Глава 32
Нкрума отозвался на запрос матки и, оценив новую информацию, разрешил действовать.
Пятерка дронов встала на след челнока, прокладывая трассу для массивной туши песчаного сборщика. Тот, огромный и медлительный, не приспособленный к погоням, поднялся в верхние слои песка. Солнце коснулось кристаллической чешуи, наполняя истощившиеся было батареи. Сборщик выпустил с полсотни хрупких вееров, усыпанных светочувствительными пластинами.
Кристаллы его нагрелись, пытаясь освоить новую информацию.
А глубинные процессы синтеза приостановились, впрочем, ненадолго. Вот туша шелохнулась, дернулась, переваливаясь на бок, и в следующее мгновенье скрылась в песках.
Там, на глубине, сборщик двигался если не быстро, то всяко ловчее. Направляющие щетины его впивались в плотную стену глинистых отложений, не позволяя телу упасть ниже.
Глубже.
Дроны суетились.
Челнок прибыл к пункту назначения и, стало быть, пираты готовы начать погрузку. С этим Нкрума тоже сталкивался: зачем убивать тех, кто в состоянии принести пользу?
И это хорошо.
Пока пленные представляют хоть какую-то ценность, их не тронут.
Дрон опустился ниже, передавая новую картинку.
А вот это уже плохо. Мертвец пиратов не обрадует. И то, что сам виноват – у ног покойника Нкрума разглядел красноватый шар альмаши, – не аргумент.
Но в доме было тихо.
Система дочищала посторонние логи, приводя себя к исходному варианту. Внутренние камеры были пока отключены, но система обещала восстановить их в течение получаса.
Отлично.
Меж тем сборщик оказался под челноком. Здесь он двигался медленно, с трудом, все-таки подобные механизмы не были рассчитаны на прохождение уплотненных пород.
И матушка расстроится, но…
Нкрума выбил команду.
Замерли дроны, как показалось, в ожидании. И червеобразное тело сборщика свернулось спиралью. Он чуял огромный массив металла, который и был поставлен искать. Трепетали щупы, анализируя состав. Передавали сигналы нервным узлам, а те уже активировали тканевые участки. И чаны тела наполнялись кислотами.
Три…
Сборщик раздулся.
Два…
Головной конец туловища его приподнялся, а пасть растянулась. В ней показались узкие клыки якорей и тончайшие трубки вещества первичной обработки.
Один.
Сервомоторы толкнули сборщика вперед, к добыче, и земля треснула, а гравитационное поле разлетелось, когда многотонная туша пробила днище челнока, плеснув заодно смесью кислот.
Загудели и захлебнулись моторы.
Что-то хрустнуло.
Лопнуло.
А горловой мешок сборщика сократился, выплюнув мириады наноботов, которые расползлись по челноку липкой пленкой. Первичная переработка была начата. Пройдет несколько дней, и в матушкином саду появится груда продолговатых чурок из чистого металла, покрытых тонким слоем антикоррозионной слизи.
Что ж, и от пиратов должна быть своя польза.
Буря мглою небо кроет, вихри снежные…
Песчаные, пусть будут песчаные. Это, в конце концов, тоже красиво. А потом добавим немного воды. В детстве я обожала играть в куличики, особенно после дождя, когда полупрозрачный легкий песок в песочнице обретал и плотность, и цвет.
Бабушке почему-то это не нравилось.
А мама вообще начинала причитать и охать. Я же, повзрослев настолько, чтобы играть одной, бегала домой за водою или хотя бы к ближайшей луже.
Теперь у меня просто замечательная песочница.
И я взмахнула руками, а буря – крыльями, стерев с небосвода два огненных мазка. Чужаки…
Как ни странно, я отдавала себе отчет, что мое нынешнее состояние, мягко говоря, ненормально. Эта безумная эйфория, желание плясать, находясь по горло в синеватой тяжелой воде. Вдруг она вообще радиоактивна? И после у меня отрастут жабры, крылья, когти и клюв.
Ничего, самое лучшее брачное агентство в этом рукаве галактики все равно отыщет мне подходящего супруга.
Не хочу подходящего.
Мне этот нравится.
Кстати, чем он там занят?
Нкрума отыскался сразу. А хорошо. Почти как в сказке – по щучьему велению, по моему хотению. Осталось удариться оземь и превратиться в красоту писаную.
Или рисованную.
Так, надо дышать глубже. Спокойней. А то ведь крышу сносит не по-детски. Мне же еще мир спасать и жениха заодно, а то ишь, сбежал за подвигами.
Я провела ладонью по воде, и та послушно расступилась. Мамочки, а что еще я могу? И главное, каким таким волшебным образом?
Ладно, позже посмотрю.
А пока я двинулась по узкому проходу, кажется, нервно подхихикивая. Точно помню, что пару раз не удержалась и ткнула в водяную стену пальцем. Та выдерживала, только шла рябью.
Заодно уж кино показывала.
Вот Нкрума в нормальном, если можно так выразиться, обличье. Лежит на спине и в стену смотрит. А нет, это он что-то на экране разглядывает, просто экран настолько зыбкий, что я не сразу его разглядела.
Ага…
Хвост дергается.
А ведь я себе тоже хвост могу отрастить, стоит лишь захотеть. Или крылья, или клюв. В голове моментально возникали варианты модификации моего несчастного тельца, который резко поубавивший восторга разум решительно отвергал.
А пить хотелось.
И я потянулась к воде, а она – ко мне. Холодненькая… Нет, я как-нибудь без хвоста обойдусь. За ним же, наверное, ухаживать надо. Расчесывать и все такое… Наверное, у них здесь и парикмахеры специальные есть.
Я захихикала и зажала рот руками.
Точно, ненормально.
Тут пираты.
Бой.
И вообще я вляпалась непонятно во что. И знаю, чего знать не должна, и вообще крута, как бог или, что вероятнее, эти самые Древние, которым вздумалось бросить свои игрушки в неподходящем месте.
Прячьте спички от детей, мать его! Даже у нас это знают, а они…
Мудрые.
Всеведущие.
А дорожка вывела к ступеням, на сей раз вполне целым с виду. Россыпь престранных значков не в счет. Кстати, читать я тоже могу.
Ага…
Кровь, сила и душа. А вот этот треугольник означает единство тела, разума и этой самой души. И путь…
К знаниям.
Пожалуй, от местного гранита науки я откажусь.
Хотела, честное слово. Но, несмотря на искусственную эйфорию – это ведь удобно, когда жертва эксперимента не сопротивляется, а с радостью скачет прямо в заботливые руки экспериментаторов, – я боялась.
Это ведь неправильно, что…
А если водяная стена сомкнется? Она ведь давно поднялась выше моей головы, и выше этих бесконечных ступеней, и вообще до самого потолка. Меня раздавит или я захлебнусь? Или сработает еще какая-нибудь особо изощренная ловушка?
А вот и отпечатки ладоней.
Система. Вот солнце с лучами-змеями, в пасти которых застрял кругляш планеты – Круон. Я провела по нему пальцем, и кругляш засветился красным, а солнце – белым. Не говорите только, что я и им управлять могу?
Нет?
Отлично. А то бы наворотила… Это ведь легко. Буря – это мелочи, я ведь и землетрясение сделать способна, и новые континенты создать, или вот старые слепить воедино. А что? Море – оно всегда море, и не важно, водой ли залито или песками засыпано.
Пески я тоже могу убрать.
Правда, тогда путешествовать станет затруднительно, поскольку воды здесь маловато для полноценного океана.
Спокойно.
Ничего я делать не буду. И кору планеты в покое оставлю. Жили тысячи лет без моей заботы? Вот и прекрасно, пусть продолжают. А я…
Я спрятала руки за спину.
Только то, что привело меня сюда, не собиралось отступать. Не знаю как, я моргнула… просто моргнула, а очнулась уже с руками на барельефе. Аккурат по форме пришлись, вырезанные-врезанные, да…
Сперва ничего не происходило, и я даже выдохнула с немалым облегчением, руки убирая, только они приклеились.
Не совсем чтобы приклеились.
Я могла пошевелить пальцами.
Я даже способна была приподнять ладони на пару миллиметров над поверхностью металла, но убрать… А потом стало вдруг больно, и настолько, что сознание мое, не желая участвовать в этом безумии, взяло и отключилось.
Когда искин доложил о потери связи с третьим разведчиком, Шанаар-аль-Шаррах выругался.
На трех языках.
И платформу пнул. А потом, давая выход гневу – в бездну первородную всех мозголомов, решивших, будто он должен сдерживать разрушительные порывы, – пальнул в песок.
Контролировать себя.
Он контролирует.
Он охренительно себя контролирует. А что есть желание кого-то убить, так…
У него будет много времени, чтобы его реализовать. Как с тем, последним представителем независимого движения чего-то там и куда-то туда… Признаться, айварх уже не помнил, куда именно они независимо двигались. А вот как пузырилась кровь на губах хрупкого алианта – это да…
Чудеснейшее зрелище.
Он оказался на редкость живучим.
Да и следовало признать, что мастерства у Шанаара прибавилось. Опыт, опыт… опыт решает многое. И харизма, конечно.
Он выдохнул.
И улыбнулся.
Повернулся к платформе, на которой осталась пара заложниц, наблюдавших за происходящим спокойно. Пожалуй, слишком уж спокойно для тех, чья жизнь всецело зависела от благорасположения айварха.
Полагают себя самыми умными.
Беда всех женщин.
И его матушка, помнится, не избежала. Все твердила, мол, учись сынок, приспосабливайся, не выпячивай свой ум, это неприлично. Будь тише, незаметней… Бубнила целыми днями.
Наверное, издохла уже.
Так ей, твари, и надо.
Никогда его не понимала. Младший братец, тот – единственный свет в окошке. Что бы ни делал, все было замечательно, все чудесно, а Шанаар, было время, из кожи вон лез, чтобы одобрение заслужить, но матушка лишь поджимала губы.
Ничего, скоро все узнают, все поймут, с кем связались. Надо лишь добраться до сердца этого треклятого города. Однажды ведь получилось… А никто не верил.
Никто.
Даже спонсоры кривились и денег не давали, мол, его дело на маршрутах стоять и выбивать корабли конкурентов. Нашли тупого исполнителя.
А он смог!
Отыскал тот богами забытый камень на орбите полумертвой звезды. Спустился. И вскрыл сердце храма… ну, не совсем сердце, что уж тут говорить, храм был полумертвым, но вынести из него удалось многое. И те, кто еще недавно полагал его идеи безумными, теперь сами деньги в руки совали, чтобы только Шанаар рискнул.
Рискнет.
И думают, он тихо отдаст находки в чужие руки? Наивные жирные твари, только и умеющие, что прибыли считать. Они и мысли не допускают, что кто-то может обмануть их чаяния.
Интересно, что они сделают, когда поймут?
Попробуют послать кого-нибудь за его головой? Не без того, конечно, но у него тоже есть чем припугнуть. Интересно, как Совет отреагирует, получив хотя бы малую часть записей.
А ведь можно и не дожидаться конфликта и слить в Сеть записи, так сказать, превентивно.
Он представил, как вытянется желеобразная физия главного нанимателя, когда он увидит собственное имя в новостях. А то, что новости эти разлетятся по Сети мгновенно, айварх не сомневался. Он прикрыл глаза. Вот оно, непередаваемое ощущение близкого триумфа.
И гнев отступает.
И лекарства не нужны. Помнится, он скормил их последнему мозголому, тому самому, важному ленивому типу, найденному матушкой. Подавление внутренней агрессии и психокоррекция. Интересно, тот уже перестал пускать пузыри?
Надо было добивать.
Но тогда он был молод и многого не осознавал. К примеру того, что нельзя позволять другим существам управлять собой.
И эти…
– Ты, – он ткнул пальцем в ближайшую самку, которая и не подумала дрожать. – Сюда иди.
Подчинилась она без возражений.
Даже жаль. Он готов был послать импульс на ошейники, чтоб напомнить, кто здесь хозяин, но позже… Пока он играет в справедливость.
Играть вообще очень интересно.
Особенно в справедливость.
– Пойдешь впереди, и вы трое.
Штурмовики скользнули в темное жерло хода.
Безмозглые, но исполнительные.
С базы придется уходить, но у него было куда. Главное, прихватить все нужное, а покупатели всегда найдутся.
– Идете впереди. И без шуток.
Импульс он все-таки послал, заставив круонок скрючиться от боли.
А старую стерву, которая думает, что она умнее Шанаара, надо было тут оставить или вообще в поместье. А на базе поговорили бы… Было бы интересно посмотреть, как она вымаливает скорую смерть. Говорят, круоны – крепкие ребята, но так говорили про многих. Пока никто не продержался дольше суток.
– Вперед, – он развернул панели локатора. – И смотрите, нянчиться я не собираюсь.
Голос тонул в стенах.
Этот храм, пожалуй, отличался от предыдущего.
Он был жив.
Спал, но готов был проснуться, потревоженный чужаками. Он взирал на них с толикой недоумения: как вышло, что эти существа оказались здесь и не спешат убираться? Скоро храм окончательно очнется, и тогда…
Страх был непривычной эмоцией.
И айварх сделал единственное, что умел, – пнул пленницу.
Полегчало.
– Шевелись, кахара тупорылая.
Матушка вечно поджимала губы, когда Шанаар выражался. А он не виноват, что эмоций всегда было слишком много. Ему бы творцом стать… Он рисовал картины, но их не понимали.
Смеялись.
И смех снова звучал в ушах.
Иллюзия.
Тот, первый храм встретил расколотыми стенами и стертыми плитами. Провалами в полу. Обрушенными колоннами.
Останками разрушенного корабля, с которого получилось снять пару узлов.
Окаменевшими лежаками.
Костями. Их пришлось вырезать, долго и муторно. А главное, оказалось, что все его старания были напрочь лишены смысла – ДНК выделить не удалось.
Сейчас все иначе.
Ощущение чьего-то присутствия и острое желание вернуться. Сесть в челнок и бежать. Пока еще есть возможность бежать.
Ну уж нет. Айварх набрал на панели команду, и сверхтонкая игла пробила кожу, впрыскивая в кровь дозу кирраха. Тепло пробежало по телу, мышцы привычно дернуло судорогой, а потом стало хорошо.
Страх?
Не было страха, зато появилось желание кого-нибудь убить.
Потом.
Позже.
Он научился контролировать свои желания. Отчасти. И предвкушение будущей крови грело душу не хуже, чем сама эта кровь.
– Эй, адмирал! – Он дернул девицу к себе. – Ты тут? Конечно тут. Где тебе еще быть? Выходи, не прячься! – Его голос, усиленный динамиками, разнесся по коридорам, окончательно лишая храм иллюзии покоя. – Давай в зале встретимся? Или я убью эту красавицу…
Девица не дернулась.
И не завизжала.
Неужели полагает, будто угроза пуста? Ничего. Убивать можно по-разному, а Шанаар постарается, чтобы смерть эта была долгой и мучительной.
– Вперед, – он толкнул девицу, и та послушно зашагала.
Отвратительно.
В покорных жертвах нет удовольствия. Хотя скоро эта покорность исчезнет, как исчез левый штурмовик. Споткнулся и мешком осел на землю. Он еще, кажется, дергался, когда длинная змееобразная тварь забралась ему на грудь, но…
Слабые уйдут.
И чем больше уйдет, тем лучше. Сокровищ не хватит на всех. И штурмовики – это изначально мясо. Других не берут. Второй попытался стряхнуть с рукава мелкую цепкую тварь.
Следовало использовать газ, какой-нибудь тяжелый, из запрещенных.
Он переступил через тело.
И активировал верхний слой полимерной брони. Вовремя. Полупрозрачная тварь скатилась с рукава. И вторая. Отлично.
Работает.
Или продать находки?
Нет. Или он, или его… Тут и думать нечего, никто не позволит проходимцу владеть артефактами Древних. А потому…
Айварх остановился и, развернув панель, набрал команду.
Неважно, что произойдет дальше, искин загрузит материалы в Сеть. Это славно. Шанаар расхохотался. Весело…
Будет очень весело.
Он дернул пленницу на себя и, сдавив шею двумя пальцами, произнес:
– Поиграем, девочка?
