Глава 9

Абрам смотрел в сторону восходящего Солнца. Он чуть слышно бубнил себе под нос молитву, иногда неторопливо крестился, кланялся и говорил: «Аминь».

– С возвращением, – приветствовал он голову Суркова, возникшую над облаком.

– Вы еще здесь?

– Куда же я денусь? Я ваш гид.

– Тут с этим строго? – спросил Сурков.

– Здесь нет места строгости, здесь Рай.

– Мне нужно спуститься, – вспомнил Сурков.

– Вы только что вознеслись, не упускайте шанса узнать больше.

– Я и так забрался слишком высоко.

– О-о, Сурков, вы не представляете, как высоко можно продвинуть душу. Как прекрасен божественный свет и любовь Господа!

– Зачем подниматься выше? Неужели есть что-то большее, чем Рай?

– Да будет вам известно, что Рай, как и Ад, не однороден.

– Вы хотите сказать, что здесь есть уровни?

– Можно и так сказать, но это очень грубое бездуховное рассуждение. Теперь вы научитесь отделять зерна от плевел и поймете, что духовность – обратная сторона зла, от которого вы, Сурков, так благополучно избавились…

– Скажите, Абрам, – перебил его Сурков. – А ведь я нарушил какие-то правила? Я не мог их не нарушить.

– Тем, что самостоятельно перебрались в Рай?

– Именно. Существует оправдательный комитет, есть Судьи, есть целый штат работников. Неужели мне простят то, что я перепрыгнул через головы?

– Понимаете, Сурков, – начал Абрам, – Я надеюсь, мы с вами разговариваем тет-а-тет и дальше, чем просто беседа, наш разговор не пойдет, но Райские службы не будут вам докучать.

– Почему?

– Да потому что у них есть более важные дела, а на вас они готовы закрыть глаза.

– Разве это не их прямая обязанность?

– Сурков, пограничники уже доложили о вашем вознесении. Наверняка в Министерстве конфликтных ситуаций уже лежит нота по вашему бегству. Иначе меня здесь просто не было бы. Но уверяю вас, райские службы не дадут ей хода.

– Как это понимать?

– Понимайте, как хотите, но в Раю не любят выдворять души.

– Это из-за численности? Я так понимаю, это еще одно очко?

– Вы, Сурков, еще один солдат добра, и этим нужно гордиться.

– А как же мои грехи?

– Какие грехи? – махнул рукой Абрам. – Пьянство, богохульство, украденный на работе дырокол? Это все такие мелочи!

– А времетрясение? А преступление против времени?

– Забудьте. В ККнВ уже направлено ходатайство. Убежден, что будет получена положительная резолюция.

– Не хотите ли вы сказать, что я никогда не увижу своего ангела?

– А вот это зависит только от вас. Вы, кстати, хотели узнать о своем наказании?

– Да, я совсем забыл.

– Напрасно, ведь вы были осуждены напрасно.

– То есть? – опешил Сурков.

– Преступления вы совершить не могли. Выигрыш не получили.

– За что же я варился в Аду?

– Судебные ошибки пока возможны.

– Черт!

– Я же просил вас не упоминать лукавого.

– А что вы мне сделаете? Что может быть хуже безнаказанности?

– Я бы вам сказал, но повторюсь – необходимо начинать с азов, с истоков.

– Черт с вами, как хотите. Но я не намерен ждать.

– Это хороший признак. Ваша душа жаждет, а жажда – благодатная почва для веры.

Абрам расправил руки, изображая крест, оторвался от облака и полетел. Очень скоро он исчез из поля зрения. Сурков недоуменно осмотрел свои руки, отвел их в стороны на манер гимнаста и, соскочив с облака, крикнул:

– Алле.

Его закружило штопором, повело в сторону, пару раз ударило о мохнатую тучку. Наконец, совладав с аэродинамическими выходками души, Сурков устремился за Абрамом. Он догнал его через несколько часов. Уже уверенно маневрируя между грозовыми фронтами, Сурков и Абрам сменили курс и стали подниматься. Их взору предстало огромное кучевое облако, расположившееся над озером Онтарио. Они облетели его со стороны Солнца и сели на причудливый выступ в виде вешалки.

– Здесь, – сказал Абрам. – Здесь вы получите статус ноль. Это необходимая процедура для вновь прибывших. Если ваша душа в порядке, то вам не понадобится больше суток.

– А затем?

– Затем вы должны пройти первый и второй уровни. Тогда вы получите гостевой пропуск в Рай.

– А это – не Рай?

– Пока еще нет. Получив гостевой доступ, вы подниметесь в Рай, и там вам откроется вся доступная информация. Вы сможете изучать науки, историю, а если хотите, можете совершенствоваться профессионально.

– А вы?

– Я буду все это время вас сопровождать.

Сурков поплыл по проходу, вырубленному в облаке. Его поверхность показалась твердой. Проведя по ней рукой, он спросил:

– Что это? Это ведь не пар?

– Разумеется, – согласился Абрам. – Это стеклотуман, железооблака и туманобетон.

– Зачем? А впрочем, какая мне разница.

Сурков влетел в просторную аудиторию, заполненную душами Святых. Одни из них светились, другие были прозрачными, над головами некоторых колыхались нимбы, отдельные экземпляры напоминали простых людей. Сурков же среди всего этого стерильного многообразия оказался самым смуглым.

– Пусть вас не пугает внешность, – заметил Абрам, – тогу я вам подберу, а по цвету души здесь различий не делают.

К Суркову подлетела сморщенная душа, отдаленно напоминающая черепаху.

– Статус ноль? – скорее сказала, нежели спросила она.

– Да, – кивнул Абрам.

– Пролетайте, садитесь.

Сурков и Абрам успели устроиться в завитках облака, когда черепаха появилась вновь и высыпала перед ними кучу кубиков.

– Это что? Детский сад? – попытался пошутить Сурков.

– Это называется – деловые игры.

– Не понял.

Черепаха заняла место напротив Суркова и, сложив кубики в бесформенную массу, выбрала светло-голубой.

– Это я, – заявила она. – Это супервайзер Ира, она вознеслась в Рай, чтобы славить Господа и купаться в его любви.

При этом Ира делала манипуляции голубым кубиком, летая им вокруг остальных, совершала многозначительные пассы, томно дышала, закатывала глаза и, наконец, приклеила его к общей массе.

– Черт, – сказал Сурков тихо и как бы ни к кому не обращаясь.

– Попробуйте, – Ира протянула кубик.

– Если позволите, я возьму другой.

Сурков отделил от сооружения красный, и, проведя им по орбите, произнес:

– Это грешник Сурков, он убежал из Ада, чтобы узнать, почему погиб. Он потерял своего друга и теперь хочет вернуться.

Незамысловатое движение наполнилось смыслом. Простейшая геометрическая фигура обрела форму Суркова, бесформенная масса оказалась Адом, показались облака, Рай, Абрам. Сурков в испуге бросил кубик.

– У вас честная душа, – похвалила Ира, – все получится.

Ира, словно фокусник, достала белоснежные листы бумаги, добавила к ним распечатанный готикой список поручений и пообещала помочь, если в этом возникнет необходимость.

Задания не были сложными. В основном они сводились к демонстрации библейских и житейских событий, составлению схем и решению несложных математических задач. Непонятные для Суркова слова он должен был самостоятельно искать в словарях, объяснять и писать эссе. Категорически запрещалось называть слова непонятными. Ирина принесла словарь и показала, что может существовать только непонятое слово. Слово, смысл которого пока еще не понят. Непонятное же слово могло исходить из уст картавого, заики или шепелявого. В конце темы шла небольшая контрольная, сдав которую Сурков переходил к следующему вопросу.

К удивлению Суркова, его увлекли райские глупости, и очень скоро он освоил оргсхему Рая, коммуникационные посты, документооборот, движение душ и многоступенчатую систему бонусов.

Оказалось, что Абрам опекает Суркова вовсе не бескорыстно. То, чем он занимался, на библейском языке называлось серфингом, а Сурков являлся для Абрама рефералом первого уровня. Очищенная стараниями Абрама, душа Суркова теряла часть божественной любви. Ее получал Абрам, часть, которой он отдавал уже своему наставнику, своевременно очистившему его. Выстроенная таким образом пирамида уходила невероятно далеко и в несколько поколений обязана была дойти до Всевышнего. Но, как говорилось, в статусе ноль количество душ постоянно росло, вновь прибывшие души становились рефералами триллионных уровней, а конца и края этой поруке не наблюдалось.

Сурков перешел к первому и второму уровням. Искоса он наблюдал за поведением душ, занимавшихся поблизости. Но что было любопытно – это как души держали экзамен.

Не будучи докой, Сурков понял, что искренность в душах, пыхтевших в деловых играх, весьма условна. Усердие и откровенно преданный взгляд были слишком натянуты и скованны. Они просто не могли быть настоящими, однако то, что происходило здесь, происходило на самом деле. Никто из душ не пытался протестовать, никто не глумился над материальной частью и не выкрикивал крамольных фраз.

– Почему они притворяются? – спросил Сурков.

– Вы о чем? – не понял Абрам.

– Разве сами не видите? – Сурков обвел помещение взглядом. – Вот они. Почему никто не скажет, что это дурь?

– А вы почему этого не говорите?

– Признаться, мне это интересно.

– Почему же вы уверены в своей исключительности?

– Не знаю, по меньшей мере я не делаю попыток лгать.

– Знаете, Сурков, я никак не думал, что с вами будет столько проблем.

– А какие проблемы у вас сейчас?

– Вы задаете не те вопросы.

– Это же естественно, я в Раю впервые – мне здесь все в новинку.

– Если вам интересно Сурков, то читайте. В инструктивных письмах все написано.

– Здесь не написано главного. Что такое Любовь Господа и зачем она нужна?

– А вы ощущали ее на себе?

Сурков серьезно задумался и даже почесал затылок.

– Не знаю.

– Значит, не ощущали. Душа, принявшая Божью благодать, никогда этого не забудет.

– Ладно, – сказал Сурков, – я и сам все выясню, а вы, Абрам, не лучший гид, я бы сказал – односторонний.

Сурков снова перешел к инструктивным письмам. В этот раз он изучал «шляпы». Под «шляпами» или «ошляпливанием» подразумевался кадровый или нравственный кругозор души.

Так как Рай являлся полной противоположностью Ада, то задачи и цели в Раю преследовались с точностью до наоборот. Оргсхема Рая строилась таким образом, чтобы продвинуть душу как можно дальше в Космос. Там, на неограниченном пространстве располагались Святые в покое и смирении. Многие из них провели там не по одному десятку тысячелетий, стали настолько чисты и эфемерны, что Господь с трудом их различал. Такой успех мог развиваться только у души, поднявшейся на несколько тысяч километров от мирской суеты, спокойно висевшей в вакууме и лишенной возможности общения. Любое общение приводило к ссорам, интригам и не делало душу чище. Поэтому чиновники Рая разработали схему, где движение души от поверхности – было естественным. Таким же, как в Аду может являться движение к ядру.

Ошляпливание являлось логическим продолжением общей концепции. Получая свою шляпу, душа могла заниматься грешным, по мнению Господа, делом, а именно – наставлять другую душу на путь добра. Сурков еще не дошел до места, где это объяснялось, но из того, что он прочел, вытекало, будто славить Господа, возносить ему хвалу, молиться и совершать иные действия во имя добра, которые так приняты на поверхности, в Раю запрещено. Разрешение на это получали только ошляпленные души. Связанные душевными расписками и заключенным с Богом договором, они обещали прекратить подобные действия, как только получали Божью благодать в размерах, указанных в договоре. Размер Божьей благодати, или сокращенно ЛБ (любовь Божья), душа выбирала из собственного опыта. Для определения ее размеров душе периодически давали «пробовать». С этой целью в Раю находились пункты ЛБ: дегустационные, любовные и забожные. Передаваемые по райской сети данные отслеживали, чтобы одни и те же души не вкушали ЛБ слишком часто, а для этого при первом посещении с них снимали отпечатки душ и вели любовную историю.

Приобретая шляпу, душа заключала договор, по которому должна была выполнять обязанности шляпы и поручения Господа. В типовом договоре не оговаривалось этих обязанностей. Шляпы же постоянно переписывались, дополнялись и корректировались, что навело Суркова на мысль об односторонности таких отношений.

– Скажите, Абрам, какую шляпу вы носите? – любопытствовал Сурков.

– Наставника.

– А есть какие-то градации наставничества? Скажем, красный пояс или пять звезд.

– Увы, Сурков, нет.

– Почему же существуют протоиереи, попы, дьячки, митрополиты?

– Это на Земле.

– А в чем разница?

– Понимаете, здесь, в Раю, запрещено агитировать. Это запрещено везде. Сам Вселенский спор этого не подразумевал. Он многое предусматривал, многое оговаривал, но, как и вся юридическая казуистика, имел дыры. Юристы Ада этим вероломно воспользовались.

– Каким же образом?

– Техническим прогрессом, разумеется. Он, проклятый, во всем виноват.

– Извините меня, Абрам, но я пока не вижу связи.

– Понимаете, когда возникал спор, еще никто не мог предположить, что человек настолько хитер и изворотлив в своих познаниях. Никого на планете не существовало, и сама планета состояла из облака космической пыли. Вкладывая душу в свое создание, Господь надеялся, что человек, как и положено, будет добывать хлеб насущный в поте лица, рожать – в муках. Однако, как вы знаете, это продлилось недолго. Дьявол научил человека создавать колеса, рычаги и прочие примитивные механизмы. Это привело к тому, что у человека стало достаточно пищи. Он перестал бояться завтрашнего дня, и мало того, стал задумываться о грехе. Во Вселенском споре запрещалось демонстрировать божественные и порочные силы, но не запрещалось вести техническое развитие. По логике и духу договора ни Бог, ни Дьявол не должны были вмешиваться в процесс развития души. Формально выполняя договор, Дьявол развращал души техническим прогрессом. Разумеется, наблюдать за этим и бездействовать Бог не мог. Именно тогда он уронил семена веры, которые проросли в виде учений язычников и основ христианства. Они проросли в душах и могли принести благодатные плоды, если бы не способность человеческой души все совершенствовать, переделывать и перекраивать. Именно это качество привело к тому, что на основе географических особенностей учение развивалось с разной скоростью, приобретало национальный характер и в конце концов породило фундаментализм. Надеюсь, вы понимаете, что Бог един?

– Да, – кивнул Сурков.

– Так почему же этого не могут понять люди? Согласитесь, было бы глупо иметь несколько богов, несколько раев и несколько адов. Однако именно по этому пути идет современная церковь, которая уже ничего общего с божественным началом не имеет.

– Почему?

– Я же вам объяснил. Человечество извратило идею совершенствования души. Она, как предполагалось по великому замыслу, должна самосовершенствоваться, пребывать в муках и поисках истины. Сама идти к вере, а не получать титулы, строить храмы, пребывать в роскоши и славе.

– Хотите сказать, что на создание церкви Господа вынудили обстоятельства?

– Разумеется. Дьявол, пособничая техническому прогрессу, творил добро. Но добро во зло, которое развращало души.

– Как все запутано.

– Вот видите. А это только азы. И моя шляпа – всего лишь система перераспределения душ. Рай обязан быть Раем, и, если не расширять его в космос, он очень скоро превратится в общежитие или, чего хуже, в Ад. А ведь Всевышний не планировал, что спор продлится так долго. Совершенствовать душу в Раю никто не собирался, и это вполне логично.

– Но ЛБ? Неужели так необходим стимул? Неужели души, попавшие в Рай, не хотят подняться выше, познать то, что еще недоступно?

– Хотят, разумеется! Многие хотели и пытались очиститься. Многие достигли невероятных вершин. Но посмотрели бы вы, что творилось с Раем всего два десятилетия назад. Кошмар! Коммунальная квартира! Консервная банка, в которой вместо кильки – светлые души.

– Неужели было все так скверно?

– Еще хуже. Безнаказанность и безысходность. Споры, демонстрации, забастовки. Богохульство и даже разврат.

– Ох ты! – Сурков вежливо прикрыл ладонью рот и углубился в чтение.

Благополучно окончив обучение, Сурков получил тогу и пригласительный нимб. Последний оказался достаточно непривычным устройством, сканирующим душу на предмет различных греховных помыслов. В отличие от Ада, Рай располагал к полету фантазии, брожению мысли и генерации идей. Белоснежные, розовые, пушистые, прозрачные и светящиеся души имели большую привлекательность, нежели черно-белые грешницы. Нимб заморгал как неисправная лампа дневного света, стоило Суркову процитировать:

– Две монашки мыли ляжки.

– У вас контакты отошли, – сказала рыжая Галя.

– Нет, это я проверяю аппаратуру на себе, – сказал Сурков.

Что в Раю делали дуры, Сурков не понял, однако Галю к таким можно было относить смело. Она была мастером по эффективности и заменила Абрама, который довольно получил бонусов и растаял встречать очередную беглую душу. Ошляпленные души вообще не отличались излишней рассудительностью. Инструктивные письма подменяли необходимость что-либо придумывать и направляли ее по кратчайшему пути к ЛБ.

– Чем займемся? – спросил Сурков, рассматривая колонну из туманочугуна.

Райские ворота имели колоссальные по земным меркам размеры. Каждая из створок легко могла заменить десяток стадионов, а сама арка простиралась километров на сорок – пятьдесят.

– Займемся распеванием псалмов, молитвами и восхвалением Всевышнего.

– А стоит ли?

– Конечно, стоит, – Галя показала заранее приготовленный «Боевой листок», согласно которому у Суркова вообще не оставалось времени на грешные мысли, прозябание вечности и моральное разложение.

– Галенька, давай договоримся раз и навсегда! Я здесь, чтобы получить информацию, а ты – заработать очередной десяток баллов.

– Допустим.

– Тогда давай искать компромисс.

Галя, конечно же, была дурой, но считала она хорошо и, быстро сложив в своей головке неведомые варианты, категорически отказалась.

– Тебе придется получить вид на смерть или даже удостоверение души. Не думаю, что без этого разрешат доступ к центральному файлу. А до того момента можешь пользоваться инструктивными письмами да публичной библиотекой.

– А там что?

– Практически все о мироздании, только твоей истории там нет и уж тем более материалов комитета.

– Так что ты мне предлагаешь?

– В детстве не пел в хоре?

– Мальчиков-зайчиков?

– Может, в армии запевалой был? – с надеждой спросила Галя.

– Ладно, делать мне нечего. То есть пока нечего, в общем, поехали.

Сурков и его мастер по эффективности пролетели грандиозное арочное сооружение, поднялись над облаками и понеслись к восходящей Луне. Преодолев Гринвич, они снизились до двенадцати тысяч метров и совершили посадку на плавно дрейфующую площадку из туманопластмассы. Там уже собралось около пятисот Святых, вожделенно смотревших на приближающееся ночное светило. С такой высоты Луна казалась огромной. Ее моря и кратеры были четко различимы. Сурков залюбовался на то, что видел сотни раз при жизни.

– О чем ты задумался, Игорь?

– О ней, – Сурков кивнул в сторону планеты.

– Напрасно. Думай о Боге, о его милости.

– Ладно, – согласился Сурков, понимая, что спорить бесполезно.

– Думай о нем, и чем больше ты о нем будешь думать, тем быстрее достигнешь желаемого.

Перед собравшимися показалась фигура в стандартной тоге, сделала движение рукой, и души грянули длинную заунывную молитву.

– Подпевай, подпевай, – настаивала Галя.

Сурков сначала выдавливал из себя звуки, затем менял голоса, пародировал известных ему артистов и комиков, но скоро привык и даже запомнил несколько куплетов.

– Атас! – перекрыла хор дирижирующая душа.

В следующую секунду площадку наполнил рой белых мух, беспорядочно мечущихся над поверхностью.

– Что случилось? – крикнул Сурков.

Но Галина уже тащила его к краю, лавируя между встречными и поперечными хоровиками.

– Скорее, скорее, двигай копытами, – она словно пловчиха барахтала пятками, подтягивала душу Суркова и не забывала материть пролетавших мимо.

– Да что случилось? – совладав с растерянностью и выровняв полет, спросил Сурков.

– Сам увидишь, – она провалилась за край облака и, пролетев несколько сот метров, оглянулась.

– Я ничего не вижу, – но в следующую секунду Сурков увидел огненный шар с длинным алым хвостом, пробивший облако и разбросавший по небу ошметки пара.

Все это произошло так стремительно, что рассмотреть что-либо, а тем более понять, он просто не успел.

– Комета? – предположил Сурков.

– Нет! – крикнула Галя. – Это космонавты, мать их ети. Прости меня, Господи!

Изучение мироздания было самым приятным занятием. Сурков все еще чувствовал себя глупо на молитвах и песнопениях. В библиотеке же он чувствовал себя в своей тарелке: Галя не приставала к нему с глупыми наставлениями, и материал казался интересным, по меньшей мере подобран он был грамотно. Чтобы души приступали к изучению со своего уровня, мироздание переписывали семьдесят раз. Делалось это по той простой причине, что не каждая, даже очень просветленная, душа способна понять материи, в которых изложена программа. Собрания сочинений, Коран, Библия, Талмуд и другие труды земных пророков были объединены в одну божественную базу данных, называемую «Гарант». Другая библейская база – «Консультант» – содержала истинные высказывания и идеи Господа, но имела обратные ссылки в те же самые труды пророков. Принципиально эти базы отличались лишь тем, что имели ссылки в противоположном направлении: либо от документального подтверждения в сторону намерений, либо наоборот. Пользователь такой базы проходил тест, и определенный компьютером уровень Кью вел его по своей базе. Эксперимента ради Сурков подурачился, нарочно отвечая глупости. Он представил на своем месте Кира и на вопрос «что вы любили при жизни» ответил:

– Дурь, телок и водку.

Как следствие этого, мироздание предстало в следующей литературной форме:

«Сначала был базар, потом стрелка».

Мобильность техники Рая восхищала Суркова. Впервые после смерти он наблюдал цветной компьютер, рушивший все представления о производительности. Галина утверждала, будто техника в публичке не самая продвинутая, поэтому Суркова еще ждут сюрпризы. Когда же она узнала о карьере администратора Дьяволнета, то по-хорошему позавидовала.

– С твоими способностями ты легко наденешь шляпу администратора или программиста.

– Скажи, Галь, а почему Господь лично программированием не занимается?

– Сурков, – протянула Галя, – ты как ребенок, ей-Богу!

– Что же тут такого? Бог – творец, ему сам Бог велел, прости за тавтологию.

– Бог создал человека, душу, галактики, миллиарды звезд! Неужели ты думаешь, что он будет заниматься такой ерундой?

– Дьявол же занимается.

– На то он и Дьявол, – нравоучительно заявила Галя. – И вообще, творить – грех.

– Как это? – не понял Сурков.

– А разве ты не понял, что шляпы грешат?

– Да не особо. Развратных действий с твоей стороны не замечено, водку ты мне не предлагала, так что…

– Сурков, я тебя наставляю на путь истинный?

– Наставляешь.

– Обучаю тебя библейским делам?

– Обучаешь.

– Всю эту канитель кто-то содержит?

– Содержит.

– Так это все грех.

– Но почему?

– Да потому, что это функции Творца.

– Зачем же он передает их душам?

– А затем, что если этого не делать – опять начнется депрессия, скука и бардак.

– Послушай, Галя, а стоило ли все так усложнять? Ну, громыхнул бы он парой молний, выгнал отпетых в Ад, и само собой все наладилось.

– Не знаю, – рассудительно сказала Галя. – Я, может, так и сделала бы, но только у него свои планы, и пока он их со мной не обсуждает. А творить все равно грех. Для этого и инструктивные письма. Представь, если ты снимешь фильм или книгу напишешь?

– Что тут может быть грешного? – почесал затылок Сурков. – Разумеется, приватные темы, секс, порно.

– Да нет. Я же не об этом. Ты в своем кино создашь героев, мир, события, судьбы.

– Если это не документальное кино, разумеется.

– А какое ты право имеешь? Кто давал тебе полномочия создавать миры? Вставать с Богом на одну ступеньку? Извини, Сурков, но пока во Вселенной это монополия.

– Ну и ладно.

Сурков перешел в раздел Иисуса Христа. Как и в Аду, ему отводилось родство с Господом. Чудотворные способности, полутелесное состояние и прочая божественная атрибутика. Однако уже с момента зачатия Библейские и Дьявольские данные шли в разные стороны. Так, в Аду утверждалось, будто мать Мария была проституткой и в результате смещения менструального цикла забеременела от неизвестного мужчины. Так как она скрывала от своих соседей и родственников непопулярное в те времена занятие, то придумала историю о миссии. В «Гаранте» эти события описывались как спланированная операция, в которой клонированная клетка Всевышнего была имплантирована Марии на период вынашивания. Дальнейшее развитие эмбриона привело к появлению у ребенка телекинетических, экстрасенсорных и гипнотических способностей.

Детство и отрочество Христа практически не разнились, а вот начиная с юности, адские летописцы глумились, переворачивая события с ног на голову. Утверждалось, будто Христос проповедовал тиранию, его знаменитая фраза «Не мир я вам принес, но меч» приводилась в качестве пропаганды насилия и рабства. Отсутствие среди двенадцати апостолов женщин преподносилось как гендерное неравенство и принижение по половым признакам. Отсутствие чернокожих – как расовая дискриминация, а гомосексуалистов – как принижение половых меньшинств. Ловля рыбы – как браконьерство, хождение по воде – шарлатанство и так далее. Сурков не так внимательно изучал Библию в Аду, поэтому сравнивал события скорее по впечатлениям, нежели фактически. Он вспомнил лишь два момента. Это касалось предательства и воскрешения. В Аду утверждалось, будто Христос не знал о предательстве Иуды. Имея способности пророка, он мог легко предотвратить свою гибель, в противном случае получалось, будто Христос спланировал собственную смерть, что, разумеется, не могло послужить принятию грехов. Однако чужие грехи были приняты, и население планеты очистилось, благодаря смерти невинного. В этом было определенное противоречие, и летописцы Ада смаковали деталь на все лады. Вторым фактом, запомнившимся Суркову, являлось его воскрешение. По версии Ада, в воскрешение поверила только мать Мария. Апостолы отказывались верить, называли это фантастикой и придумывали множество оправдательных причин. Противоречие касалось поведенческих способностей. Как Христос выбрал в свои помощники одиннадцать трусов и предателя – было непонятно. К тому же, его пророчество о воскрешении, его невероятные поступки и многочисленные чудеса не могли посеять в душах неуверенность и сомнения. Почему апостолы оказались слабы, не объяснял даже «Консультант».