Глава 18. Скотобойня

Когда рождаешься почти десять тысяч раз, сделать это вновь не так уж сложно.

Майло неплохо справился с болезненным сдавливанием и внезапным ярким светом. Как любой новорожденный, он не сразу понял, кто он и где. Но время шло, и он учился.

Он познавал эмоции. Иногда его переполняла необъятная лучезарная радость. Иногда он испытывал тревогу или бывал спокоен. Иногда злился, и тогда его кормили. Это он запомнил.

Не считая сообразительности и уверенности, Майло был в точности как другие младенцы. Но в его мозге – удивительном мозге – было нечто особенное. Нечто вроде выключателя. Как и весь его мозг, выключатель окончательно еще не оформился. Но для чего он? Неизвестно.

Рядом с Майло было существо, которое звалось Мамуля. Они жили в вагончике на ферме. Мамуля (ее имя было Джойс) работала на хозяев фермы, семью Смокер. Ухаживала за коровами. Коров было больше сотни, и Джойс работала не покладая рук.

Как-то утром Майло, которому исполнилось три, остался в коровнике на время дойки, чтобы мать не теряла его из виду. Услышав в углу, за ржавыми вилами, какое-то шуршанье, он обнаружил там гигантскую, мерзкого вида чешуйницу.

Насекомое таращилось на него жуткими блестящими глазками. В прошлой своей жизни оно было сутенером. Майло отыскал в пыли ржавый гвоздь и неторопливо проткнул чешуйницу, пригвоздив к дощатому полу.

Насекомое изогнулось в истерике, как сухой листок. Все дети делают подобные вещи, а потом переживают. Но Выключатель в голове Майло щелкнул, предупреждая угрызения совести. (Надо заметить, он не блокировал состояние, когда Майло не хватало воздуха в момент испуга или возбуждения. Мать называла это «астма».)

Через пять минут дойка окончилась, и Мамуля собралась отправлять коров на выпас.

– Майло! – позвала она.

– Бегу, Джойс! – ответил он и помчался навстречу.

На полу осталась лежать методично расчлененная чешуйница: бескрылая, крылышки сложены около в рядок. Безногая, ножки сложены в рядок. И безголовая, головка в его кармашке.

Когда он был в пятом классе, в Ковингтон приехала девочка по имени Джоди Паттербу. Родители ее, как и Джойс, нанялись работать на ферму. Войдя в первый раз в школьный автобус, она направилась прямо к Майло и сказала:

– По виду ты можешь быть в пятом классе.

Майло кивнул, не отрываясь от научно-фантастического романа, который читал.

– Не против, если я сяду рядом, чтобы знать, когда мне сойти? Мама сказала, что автобус останавливается в трех разных школах, а мне совсем не хочется случайно попасть в чужой класс. Меня зовут Джоди Паттербу.

– Майло Вуд.

Она села на соседнее кресло, оставив его читать дальше.

Но Майло уже не мог сосредоточиться на чтении. Его мысли занимала сидящая рядом волоокая шатенка Джоди Паттербу. В голове замигали новые лампочки. И слегка шевельнулось знакомое чувство удушья. Блокирующий выключатель бездействовал, изучая ситуацию. Позже на спортивной площадке, после долгого сентябрьского ливня, Майло топтал дождевых червей, как вдруг позади раздалось звонкое «Ой!». Сконфуженная Джоди Паттербу.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Ничего.

– Зачем ты убиваешь червей?

Майло не знал, что ответить. Ему совсем не понравилось, как смотрела на него Джоди.

– Пожалуй, я больше так не буду, – сказал он.

Она кивнула и ушла. У Майло немного защемило сердце, но Выключатель сразу же среагировал.

Родители Джоди открыли на северной окраине Ковингтона ферму по производству органической еды. Они растили свиней на мясо, но при жизни обращались с ними очень заботливо. Как-то в июне Джоди пригласила Майло и еще нескольких одноклассников отметить свой день рождения.

– Это Генри, – сообщил отец Джоди, когда поросенок ткнулся пятачком в ногу Майло и принялся жевать отворот его джинсов. Всей компанией они сидели за столом для пикника и ели лимонный кекс.

– Вы даете животным имена? – спросил Майло. – Но ведь…

– Да, их придется убить. Но разве мы не можем проявлять к ним уважение? Смотри-ка.

Он сел на колени и взял в руки голову Генри.

– Взгляни ему в глаза. Там кто-то есть. Внутри Генри такой же живой, как ты или я. Он ценит доброту. (Мистер Паттербу был прав. Всего год назад душа Генри пребывала в теле одного пожилого художника в Буэнос-Айресе, о доброте которого к соседям ходили легенды. Короткая счастливая жизнь на ферме Паттербу была вознаграждением, а не карой.)

– Я намерена изменить отношение людей к животным, – сообщила Джоди Майло.

Самые неожиданные вещи заставляют людей влюбляться. В случае Майло причиной стало то, как Джоди потянулась и пожала ему руку. Позже в сумерках под яблоней, в тот чудесный момент, когда вылетают светлячки, они сосчитали «Раз, два, три» и поцеловали друг друга.

В тот самый момент Майло услышал глубоко в голове шепот, как если бы десять тысяч древних душ одновременно пытались дать ему совет. Голоса, похоже, одобряли поцелуй. Все будет хорошо, говорили они.

Но древние голоса ошибались. Выключатель умел выжидать.

Шли годы. Хозяин фермы, Фред Смокер, взял Майло на охоту вместе со своими сыновьями. По охотничьей традиции Фред помазал лоб Майло кровью его первой добычи. Почувствовав кровь на лбу, Майло тихонько застонал. Он не смог удержаться. И не сказал об этом Джоди.

Семейство Паттербу вынуждено было уехать, не в силах конкурировать с новым гигантским мясокомбинатом под Кэстауном. Сердце Майло было разбито, но Выключатель сработал как раз вовремя, чтобы заглушить боль.

Что-то пошло не так, чувствовала его древняя душа, но чувство было размытым, как во сне.

Майло обучился у матери премудростям работы на ферме, что впоследствии помогло ему зарабатывать. Он лишился невинности с одной из подружек матери, Дэбби Фэйр, как-то ночью в лесу.

А потом вдруг он получил диплом и собственное жилье, комнату над бакалеей Лаки Март на окраине Ковингтона, и стал личностью. Он собирался скопить денег и поступить в колледж. Эти планы согревали ему душу и позволяли чувствовать себя уверенно. Но душа напомнила, что скопить деньги можно, только когда есть работа, так что ему нужно куда-то устраиваться.

Резонно, согласился Майло. И однажды вечером напился вместе с упаковщиком мяса по имени Том Литтлджон, после чего тот устроил Майло забивать коров на комбинате «Сигнал к Обеду». (Вот блин, сказала древняя душа.)

Ему выдали большой пневматический пистолет с глушителем, и по сотне раз в день он приставлял дуло корове между глаз, а потом…

ШшшшшПОП!

Стальной стержень пробивал корове череп и парализовал мозг. Случалось, корова умирала на месте. Бывало, она просто вздрагивала и смотрела на тебя. В рабочие часы Выключатель Майло запускался автоматически, и он убивал животных, не разбирая, как они смотрят.

Как-то предстояло забить хряка дюрокской породы по кличке Орландо, весом в полтора центнера, специально для благотворительного обеда на фестивале пива в Цинциннати. Главный забойщик Дон Суинни пытался оглушить Орландо из пневмопистолета, но тот пятился и яростно визжал. Суинни со смехом спрыгнул с бокса для забоя:

– Ребята, с меня хватит!

Майло забрал глушитель и вскарабкался на площадку. Но прежде чем он устроился, Орландо с хрюканьем кинулся на него, широко разинув пасть (будучи свиньей в шестой подряд жизни, он неплохо наловчился).

Майло не дрогнул.

ШшшшшПОП!

Свинья и забойщик рухнули одновременно.

Майло вскочил на ноги первым и угостил Орландо еще одним стержнем (ШшшшшПОП!) прямо в глаз.

Кровь забрызгала ему весь фартук.

Но могучий хряк все еще визжал и брыкался и, похоже, намеревался подняться. Майло подпрыгнул как можно выше и двумя ногами приземлился хряку на ребра.

Орландо забился в конвульсиях.

Одним ловким движением Майло потянулся, ухватил четырёхкилограммовую кувалду и с размаху раздробил свиное рыло.

Вновь взлетела и опустилась кувалда. Когда Майло попятился, грудь ходуном, глаза мертвые, от головы хряка ничего не осталось. Какие-то ошметки и желе.

– Господи, Майло, – сдавленно прошептал Суинни.

Позже дома Майло трясло, будто он побывал в аварии.

Ты должен что-то чувствовать, шепнула древняя душа.

Майло пытался плакать. Его дыхание прерывалось. Он просидел целый час, дрожа и стараясь прийти в себя.

Он решил поступать в инженерный колледж. После месяца поисков удалось найти программу за четыре тысячи долларов в год. Пять лет на скотобойне могли обеспечить желаемую сумму без того, чтобы влезать в долги.

Отлично, сказал мудрый голос. Вперед!

Майло нанес свои планы на бумагу и дополнил их графиком. Связался с колледжем относительно финансовой поддержки и встречи с приемной комиссией. И чувствовал себя как нельзя лучше.

И, чтобы отпраздновать, потратил отложенные сбережения на покупку пневматического ружья.

Он начал совершать ночные прогулки в лес, часами просиживая под деревьями вдоль сорок первого шоссе. Казалось, только здесь его мозг может отдохнуть, пока он присел с ружьем на плече посреди шорохов ночного леса, стрекота цикад, лениво провожая взглядом фары проезжающих машин.

Вдох, выдох. Дальше тишина.

На свой день рождения он приобрел телескопический прицел и зимний камуфляжный комбинезон.

В разгар лета он совершил неожиданный поступок.

Укрывшись метрах в пятидесяти от дороги, он выстрелил в лобовое стекло проезжавшей «Тойоты Форраннер». Джип занесло, но потом он набрал скорость и исчез из виду. Вот дерьмо! Что за тупость. Это не игрушки. И не пройдет незамеченным. На другой день он просмотрел газеты. Ни слова. Был он разочарован? Почувствовал облегчение? Он не знал.

В тот же день, отправившись в лавку этажом ниже за разными мелочами и тертым хреном, он натолкнулся на Джоди Паттербу.

Он пялился на нее через стеллаж с упаковками пива Миллер и никак не мог вспомнить, кто это, хотя лицо казалось знакомым…

– Мы знакомы? – спросила Джоди.

Она была очень даже симпатичной. В свитере в обтяжку.

– Точно не знаю. Я Майло Вуд.

– О, Господи, Майло! Я же Джоди Паттербу! Из пятого класса.

Бывает, воспоминания играют с нами странные шутки, особенно если мы сами странные. Майло сказал: «Привет, Джоди», оббежал стеллаж с пивом, схватил ее за руки и поцеловал в губы. Правда, поцелуй не был исключительно дружеским.

Наверное, давно минувшие сумерки с поцелуем и светлячками еще сидели у него в голове.

Ого! – подхватили древние души.

– Так, – сказала Джоди. Они обняли друг друга и простояли возле пивных упаковок какое-то время.

Куда же она исчезла?

Пролежала несколько лет в больнице в Айове, с галлюцинациями и последующей операцией на мозге. Так что она поглупела. Заметно?

А родители?

Умерли.

– Черт, Джоди. Мне жаль.

Ему действительно было жаль. Выключатель дал сбой.

– Спасибо, – сказала Джоди. – Осенью, когда начнутся занятия в школе, я буду водить автобус.

Встреча с Джоди в магазине и последующий совместный визит в закусочную требовали привести мысли в порядок. Для этого Майло нуждался в тишине.

Ночь застала его в тени под деревьями рядом с шоссе. Мысли. Дыхание.

Ожидание. Палец на курке и – крак! – звездочка на боковом водительском стекле у маленького голубого «Меркьюри». Водитель не испугался, удержал руль и прибавил газу.

На сей раз стрельба попала в газеты. Там же упомянули и предыдущий случай с «Тойотой». Кто-то назвал его «Снайпером с духовушкой».

Зачем понадобилось писать про духовушку? Как будто он какой-то подросток.

Он пошел и купил настоящее ружье и настоящие патроны. Все патроны, кроме одного, он выбросил в окно машины. Последний оставил в кармане.

Они ужинали в ресторане при пивоварне, с видом на Майами Ривер. Черт, она выглядела потрясающе. Не просто симпатичная, как в первый день. Прошло порядком времени, и ее образ проник глубоко в его сознание и прочно там укоренился. Настолько хороша была она в синем платье и с огромной хризантемой в волосах, что у него перехватило дыхание. Хризантема походила на вторую голову.

Он вышел и купил себе галстук.

– Скучаешь по жизни на ферме? – спросил он между салатами.

– Ага, – кивнула Джоди. – Но не о работе. Скучаю по животным, а вот работать на ферме тяжело. Кажусь тебе ленивицей?

– Не-а, – ответил Майло. – Разная бывает работа. И энергия нужна разная.

Она взглянула на него с нежностью. Тут он не промахнулся. Ковыряя на тарелке последний листик салата, он чувствовал себя лодкой, стремительно летящей по чистой воде. Только радость немного омрачало то, что рано или поздно ей придется рассказать, где он работает.

Они обсудили колледж. Она тоже откладывала деньги.

– Может, стоит вместе походить на подготовительные курсы, – предложила Джоди. – Хотя бы попробовать. На курсы поэзии, например. Догадываюсь, что поэзия не так уж тебя интересует, но бывает забавно то, как мы складываем вместе слова в повседневной жизни. На прошлой неделе я составила список покупок. Там было… хочешь узнать, что там было?

– Да.

– «Красный салат и шнурки».

– Это, выходит, стихи? – спросил Майло.

– Нет. Просто какие-то вещи могут оказаться рядом только на бумаге.

Майло пожал плечами.

– Так почему же это не стихи? Только потому, что соединились случайно?

Лицо Джоди просветлело. Она подалась вперед.

– Ты все понял, – сказала она, накрывая его ладонь своей. – Я думала, ты поймешь, и ты понял.

– Я работаю на комбинате «Сигнал к обеду», – сообщил он.

Подали горячее.

– Боже, Майло.

– Должен кто-то поставлять на стол еду, – пробормотал он. Ситуация, когда она застукала его с дождевыми червями, повторялась.

– Знаешь, что там делают с поросятами, которым не нашлось применения? – спросила она. – Я читала про эту скотобойню. Берут их за задние ноги и разбивают головы об пол. Такое состязание – у кого дальше брызнут поросячьи мозги.

Между ними на столе горела единственная свеча. Слишком длинная, и если только он не наклонялся в сторону, в центре ее лица был световой круг, и он видел одну торчащую хризантему.

В ее интонации было что-то настораживающее. Выключатель пришел в готовность. Так что, рассказываем страшилки?

– Как-то раз на «Сигнале к обеду» было состязание, – сказал он, наклоняясь ближе к свече. – С бычками. Сломался пневматический глушитель, а ночной смене предстояло забить еще две сотни туш. Тогда они стали подвешивать бычков на конвейер просто так. Получалось, те висят вниз головой, живые и до смерти напуганные, а не в отключке, как положено. И вот стали состязаться, чей бычок протянет дольше, пока не сдохнет. Один бычок прошел почти весь конвейер, с него содрали шкуру, выпотрошили, ошпарили паром, и когда он поравнялся с парнем, что срезал спинку, то повернулся и промычал прямо ему в лицо. Понимаешь, это уже было просто мясо, и оно мычало. Парень уволился.

Он глянул поверх свечи, как там Джоди. Та смотрела в пол.

Выключатель щелкнул, и его наполнило раскаяние. Что он наделал…

– Послушай, – сказал он. – Это на самом деле не состязание. Просто конвейер…

Джоди вздрогнула при звуке его голоса. Он умолк.

Они занялись едой.

Майло перебирал в уме возможные темы для разговора.

Например, твой самый безумный поступок. Стрельба по машинам на дороге.

Нет! – завопили древние души. Он промолчал.

Вилки. Картина на стене. Может, глаз или завихрение воды в сливном отверстии. Сразу не скажешь.

Майло поехал к своему дереву на Шоссе 41. Зачем рассказал он Джоди эту проклятую историю?

Люди постоянно вредят себе сами, думал Майло. Скажем, какого рожна он едет в то же место, где уже дважды стрелял по машинам? Разве за этим районом не наблюдают? Если снайпер с духовушкой хоть немного соображает, станет он снова снайперить на сорок первом?

Он вернулся в свой грузовичок. Выехал на окраину Трои, мимо старого крытого моста и дороги на Экспериментальную фабрику, пока не оказался на холме рядом с Шоссе 75.

Оставил машину у поворота на проселок, примерно за милю до границы штатов. Взял оба ружья, пневматику и настоящую пушку, перебрался через изгородь из колючей проволоки и устроился под деревом, метрах в трехстах. Куда не добивали фары.

Шоссе грохотало и выло. Фары приближались, как огни космических кораблей, потом пучок света и точки задних габаритов. Не так просто будет попасть на ходу. Придется выцеливать метров за… семь? Смотря чем воспользоваться, духовушкой или ружьем.

Он взял духовушку, хотя чувствовал раздражение. Снайпер с духовушкой, мать его. Ружейный патрон в кармане, казалось, ожил, прочистил горло и стал жечь ему ногу. Игнорируя его присутствие, он прикрутил телескопический прицел. Проверил, выстрелив несколько раз в жестянку в придорожной канаве.

Терпение, шепнул Выключатель.

Он был терпелив. Притом не мог сказать, чего дожидается. Все фары казались одинаковыми. А чем дольше он сидит здесь, тем больше шансов, что какой-нибудь коп наткнется на его грузовичок, неизвестно зачем припаркованный в чистом поле с пустым ружейным чехлом за спинкой сиденья.

В конце концов он выбрал грузовик. Большой магистральный тягач «Петербилт», включивший моторный тормоз за милю до его укрытия.

Майло ждал, пока «Петербилт» наплывет в прицел. Увел перекрестье чуть в сторону от центра. Он не собирался целиться в водителя. Собрал вместе плечи, предплечья и кисти, оставив лишь небольшую свободу, чтобы перекрестье прицела немного опережало грузовик, как спринтер на дистанции.

Выровнял дыхание, выдохнул.

Его легкие опустели. Кислород в крови достиг максимума, сообщая глазам предельную зоркость. Он нажал на курок до вдоха, пока тело и мозг замерли в неподвижности.

Настороженные уши поймали щелчок выстрела и следом отдаленный щелчок пули о ветровое стекло. Внутри разорвалась адреналиновая бомба. Момент Совершенства прочувствовала даже его древняя душа.

Следом вселенная шума и смятения, когда грузовик резко затормозил – невероятно! – всего в сотне метров вниз по склону. Вонь паленой резины наполнила сумерки. Машины на дороге сворачивали, оставляя грузовику пространство. Загудел клаксон.

Тело Майло сжалось, он едва не рванул наутек. Но сработал Выключатель.

Он выдохнул. И замер, будто камень.

Появился водитель, быстро обошел грузовик. Не обычный дальнобойщик, а худой парень в модных брюках и заправленной внутрь рубашке.

Фонарь.

Луч забегал вдоль обочины. Потом наверх по склону, справа от Майло.

Майло чувствовал себя горящим в ночи костром, но поборол приступ паники. Он представил картину глазами водителя – что тот мог разглядеть.

Силуэты. Тени. Большой камень и мусор у дороги.

Иголка. Стог сена.

Луч скользнул в его сторону. Майло закрыл прицел рукой, чтобы линзы не бликовали.

Свет фонаря коснулся его и без задержки двинулся дальше.

В наступившей тьме он вскинул ружье к плечу и прицелился в водителя. Парень пошел назад к машине. Майло поймал в перекрестье его затылок. Повел.

Выдыхай, шепнул Выключатель. И жми.

Он удержался. Адреналиновая бомба в груди зашипела и опала.

Водитель забрался назад в кабину, но грузовик не тронулся. Связывается по рации с полицией, подумал Майло. Будет их дожидаться.

Он на карачках пополз вверх по склону, через кусты. Обратно к изгороди.

Сухая трава. Колючие ветки, пригнуться. Сердце колотится. Судорожный вдох. Нора сурка.

Сирены. Черт! Если там не полные идиоты, пошлют кого-то проверить дорогу на Экспериментальную фабрику. Проклятье. Даже если он успеет сесть в машину, коп может его тормознуть дальше по пути.

Дерьмо. Он сорвал с плеча духовушку, на бегу протирая рукавом. Заключив, что отпечатки стерты, отшвырнул в перелесок слева.

Вприпрыжку через высокую траву вдоль обочины он добрался, наконец, до машины и через полминуты уже катил по дороге, настраивая радио. Ружье на месте, в чехле.

Уже добравшись до Трои, в безопасности, он не мог отделаться от мысли, зачем рассказал Джоди ту историю про скотобойню.

Ладно, пусть пройдет время, думал он. Будь терпелив, как с ружьем. Сделай все правильно, и она вновь тебя примет.

Радио. Скидки на химчистку. Баллада. Помехи.

Как-то раз, когда занятия в школе шли уже примерно три недели, Джоди остановила школьный автобус на перекрестке дороги на Космей и проселка на Клещевый Хребет, чтобы забрать маленьких Рейчел и Скай, – а там, откуда ни возьмись, Майло Вуд, в новенькой бейсболке с эмблемой Цинциннати Редс. А вон и его грузовичок, припаркован на обочине.

– Майло! – ахнула Джоди, когда он ступил на подножку передней двери.

– Привет, – сказал он, широко улыбаясь. – Можно мне сесть впереди?

Неделей раньше он послал ей цветы. Пять желтых роз, две красных. Ненавязчивый букет.

Три дня назад – открытку с запиской, о том, как ему жаль. И о том, что он приготовил ей сюрприз.

Дома он смастерил маленький алтарь Джоди. Игрушечная пластмассовая свинка. Чек из бакалеи. Свечка. Фото хризантем. Фото школьного автобуса.

А сейчас он наполовину залез в настоящий автобус.

Десять детишек и двое подростков сидели не шевелясь, наблюдая.

– Мне не положено брать пассажиров, – ответила Джоди, стараясь не нервничать. – Взрослых, будь то друзья или кто угодно.

«Не положено» не означает «нет». Майло занес ногу для следующего шага, но Джоди нажала рычаг, закрывающий дверь.

– Можешь проехать за мной до гаража. А теперь слезай, или у меня будут неприятности.

Ну что же. Он сошел с подножки. Дверь закрылась у него перед носом.

Он проехал следом за автобусом, миновав еще четырнадцать перекрестков и три школы, пока детишки таращились на него с задних сидений. Один скорчил ему рожу. Он скорчил рожу в ответ. Дети рассмеялись. Он заметил, как они обернулись пересказать Джоди.

Школьники, подумал он. Нормально.

– Я уволился со скотобойни, – сообщил он Джоди, когда они оказались в гараже.

– Сколько волнений ради еды.

– Не беда. Я знаком кое с кем, кто знаком кое с кем в Хим-Гро. Может, получится устроиться.

Хим-Гро – компания в Трое, сотрудники которой распыляли по газонам крошечные гранулы, чтобы вредители и сорняки не могли делать свое черное дело. И если Майло повезет, он станет носить зеленый комбинезон со своим именем и толкать небольшой зеленый дозатор – с виду как газонокосилка – по окрестным дворам. Зарплата похуже, чем в «Сигнале на обед», но что с того.

– «Сигнал на обед» все равно что Техасская Резня Бензопилой, – сказала Джоди. – Как минимум.

И поцеловала его в щеку.

Непонятно в связи с чем, но тут его Выключатель оживился. Тогда Майло, оскалившись в злобной ухмылке, выкосил в собственной голове все лишнее под корень, и Выключатель снова затаился.

Все получится, думал он, решив идти ва-банк. Не упущу свой шанс. И следующий. И тот, что будет после.

Древние души мысленно обмочились от восторга.

Он поцеловал ее в ответ.

Розы. Записка. Автобус.

– О чем ты думаешь? – спросила Джоди.

– Сочиняю стихи, – ответил он.

Она не решалась спать с ним, пока они не станут жить вместе.

– Так перебирайся ко мне, – пожав плечами, предложил он. – Квартира у тебя ничем не лучше. Тогда какая разница?

Она прищурилась:

– Как романтично.

– Скорее, практично, – сказал он, поворачиваясь и обнимая ее для поцелуя. Она высвободилась и обняла его в ответ. Так, обняв друг друга, они вышли на улицу.

– Дети спрашивали, когда ты снова поедешь за автобусом.

– А у тебя не будет неприятностей?

– Уже. Кто-то успел позвонить в школу. Мне повезло, что обошлось без письменного объяснения.

Весело быть учителем, думал он иногда. Чего только не случается. В тот же вечер она переехала. При виде алтаря, который он соорудил, Джоди застыла. Он ничего не объяснял. Просто стоял и молча хрустел пальцами. Она ничего не сказала. Просто продолжила раскладывать вещи. Потом, когда все было на месте, она убрала в ванной, втащила его в спальню и объявила:

– Можешь раздеваться.

Он увидел, что рядом с алтарем Джоди появился маленький алтарь Майло: клочок бумаги с его именем и свеча.

Блестящая кожа. Лампа. Скомканные простыни. Ветерок. Открытое окно.

Список окончен. Стих оборвался, если это был он, и остались только они, вместе, как одно целое, с одним дыханием.

Потом она лежала на нем и гладила его грудь.

– Я люблю тебя. Ты ведь знаешь? – сказала она.

– Знаю, – ответил он. Он тоже любил ее. Или хотел любить. Разве это не одно и то же?

И он сказал в ответ:

– Я люблю тебя.

Выключатель завизжал, точно его облили кислотой. Остаток дня и вечер были томными. Они кое-что распаковали и расставили. В шутку поспорили о том, на чьей кровати спать (на ее), чей телевизор смотреть (ее), какими тарелками пользоваться (ее). И трижды прервались на занятие любовью. Выключатель притих, решив сменить тактику. Что ты делаешь, шептал он. Как знать, хорошо ли это? Ты хочешь чего-то человеческого и нормального, не так ли? Иначе могут всплыть твои чудесные деяния. После второго раза они не стали одеваться. Сидели голые на полу в гостиной, разбирая пластинки. На плече у Джоди была татуировка с дельфином.

– Видел моего дельфина? – спросила она, наклоняясь так, что едва не уперлась ему в живот.

– Классный, – ответил он. Дельфин был синим.

На предплечье Майло по кругу шла надпись «Джоди».

– Это не настоящая, – пояснил он. – Нарисовал фломастером.

– Ух ты.

– Давай сделаем настоящие. Татуировки в виде браслетов с нашими именами.

Она помотала головой.

– Что? – удивился он. Против его ожиданий, идея ей не понравилась. Но почему?

– Не стоит придавать этому слишком большое значение, – сказала она.

Верно, подтвердили тысячи его голосов. Не стоит.

Что ж, они правы. Майло кивнул и отвернулся. Тихонько водил пальцем по татуировке дельфина, притягивая ее ближе.

Ладно, думал он. Дыши и сиди неподвижно. Все будет хорошо, только не нужно шевелиться.

Когда она заснула, он поехал развеяться. Припарковавшись в стороне от дороги, пешком прошел до обрыва, выходящего на Клещевый Хребет. Где пролегал маршрут автобуса Джоди. Для следующего выстрела, если он соберется, нужно выбрать совсем новый район. Без сомнения, за Шоссе 75 наблюдают.

Полнолуние. Вдох… выдох… Бум! Выстрел настоящего ружья и отдача в плечо. Хрясь! Окно машины разлетелось. Завизжали покрышки. Лучи фар ушли в сторону. Машина слетела в кювет на дальней стороне дороги. Тепло разлилось в животе Майло и поднялось к груди. В паху застучало. Попал?.. Оставалось ждать. Еле слышно работало автомобильное радио. Потом скрежет. Водительская дверь открылась, выпуская женщину. Выйдя на середину дороги, она остановилась, опустив голову, одной рукой потирая бедро, другой – затылок. Так. Он все сделал правильно? Она не ранена. Так что?.. Древние голоса и Выключатель боролись, взяв друг друга в охапку. Когда он добрался домой, то слегка опешил при виде Джоди на его кровати, завернутой в его одеяло перед своим телевизором. Бывает, у съехавшихся вместе людей мозг с запозданием реагирует на ситуацию.

– Где ты был? – спросила она.

Он наклонился и поцеловал ее.

– Катаюсь по ночам, когда мне не спится, – объяснил он.

– Смотри, осторожнее, – сказала она. – Эти чертовы подростки стреляют по машинам из духовушки.

Через два дня он впервые надел форменный комбинезон Хим-Гро. Не было даже привычного инструктажа.

– Это совсем как газонокосилка, – сказал ему бригадир. – Когда закончишь, просто воткни три-четыре таких вот флажка.

И протянул Майло связку металлических стержней с маленькими желтыми флажками, предупреждающими людей о том, что газон обработан и пару дней ходить по траве не стоит.

– Ну что, вперед? – спросил он.

– Труба зовет, – ответил Майло.

И забрался в кабину грузовика Хим-Гро, где стояла ядовитая вонь. Запах даже слегка обжигал ноздри. За рулем этого грузовика он быстро заработает себе рак, тут никаких сомнений.

Но это, помимо прочего, запах работы. Запах нормальной жизни, когда дома тебя ждут те, с кем тебе хорошо. Запах любви.

Обработав три газона, он остановился у телефонного автомата рядом с супермаркетом.

Джоди сняла трубку.

– Привет, ненаглядный, – сказала она. – Чем занят?

– Рак себе зарабатываю.

– Что?

– Неважно. Извини. Как насчет вместе пообедать?

– Пожалуй.

– «Пицца Хат».

– Здоровая пища. Ладно. Итак?

– Я буду тебя ждать. Закажу столик. Мне ехать не больше мили.

Джоди чмокнула его в трубку.

Через пять минут по дороге в «Пицца Хат» Майло умер. Он ехал вниз по Главной Улице, размышляя, отчего Велма из «Скуби-Ду» будет посимпатичнее Дафны, хотя предполагалось как раз наоборот. И стоило ему задуматься, как все и случилось. Быстро и страшно. По Главной Улице с ревом промчался «Шевроле Камаро», решивший, что Майло на своем грузовике Хим-Гро едет слишком медленно, и, взвизгнув покрышками, вылетел на встречную. (Кретин.) «Камаро» слегка подбросило в воздух на железнодорожном переезде.

С другой стороны переезда полный детей автобус из Баптисткой Церкви Свободы в Колумбусе свернул в сторону, чтобы избежать столкновения. И выскочил лоб в лоб с Майло. У него были доли секунды, чтобы перестать думать о Велме из «Скуби-Ду» и решить, идти на столкновение или попытать счастья в кювете.

Быстро, быстро, быстро: Майло крутанул руль и грохнулся в кювет. Водительская дверь открылась, и он полетел в нее, но дверь захлопнулась, как ножницы, и перерезала его пополам. Обе половины вывалились из машины в лужу растекшихся химикатов. Его Выключатель не успел включиться. Он умирал три секунды, но они были долгими и ужасными.

Джоди подъехала к месту аварии, направляясь в «Пицца Хат». К этому моменту там собралась целая кавалькада: автобус, «Камаро», пять полицейских машин с включенными мигалками, «Скорая помощь» и две пожарных машины.

Она остановилась. И поняла. Ее стало трясти.

В то же мгновение ее окутал запах химикатов.

– Там может быть мой приятель, – сказала она одному из копов, с трудом дыша и прикрывая лицо рукой.

Тот сочувственно кивнул, но поднял руки со словами:

– Мэм, пожалуйста, отступите назад. Здесь разлились вредные вещества.

Джоди отступила. И посмотрела в кювет. Грузовик. Лужа химикатов. Раздавленные упаковки. Половина Майло. Красные и синие огни. Она думала о множестве вещей, которые могли бы случиться и не случились, и что будет со всем этим теперь. Взглянув под ноги, она заметила, что забыла надеть туфли. Босиком. На асфальте. Ее все равно не пустили бы в «Пицца Хат», подумала она.