26
Майами
Уже вечером самолет приземлился в Майами.
Времени оставалось мало – если оставалось вообще.
В аэропорту София и Михаил взяли напрокат автомобиль. По переданному Йенсом адресу в центре Майами оказался многоквартирный дом серебристого цвета с балконами, выходивший восточной стороной на Майами-Бич.
Бринкман припарковалась в полусотне метров от застекленного входа. По ту сторону двери за столом сидела охрана, а в остальном здание выглядело безлюдным.
– Двенадцатый этаж. Последняя дверь с левой стороны от лифта. – София порылась в сумочке и вытащила пачку долларовых купюр, которые согнула и распрямила, словно разминая. – Оставайся здесь. Если охрана не поддастся на мои уговоры, пойдешь ты.
Она вышла из машины, натянула на голову капюшон летней куртки и огляделась на перекрестке. Жара во Флориде стояла душная, давящая, так что ни людей, ни машин на улице почти не было.
Стеклянные двери разъехались. В лицо дохнул прохладный кондиционированный ветерок. Мужчина, сидящий за столом в холле, нажал кнопку, открыв еще одну, внутреннюю дверь, и София вошла.
– Чем могу быть полезен? – с готовностью осведомился охранник.
Он был одет в темный костюм. На столе перед ним лежал журнал о беговых лошадях и мобильник устаревшей модели.
Бринкман вытащила из сумочки пятьсот долларов.
– Не могли бы вы ненадолго оставить свой пост? – Она помахала купюрами. – Примерно через час…
Мужчина согласился почти сразу.
София взяла его мобильник и вышла на улицу.
Она собиралась перейти дорогу, когда мимо проехал черный автомобиль. В мужчине на переднем сиденье Бринкман узнала Гектора Гусмана.
Сердце у нее заколотилось.
За рулем сидела Соня Ализаде.
София отступила в подъезд и попыталась взять себя в руки.
– Обстоятельства изменились, – сказала она охраннику. – Мне нужно, чтобы вы ушли прямо сейчас.
Он не протестовал и быстро собрал вещи. Бринкман не спускала глаз с автомобиля, который остановился поодаль на улице. Тормозные фары горели красным. Соня вырулила на перекресток с круговым движением, а затем свернула на парковку.
Охранник направился к выходу.
– Что это за машина? – спросила его София, указывая на автомобиль Гектора.
– Тот черный внедорожник, вы имеете в виду?
– Да.
Охранник прищурился.
– «Навигатор», – ответил он наконец. – «Линкольн Навигатор». Увидимся через час.
Бринкман прошла в глубь холла, отыскала укромное место за лифтами и набрала стокгольмский номер Томми Янссона.
После нескольких сигналом в трубке послышался заспанный голос:
– Да?
– Гектор Гусман и Соня Ализаде в черном «Линкольн Навигаторе»…
Дальше София сообщила название улицы и описала расположение автомобиля на парковке.
Томми записывал.
– Будь добра, продиктуй по буквам, – попросил он.
Бринкман продиктовала.
– Ты все понял? – спросила она.
– Да, – ответил Янссон. – Сейчас все им передам.
София дала отбой.
* * *
Лотар играет белыми, Йенс – черными. Все внимание обоих обращено на уставленную деревянными фигурами доску на кухонном столе.
Горман – как всегда, накачанный наркотиками – смотрит по телевизору медицинский сериал, хрустя чипсами из шелестящего бумажного пакета.
Тидеманн, подперев щеку рукой, ставит пешку на середину доски. Валь внимательно следит за каждым его движением. Палец Лотара на несколько секунд зависает над фигурой.
Внезапно Йенс осознает весь ужас своего положения. В изумлении выкатывает глаза на своего соперника. Тот смеется.
– Со мной все кончено, – объявляет Валь. – Хочешь до конца насладиться моим унижением?
– Да, хочу, – весело отвечает Лотар.
– О’кей. – Йенс закрывает своего короля ладьей.
Его противник снова смеется:
– На твоем месте я не стал бы этого делать.
Лотар берет слона, переставляет его в противоположный конец доски по диагонали и бьет черного коня. В этот момент раздается хлопок – и Горман, вопя от боли, падает на постель с простреленным плечом.
– На пол, – шепотом приказывает Тидеманну Йенс.
Обезумевший от боли и кокаина, Кевин скатывается на ковер и отползает к стене, шатаясь из стороны в сторону, но не выпуская пистолета с надетым глушителем.
Валь делает несколько шагов в его сторону. Все решится в течение нескольких секунд. Горман поворачивается – и левое предплечье Йенса обжигает боль. Тот падает на противника всем телом. Кевин целится ему в голову, но Валю удается поймать пистолет раненой рукой. Должно быть, пуля Гормана повредила что-то важное, потому что пальцы стали почти нечувствительными. То же самое за несколько секунд до этого сделали с самим Кевином.
Но он накачан кокаином… И держит пистолет в здоровой руке. Йенс понимает, что шансов у него мало. Горман вот-вот выстрелит ему в лицо.
Йенс перекатывается в сторону, бьет Кевина в шею, а потом в раненое плечо и хватает здоровой рукой за горло из-за спины, изо всей силы сдавливая адамово яблоко. Горман хрипит, лягается, пытается завести пистолет за спину, но Валь обороняется раненой рукой. Кошка и мышь… Когда Кевин понимает, что убить Йенса ему не удастся, он направляет дуло на Лотара, который прячется на кухне. И как будто пытается что-то сказать. «Разве не это я тебе обещал?..»
Валь понимает, что должно произойти. Не ослабляя хватки, он отрывает противника от пола, чтобы изменить траекторию пули, но тот выпускает полную обойму в направлении Лотара. Выстрелы так и щелкают. Йенс зажмуривается и делает то, что должен. Он заводит голову Гормана назад, но тот продолжает стрелять. Однако тут раздается хруст – и Кевин роняет руку с пистолетом. На этот раз у Валя получится выполнить свое обещание – он убьет гиену… крысу… свинью… Свершилось… Почти.
Йенс не ослабляет хватки. Ноги Гормана дергаются в воздухе, он хрипит. Ярость захлестывает Валя. Наконец раздается последний щелчок – пуля попадает в потолок, после чего голова Кевина откидывается набок. Йенс опускает обмякшее тело на пол, после чего встает, ковыляет на кухню.
Тидеманн лежит на полу – его рубашка пропиталась кровью. Он улыбается Йенсу, но за этой улыбкой – страх.
– Не волнуйся, Лотар, – успокаивает его Валь.
– Он мертв… Горман? – спрашивает юноша.
– Он мертв.
– Спасибо.
Кто-то стучит в дверь.
* * *
Первая пуля попала Кевину Горману в плечо, но когда Лешек нажал на спусковой крючок во второй раз, тот опустился на диван и исчез из поля зрения. При других обстоятельствах Смялы наудачу разрядил бы весь магазин в эту чертову комнату, но там был Лотар…
Времени оставалось в обрез. Лешек оставил оружие на крыше и побежал вниз по лестнице.
На улице он, ступая по нагретому солнцем асфальту, косился в сторону машины, где сидели Гектор и Соня. На ходу вытащил из кармана куртки электрошокер.
Стеклянные двери при его приближении разъехались, и Смялы вбежал в холл. На ресепшне никого не было. Удача? Лешек не стал ломать над этим голову и поспешил к лифту.
Он встал так, чтобы его не было видно с улицы, нажал кнопку и замер с электрошокером в руке. Внезапно почувствовал, что со спины приближается нечто большое и беззвучное. Смялы хотел было оглянуться, но крепкая рука сдавила ему горло, взяла электрошокер и разрядила ему в грудь пять тысяч вольт. Лешека затрясло, а потом его тело обмякло и осело на пол.
Михаил Асмаров опустился на колени рядом с Лешеком, быстро обмотал его по рукам и ногам клейкой лентой, залепил ему рот и глаза и наложил несколько витков вокруг головы, чтобы закрыть уши. В результате Смялы оказался словно заключенным в капсулу – лишенный возможности видеть, слышать или издавать какие-либо звуки.
Двери лифта разъехались. Михаил вошел в кабину и втащил за собой Лешека. Рядом встала София.
Они поднялись на двенадцатый этаж. Нужную дверь нашли сразу. Асмаров положил пленника на пол и постучался.
Им пришлось подождать, прежде чем на пороге возник Йенс с пистолетом, дуло которого смотрело Михаилу в лоб. Но потом из-за спины Асмарова показалась Бринкман, и Валь опустил оружие.
– Лотар ранен, – сообщил он.
София бросилась в квартиру. Михаил втащил Лешека и запер дверь. А потом прошел на кухню, оставив Смялы в прихожей.
* * *
Тидеманн лежал на полу, бледный, окровавленный, с каплями холодного пота на лице. При виде Бринкман и Асмарова он слабо улыбнулся:
– Привет, София.
Женщина взяла его холодную ладонь. Из ее глаз сами собой брызнули слезы.
– Привет, Лотар, – ответила она как могла спокойно.
– Привет. – Михаил опустился на пол рядом с Лотаром и положил руку ему на лоб. – Как ты себя чувствуешь?
– Я мерзну, – ответил тот.
Бринкман и Асмаров переглянулись.
– Сейчас тебе станет легче, – сказал Михаил. – Как-никак я привел медсестру.
На кухню вошел Йенс с полотенцем, ножницами и бутылкой водки.
София подрезала ножницами рубашку Лотара, намочила полотенце водкой и вытерла окровавленный живот. Ее пациент вздрагивал от боли. Женщина осмотрела его – выходного отверстия не было, следовательно, пуля осталась в теле мальчика.
– Это единственная рана? – спросила она Лотара.
Тот кивнул:
– Да.
– Ты можешь шевелить пальцами на руках и ногах?
Юноша попробовал.
– Могу.
– Отлично. – София изобразила улыбку и повернулась к Михаилу: – Приложи полотенце к ране и держи.
Потом она обратилась к Йенсу по-шведски:
– «Скорую» уже вызвали?
Тот покачал головой.
– Почему?
Валь снова покачал головой.
– Мы не можем, его сразу выследят.
– Лотару нужно в больницу, Йенс. Иначе он истечет кровью и умрет.
– А ты ничего не сможешь сделать? – спросил Валь.
– Здесь нужен хирург. И медицинское оборудование. Он ранен в живот, и я понятия не имею, как все это выглядит у него внутри.
– Но ты удаляла пулю, я сам видел.
– Из плеча, и та рана не представляла опасности для жизни. И у нас было оборудование, препараты, наркоз… Немедленно звони в «Скорую».
– Люди Игнасио тут же выйдут на него, София, – ответил Йенс. – И убьют.
– Тогда мы позвоним в полицию. Проследим, чтобы они сопровождали его в больницу.
– Полиция не сможет защитить Лотара от людей Игнасио.
– И что ему теперь, умирать здесь?
– У нас нет времени на пререкания. – Валь наклонился к Бринкман. – Послушай, я не стал бы возражать тебе, если б не был уверен на все сто…
На последних словах его голос сорвался. Некоторое время Йенс и София молча смотрели друг на друга.
– Что ты можешь сделать? – шепотом повторил Валь.
– Я не знаю, – ответила медсестра. – Я не представляю себе, насколько серьезно он ранен.
– Тогда начинай обследование, – как мог спокойнее сказал Йенс. – Мы сделаем все, что в наших силах. Если потребуется удалить пулю, мы удалим ее, хорошо?
Их взгляды снова встретились.
– Почему мы должны принимать такое решение? – Голос Софии дрогнул.
– Потому что больше некому, – ответил Валь.
– У него огнестрельное ранение, Йенс. Ему нужна операция, наркоз…
– Здесь полно кокаина и героина.
Бринкман покачала головой.
– Разве их нельзя использовать? – спросил Валь.
– Кокаин и героин? – Женщина попробовала сосредоточиться, но осознание собственной беспомощности парализовало всякую мысль.
– София… – Йенс тронул ее за плечо.
– Кокаин можно использовать как местное обезболивающее, – вспомнила она. – И для сужения сосудов.
– Что это значит?
– Что мы можем остановить кровь. На некоторое время по крайней мере.
– А героин?
Бринкман перевела взгляд на Лотара, а потом снова на Йенса.
– Героин – опиат, то есть болеутоляющее. Очень сильное и опасное. Может вызвать остановку сердца.
Тут женщина заметила, что взгляд Валя оживился.
– Здесь есть какое-нибудь медицинское оборудование? – спросила она.
Йенс покачал головой.
– Разве что кухонное…
София заметила кровь на его руке.
– Ты тоже ранен?
– Так, задело слегка… Не беспокойся об этом. Так что я должен делать?
– Собери все, что найдешь. Все, что может нам пригодиться. Вскипяти воду и оставь остывать. Мне нужен маленький мерный стакан, чтобы отмерять наркотики. И острые ножи.
Йенс принялся за работу.
– И еще что-нибудь, чем можно зашивать, – добавила ему в спину Бринкман. – Что угодно…
Она повернулась к Михаилу, который держал полотенце на ране Лотара. Еще одно, пропитанное кровью, лежало рядом на полу.
– Сейчас будем заниматься Лотаром, – объявила София Асмарову. – Мне потребуется и твоя помощь тоже.
Михаил кивнул.
Кожа Тидеманна выглядела почти прозрачной. Медсестра потрогала его лоб – он был холодным и влажным.
– Что вы собираетесь со мной делать? – спросил Лотар.
– Расскажи лучше, как себя чувствуешь, – вместо ответа попросила София и взяла его за запястье.
– Я устал, – сказал Лотар.
Пульс едва прощупывался.
– А еще?
– Иногда мне бывает холодно… Но очень недолго.
– Сейчас мы тебя обследуем, – сказала Бринкман и неосознанно погладила большим пальцем внешнюю сторону его запястья. – Прости, – добавила она.
– За что? – не понял Тидеманн.
– За то, что все так получилось.
Юноша улыбнулся:
– Ты и все остальные, вы постоянно просите у меня прощения. Я прощаю тебя, София, и Йенса тоже… Михаила, папу… вас всех. Можете не беспокоиться насчет этого… Я только… не хочу умирать, – добавил он тише.
* * *
Гектор курил сигару, выпуская дым в окно, и время от времени смотрел на часы.
Соня чувствовала себя на грани нервного срыва. Она тронула Гусмана за руку:
– С тобой все в порядке?
– Со мной все будет в порядке после того, как Лотар сядет в эту машину, – ответил он.
– Подожди, осталось совсем немного.
Но затянувшееся ожидание слишком походило на пытку.
– Чем там только занимается этот Лешек… – произнес Гектор почти без раздражения.
– Могу посмотреть, – предложила Ализаде.
– Не сейчас, – отмахнулся мужчина. – Дадим ему еще несколько минут… – Он отвернулся к окну и выбросил сигару с такой миной, будто та протухла.
Где-то в отдалении завыли полицейские сирены.
Гусман вопросительно посмотрел на Соню. Та покачала головой:
– Это же Америка, Гектор, – напомнила она.
Но звук нарастал. Вскоре в неоновой ночи заметались синие мигалки, осветив стены домов по ту сторону шоссе. Скрипнуло кожаное сиденье – Гектор обернулся. К ним приближался еще один полицейский автомобиль, с включенной сиреной и мигалкой на крыше.
Положение складывалось критическое.
– Они наступают отовсюду, – пробурчал себе под нос Гусман.
– Уезжаем? – спросила Соня.
Ее пассажир в последний раз оглянулся на подъезд дома, откуда вот-вот должны были появиться Лешек и Лотар.
– Уезжаем…
Ализаде завела мотор и вырулила с парковочного места. Звуки все приближались, мелькали предупредительные огни, но ничего не происходило.
Она успела проехать всего несколько метров, когда одновременно с четырех сторон появились четыре белые полицейские машины. Завизжали тормоза, завыли сирены, и Соня с Гектором оказались в окружении. Вскоре появились восемь одетых в черное полицейских с пистолетами и автоматическими дробовиками – они рванули дверцу со стороны Гусмана, выволокли его из машины и, осыпая ударами, повалили на асфальт. Пузатый коп, сидя на Гекторе верхом, завел ему руки за спину и застегнул наручники. А потом пленника подняли и под дулами пистолетов повели к машине.
Mind your head .
Гектора бросили на заднее сиденье. Краем глаза он видел, что с Соней происходило примерно то же, что и с ним. Ее поволокли в другую машину.
Все четыре автомобиля уехали одновременно, и улица снова погрузилась в тишину.
* * *
София разрезала рубаху на три части, две из которых отдала Йенсу и Михаилу на тканевые маски. Таким образом она хотела снизить риск инфицирования открытой раны Лотара.
Бринкман понятия не имела, в каких дозах применяют героин в качестве обезболивающего, а главное – в каком виде, и решила исходить из своего опыта работы с морфином. Но когда она смотрела на пакеты с белым порошком, в голову ей невольно лезли кулинарные ассоциации, прежде всего связанные с выпечкой хлеба.
Бринкман взяла десертную ложку – такая вмещала десять грамм сухих дрожжей – и отмерила дозу. Затем десятую часть этого – отмеренную на глаз – она высыпала в пластиковый стакан. Растворы сильных болеутоляющих опиатов обычно приготовлялись из расчета от пяти до двадцати миллиграмм сухого вещества на десять миллилитров воды. София добавила в стакан сто миллилитров воды. Десять миллилитров полученного раствора должны были содержать десять миллиграммов героина, примерно так.
Затем медсестра наполнила десертную ложку жидкостью из пластикового стакана и осторожно вылила ее Тидеманну в рот. После этого опять пощупала ему пульс и прислушалась к его дыханию. Потом принялась осматривать оборудование – не медицинское, кухонное. Два ножа – один для филирования, другой совсем маленький. Кухонные щипцы – одни длинные, с тонкой рукояткой, другие для макарон. Бутылка водки, полотенца, салфетки… Бринкман перевела взгляд на Лотара – он был уже далеко, и на лице его застыло блаженное выражение. Но Софию оно утешало мало. Она оглянулась на Йенса – тот кивком велел начинать.
– Что бы ни случилось, мы сделаем это вместе, – сказал Михаил, который, как видно, понял ее чувства. – Мы сделаем это вместе…
– Если все полетит к черту, я вызову «Скорую», – сказала София. – Я закрою его своим телом, невзирая на последствия, и прошу вас не мешать мне. Обещаете?
Йенс с Михаилом кивнули.
Бринкман взяла японский кухонный нож. Осторожно кольнула край раны, изучая реакцию Лотара. Таковой не последовало, и София надрезала отверстие, увеличивая его в диаметре. Нож был острым, хотя и не настолько, насколько ей бы хотелось. Женщина взяла его и начала пилить. Асмаров светил ей фонариком, а Валь выливал на рану раствор кокаина, когда она просила его об этом.
Вскоре София увидела именно то, чего больше всего опасалась: металлические фрагменты разорвавшейся пули повредили внутренние органы.
Хуже этого ничего не могло быть. Если б пуля осталась целой и застряла в относительно безопасном месте, Бринкман могла бы оставить ее и сосредоточиться на кровотечении. Но теперь она была вынуждена выбирать острые металлические фрагменты.
София взяла у Михаила фонарик и вставила его себе в рот. Затем ополоснула руки водкой, плеснула на рану и склонилась над Лотаром. Самые крупные части пули чернели под селезенкой в сгустках крови и во внутренностях.
Со стороны стола послышался свистящий звук, а потом незнакомый мужской голос позвал:
– Горман, Горман…
Это была рация Кевина, «уоки-токи».
– Горман!
– Он отчитывался перед ними по несколько раз в сутки, – объяснил Йенс.
– И что произойдет, если он не ответит? – спросила медсестра.
– Вероятно, они приедут сюда, – предположил Валь.
– Так сколько у нас времени?
– Не знаю.
Голос в радиотелефоне звучал все настойчивее.
– Но, думаю, нам нужно будет убраться отсюда как можно скорее, – добавил Йенс.
– Его нельзя транспортировать в таком состоянии. Сначала нужно выбрать осколки, остановить кровотечение, зашить рану… Что у вас, кстати, для этого есть?
– Степлер и скотч, – ответил Михаил.
Софии захотелось закричать, но вместо этого она взяла окровавленными руками бутылку водки, сделала два хороших глотка и зажмурилась. Кухонные щипцы были из нержавеющей стали и достаточно изящны. Бринкман ополоснула их водкой, а потом сделала то же самое с пружинными щипцами для пасты, которые держал перед ней Йенс. Он осторожно поднес их к ране и раздвинул края.
– Теперь молитесь. – София ввела кухонные щипцы в отверстие раны и принялась осторожно удалять осколки. Она сразу вспотела. Время от времени проверяла реакцию Лотара, но, одурманенный героином, тот, похоже, ничего не чувствовал. Или даже, судя по его лицу, испытывал нечто вроде блаженства.
– Вытри, – Бринкман мотнула головой.
Асмаров промокнул ей лоб салфеткой.
Еще немало фрагментов чернело в отверстии раны в свете фонарика. София выбирала их щипцами и бросала на пол.
– Кевин! – снова послышался голос из рации.
Медсестра вздрогнула, закрыла глаза, задышала…
Голос в трубке выкрикивал что-то непонятное.
София и Йенс переглянулись. Валь кивнул, делая Бринкман знак продолжать, и та сосредоточилась на крупном фрагменте, который никак не хотел удаляться.
– Застрял, – выдавила она сквозь зубы. – Даже не знаю, что мне с ним делать.
– А оставить нельзя? – спросил Йенс.
– Острый, – покачала головой женщина. – Слишком опасно.
– Нам надо торопиться, – в один голос напомнили ей ее помощники.
София взяла пакет с кокаином, быстро смешала порошок с водой и промокнула рану, после чего вылила в пересохший рот Лотара очередную дозу героина. Теперь его лицо не было таким мертвенно-бледным, как раньше. Бринкман взяла юношу за запястье и прислушалась к его дыханию. И только потом снова взялась за щипцы. Осколок отделился от внутренностей, но из образовавшейся полости хлынула кровь – в большем количестве, чем можно было того ожидать. Открытая рана Лотара наполнилась ею, словно колодец грунтовыми водами.
– О боже… – выдохнула медсестра.
В рану влили новую порцию кокаинового раствора.
– Промокни, Михаил, – громко попросила София.
Асмаров приложил к ране пропитанное водкой полотенце, которое тут же окрасилось в красный цвет.
– Еще кокаина, Йенс, – скомандовала Бринкман.
Валь протянул ей пакет. София вскрыла его, подняв облачко мучнистой пыли, и высыпала содержимое прямо на рану. Все замерли в ожидании. Кокаин сделал свое – крови стало меньше. По крайней мере, на некоторое время.
В этот момент голос из рации объявил, что они уже в пути, и сердце медсестры подскочило к самому горлу.
– Сейчас мы зашиваем рану и уходим, – объявила она. – Помоги мне, Йенс.
Тот пальцами защипнул кожу над раной, и София приложила к этому месту степлер. Она старалась, чтобы стежки как можно плотней примыкали друг к другу, образуя сплошную цепочку, поверх которой Михаил налепил скотч.
– Теперь он должен лежать прямо, его нельзя сгибать, – сказала женщина.
Асмаров и Йенс принялись за работу. Они разбили кухонный диван на мелкие детали – весь, за исключением дощатого дна, на котором лежал Лотар. После этого Михаил зафиксировал скотчем руки и ноги юноши – на случай, если тот проснется.
Валь принес из гостиной набитую купюрами сумку.
– Это может нам пригодиться, – объяснил он, а потом склонился над телом Гормана и выудил из его кармана связку ключей. – Здесь есть гараж, – сказал он, бросая ключи Асмарову.
* * *
В лифте едва хватило места для носилок. Туда же Михаил внес связанного по рукам и ногам Лешека Смялы. В полном молчании компания спустилась в гараж.
В люминесцентном свете трубчатых ламп мерцали лакированные бока автомобилей. София и Йенс спрятали Лотара у дальней стенки, за чьим-то «Бентли». Лешека Асмаров засунул под джип и тут же убежал из гаража к прокатному автомобилю, припаркованному поодаль на улице.
В помещении с бетонными стенами стояла мертвая тишина. Бринкман осматривала Лотара. Жара у него как будто не было, пульс прощупывался слабый, но равномерный.
– София, – позвал ее Валь.
– Да, Йенс…
– Спасибо тебе.
– Это тебе спасибо.
– Он выберется.
– Да, он выберется, – согласилась София.
Но слова ее прозвучали вымученно и пусто.
По бетонному полу зашуршали резиновые покрышки. Это Михаил, дав задний ход, завел автомобиль в гараж. Затем он поставил машину поперек входа.
Лотара на носилках уложили на заднее сиденье.
Йенс направился к Смялы, склонился над ним и отлепил скотч возле его уха.
– Ты находишься в гараже, Лешек, – сказал он. – Люди дона Игнасио скоро будут здесь. Мне жаль, что все получилось не так, как ты хотел. Но у меня есть нож, и я оставлю его тебе, если ты ответишь на один вопрос. – Валь отодрал полоску скотча над ртом пленника, и тот тяжело задышал. – Где Арон, Лешек?
– Арон? А зачем он тебе? – Похоже, Смялы искренне удивился.
– Отвечай.
– Я точно не знаю. Он был в Перу, теперь где-то в Колумбии.
– Когда и где вы с ним должны встретиться в следующий раз?
– Ну… мы не планируем встреч заранее.
Михаил завел мотор. Пора.
Йенс вложил нож в связанные руки Лешека:
– Удачи.
И, хлопнув его по плечу, быстро удалился к машине.
* * *
Они выехали из гаража и свернули налево, всюду высматривая людей Игнасио. Но улица выглядела безлюдной.
Михаил нажал на газ до упора и повел машину из центра в северном направлении.
София не сводила глаз со своего пациента. Лотар был бледен, но дыхание его стало более интенсивным, как будто он начинал что-то чувствовать сквозь алкогольный и наркотический дурман.
– Куда теперь? – спросил Асмаров.
Бринкман чувствовала себя на грани нервного срыва.
– Сейчас он очнется, – сказала она.
– А какие у нас варианты? – развил начатую Михаилом тему Валь.
– За Лотаром нужен уход. Мы должны вывезти его из этой страны – таков первый наш вариант, – ответил Асмаров, вцепляясь в руль обеими руками. – Контрабанда – это больше по твоей части, Йенс, – продолжил он. – Как ты себе это представляешь?
– Почти тридцать тысяч долларов, – ответил на незаданный вопрос Валь, заглядывая в сумку.
И замолчал.
– Так как? – повторила вопрос Михаила София.
– На грузовом судне, я полагаю. Несколько лет назад я перевез таким образом несколько человек. Огромный сухогруз, штабеля контейнеров. У них есть каюты и лазарет, помимо прочего. Так что стоит попробовать. Мы должны выехать отсюда, Лотару нужен уход.
– А денег хватит? – спросила Бринкман.
– Этого я не знаю. В прошлый раз я платил в четыре раза больше, но то был особый случай.
– Хорошо, ближайшая альтернатива? – перебила его София.
– Ближайшей не существует. Разве отдаленная, в самом конце списка.
– И?..
– Похитить врача, – ответил Йенс. – Пристроить Лотара в каком-нибудь отеле под его присмотром. А там… как бог на душу положит.
Тидеманн чуть слышно застонал.
– Вариант с сухогрузом мне нравится больше, – решила медсестра.
* * *
Они сидели в наручниках в одном помещении с наркоманами, проститутками, насильниками и пьяницами. В ожидании худшего…
Гектора и Соню привезли в южный полицейский участок Майами, в округ Малая Гавана. Они имели право на один телефонный звонок. Ализаде набрала Лешека и рассказала ему обо всем. Тот в ответ поведал о своих неудачах.
– Это Йенс, – пробурчал Гусман себе под нос. – Это он подстроил так, что мы угодили в ловушку.
– Зачем? – удивилась Соня.
– Этого я пока не знаю.
Светловолосый мужчина, во рту которого сильно недоставало зубов, ударился в слезы. Женщина рядом с ним бросилась утешать его, осыпая ласками и поцелуями. Гектор наблюдал эту сцену, не скрывая раздражения.
– Нельзя ли потише? – попросил он соседей по камере.
И те стихли. Ализаде усмехнулась про себя: Гектор – это Гектор.
Он сидел, наклонившись вперед, положив руки на колени и устремив взгляд в пол.
– Черт… Соня… Ты понимаешь, что мы в американской тюрьме?
Тон его голоса выдавал самые мрачные предчувствия.
Соня поняла, что он имеет в виду. У американских тюрем крепкие стены. Отсюда не выходят так просто. Ощущение полной безнадежности сдавило горло.
В камеру вошел высокий полицейский. Он постоял несколько секунд, удивляясь непривычной тишине, и ткнул пальцем в Гектора и Соню.
Их повели по длинному коридору.
– Я не скажу ни слова, пока не увижу своего адвоката, – бурчал себе под нос Гусман. – Они должны предъявить нам обвинение… Мы всего лишь проводили здесь отпуск. Отвечай коротко на самые простые вопросы. На сложные не отвечай вообще.
Они прошли мимо регистрационной стойки, но дальше, вместо комнаты для допросов, полицейские вывели их на улицу, где уже ждал черный внедорожник с непонятной эмблемой на двери. Гектора и Соню посадили на заднее сиденье, все так же в наручниках.
Дверца захлопнулась. Автомобиль выехал на дорогу.
Мужчина в деловом костюме на переднем сиденье оглянулся.
– Вам удобно?
– Кто вы такой? – вместо ответа спросил Гусман.
– Меня зовут Джо, – представился мужчина.
– Откуда вы?
– Из прокуратуры.
Этот Джо производил впечатление энергичного человека и прямо-таки излучал оптимизм.
– Куда вы нас везете? – спросила Соня.
– В суд.
– И что мы будем там делать?
– Терпение, – отвечал Джо. – Отдыхайте, дорога предстоит долгая.
– Но вы даже не знаете, кто мы, – сказала арестованная.
Мужчина повернул к ней улыбающееся лицо.
– Вот это нам как раз прекрасно известно, Гектор Гусман и Соня Ализаде.
