дым и сообразили, что случился пожар. Кстати, в данном случае так и было. – Он принюхался и наморщил нос. – Кстати, из-за чего начался пожар?
– Меня посетила богиня.
– Ты серьезно или вешаешь мне макароны на уши?
– Совершенно серьезно.
Я не стал его поправлять и говорить, что правильно было бы сказать «вешать лапшу на уши», потому что у него и так получалось неплохо. Хал был намного моложе Лейфа и гораздо охотнее использовал современный разговорный язык. Обычно он ценил, когда я его поправлял, но сейчас мне не хотелось его отвлекать.
– Мне нужно о чем-то беспокоиться?
– Нет, это ирландская политика.
Хал бросил на меня пристальный взгляд и погрозил пальцем.
– Ввязываться в такие истории дьявольски опасно. Будь осторожнее.
Я удивленно на него посмотрел.
– Не могу поверить, что ты произнес эти слова.
«Да, потому что ты всегда осторожен. Ты просто фетишист осторожности».
– Что? – запротестовал Хал, пожимая плечами и агрессивно сдвигая брови.
– Вчера я позвонил Гуннару и попросил помочь с вакханками, но он отказался и повесил трубку. Никаких добрых пожеланий или просьб сохранять осторожность – ничего. Ну а теперь мы имеем дело с последствиями того, что произошло, и когда я пытаюсь решать проблемы самостоятельно, ты говоришь мне, чтобы я был осторожен с ирландской политикой?
«А могу я рассчитывать на приз за использование выражения «фетишист осторожности»?
– Ну, мне понятно, чем руководствовался Гуннар. Мы не должны поддерживать магический мир.
– Как и я.
«Эти слова совсем непросто произнести. Если не стараться, получается что-то вроде: феташист-сторож, и тогда ты чувствуешь себя, как щенок, который забыл поднять ногу, – ты понимаешь, о чем я?»
– Ну и зачем ты тогда вмешался? – спросил Хал.
Я собрался объяснить ему, что мне необходимо спокойное место для жизни и работы и я намерен восстановить землю возле Хижины Тони, но Хал едва бы понял, зачем браться за проект, требующий стольких лет для реализации. Поэтому я просто пожал плечами.
– Ирландская политика.
– Ну вот, опять. Это дьявольски опасно. Наша работа состоит в том, чтобы не дать тебе сесть в тюрьму, когда ты попадаешь в неприятности, а не помогать тебе их находить. Пойдем. – Он встал и указал внутрь дома. – Я помогу все спрятать.
«Я думаю, Хал также может получить награду, если спасет тебя от тюрьмы», – сказал Оберон, когда мы шли в дом.
Не стоит говорить с оборотнями про награду, если хочешь сохранить все выступающие части в целости и сохранности. Они считают, что предложение угощения унизительно.
«Ну, наверное, луна повредила им мозги, если они так думают, потому что я не вижу никаких негативных сторон в угощении. Честно, Аттикус, у меня складывается впечатление, что они не имеют никакого уважения к Собачьему кодексу».
«Прошу прощения?»
«Кодекс. Неужели никто не попытался им объяснить, что угощение – это, по определению, аппетитная легкая мясная закуска, подходящая к любому времени и любому случаю – с единственным исключением: похороны?»
«Нет. Должно быть, ты все это только что придумал».
«Вот именно! Я такой творческий пес, что заслуживаю угощения».
«Очевидно. – Я вошел на кухню и вытащил сразу несколько угощений для Оберона из слегка обгоревшей кладовой. – Когда ты с этим закончишь, я хочу, чтобы ты постоял на страже на крыльце и дал мне знать, если кто-то подъедет к дому, пожалуйста».
«Отлично! Настоящая взятка. Оборотни сами не знают, что теряют».
Я взял Мораллтах из гаража, прихватил пару тренировочных мечей, а также непромокаемую ткань (настоящую, а не искусственную, потому что я предпочитаю все натуральное). Раз уж у меня не было подходящей пещеры, мне приходилось все прятать при помощи магии. Я принес ножницы и принялся резать на части непромокаемую ткань, а потом попросил Хала заворачивать мечи так, чтобы они оказались полностью закрыты.
– У тебя есть клейкая лента или что-то в таком роде, чтобы скрепить края?
Я перестал нарезать ткань и посмотрел на своего адвоката.
– Хал? Я друид. Ну, настоящий друид.
Он покраснел и пробормотал извинения.
– Верно. Ты и сам можешь их связать, не так ли?
– Да, могу. Ты уже закончил?
– Ну, да.
– Тогда придержи края, – сказал я, дожидаясь, когда Хал выполнит мою просьбу. – Dún, – сказал я на ирландском.
Волокна на краях расплелись, а потом соединились, образовав единый кусок – получилось нечто вроде кольца Мебиуса, где ткань не имела ни начала, ни конца, за исключением того места, которое я видел. А для Хала все выглядело так, словно края исчезли и разгладились, превратившись в цельный кусок ткани.
Хал покачал головой.
– Как жаль, что ты не празднуешь Рождество. Твои подарки выглядели бы просто потрясающе.
Мы повторили эту операцию еще трижды, потом я собрал мечи и отнес их на задний двор. Хал следовал за мной, отчаянно раздувая ноздри – во дворике росло множество различных растений.
– А у тебя не растет ничего, хотя бы отдаленно напоминающего марихуану? – спросил Хал.
– Такое подумать мог только идиот, – ответил я.
– Иногда полицейские бывают идиотами.
– Здесь нет ничего ценного. Они могут конфисковать все, если решат защитить людей от моего сада с лекарственными растениями.
– Ладно. И где мы их спрячем? – Хал смотрел вниз, пытаясь найти подходящее место для захоронения, но выбрал не то направление.
– Видишь пустынную акацию на соседнем участке, ветви которой свисают на мой двор? Вот там все и спрячем.
– Ну, хорошо. Но как?
Ствол дерева находился по ту сторону от очень высокого деревянного забора, а на такой забор я мог бы залезть только ценой значительных усилий, чтобы добраться до верхних ветвей.
– Ты используешь свои мускулы гигантского волосатого оборотня, чтобы забросить меня на ветку вместе с мечами. Я свяжу их с ветвями, чтобы они не могли сдвинуться с места, а потом наложу заклинание невидимости.
– Эти ветви выглядят слишком длинными и тонкими. Ты уверен, что они выдержат твой вес?
– Абсолютно. Это дерево меня любит. Его корни проходят под забором, и иногда мы беседуем о выхлопных газах, азоте и ужасных жуках-точильщиках.
Хал с сомнением на меня посмотрел.
– Кроме того, я могу на время усилить дерево.
– Ну, тогда ладно. Но сначала я повешу мой пиджак здесь…
Мы справились менее чем за пять минут, и Хал даже не вспотел, забрасывая меня вверх. Обычно он одевался так, чтобы скрыть свой мощный торс, потому что в суде мускулы обычно связывают с обвиняемыми, а не с адвокатами. Тем не менее он и в одежде выглядел как настоящий мужчина, с ямочкой на подбородке и широкой улыбкой. Он носил очки, хотя не страдал от слабого зрения. Хал считал, что очки позволяют ему выглядеть в глазах присяжных более мягким и умным.
– Это очень хорошее заклинание, – сказал Хал, прищурившись и глядя на место в ветвях, куда я спрятал мечи. – Я знаю, где они находятся, но все равно не могу увидеть.
– Они останутся невидимыми до тех пор, пока у меня будет минимальный доступ к энергии. Ну а их связь с ветвями не исчезнет до того момента, пока я не захочу.
– Превосходно. Ну и что будем делать с остальными орудиями смерти?
– Как ты думаешь, сколько у нас осталось времени?
Хал пожал плечами:
– Может быть, два часа или две минуты.
«Аттикус, к нам подъезжают три машины, полные парней, одетых как человек».
«Благодарю, Оберон; возвращайся на задний двор».
– Точнее, две секунды, – сказал я Халу. – Они уже у входа.
– Похоже, придется импровизировать.
– Конечно. – Я пожал плечами. – Вероятно, мы развлечемся.
– Тебе лучше надеть рубашку. Они ищут того, кто прошлой ночью убил много людей, а глядя на тебя, возникает ощущение, что ты вполне мог это сделать.
– О, да.
Я посмотрел на свою грудь, на которой все еще оставались следы от ногтей Морриган. Если бы меня оставили в покое, я мог бы их исцелить очень быстро, но сегодня на это рассчитывать не приходилось.
– И не отвечай ни на один вопрос до того, как я не затрудню им каждый шаг.
– Все понял.
Когда мы вернулись в дом, Хал пошел открывать дверь, а я надевать рубашку, на ходу давая инструкции Оберону.
«Тебе лучше держаться в стороне, пока мы будем с ними разбираться, – сказал я. – Сделай вид, что ты очень послушный и глупый. Если кто-нибудь к тебе обратится, маши хвостом, но не двигайся».
«А я должен позволить человеку погладить меня?»
«Ну, ты можешь не позволить ему прикасаться к себе, но не нужно лаять или кусаться».
Тут на меня накатило вдохновение, я порылся в шкафу и надел рубашку в стиле аниме с множеством острых носов, больших глаз и гигантских мечей. Стоит такое надеть – и мгновенно превращаешься в компьютерного фаната.
Выйдя из спальни, я обнаружил у себя в гостиной людей в костюмах. Никто из них никогда не видел меня раньше и не знал, как я выгляжу, так что я мог играть свою роль, и мне это должно было сойти с рук.
– Чувак! Какого дьявола? Кто эти парни? – сказал я, автоматически снижая свой коэффициент умственного развития так, чтобы он соответствовал тем, кто здесь собрался.
– Аттикус, это полиция, – сказал Хал.
– Аттикус О’Салливан? – Высокий мужчина с песочного цвета волосами, в зеленой рубашке и шелковом галстуке шагнул вперед и показал свой значок. – Я детектив Кайл Гефферт из полиции Темпе. У нас ордер на обыск вашего дома. Нас интересуют мечи, а также любое тупое оружие вроде бейсбольных бит.
Имя полицейского показалось мне знакомым, но я никак не мог вспомнить, где его слышал.
– О, замечательно, – сказал я. – Надеюсь, вы найдете мой меч, потому что я и сам его ищу.
– Вы потеряли меч?
– Думаю, да, мужик. – Я пожал плечами. – Я не знаю, где он.
– Значит, вы признаете, что владеете мечом?
– Ну да, если сумею его найти. Я тренируюсь, чтобы стать ниндзя.
Детектив заморгал и посмотрел на Хала, чтобы проверить, не разыгрываю ли я его. Тот стоял с каменным лицом, но слегка кивнул, подтверждая мои слова.
– Как давно пропал ваш меч?
– Ну, думаю, я потерял его вчера вечером.
– Любопытно. Я вижу, что у вас два уха, – заметил Гефферт.
Я с недоумением перевел взгляд с него на Хала.
– Хм-м-м, благодарю… И… у вас их, кажется, тоже два, не так ли?
– Мы получили сообщение, что человек с отсутствующим правым ухом разгуливает по Темпе с мечом.
– В самом деле? Ну, ничего себе. Пожалуй, чуваку нужно быть поосторожнее с мечом, верно? – Я немного похихикал над собственной неудачной шуткой, но смиренно опустил глаза, когда никто не рассмеялся. – Извините. Никому мои шутки не кажутся смешными.
Мужчины в костюмах заглядывали под мебель и за картины, пытаясь выяснить, не спрятан ли там меч. Один из них доложил, что нашел в гараже много острого и тупого холодного оружия.
– А мечи? – спросил Гефферт.
– Пока нет, только ножи.
– Держите меня в курсе. – Он повернулся ко мне и спросил: – Мистер О’Салливан, не хотите ли рассказать, как вы провели вчерашний вечер?
– Ты не должен отвечать на этот вопрос, – вмешался Хал.
– Нет, все в порядке, – сказал я Халу и ответил Гефферту: – Я отдыхал с моей девушкой и песиком. Мы играли в бейсбол в парке, и я снял меч, чтобы он не мешал бить по мячу, ну, вы понимаете? И будь я проклят, к нам подобрался какой-то придурок, и когда я отвернулся, упер мой меч. Я был вне себя, мужик, и до сих пор злюсь. Если я когда-нибудь поймаю того, кто это сделал, ему придется иметь дело с моим кунг-фу.
– Но вы же говорили, что потеряли меч. А теперь утверждаете, что его у вас украли?
– Возможно, я что-то перепутал. Со мной такое случается. Я теряю чувство времени, когда вхожу в транс ниндзя, и не помню, что потом делал.
Рот детектива слегка приоткрылся, и он посмотрел на меня так, словно я говорящая слизистая плесень. Я опустил глаза и переступил с ноги на ногу.
– Возможно, дело в наркотиках, которыми я увлекался в молодости. Иногда я вырубаюсь.
Гефферт задумчиво кивнул, посмотрел на Хала и неожиданно прищурился.
– Мистер О’Салливан, а чем вы зарабатываете на жизнь?
– Тренировками ниндзя.
– Это главный источник ваших доходов?
– О, нет. Я владею книжным магазином.
Этот парень должен был знать, кто я такой. Мы с Халом судились с полицией Темпе из-за того, что они стреляли в меня в прошлом месяце – очень неприятный эпизод, вина за который полностью лежала на Энгусе Оге – они не могли выписать ордер на обыск, не проверив предварительно все, что у них на меня имелось.
– И насколько успешным является ваше предприятие?
Я проигнорировал вопрос и сфокусировал взгляд над его правым плечом.
– Мистер О’Салливан?
– Да? Что такое, мужик? Извините, я не врубился.
Гефферт заговорил медленно, чтобы я смог понять его вопрос.
– Вы зарабатываете много денег в книжном магазине?
– О, вы имеете в виду капусту. Да, мужик, у меня ее полно.
– Достаточно, чтобы платить очень дорогим адвокатам?
– Ну, да, – сказал я, показывая на Хала, – он же здесь стоит, верно?
– Но зачем владельцу книжного магазина такие адвокаты, как Магнуссон и Хёук?
– Потому что полицейские Темпе стреляют в меня без всякой на то причины и ищут в моем доме всякое дерьмо, которого у меня нет, а потом делают вид, что удивлены, когда видят, что у меня два уха.
Это заставило детектива стиснуть зубы, но, надо отдать ему должное, он ничего не ответил, лишь задал следующий вопрос:
– Вы говорили, что играли в бейсбол с вашим песиком. Речь об ирландском волкодаве?
– Да, но не с тем, что жил у меня раньше. Прежний сбежал и не вернулся. Этот новый. Он появился у меня всего две недели назад – он зарегистрирован, и у него сделаны все прививки.
Я проделал это, чтобы доказать всем, что мой старый пес – новый пес. И опять из-за Энгуса Ога: Оберона разыскивали из-за преступления, за которым стоял все тот же Энгус Ог. К счастью, гораздо легче получить новые документы на собаку, чем на человека. Бюрократы в Ветеринарном контроле не подозревают, что кому-то придет в голову оформлять фальшивые документы для своего питомца. Они берут у тебя заполненную форму и чек, а потом выдают набор блестящих блях для ошейника – и дело с концом.
– Где он? – спросил Гефферт.
– На заднем дворе.
– Могу я на него взглянуть?
– Конечно, как скажете. – Я указал в сторону задней двери, и Гефферт вышел в нее, чтобы посмотреть на моего нового пса.
«К тебе идет человек. Помни, ты – кроткий маленький парнишка, супердрессированный».
«Я его вижу. Он похож на продавца грузовиков. Я уже ему не верю. Однако я устрою представление и получу «Оскар» за кротость».
Я выглянул в кухонное окно – Гефферт подходил к Оберону, и мой пес вел себя в полном соответствии с данным словом. Его хвост заметался по земле, он опустил голову и улегся на бок, подставив живот и шею – при этом его передние лапы болтались у груди. Эта собака никак не могла быть тем животным, которое разыскивала полиция за убийство паркового рейнджера.
«Вау, какое представление! Где ты научился так делать?»
Обычно Оберон извивался, когда ему чесали живот, а иногда слегка прикусывал мою руку. Он никогда не оставался неподвижным и пассивным, поскольку верил в то, что почесывание живота является интерактивным опытом.
«Так поступают крошечные собачки в парке, когда видят, что я приближаюсь».
Гефферт не стал чесать Оберону живот. Он присел на корточки, чтобы проверить бляхи на ошейнике и удостовериться, что они выданы недавно. Потом он отошел от Оберона на пару шагов и с любопытством оглядел двор.
«Похоже, человек – любитель кошек. Нам нужно над ним подшутить».
Гефферт принялся расхаживать по моему саду с лекарственными травами, внимательно осматривая почву, чтобы проверить, нет ли там свежих следов.
«И как именно? Я не уверен, что смогу превзойти твое оскароносное выступление».
«Не сомневаюсь, ты что-нибудь придумаешь».
Хал подошел ко мне, чтобы обсудить, как копы проводят обыск.
– На этот раз они ведут себя гораздо вежливее и все ставят на место после осмотра. И пока он ничего не говорил о том, чтобы отвезти тебя куда-нибудь для допроса. Если они не найдут меч, до этого дело не дойдет.
Я услышал звон из гостиной и направился туда, чтобы выяснить, что случилось. Женщина-детектив умудрилась высыпать на пол всю мою коллекцию DVD-дисков. Мне показалось это вполне подходящим поводом выставить себя в качестве жалкого парня, навсегда застрявшего в детских фантазиях.
– О, – сказал я, широко раскрыв глаза, потом виновато отвел их в сторону и засунул руки в карманы, – если вы найдете здесь порно… оно не мое. – Она бросила на меня взгляд, на три части состоявший из отвращения и на две из омерзения. – Клянусь.
Я, пятясь и изо всех сил стараясь не улыбаться, выбрался из гостиной и снова оказался на кухне. Хал негромко рассмеялся.
– Ты просто полон дерьма, – прошептал он.
– Знаешь, забота и кормежка второго «я» – это одна из форм искусства, – ответил я тихо. – А вот и детектив. Смотри, он сейчас начнет спрашивать про следы пожара.
Хмурый Гефферт вошел на кухню и только теперь увидел черные следы на моих шкафах.
– А что случилось на вашей кухне, мистер О’Салливан?
– Ах, это. – Я закатил глаза. – Знаете, есть такие специальные маленькие зажигалки, которыми поджигают крем-брюле? Вчера вечером я попытался ее использовать для вкуснейшего десерта, под музыку из моих школьных дней, я тряс головой и размахивал руками, сам того не замечая. А зажигалка горела.
Гефферт открыто усмехнулся.
– И такие серьезные повреждения мебели возникли из-за маленькой ацетиленовой зажигалки?
– Ну, когда ты раскачиваешься в такт Crüe, это как религиозное переживание, мужик. Я закрыл глаза. Разве вы никогда не входили в контакт с божественными звуками, чувствуя, как они вгрызаются в кости?
Гефферт лишь покачал головой и открыл блокнот. Он хотел узнать имя и адрес Грануаль, чтобы подтвердить мое алиби на предыдущий вечер. Я сказал ему, что биты лежат у нее в машине, но не стал сообщать, что он может ее найти прямо сейчас в моем магазине. Вошел еще один детектив и сообщил, что им пока не удалось найти меч, а тупое оружие в гараже покрыто пылью, очевидно, им давно не пользовались. Они еще час все переставляли с места на место, но не нашли ничего, что могло бы указать на мою связь с Бойней в «Сатурне». Я провел этот час снаружи, поливая свои растения и устроив Оберону правильное чесание живота, пока Хал присматривал за полицейскими. Кроме того, я засунул пальцы ног в траву и занялся царапинами и синяками, которыми меня наградила Морриган. Когда копы наконец уехали, вежливо попросив меня оставаться в городе, пока продолжается расследование, я уже чувствовал себя полностью исцеленным и заряженным энергией.
Потом мы с Халом открыли пару бутылок пива, чокнулись горлышками и поздравили друг друга с удачным розыгрышем. Оберон получил дополнительное угощение за актерское мастерство, а когда я изучил свою коллекцию DVD-дисков, оказалось, что женщина-детектив расставила их в алфавитном порядке. Я чувствовал себя прекрасно почти три минуты, но тут зазвонил мой сотовый телефон.
– Аттикус, ты можешь приехать прямо сейчас? – спросила Грануаль. – Те двое парней вернулись и обещают оставаться здесь до тех пор, пока ты не придешь.
