Глава двадцать девятая

Тейт

Майлз: «Чем занимаешься?»

Я: «Готовлюсь к занятиям».

Майлз: «Поплавать не хочешь?»

Я: «??? Февраль на дворе!»

Майлз: «В бассейне на крыше вода теплая. Он закроется только через час».

Я тупо пялюсь на экран телефона, затем поворачиваюсь к Корбину.

– На крыше есть бассейн?

Он кивает, не отрывая взгляда от телевизора.

– Ты что, издеваешься? Я живу с тобой уже не один месяц, и ты до сих пор не сообщил мне, что здесь есть бассейн с подогревом?

Брат поворачивается ко мне и пожимает плечами.

– Терпеть не могу бассейны.

Тьфу! Так бы ему и врезала…

Я: «Корбин не говорил мне про бассейн. Сейчас переоденусь, и пойдем».

Майлз: «;)».

Уже закрыв за собой дверь его квартиры, я спохватываюсь, что забыла постучаться.

Раньше я всегда стучалась, а тут не стала. Я ведь предупредила, что скоро приду. Однако судя по тому, как Майлз глядит на меня с порога комнаты, ему не нравится, что я вошла без стука.

Я останавливаюсь посреди гостиной и смотрю на Майлза, пытаясь определить, в каком он сегодня настроении.

– Ты в бикини, – с ударением произносит он.

Я опускаю глаза на свой наряд.

– И шортах, – с вызовом говорю я. – А что положено надевать, когда плаваешь в феврале?

Майлз стоит как вкопанный, уставившись на меня.

Я заворачиваюсь в полотенце, чтобы прикрыть плечи и живот. Мне вдруг стало ужасно неловко за свою наготу.

Майлз подходит ближе, по-прежнему изучая купальник.

– Просто я… Надеюсь, там больше никого нет, иначе мне будет очень неуютно в этих плавках.

Он смотрит на свои бедра.

На отчетливо заметную выпуклость.

Я смеюсь. Значит, ему все-таки нравится мой наряд.

Майлз подходит еще ближе, кладет руки мне на ягодицы и притягивает к себе.

– Я передумал, – говорит он, ухмыляясь во весь рот. – Давай лучше останемся здесь.

– Лично я иду плавать, а ты как хочешь.

Он целует меня и ведет к двери.

– Делать нечего – тоже иду.

Майлз вводит код и открывает дверь на крышу. К моему облегчению, других купальщиков нет. Здесь так красиво, что просто дух захватывает. Бассейн с эффектом невидимых краев и видом на город. Вдоль него стоят шезлонги – вплоть до противоположного борта со встроенным джакузи.

– Поверить не могу, что все это время вы с Корбином ничего мне не говорили! Сколько же времени я потеряла?!

Майлз забирает у меня полотенце и относит на один из столиков. Затем возвращается ко мне и расстегивает пуговицу моих шортов.

– Вообще-то я сам тут впервые. – Он дергает за молнию и стягивает с меня шорты. Его губы почти касаются моих, вид игривый. – Идем. Давай окунемся.

Я выпутываюсь из шортов, Майлз стягивает футболку. Воздух очень холодный, но от бассейна поднимается многообещающий пар. Я иду туда, где помельче, и спускаюсь по ступенькам. А Майлз просто ныряет в воду. Мои ноги окутывает приятное тепло, и я поспешно захожу по грудь. Дойдя до середины бассейна, приближаюсь к краю и облокачиваюсь на бетонную перегородку, за которой открывается вид на город.

Майлз подплывает сзади, прижимается грудью к моей спине и ставит руки по сторонам от меня. Мы вместе любуемся видом.

– Какая красота… – шепчу я.

Целую вечность мы просто смотрим на город.

Время от времени Майлз зачерпывает ладонями воду и льет мне на плечи, чтобы я не замерзла.

– Ты всегда жил в Сан-Франциско?

Я поворачиваюсь к нему и прижимаюсь спиной к перегородке.

– Почти всегда, – отвечает он, продолжая рассматривать город поверх моего плеча.

Тянет спросить, где именно он жил, но я сдерживаюсь. По языку его тела я вижу, что он не хочет говорить о себе. Никогда не хочет говорить о себе.

– Ты единственный ребенок в семье? – интересуюсь я, чтобы проверить, как далеко смогу зайти. – Есть у тебя братья или сестры?

Майлз переводит взгляд на меня и плотно сжимает губы.

– Тейт, что это ты делаешь?

Тон у него не грубый, но вопрос все равно звучит жестко.

– Просто пытаюсь завязать разговор, – отвечаю я негромко и обиженно.

– Существует масса тем, на которые я готов беседовать с куда большим удовольствием, чем о себе.

Но я-то хочу беседовать именно о тебе, Майлз…

Строго говоря, я не нарушала его правил, однако пробовала их на прочность, и Майлзу это не по вкусу.

Я снова поворачиваюсь лицом к краю бассейна. Майлз напряжен. Он настороже. Готов к обороне.

Я совсем не знаю его. Мне ничего не известно о его семье, а он уже познакомился с моей. Ничего не известно о его прошлом, а он уже спал в моей детской кровати. Я понятия не имею, какие поступки и темы заставят Майлза снова замкнуться, хотя мне самой нечего от него скрывать.

Майлз видит меня такой, какая я есть.

Я же вообще его не вижу.

Поспешно смахиваю слезу, невольно скатившуюся по щеке. Еще не хватало расплакаться… Я зашла слишком далеко и не могу воспринимать наши отношения просто как секс, но не могу и остановиться. Я ужасно боюсь потерять Майлза, поэтому предаю сама себя и беру то немногое, что могу получить, хотя и знаю, что достойна большего.

Майлз берет меня за плечо и поворачивает лицом к себе. Он поддевает пальцем мой подбородок, и я послушно запрокидываю голову, однако в глаза ему не смотрю.

Направляю взгляд вверх и вправо и смаргиваю слезы.

– Прости меня.

Не понимаю, за что Майлз извиняется. Не уверена даже, знает ли он это сам. Но мы оба прекрасно сознаем, что плачу я из-за него – возможно, именно за это он и просит прощения. Понимает, что не может дать мне того, чего я хочу.

Майлз притягивает меня к себе. Я прижимаюсь ухом к его груди, а он кладет подбородок мне на макушку.

– Думаешь, нам лучше остановиться? – спрашивает он.

В его голосе слышен страх, как будто он надеется, что я отвечу «нет», но все равно чувствует, что должен спросить.

– Нет, – шепчу я.

У Майлза вырывается глубокий вздох. Похоже на вздох облегчения, но я не уверена.

– Если я кое о чем тебя спрошу, ты ответишь честно?

Я пожимаю плечами. Не собираюсь говорить «да», пока не услышу вопроса.

– Ты все еще со мной, потому что веришь, будто я могу передумать? Надеешься, что я тебя полюблю?

Да, Майлз. Только поэтому я все еще с тобой.

Вслух я этого не говорю. Я вообще ничего не говорю.

– Я не могу, Тейт. Я просто…

Майлз умолкает, а я анализирую его слова. Он не сказал «не хочу». Он сказал «не могу». Хочется спросить: почему? Ему страшно? Я ему не подхожу? Он боится разбить мне сердце? Однако я ни о чем не спрашиваю, потому что никакой ответ не сможет меня успокоить. Ни один из возможных сценариев не повод отказываться от счастья.

Оттого и молчу – догадываюсь, что не готова услышать правду. Наверное, я просто недооцениваю то, что произошло с ним в прошлом и сделало его таким.

А с ним явно что-то случилось. Скорее всего, я не пойму, даже если узнаю. Это что-то украло у Майлза душу, как и сказал Кэп.

Руки Майлза стискивают меня крепче. Это больше, чем просто объятия. Он словно боится, что я утону, если меня отпустить.

– Тейт, – шепчет Майлз. – Потом я об этом пожалею, но хочу, чтобы ты меня выслушала. – Он слегка отстраняется, целует меня в волосы и снова притягивает к себе. – Если бы я был способен полюбить кого-нибудь… то полюбил бы именно тебя.

Мое сердце идет трещинами, и я чувствую, как надежда просачивается в него и вновь вытекает наружу.

– Но я не способен любить, поэтому, если тебе слишком тяжело…

– Мне не тяжело, – поспешно говорю я, пока Майлз все не разрушил. Потом нахожу в себе силы посмотреть ему в глаза и произнести самую большую ложь в своей жизни: – Меня все устраивает.

Майлз чувствует, что я лгу, – вижу это по взгляду, – однако кивает. Я обнимаю его за шею – хочу отвлечь, пока он меня не раскусил, но тут дверь открывается, и на крышу шаркающей походкой входит Кэп. Он щелкает выключателем, который управляет гидромассажными форсунками в джакузи, медленно поворачивается к двери и краем глаза видит нас.

– Это ты, Тейт? – спрашивает Кэп, подслеповато щурясь.

– Я.

– Хм, – произносит он, разглядывая нас. – Вам кто-нибудь говорил, что вы чертовски красивая пара?

Меня передергивает. Не лучшее время для подобных комплиментов, особенно после того неловкого разговора, который только что состоялся у нас с Майлзом. Впрочем, я прекрасно знаю, что у Кэпа на уме.

– Мы сами выключим свет перед уходом, – говорит Майлз, оставив слова старика без ответа.

Кэп сощуривает глаза, разочарованно качает головой и поворачивается к двери.

– Все равно это был риторический вопрос, – бормочет он, затем подносит руку ко лбу и салютует пустому пространству перед собой. – Спокойной ночи, Тейт.

– Спокойной ночи, Кэп.

Мы смотрим Кэпу вслед, пока дверь за ним не захлопывается. Я отстраняю Майлза, чтобы он дал мне дорогу, и плыву на спине к противоположному борту.

– Почему ты так груб с ним?

Майлз раскидывает руки, отталкивается ногой от стенки и направляется ко мне. Он подплывает почти вплотную и едва не врезается в меня, но вовремя тормозит, схватившись за край бассейна по бокам от моей головы.

– Я с ним не груб. – Майлз целует меня в шею и нежно проводит губами до самого уха. – Просто не люблю отвечать на вопросы.

Я заметила.

Я слегка отстраняюсь – хочу посмотреть Майлзу в глаза, но на губах у него брызги воды, и мне трудно отвести от них взгляд.

– Он же стар, а с пожилыми нужно обращаться вежливо. К тому же Кэп ужасно забавный, если узнать его получше.

Майлз издает короткий смешок.

– Похоже, он тебе нравится?

Мысль эта почему-то кажется ему забавной.

– Нравится. И очень. Временами гораздо больше, чем ты.

На этот раз Майлз хохочет во весь голос и быстро целует меня в щеку. Кладет руку мне на затылок и смотрит на мои губы.

– Мне нравится, что он тебе нравится. Больше не буду ему грубить. Обещаю.

Я прикусываю губу, чтобы скрыть улыбку. Майлз только что сделал мне обещание. Простое обещание, но все равно приятно.

Майлз дотрагивается до моей губы и слегка оттягивает ее вперед.

– Я же просил тебя не прятать улыбку, – говорит он, нежно ее покусывая.

Такое чувство, будто температура воды взлетела сразу на двадцать градусов.

Майлз прижимается губами к моей шее и тяжело выдыхает. Я запрокидываю голову на край бассейна, а он прокладывает дорожку из поцелуев.

– Больше не хочу плавать, – говорит он, скользя губами от основания моей шеи к лицу.

– Чего же ты хочешь? – слабо спрашиваю я.

– Тебя, – отвечает он, не задумываясь. – В ванной. Со спины.

– Ух ты, какая точность…

– А также в постели. И чтобы ты была сверху, все еще мокрая после душа.

Я делаю судорожный вдох, и оба мы слышим, как прерывается мое дыхание на выдохе.

– Хорошо, – хочу сказать я, но Майлз закрывает мне рот поцелуем.

И вновь разговор, который мог открыть мне правду, оттеснен в сторону, чтобы освободить место для того единственного, что готов дать мне Майлз.