Глава 19
Женщина боялась.
Нет, не настолько, чтобы потерять от страха разум, слава Древним, у нее пока получалось совладать с собственными инстинктами, но вот…
Опасение?
Любопытство?
У эмоций тоже есть запах, и, пусть преображенный, вернувшийся в первое обличье, Нкрума продолжал их чуять.
Удивление?
И почти восторг… это было непонятно. Нет, город существовал столетиями и тысячелетиями, его даже как-то пытались исследовать, но быстро признали культурным достоянием и на том остановились.
Сюда приходили.
И братья, и сам Нкрума, и отец, когда был моложе… и дед, и целая вереница предков, причем не только его, здесь оставались, и в родовой книге имелось изрядно имен с припиской: «Утерян для рода».
Сюда приводили других.
И женщин в том числе. Бои вот побывала, а потом долго пеняла брату, что он посмел рискнуть ее прекрасной особой. И тот, пусть был еще довольно молод, перестал уходить в пустыню.
Мама, кажется, тоже была.
Молчала.
Она о многом, пожалуй, молчала, и беспокойство мешало думать.
Пираты никого не тронут… без причины. А Нкрума дал им изрядно причин, чтобы сровнять поместье с землей. И надо бы успокоиться, к примеру, сосредоточившись на запахах ее эмоций.
Волнение?
И рука в его ладони. Серый палочник, больше похожий на кусок гранитной крошки. Странно, что она не закричала. И странно, что он задремал. Переход был нелегким, но все-таки не настолько, чтобы отключиться.
Зрение не вернулось.
Он видел зал, очертания крупных предметов и женщину, каждое движение которой рождало желтые сполохи. И кажется, такой остаточный эффект – не слишком хороший признак.
А буря ожила.
Она ударила ветром по цитадели горы, но та не шелохнулась, повидав на своем веку изрядно капризных ветров.
Буря закрутила пески.
И содрала покров их, обнажив залежи твердой породы. Она прошлась мелким гребнем, вычерчивая новый узор барханов, чтоб в следующее мгновенье просто-напросто стереть его тяжелой дланью. И начать сначала…
Она гудела.
Вздыхала.
И смеялась на тысячу голосов, каждый из которых был слышен так явно, что Нкрума заткнул уши. И разгневанная равнодушием буря – никогда не злите женщину – ударила о камень. Камень загудел, но выдержал. Конечно, выдержит, только верхние залы засыплет, тут и думать нечего.
Плохо.
Как-нибудь… всегда есть другой путь… Нкрума найдет.
– Все хорошо? – прикосновение пальцев к лицу заставило очнуться.
Теплые.
– Извини, – он зажмурился, надеясь, что и золотистые сполохи пройдут. – Это из-за оборота… надо перетерпеть.
– Тогда, может, присядешь? Ты не слишком хорошо выглядишь.
Нкрума не стал противиться.
И она села рядом.
Это хорошо, что она рядом, проще присматривать. И вообще, она теплая, мягкая, пахнет вкусно… Буря громыхала, протаскивая по острым скалам флотилию песчаных кораблей. Иногда скала вздыхала, порой вздрагивала, и тогда вместе с ней вздрагивала и женщина.
Агния.
Хорошее имя. Короткое. И запомнить легко, странно даже, что прежде оно не хотело задерживаться в памяти.
Агния.
Нкрума повторил еще раз и потер глаза. Сполохи не исчезали, а к золотым добавились и сине-красные. Теперь он видел не только змей и скорпионов.
Старый трухляник в состоянии глубокой спячки.
Безвреден, если не проливать крови, остального он просто-напросто не почует, но все равно надо будет предупредить, чтобы не ходила в тот конец зала. Еще пяток песчаных жаб, тоже в спячке, и, судя по всему, недавней. Это даже хорошо, Нкрума мысленно сделал заметку: воды пресной не так много, а жабы крутобоки, полны доверху. Так что, если придется задержаться…
Они даже съедобны, если верить атласу.
– Что это за место? – голос Агнии потревожил рой ночарников, которые взвились, закружились и вновь вернулись в гнездо.
– Древний город. Заброшенный.
– Это я и сама вижу, – ему показалось, что Агния улыбается.
Конечно, показалось, сейчас им точно не до смеха.
– Это ведь не ваш город… то есть в нем не круонцы жили?
Он кивнул.
– А кто?
– Древние.
Она вздохнула и прикусила губу. И вправду, получается не слишком внятное объяснение.
– Такие города иногда находят не только здесь, но вообще… Всего зарегистрировано девять. Три – на Меррахе, это необитаемая ныне планета. Еще пара – в мирах с низким уровнем развития. Остальные – как где… – он почесал за ухом и вынужден был признать: – Круон… не заявлял о своих городах.
– Так их несколько?
– Семь… Круон закрытый мир, и до недавнего времени мы торговали – и только. Совет крайне болезненно относится к любым вмешательствам во внутренние дела. А города… Туда непременно потянулись бы исследователи, искатели приключений, комиссии… Нам пришлось бы обеспечивать безопасность, а это…
Она кивнула.
И задрала голову.
– У нас есть похожее… Древний Египет… одна из старейших цивилизаций. Они еще пирамиды построили. И сфинкса…
Я запнулась.
Вот кого он напоминает – наполовину лев, наполовину человек.
Сфинкса.
Очередной виток моей безумной фантазии, но весьма логичный.
Про сфинкса Нкрума переспрашивать не стал, но лишь потянулся так, что кости захрустели, и произнес:
– Все города заброшены, их исследовали вдоль и поперек, даже тот, что на дне океана. Биологических останков не найдено и вообще других следов развитой цивилизации. Известно, что исходный материал всегда местный, но со временем меняется… Возрастает прочность, увеличивается износостойкость и… не важно.
А мне было интересно.
Пожалуй, эта беседа позволяла забыть о том, что происходило наверху. Время от времени гора, в глубине которой мы находились, вздрагивала, с потолка что-то сыпалось, видно, износостойкость износостойкостью, а возраст у строения был немалый.
– И что это?
– Лаборатория. – Нкрума сел, скрестив ноги, и меня усадил. А когда я дернулась, сказал строго: – Так теплее. И безопасней. После бури всегда холодает.
А я и не заметила.
Хотя есть ведь костюм. Но почему бы нет? Свечение слегка поблекло. А если и вовсе погаснет?
Или…
– Они создавали жизнь там, где она вряд ли могла зародиться сама. Возможно, это был какой-то глобальный эксперимент, а быть может, они просто следовали по пути творца, как утверждают некоторые, но все города находятся в мирах экстремального класса. На том же Меррахе была жизнь, но глобальная катастрофа уничтожила ее. А вот остальные… Ульхар – это океан, и не из мирных. Камрала – геологически нестабильна. Есть и другие. И самое любопытное, что сейчас обнаружены другие, идентичного класса, но жизнь, тем более разумная, существует лишь на тех, где обнаружены города.
Люди с оружием чувствовали себя вполне вольготно, уверенные в собственной безнаказанности.
Они вошли в дом именно тогда, когда благородная Арагами-тари собиралась объявить о подписанном соглашении. Ее несколько смутило отсутствие как жениха, так и невесты, но, подумав, она решила, что такое своевременное исчезновение обоих – хорошая примета.
Старуха Тамари зудела о нарушении исконных обычаев.
Тетушка выразительно молчала, разглядывая сквозь бокал поникшие анемоны. Бои что-то втолковывала сестрице, которая выглядела одновременно и несчастной, и воинственной.
Она подняла бокал.
И коснулась края когтем, заставляя хрусталь петь. На голос его отозвались и другие бокалы, а заодно и люстра за мгновение до того, как разлететься вдребезги.
– Всем стоять! – велело существо в черном экзокостюме. – Это ограбление.
– Вот в старые времена, – проворчала Тамари, указывая мизинчиком на грабителя, который, к слову, появлением своим несколько разрядил обстановку, – при входе в дом ноги вытирали…
– Прошу прощения, милые дамы… – Крупный айварх, видимо, услышав замечание, демонстративно вытер ноги о белый ковер. И весьма удивился, когда ворс жадно впитал всю грязь. – Полагаю, очаровательные дамы не откажут в приюте нескольким несчастным путникам, сбившимся с пути.
Айварх был крупным даже для своего вида, а броня и вовсе делала его огромным. Матовые пластины панциря тускло поблескивали. Воздушная маска, которую он стянул, спряталась в складках шеи. Широченные плечи мало что не доставали до косяка, и голова, украшенная двумя парами костяных наростов, гляделась несоразмерно маленькой.
– Не откажем, – Арагами-тари подняла руку, – тем более что погода ныне не располагает оставаться на улице…
Крупный носовой отросток шевелился и пульсировал, меняя цвет.
За что его изгнали?
Айвархи редко покидают свой мир, тем более взрослые, а этот…
Агрессивен?
Пара парализаторов. Массивная туша плазменной пушки, которая на этой фигуре смотрелась вовсе не такой уж большой. Ультразвуковой подавитель. Пожалуй, оружие он любил.
И не только то, которое стреляет.
Металлические накладки на броне свидетельствовали, что и рукопашной айварх не брезговал. А в предках одни травоядные…
– Очень рад, – он ощерился, демонстрируя желтые плоские зубы. – В таком случае, думаю, мы проведем незабываемые выходные.
В зале появилось с полдюжины существ.
Гоминиды.
Кажется, один рапан в уродливой броне. И пара сцерхов, которые нервно озирались и явно чувствовали себя не слишком уютно. Пара была старой, сыгранной и, несмотря на беспокойство, дело свое знала.
В ковре таяли осколки стекла.
А на люстре появились белые водянистые наросты. К вечеру затвердеют. Конечно, вряд ли кто позволит настроить форму, но…
– Значит, вы тут хозяйкой? – айварх шевельнул носовым отростком.
– Я.
– Милый дом… Может, в таком случае, подскажете, где ваш сын?
– Который?
Глаза у него были огромные, опушенные длинными ресницами, и глядел айварх с укоризной.
– Вы богаты на сыновей…
– Увы, – позволила себе улыбку Арагами-тари, – пустыня не сочла возможным дать мне дочь. Но быть может, в продолжение нашей беседы, вы назоветесь? Несколько неудобно обращаться к вам по расе, не правда ли?
Тонкий свист ненадолго оглушил. И Бои, прижав уши, зашипела. Благо супруг оказался рядом, коснулся руки, успокаивая.
– Мхарбрах, – представился айварх. – Милостью зари безродный.
– Мне жаль…
– Мне не очень. Как оказалось, жизнь разнообразна и богата на возможности. – Он забрал у нее бокал с водой, понюхал и раздавил его. – Всегда поражали ваши вещи…
Ковер принял подношение с благодарностью, и по белому ворсу скользнула пара волн.
– А еще ваша самоуверенность… Одна станция, примитивная охрана дома и святая вера, что никто этим не воспользуется. – Он взял Арагами-тари за руку и стиснул пальцы. – Скажите, что помешает мне вас убить?
– Не знаю…
– До чего невоспитанный юноша… – Старая Тамари не сумела удержать язык за зубами. Зря… Щелчок, и голова ее разлетелась алыми брызгами, а тело рухнуло на ковер.
– Интересно, – айварх присел рядом, – ее он тоже сожрет?
– Нет, – Арагами-тари сдержала приступ тошноты. – Он настроен поглощать лишь малые объекты.
– Так все-таки, где ваш сын?
Никто не закричал. Никто не попытался убежать, никто не потребовал свободы, лишь старшая из девиц Гарахо оскалилась.
На мгновенье.
Глаза ее налились желтизной.
Айварх не уйдет живым из этого мира. Что ж, сам виноват.
– Меня интересует адмирал. Знаете, говорят, это огромная потеря для всего флота – в расцвете карьеры взять и вернуться домой. К маме… Не советую делать глупости. Я привел достаточно людей, чтобы взять под контроль это место.
Он постучал пальцем по мертвой Тамари и велел:
– Уберите ее в коридор! Все-таки здесь дамы. В последний раз повторяю вопрос…
– Не знаю. – Арагами-тари подумалось, что жизнь она прожила в общем-то неплохую и что нынешнее происшествие лучшее доказательство необходимости реформ.
Уже не зря.
Мысли были отрешенные.
И ворчание рядом заставило поднять руку.
– Пожалуй, мы не будем доводить дело до прямого столкновения, – она говорила тихо и спокойно, не отводя взгляда. – Нкрума должен быть в доме. Он не слишком жалует подобные собрания, к тому же…
Она услышала песню ветра, далекую, приглушенную, но все же яростную.
Буря близится.
– Не хочу вас разочаровывать, тари, но в доме его нет. Мои люди все осмотрели и, поверьте, были внимательны.
Буря идет. Спешит, вымещая гнев на чужаках, которые мало того, что явились незваными, нарушив древнейший из заветов, но и посмели пролить кровь.
Бледные анемоны скрылись в горшках.
И осы замерли.
Роса, выступив на окнах – система жизнеобеспечения заработала с полной нагрузкой, – потекла по стеклам, но ни одно живое существо не посмело подобрать капли влаги.
Буря.
Близилась.
– В таком случае, – она вытащила руку из лапы пирата, – он, скорее всего, вышел… и вернется.
– Это вряд ли, – айварх оскалился.
Вернется.
Или она плохо воспитала сына, что было бы… печально.
