ГЛАВА 18
ПРИВКУС МЕСТИ
Артемис Энтрери, висевший в своей железной клетке, не знал, что думать. С Далией что–то произошло, это было очевидно. Нечто ужасное, и это ужасное сотворил с ней отвратительный пожиратель разума.
Она больше не плакала об Эффроне. Она не пылала гневом, не расхаживала взад и вперед, переполненная тревогой и нетерпением. Она не произносила пи слова, не откликалась на негромкий голос Артемиса Энтрери, который звал ее. Она вообще его не видела; казалось, она ничего не видела вокруг себя.
Она просто сидела на каменном полу перед клеткой, никто не охранял ее, потому что она не собиралась бежать. Она была полностью сломлена. Одну ее щиколотку охватывал металлический обруч, к которому цепью был прикован железный шар, но видно было, что мучители могли бы обойтись и без этого.
— Далия! — позвал Артемис снова, так громко, как только осмелился. Он не желал давать кому–либо из темных эльфов, сновавших по кузнице, повод подойти и избить его снова — хотя на самом деле повода им не требовалось. Многие из них время от времени прекращали работу у горнов, тыкали пленника ножами, или раскаленной кочергой, или швыряли ему в лицо горячую золу лишь для того, чтобы посмотреть, как он будет инстинктивно, но тщетно пытаться отвернуться.
Женщина не пошевелилась, ничем не показала, что услышала свое имя; казалось, ей было безразлично происходящее вокруг.
Она была сломлена и, возможно, навсегда лишилась рассудка, понял он. Ему хотелось бы думать, что ужасная судьба Далии не слишком волнует его, однако это зрелище ранило до глубины души, и сердце его обливалось кровью. Он даже представить не мог, что с ним еще может случиться что–то подобное.
Энтрери знал, какие воспоминания сейчас неизбежно нахлынут на него, он попытался отогнать мысли о несчастной женщине, но не мог.
Перед его мысленным взором снова появилась Калийя, и он представил ее на месте Далии. Ее тоже когда–то захватили в плен темные эльфы, банда Джарлакса, Бреган Д’эрт.
Наемники отняли у него эту женщину.
Любил ли он Калийю по–настоящему? До сегодняшнего дня он сам не знал этого, и для того, кто большую часть своей жизни был уверен, что любви не существует, задача представлялась поистине неразрешимой. Возможно, он любил Калийю, а возможно, и нет, но, во всяком случае, отношения его с той женщиной были самым близким к любви чувством, которое он когда–либо испытывал.
До недавнего времени? До встречи с Далией?
Энтрери пристально смотрел на нее сверху вниз из своей клетки.
Так не могло больше продолжаться.
Очень медленно и осторожно Энтрери зашевелился, задвигал плечами, изворачиваясь, напрягая мощные мышцы, до тех пор, пока левая лопатка не сместилась вниз, «укоротив» его руку. Еще несколько минут он двигал левой рукой, вытягивал ее и наконец увидел свою ладонь.
Ноготь большого пальца был намного длиннее остальных. Он специально не отстригал его.
Энтрери поморщился, совершив самое последнее, болезненное движение, практически вывернув руку из плечевого сустава, просунул ее сквозь щель между железными полосами клетки и поднес длинный ноготь к губам.
Какое–то время Энтрери держал ноготь во рту, размягчая его с помощью слюны, затем надкусил его и медленно оторвал длинную полосу.
В помещении появились новые темные эльфы, и это заставило его опустить руку. Он не успел прихватить обломок ногтя пальцами и языком затолкал его за нижнюю десну, так, чтобы его не было видно, и освободил язык на тот случай, если придется говорить.
Из туннеля, который вел к яме с Предвечным, появилась верховная жрица Береллип, удобно устроившаяся на магическом парящем диске, который переливался всеми цветами радуги. Энтрери решил, что наверняка настал его черед подвергнуться новым пыткам. Но мысль эта исчезла, когда он увидел других высокопоставленных дроу, выходивших из туннеля следом за Береллип, и среди них Тиаго Бэнра и другую жрицу Ксорларрин, низшего ранга. За ними следовали маг Дома и мастер оружия; вторая жрица также плыла на разноцветном диске, а все мужчины ехали верхом на боевых ящерах.
Появилось еще множество дроу, все они были облачены в доспехи и вооружены до зубов; длинную вереницу замыкала группа драуков. Очевидно, отряд отправлялся на войну.
Наблюдая за врагами, Энтрери заметил, что они вышли из помещения, которое, как он слышал из разговоров дроу–ремесленников, служило теперь часовней этого поселения. Значит, воины и жрицы получили благословение Ллос и действительно выступали в поход.
Они снова покидали Гаунтлгрим, сообразил Энтрери; точно так же, как недавно отправлялись в налет на Порт Лласт. Новые пленники, новые рабы, новые смерти, снова прольется кровь. Таковы были обычаи дроу.
Они подошли очень близко к его клетке и к Далии. Береллип, подняв руку, дала знак остановиться и на своем диске подплыла к клетке; диск парил над лежавшей на полу эльфийской женщиной.
— Дартиир, — произнесла она, презрительно усмехнувшись и покачав головой. — Знай, что я поотрывала бы тебе руки и ноги, если бы мне было это дозволено. И сохранила бы тебе жизнь для того, чтобы заставить тебя страдать еще сильнее. Я дала бы тебе надежду, а потом скормила бы тебя Йерринине и с радостью смотрела бы на непередаваемые вещи, которые он творил бы с тобой за то, что ты убила его возлюбленную Флаввар.
— Жрица, — осмелился перебить ее Джирт, и Береллип резко обернулась и окинула его уничтожающим взглядом. Однако, как заметил Энтрери, она смотрела на мастера оружия недолго, затем с ненавистью уставилась на мужчину, сидевшего верхом на ящере рядом с ее сестрой. Энтрери знал, что этого воина зовут Тиаго Бэнр.
На лице Береллип отразился гнев, когда она встретилась взглядом с аристократом из Дома Бэнр.
Из этой сцены Энтрери понял, что архимаг приказал ей оставить Далию в покое. Проведя некоторое время в Мензоберранзане, Энтрери понимал, что немногие дроу осмеливаются ослушаться Громфа Бэнра. Даже Джарлакс относился к этому опасному магу с немалым почтением. Несмотря на то, что клетка практически не позволяла ему шевелиться, Энтрери умудрился немного наклонить голову набок. Это было любопытно. Громф и Дом Бэнр защищают Далию?
Второй диск подплыл ближе к его клетке.
— Тебе следовало бы заставить Йерринине пойти с нами, — обратилась младшая жрица Ксорларрин к Береллип.
— Он в глубоком горе. Я и не знала, что драуки способны на подобные чувства.
— Он ненавидит дартиир сильнее всех.
— Он не осмелится ослушаться меня, — заверила ее Береллип. — А теперь отправляйтесь в путь и прославьте клан Ксорларрин. И возвращайтесь ко мне с головой Дзирта До’Урдена.
Опять он!
Справившись с первым потрясением, Энтрери вдруг словно прозрел. Оказывается, все эти события были отнюдь не совпадением. Он и его друзья не случайно оказались жертвами дроу, напавших на Порт Лласт. О нет, дроу напали именно потому, что он и его друзья пришли туда. Эти твари до сих пор были одержимы Дзиртом, хотя прошло много лет. Значит, они оставили Далию в живых в качестве приманки?
Эта мысль едва не заставила Энтрери рассмеяться вслух; он вспомнил последнюю кровавую стычку между Далией и Дзиртом.
Но он не рассмеялся, потому что едва ли мог найти что–либо смешное в настоящем затруднительном положении.
Внизу Береллип сделала знак своей сестре, которая парила рядом с Тиаго, затем велела процессии продолжать путь. Военный отряд быстро двинулся прочь, и через несколько мгновений воины–дроу покинули Кузню.
Энтрери висел в своей клетке, не шевелясь, не меняя выражения лица, стараясь не смотреть на Береллип и Далию, пытаясь сделать вид, что окружающее вовсе не заботит его, что он поглощен своей болью и предчувствием смерти. Он не показывал интереса к происходящему и казался несчастным, больным и избитым, безразличным ко всему вокруг. И ему это удалось.
Но он вовсе не был безразличен. По его оценке, более половины воинов клана Ксорларрин только что покинули комплекс; ушли почти все аристократы, кроме Береллип, большая часть рабов–гоблинов и множество чудовищных драуков.
Теперь у него появился шанс.
В Кузне царила тишина, нарушаемая время от времени лишь звоном молота одинокого кузнеца–дроу, который задержался за работой, да фырканьем и храпом спящих рабов.
Далия тоже крепко спала, лежа на каменном полу перед клеткой Энтрери.
Ассасин сосредоточился на женщине, гадая, что сотворили с ней эти проклятые темные эльфы и что они еще собираются с ней сделать.
Думая об этом, он поднял руку с обломком ногтя, зажатым в пальцах, очень осторожно сунул «отмычку» в замок своей клетки и начал поворачивать пластины механизма. Энтрери удалось изогнуться таким образом, чтобы заткнуть одно ухо пальцем, и посторонние звуки не отвлекали его. Другое ухо он прижал к металлической полосе, соединявшейся с замком.
Он услышал и почувствовал едва заметную вибрацию, когда щелкнула первая пластина.
В тот момент для него имел значение только замок. Ассасин не видел ничего вокруг, он слушал только звуки, которые издавал сложный механизм, ожидая характерного щелчка.
Вскоре вторая пластина тоже была отодвинута.
Энтрери буквально погрузился в транс, отвлекся от окружающего. Он был полностью поглощен замком.
И вскоре он услышал третий, затем четвертый щелчок.
А за ними последовал совершенно неожиданный звук. Замок открылся, и ассасин, привалившийся к дверце клетки, невольно приотворил ее, совсем немного, но достаточно для того, чтобы активировать магический защитный символ. Раздался треск, Энтрери больно обожгло, и те, кто находился в помещении, проснулись.
Он уронил руки и безвольно привалился к железным пластинам, притворившись, будто потерял сознание, но кузнец–дроу, вооруженный раскаленной кочергой, все равно подошел к клетке. На ходу он подозвал своих товарищей, и из бокового коридора показались еще два темных эльфа.
Все трое приблизились к Энтрери, нервно озираясь по сторонам.
Дверца клетки едва заметно покачнулась на петлях, и Энтрери почувствовал очередной ожог. Он застонал и уронил голову.
Достаточно знакомый с языком дроу, чтобы понять очевидный вопрос, он изо всех сил постарался скрыть ухмылку, услышав ответ:
— Скорее всего, он слишком сильно привалился к двери, и ловушки жрицы Береллип сработали!
Энтрери расслабил мышцы, и под его весом дверца снова сместилась, буквально на волосок, и магическая молния ударила в пленника.
Он застонал.
Темные эльфы расхохотались.
Два охранника, продолжая смеяться, отправились на свои посты. Ремесленник с ухмылкой вернулся к своему молоту и наковальне.
Энтрери сделал так, чтобы молния ужал ила его снова, и еще несколько раз после этого, через различные промежутки времени, и несколько раз треск продолжался довольно долго, в течение четырех–пяти мучительных секунд.
Кузнец уже не оборачивался в сторону клетки.
Магическая молния затрещала снова, и звук этот не прекращался довольно долго, затем смолк; а Энтрери, сойдя вниз, осторожно прикрыл за собой дверь.
Далия была распростерта на полу перед ним, и как же хотелось ему приблизиться к ней! Но вместо этого он скользнул в тени, прополз мимо спящих гоблинов и по пути прихватил лопату с длинным черенком.
Он двигался, производя не больше шума, чем легкий ветерок, от горна к горну, от тени к тени, от одной кучи металлических болванок к другой. Дроу обладали самым тонким слухом среди прочих рас, но Артемис Энтрери лучше всех умел передвигаться совершенно бесшумно.
Он подобрался сзади к дроу–ремесленнику, прислонил лопату диагонально к подносу с инструментами. Затем Энтрери шагнул вперед, встал рядом со своей будущей жертвой, схватил горячую кочергу и вонзил ее в спину кузнецу. Потрясенный ремесленник инстинктивно рванулся вперед, и Энтрери, словно помогая ему уйти, схватил его за волосы на затылке и изо всех сил толкнул. Удивленный кузнец практически не сопротивлялся, когда Энтрери резко швырнул его лицом вниз на край металлического поддона с инструментами.
Затем Энтрери с силой потянул на себя оглушенного, окровавленного темного эльфа и ударил его лицом о железную пластину, с еще большей силой.
Энтрери стукнул ногой по черенку лопаты и расколол его надвое, и прежде чем отломанный кусок успел упасть на пол, он свободной рукой поймал его прямо на лету.
Ремесленник наконец немного пришел в себя и открыл было рот, чтобы позвать на помощь, но перед глазами дроу мелькнули рука Энтрери и его импровизированное орудие, и острый конец деревянной ручки вонзился в горло. Хлынула кровь, и вместо крика изо рта жертвы вырвалось бульканье.
Ассасин в третий раз ударил дроу лицом о поддон, и тот безвольно повис в полуобмороке. Крепко держа жертву за волосы, Энтрери отложил свое деревянное «копье» и второй рукой вцепился в штаны кузнеца. С силой воина, закаленного десятками лет сражений, Энтрери оторвал тело раненого от пола и, швырнув в отверстие горна, скормил его Предвечному.
Огонь мгновенно уничтожил тело, пожрал плоть и обуглил кости прежде, чем дроу успел издать хотя бы звук.
И все же во время драки они произвели некоторый шум; Энтрери решил, что надо поторапливаться. Он снова соединил зазубренные обломки черенка лопаты: таким образом, чтобы при поверхностном осмотре он показался целым. На поддоне лежал тонкий гвоздь, и Энтрери прихватил его, рассудив, что гвоздь гораздо лучше ногтя послужит в качестве отмычки. Затем он быстро насыпал на пол около горна немного золы, скрылся среди теней, прокрался мимо спящих гоблинов и положил лопату со сломанным черенком обратно в кучу инструментов.
Он подбежал к своей клетке, вытерпел очередной болезненный ожог молнии–глифа, распахнул дверь, запрыгнул обратно, закрыл дверь и расположился так, чтобы со стороны казалось, будто дверь не открывали. Протянув руку с новой отмычкой к замку, Энтрери поставил на место одну из пластин, затем спрятал гвоздь во рту, за щекой.
Ассасин расслабил все тело и привалился к стенкам клетки. Прижавшись лицом к железной полосе, он издал резкий, короткий крик; этого было достаточно, чтобы разбудить гоблинов и привлечь внимание стражников, стоявших снаружи у входа в Кузню.
А затем он безвольно повис среди железных пластин, и со стороны казался таким же мертвым, как монах, находившийся в соседней клетке.
Мгновение спустя Энтрери заметил, что один из гоблинов поднялся и в недоумении озирается по сторонам. Тварь пнула спящего соседа, а тот, в свою очередь, — другого гоблина, и вот уже несколько рабов вскочили, почесывая свои уродливые головы и указывая на единственный разожженный горн, возле которого недавно работал дроу.
Кучка гоблинов подошла к горну, оставив на золе, разбросанной Энтрери, многочисленные следы. Они некоторое время топтались на месте, и вдруг кто–то заметил внутри печи обугленные останки. Рабы бросились наутек с места убийства как сумасшедшие, буквально спотыкаясь друг о друга.
Гоблины бежали к своим инструментам, чтобы воспользоваться ими в качестве оружия против чужака, убившего ремесленника–дроу.
Услышав эту возню, в кузницу вошли темные эльфы–стражники. Когда им показали обугленный труп, они позвали других воинов.
Наблюдая за происходящим одним глазом, Артемис Энтрери наслаждался этой сценой. Дроу требовали объяснений у гоблинов. Только на миг его объял страх — когда гоблины указали на Далию, бормоча, что наверняка она и есть убийца.
Однако случилось так, что именно в этот момент одно из уродливых маленьких созданий схватилось за лопату со сломанным черенком. Тварь не сразу заметила кровавые пятна на рукоятке, и когда гоблин хотел рассмотреть лопату поближе, она развалилась пополам, образовав импровизированное копье.
А гоблин остался с орудием убийства в руке.
И весь пол на месте преступления был покрыт следами гоблинов.
Гоблины продолжали показывать на Далию, которая явно не понимала, что происходит, но темные эльфы не слушали рабов.
И начали избивать их, рубить мечами и швырять в огонь, одного за другим.
Энтрери постарался скрыть кривую ухмылку, глядя на резню. Сегодня ночью он хорошо потрудился.
— Забирайте ее и уходим отсюда! — услышал Энтрери голоса дроу.
В мыслях ассасина возникла неразбериха; они явно говорили о Далии, и два дроу, стоявших ближе к нему, — воин и жрица — бросились к пленнице. Энтрери извлек из–за щеки свою отмычку, решив, что необходимо как можно скорее воспользоваться ею. Что–то происходило, среди дроу царило напряжение, возбуждение.
Может быть, стоит воспользоваться этой суматохой, чтобы выбраться из клетки и бежать?
Он посмотрел на Далию и поморщился. Казалось, она совершенно не соображала, что ей грозит опасность. Она просто сидела на полу, устремив в пространство бессмысленный взгляд. Он подумал, что вряд ли сумеет уговорить ее бежать вместе с ним, а если придется тащить женщину на себе, ему никогда не спастись от дроу.
Он взглянул на темных эльфов и постарался взять себя в руки. Возможно, ему и не сбежать из плена, но он наверняка прихватит с собой в могилу нескольких врагов.
Мгновение спустя он растерялся еще сильнее: появился источник суматохи, огромный драук.
— Ты должен был сопровождать жрицу Сарибель! — закричал на него один из дроу.
— Молчать! — зарычал драук. Энтрери уже слышал его имя — Йерринине. — Где эта мерзкая дартиир?
— Это тебя не касается! — произнесла жрица, стоявшая над Далией. — Так сказала жрица Береллип!
Драук, очевидно, заметив Далию, подошел ближе, царапая восемью паучьими лапами по каменному полу, без видимых усилий помахивая булавой, зажатой в толстой, мускулистой руке.
Энтрери узнал это оружие, Крушитель Черепов, оно принадлежало Амбре — и позволил себе на несколько мгновений предаться печали по погибшей женщине–дворфу.
Однако всего лишь на несколько мгновений, потому что ему нужно было продумать свои действия. Он выскочит из клетки, бросится к ближайшему горну, схватит оружие, потом…
— Йерринине! — услышал он знакомый голос.
Драук, вероятно, тоже услышал его, потому что остановился и резко развернулся к окликнувшей его женщине — жрице Береллип. Она поспешно встала перед ним, загородив собой пленницу.
— Дартиир останется жива, таков приказ архимага Громфа, — объявила Береллип.
В ответ Йерринине издал низкое рычание.
— Тебе известно, что он может с тобой сделать, — предупредила Береллип, но Йерринине с агрессивным видом наклонился вперед, и она добавила: — Ты же видел его спутника!
Энтрери до глубины души поразился тому, что одно лишь упоминание о пожирателе разума могло испугать такое могучее существо, как драук. Он попятился, и его лицо, лицо дроу, даже побледнело.
— Я не забыл о тебе, убийца! — заревел драук, обращаясь к Далии, и поднял дубину. И хотя Береллип взвизгнула, приказывая ему прекратить, Йерринине нанес удар.
Но он целился не в Далию.
Крушитель Черепов врезался в стенку клетки Энтрери с такой силой, что у пленника даже зубы застучали друг о друга, заболело все тело, а клетка начала стремительно вращаться вокруг своей оси. Прежде чем Энтрери сообразил, что произошло и какой силы был удар — это привело его в ужас, — дубина снова обрушилась на клетку.
Береллип ухмылялась, как и остальные дроу и гоблины, присутствовавшие в Кузне.
— Вытащи этого из клетки, и я пожру его бьющееся сердце на глазах у дартиир, — потребовал свирепый драук.
— Его нельзя убивать, — возразила Береллип. — Еще не время.
— Значит, я оторву ему руки и съем их!
Береллип расхохоталась. Энтрери подумал, что час его настал, и снова сосредоточился на том, как бы причинить побольше ущерба врагам, прежде чем он встретит неизбежную смерть.
— Вообще–то мне хотелось бы, чтобы руки его остались в целости и сохранности, — заметила Береллип. — Может быть, пожертвовать ногой…
И Далия начала смеяться.
Энтрери, не веря своим глазам, смотрел на эльфийку всякий раз, когда вращавшаяся клетка позволяла ему это, и заметил, что остальные тоже уставились на нее, буквально разинув рты.
— Да–да, оторви ему ногу, — легкомысленно произнесла Далия. — Как цыпленку, украденному у фермера!
Прошло довольно много времени, клетка перестала вращаться, и Энтрери пристально уставился на Далию, затем на ошеломленного Йерринине, который стоял неподвижно, замахнувшись булавой, как будто снова собирался ударить по клетке.
— Что ж, интересный поворот, — прошептала Береллип.
— Я тебе обещаю, что отомщу за Флаввар, — сказал драук, наклоняясь так, что его злобно ухмыляющееся лицо оказалось совсем близко от Далии. Женщина тупо смотрела на него, как будто понятия не имела, о чем он говорит.
Береллип сделала знак воину–дроу и жрице, которая первой появилась около пленников.
— Забирайте ее, — приказала она, и пальцы ее замелькали, передавая какое–то сообщение, смысла которого Энтрери не уловил: скорее всего, место, куда следовало отвести пленницу.
Ассасину все же удалось обменяться прощальным взглядом с Далией, но он не мог бы сказать, что выражал ее взгляд — сочувствие, антипатию или полное безразличие.
Темные эльфы поспешно увели ее прочь: мужчина вез на тележке металлический шар, а женщина буквально тащила на себе Далию, которая с трудом передвигала ноги. Береллип махнула рукой, приказывая зевакам возвращаться к своим обязанностям.
— Если бы это было в моей власти… — недовольно произнесла она, обращаясь к Йерринине.
Драук кивнул и злобно посмотрел на Энтрери.
— Еще раз, — разрешила Береллип, и драук ухватил Крушитель Черепов обеими руками и нанес по клетке удар такой силы, что Энтрери показалось, будто ему переломали все кости. Ассасину пришлось однажды выдержать почти прямой удар дубины великана, но сейчас это было нечто совершенно ужасное.
К тому моменту, когда клетка прекратила стремительно вращаться и дергаться, Береллип и Йерринине уже ушли.
Клетка приняла прежнее положение, но Энтрери уже не мог успокоиться.
Бок страшно болел, ноги, казалось, жгло огнем, и ему оставалось лишь надеяться, что он не получил серьезных повреждений.
Он понял, что необходимо как можно быстрее выбираться из тюрьмы.
