ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Надо сказать, что идея спать с котиком в обнимку оказалась здравой. Когда папа ушел, я себя как следует отругала за сопли и слезы, а раз отругала, надо брать себя в руки. Я и взяла – сходила в ванную, умылась, стащила недооцененное Рикардом платье и залезла под одеяло практически голая.

Забыв совершенно, что зимой в Азор-граде под утро стоит такой дубак, что впору горящими уголешками из камина обкладываться. Сонный организм отчаянно не хотел вставать и идти за вторым одеялом или хотя бы одеваться, так что кое-как, жавшись к Котецио, я доспала несколько часов.

Потом пришел Рикард. Ночью отец не закрыл дверь на замок, и моя комната перестала быть неприступным бастионом рыдающей девицы.

– Вставай, Сырочек, – вкрадчиво протянул Рикард, – а то мы уйдем без тебя. – Куда-а-а? – тут же встрепенулась я, а Котецио навострил уши. – Не знаю, что заставило Байрона передумать, но он согласен ехать с нами. Нужно выставить дом на продажу и оформить бумаги на перевод денег. Мы собираемся в мэрию и банк. Пойдешь?

– Пойду! Я села в постели, потом вспомнила, что голая, покраснела и плотнее закуталась в одеяло. Рикард не заметил. Ну или грамотно сделал вид.

– Очень рекомендую поторопиться, – сказал мужчина, – иначе не успеешь позавтракать. – Хорошо. Он поднялся, чтобы уйти, а я вдруг опомнилась и вскочила следом, как была, закутанная в одеяло по уши.

– Рик, подожди… Я не хотела тебя обижать вчера, я просто расстроилась. Я ждала, что он усмехнется или махнет рукой, но Рикард, к моему удивлению как-то довольно весело чмокнул меня в макушку. Стоять босыми ногами на полу было холодно, но я мужественно держалась, потому что в тишине, что нас окружала, чувствовалось что-то новое. И приятное. Ради этого приятного можно было и в холоде постоять.

– Мы можем поговорить? – Я задрала голову, чтобы взглянуть ему в лицо. – Сырочек, не провоцируй меня. – Приехать в гости, обесчестить дочь хозяина и улететь на драконе в закат как-то неловко. – Ну почему же, – раздался голос Дрю, – как раз таки очень ловко. Внешне Рикард встретил появление призрака спокойно, но так как я стояла очень близко, не могла не заметить, как он стиснул зубы. Похоже, кое-кому повезло, что он уже умер, иначе как пить дать Рикард бы Дрю прибил. Хотя бы за то, что он постоянно появляется не вовремя. И если раньше я была рада избавлению от пугающего общества бывшего жениха, то сейчас, к собственному удивлению, ощутила некоторую досаду.

– Собирайся, мы будем внизу, – произнес Рик и ушел. – Не понял, – сообщил Дрю. – Я уходил, ты собиралась к нему, прихожу – ты у себя. Сырочек, вы опять поссорились?! – Ну как поссорились, – смутилась. – Я на него наорала и убежала. А сейчас стыдно. Я запуталась, Дрю. И не знаю, что мне делать. Папа прав, Рикард ждет искренности, но я не знаю, действительно ли то, что я чувствую – любовь. Я никогда и никого не любила, я так стремилась к отношениям по любви, что даже забыла выяснить, что это такое. Рикард хочет быть со мной, я думаю, но вдруг мы не будем счастливы? – Ну… Знаешь, сырочек, не помню, что у меня была за жизнь, но смерть научила, что есть вещи, которые нас держат. Привязывают к чему-то, как меня к старому дому. И пока ты не поймешь, что именно держит тебя, не будешь свободна. Воцарилась мертвая тишина. Хотя вообще выражение крайне странное. Вот Дрю мертв, и почему я от него никогда не слышала тишины?

– Что ты имеешь в виду? – Ты все еще обижена на Рика за ту девушку. Но в то же время видишь, как он меняется. Старая обида держит тебя, и он это чувствует. Вы ходите вокруг друг друга кругами. Вам нужен толчок, что-то мощное, чтобы вы поняли, действительно ли сможете быть вместе. – Например? Я быстро одевалась. Надо же, всего за полгода жизни у моря почти забылось, каково это: напяливать на себя кучу теплых вещей.

– Например похищение! – просиял Дрю. – Я в книжке читал. Вжух, принцессу крадет дракон! – Вот спасибо! Хорош друг, ничего не скажешь. – Ну я же не сказал, что похищать должны тебя! – справедливо возмутился призрак. – А Рикард на принцессу не тянет, да и на роль дракона претендует только Флоренция. Расскажи лучше, как дела дома? – Все тихо. Камилла с Крисом занимаются облагораживанием летней террасы, Бернон работает с куклой. Нейстикс затаился. Приходил повар, писал какие-то карточки с рецептами и осматривал кухню, чтобы дать тебе список недостающих вещей. – Хорошо, хоть там все нормально. Надеюсь, мы скоро закончим с этим переездом и моя голова перестанет пухнуть от каши. Следующие минут десять Дрю упрашивал взять его с собой, но тут я была категорична. Папа, может, и терял магию, но вполне мог увидеть призрака, как в свое время без проблем увидел Рикард. Если шаткое перемирие рухнет, мне уже не придется вернуться в Эрстенград. Дрю дулся, но послушался, улетев обратно к Камилле. А я спустилась в гостиную, где собралось все немногочисленное семейство Спрингвилл.

Папа и Рик были одеты по-зимнему, мама же выглядела очень свежо. Она явно предвкушала переезд.

– Николь, дорогая, доброе утро, чем будешь завтракать? – спросила мама. – Нет! – хором рявкнули папа и Рикард. Рик добавил: – Мы одеты, Сырочек, пошли быстрее! – Девочка голодная! – Я накормлю ее в ресторации, пошлите уже! – Рикард прав, – я взглянула на часы, – еще полчаса, и там будет не пробиться. – Ну ладно, – сдалась мама. – Кстати, раз мы уезжаем, нужно будет устроить прием. – Не уловил связи, – нахмурился Рикард. – Попрощаться с друзьями, с городом. Я не хочу, чтобы наш отъезд выглядел как бегство, – твердо произнесла мама. – На завтра назначу небольшой прием. Будьте готовы и при параде. Не могу сказать, что идея принесла мне радость. Светиться перед приятелями родителей после побега как-то не хотелось. Хоть Рикард и говорил, что для всех мы переехали к морю, я все равно подозревала, что с легкого языка Уны о моем побеге не знает разве что глухой.

Но говорить ничего не стала. Все из тех же опасений, уж слишком тяжело далось согласие отца. Рикард, подозреваю, еще и поэтому торопился. Уж он как никто другой знал, как быстро порой все меняется. А если выставишь на продажу дом, пути назад не будет. Так что завтраки, общение и другие развлечения оставим на потом.

Как только мы вышли на улицу, я тут же пожалела, что вообще вылезла из постели. Нет, все же зима хороша из дома. Сидишь у окошка с чаем, смотришь как красиво падают снежинки. Рикард мою реакцию заметил и рассмеялся:

– Что, Сырочек, ноги в руки и на море? Предпочла промолчать, ведь открывать рот было просто страшно. Казалось, этот пробирающий до костей ледяной ветер навсегда останется у меня внутри, стоит только сделать опрометчиво глубокий

вдох.

Всю дорогу до мэрии Азор-града я прятала лицо в меховой воротник шубки. Не знаю, где Рикард умудрился ее достать – наверное взял для меня у мамы, но спасибо ему за заботу.

Однако все надежды на то, что удастся проскользнуть до основного потока людей рассеялись, едва мы ступили в просторный куполообразный общий зал мэрии Азор-града. Не знаю, кому и при каких обстоятельствах пришло в голову располагать все важные органы управления в одном здании, но ненавижу его за это всей душой. Присесть было некуда.

– Я и забыл, какой тут бардак, – хмыкнул Рик. – Все же наш дражайший друг в Эрстенграде ведет дела явно эффективнее. – Эрстенград меньше, – откликнулась я. – Да и там теплее. Судя по огромной очереди в отдел обеспечения тепла, и впрямь чем южнее, тем проще хотя бы в этом аспекте. К счастью, толпа доставляла лишь физические неудобства – было жарко и шумно. В отдел по продажам не было почти никого. В Азор-граде сложно было приобрести дом или помещение, так что наш особняк обещал улететь в первые часы торгов. Причем я не сомневалась, что в итоге из него сделают какое-нибудь модное заведение типа ресторации или клуба.

Папа с самого утра выглядел еще более хмурым, чем обычно. Когда подошла наша очередь, стала ясна причина.

– Я что, дите малое? – буркнул он, когда мы собрались было вслед за ним. – Справлюсь. Рикард собирался возражать, но я вовремя успела вцепиться в его руку. Вот все же несмотря на многолетнюю дружбу он далеко не всегда понимал, как следует себя вести с Байроном Спрингвиллом.

– Если мы будем бегать вокруг него и охать, то поедем не в Эрстенград, а туда, куда он нас пошлет, – пробормотала так, чтобы услышал только Рикард. К счастью, он догадался и остался вместе со мной снаружи. Несмотря на то, что вокруг была куча народа, а тишина в этом зале давно стала недостижимой мечтой, я чувствовала неловкость. Надо было поговорить о чем-то, завязать непринужденную беседу. Но мне казалось, на нас все смотрят, а в этой толпе обязательно найдется общий знакомый, наслышанный об истории моего побега.

Впрочем, так оно и оказалось, правда я даже в страшных снах не могла предвидеть, кого именно мы встретим в мэрии.

– Светлейшая, неужели это Рикард Тентен? – раздался у меня за спиной мелодичный женский голос. Лицо Рика в этот момент надо было зарисовывать. Он округлил глаза и непроизвольно бросил взгляд в мою сторону, от чего стало ясно: произошло что-то сверхнеобычное. Даже Рикард, человек, который с ироничной усмешкой реагировал на смертельную опасность, сейчас если не перепугался, то уж точно разволновался.

Естественно, любопытство тут же заворочалось внутри, и пришлось обернуться.

Да. Лучше бы я пошла вместе с папой.

Ибо к нам плыла – а она именно плыла, изящно виляя бедрами – красивая девушка. Она была одета

в кокетливую короткую шубку, улыбалась так счастливо, словно встретила саму Светлейшую. Но, что важнее, это была та самая девушка, увидев которую верхом на Рике я и сбежала в Эрстенград.

Рикард вполголоса выдал замысловатую тираду из числа тех, что не приняты в светском обществе. В принципе, я бы отреагировала так же, но ругаться совсем уж некультурно пока не научилась.

– Рик, я так рада тебя видеть! – сияла леди по вызову. – Не думала, что мы еще когда-нибудь встретимся. Как ты? Мы все так удивились твоему отъезду, но знаешь, я понимаю тебя, как никто другой! В наших северных горах так хочется к морю, теплу… Тут она сделала вид, что только меня заметила. И разулыбалась пуще прежнего.

– О, малышка Никки! Рик, ты, как мужчина, нас не познакомишь? – Николь, это Амалия Этерли, Амалия, это Николь Спрингвилл. – Вот и славненько! Как насчет обеда? От такой наглости у меня исчез дар речи. Амалия Этерли потеряла ко мне вообще всякий интерес и беззастенчиво строила глазки Рику.

– Он занят, – подала голос я. – Чем же? – Обедом со мной. Не успели позавтракать, спешно собирались. Вытянувшееся лицо девицы навсегда останется в моей памяти. – Что ж… может быть, в другой раз? – Может быть, – с сомнением хмыкнула я. Она почти была готова уйти! Почти оставила нас в покое! Но тут вышел папа. И хоть у папы к пенсии открылось множество проблем со здоровьем, на зрение он не жаловался никогда.

– Амалия! – радостно поприветствовал девушку. – Рад тебя видеть, как отец? Я слышал, он серьезно повредил колено. – Перелом почти зажил, спасибо, господин Спрингвилл. А вы… – Мы переезжаем. Будем рады видеть тебя с родителями завтра у нас, будет небольшой прощальный ужин. Еще несколько минут они обменивались любезностями и улыбочками. А меня изнутри жгло отвратительное и недостойное девушки из приличной семьи чувство – ревность.

– Ну что, Байрон, – хмыкнул Рикард, когда Амалия неспешно удалилась, напоследок продемонстрировав всем окружающим плавность бедер, – ты какую могилку предпочитаешь, двойную? Или просто рядом ляжем? – Не понял… – Папа так искренне удивился, что я сразу поняла – кто довел меня до сбора вещей и дракона, не знал. – Есть хочу, – буркнула я. – Кто-то обещал ресторан. И вот не убивать же их, вроде и не за что. Эта леди по вызову сама подошла, да и папа не со зла… наверное. Но почему так хочется кого-то укусить, чтобы прямо до воплей и полного морального удовлетворения? Я даже не знала, что способна на такую ревность.

В полнейшей тишине мы дошли до ресторана, причем выбирала его я. Папа и Рикард словно чувствовали, что лучше пока не спорить. А может, просто думали о своем и разговорились только когда мы расположились за столиком, а девушка в форменном платье ресторана принесла комплимент от повара – тарелку с орешками и… сыром. Не знаю, почему я удивилась, увидев сырные ломтики.

А уж когда один попробовала, и в голове невольно всплыла сцена в кабинете Рикарда, не

выдержала:

– Этерли? Серьезно? Я думала, их дочь моего возраста. Ответил мне папа: – Это самая младшая твоего, а вообще у них трое детей. Амалия училась в Градде, не так давно вернулась. Николь, почему ты о ней спрашиваешь? Что у вас случилось, я думал, вы даже не знакомы. – Сырочек видела меня с Амалией и смылась, – пояснил Рикард. Все же профессионализм не пропьешь, мужчина тщательно следил за мной, словно опасался, что я начну драться. Ничего-ничего, понервничай мне тут хоть немного для разнообразия.

– Ты с… Амалией Этерли?! – Папа поперхнулся. – Технически не успел, – признался Рикард. – Но намерение мне зачли. А ты только что пригласил ее на ужин и теперь, похоже, Сырочек начнет торговать пирогами с мясом. Не отрывая взгляда от лица мужчины, я с хрустом разгрызла орешек.

– Я передумал, – быстро сказал Рик, – я больше не хочу жениться. – Хочешь сыра? – спросила я. – Что? – Рикард даже поперхнулся. – Сыра. Я больше не хочу. А все же забавно было наблюдать, как Рикард старался лишний раз меня не бесить. Неужели у меня и впрямь такой дурной характер? Вроде, в совсем уж безбашенных поступках замечена не была. Разве что в самом начале, когда Рикки Карамель опубликовала первую статью. Помнится, я влетела в комнату Рика и чуть не убила его газетой.

А вообще я думала, Рикард развлекался с девицами облегченного поведения и как-то не ожидала, что той красоткой из кабинета окажется девушка если не моего круга, то очень близкого к нему. Чета Этерли, если мне не изменяла память, работала в дворце бракосочетаний. Жили они не в пример скромнее, но благодаря тому, что знали большинство богатых пар в городе, частенько становились гостями на приемах и обедах. Да и младшая Этерли была девушкой крайне приятной. Мы редко виделись, но никогда не враждовали.

И вот на тебе, Амалия Этерли.

Но дело было даже не в том, что она вдруг явилась и начала заигрывать с Рикардом, Флоренция Нейстикс, помнится, тоже пыталась. Дело было в том, что вместе с красоткой Амалией пришли новые вопросы.

Если Рикарду так не хватало откровенного женского внимания, почему он не взял замуж ее? Собственно, это я и пыталась понять, наблюдая за мужчиной весь обед. Но, кажется, только зря отбила ему аппетит, ибо в итоге Рик не выдержал:

– Сырочек, ну хватит испепелять меня взглядом, это не я позвал ее на ужин! – Вот я всегда говорил, что он меня от стрелы не закроет, – пробурчал папа. – Мне еще жить и жить, – фыркнул Рикард. – Она потом подобреет, а откушенную голову я на место уже не верну. И толку, что рыдать будет? – Не буду, – мрачно сообщила я. – Десертик? – аккуратно предложил мужчина. Сначала я даже не рассмотрела ресторан, а наевшись, сидела и оглядывалась. В сравнении с

уютными летними ресторациями Эрстен-града все казалось слишком тяжелым и грубым: массивная деревянная мебель, картины заснеженных гор на стенах. По-своему уютный интерьер, но какойто слишком уж гнетущий. Вся культура севера была построена на преодолении, на завоевании. Освоение севера – борьба не на жизнь, а на смерть.

Мне надоело бороться, я полюбила море и с нетерпением ждала, когда туда вернусь.

Папа погрузился в задумчивое молчание. Осмысливал встречу с Амалией? Или никак не мог смириться с предстоящим переездом. Я, честно сказать, слабо представляла, как за три дня можно собрать такое количество вещей. Сама-то я сбежала налегке, с сумкой, собранной на волне обиды. Но до сих пор не вспомнила ни о чем, оставленном дома, так что ценность домашнего скарба явно в нашем мире переоценена.

Рикард все же заказал десерт и теперь активно пытался соблазнить меня бананами в карамели. На самом деле мне хотелось попробовать аппетитные кругляши, политые сиропом, но кое-что останавливало. И нет, вовсе не ревность к Амалии, а присутствие отца. Откровенно заигрывать с Риком, когда папа сидит рядом вроде как неудобно.

Так я осталась без десерта, а Рикард – без внимания. Мы оба были разочарованы и, когда вернулись домой, разбрелись по комнатам.

Мама порхала по дому, одновременно собирая вещи для переезда и готовясь к завтрашнему приему. Мне было тоскливо сидеть в комнате, тем более, что Дрю улетел к Камилле, а Котецио позорно сдался Рикарду и надолго пропал в его комнате. Поэтому я переоделась в домашнее платье и спустилась вниз, чтобы помочь с делами.

Мама, к моему удивлению, наотрез отказалась давать мне задания:

– Нет, нет и еще раз нет, Николь! Ты приехала к нам в гости, как я могу загружать тебя работой? Тем более, что я наняла на оставшиеся дни приходящую прислугу. Она приберется, а я займусь организационными моментами. – Но прислуга не умеет готовить так, как я. – Несомненно, дорогая. Однако пусть на приеме угощение будет просто вкусным, а не божественно вкусным. А ты немного отдохнешь. – Отдохнешь тут, – пробурчала я, падая в кресло. Не выдержала и призналась: – Папа пригласил на ужин Амалию Этерли. Мама нахмурилась, но в ожидании продолжения не стала задавать вопросы. – Амалия Этерли была любовницей Рикарда. – Не может быть! И он ее пригласил?! Нет, твой отец, безусловно, человек непростой, но… – Он не знаю об их романе. – А что Рик? Он как отреагировал? – Посмеялся. – Я пожала плечами. – Надо мной. И вообще… над ситуацией. Но надо признать, я довольно забавно отреагировала, так что это неважно. Мне интересно другое. Амалия – красотка, их хорошей семьи, образованная и явно опытная девица. Почему, если Рикарду так надо было жениться, он не выбрал ее? То есть зачем все эти сложности с женой вроде меня дома и любовницей вроде Амалии на работе, дешевле и проще ведь совместить? – Милая, – мама нахмурилась, – но почему ты спрашиваешь об этом меня?

– Потому что боюсь спросить Рикарда, – призналась я. – Я в ужасе от мысли, что грядет серьезный разговор, а он грядет. Дольше тянуть с объяснением нельзя, и… я так до сих пор и не знаю, что ему скажу. К моему удивлению, мама отреагировала неожиданно:

– А может, найдешь себе другого молодого человека? Более… молодого, подходящего тебе по складу характера? – У меня их двое дома сидят. – В чем проблема? В чем-чем. В том, что Николь Спрингвилл – самая нелогичная девушка в мире. Она сбегает, громко выкрикивая категоричные заявления о разрыве помолвки, а потом переезжает в дом к брошенному жениху. Она пытается ходить на свидания с очаровательным и непосредственным Кристианом, и в то же время целуется с Рикардом. Она, чтоб ее, изобрела (громкое слово, но такое приятное) приворотный сыр!

– Тебе было бы проще, будь ты похожа на меня. – Мама улыбнулась и потрепала меня по голове. Но ты вся в отца. Он пытался вырастить под колпаком цветочек и в этом же колпаке передать его другу, а ты решила, что отныне хочешь быть кактусом, разбила колпак и сбежала. Теперь все восхищаются тем, как ты цветешь и пытаются взять в руки, а колючки не дают.

– Поэтично. – Да-а-а, – мечтательно протянула мама. – Я вспоминаю твоего отца. Он ухаживал традиционно и старомодно. Ходил к нам на каждый прием, общался с отцом. Дарил мне книги. Он был студентом, подающим надежды магом. В него была влюблена твоя тетка, Дарина, между прочим. Как же она злилась, когда он выбрал меня! – Мам, а… – Я немного замялась. – Папа когда-нибудь тебе изменял? – Нет, Николь. – Или ты не знаешь? – Это ты не знаешь своего отца. Ему незачем изменять, потому что это слишком сложно, а он ненавидит бессмысленные действия. К тому же любит нас с тобой, и вряд ли решится обидеть. – А мне казалось, он это дело поощряет… – Он не любит, когда все выбивается из привычного и тщательно выверенного распорядка. Измена это надо напрягаться, что-то придумывать, из дома, в конце концов, выйти. У нас были разные периоды в семейной жизни, но я уверена, что ему не приходило в голову мне изменять.

– Ну вот, – вздохнула я. – А Рикард? Как думаешь, можно ему верить? – Никто не вправе запретить тебе верить. Надо только понять, хочешь ли ты попробовать. Ты боишься не объяснений, а возможных последствий предательства. Но такова жизнь и придется принять тот факт, что неприятности случаются. Они могут ударить неожиданно, оставить тебя одну, а могут не ударить никогда. Не попробуешь – не узнаешь. К сожалению, или счастью, единственный способ проверить, не готовит ли жизнь подлянку – прожить ее. Мама задумчиво посмотрела куда-то поверх моей головы, а потом тряхнула головой.

– Что-то я совсем заболталась. Значит, говоришь, твой отец пригласил на ужин Амалию Этерли? Что ж, закажу для тебя праздничное платье и учту этот факт, когда буду готовить рассадку гостей. Мама мне подмигнула.

– Отдыхай. Кстати, Уна тоже будет. Хочешь с ней поговорить до приема? Я поморщилась, вспомнив бывшую подружку. Особенно то, как она специально меня забалтывала и уговаривала вернуться. Наверное, Уна была и не виновата, так уж ее воспитали. Но все же могла бы и меня понять. Или хотя бы сделать вид.

В общем, я была рада, что мы все переезжаем. Азорград навсегда останется городом, в котором я выросла, но строить свою жизнь здесь я не хочу.

Оставив маму наедине с цветами, закусками и музыкой, я поднялась наверх, чтобы связаться с домом. Дрю что-то совсем пропал, и меня напрягал этот факт. Не иначе в «Сырной магии» происходило что-то интересное, а что интересное там могло происходить, если не какое-нибудь безобразие?

Когда уже коснулась зеркала в магическом вызове, в комнату заглянул Рикард.

– Сырочек, неплохие новости – я связался с ди Амосами и они согласились меня принять. – О! – мгновенно оживилась я. – Думаешь, удастся что-то узнать? – Думаю, после этой поездки мы наконец-то разберемся в делишках Нейстикса. – Можно мне с тобой? – спросила я. Но Рикард, к моему неудовольствию, покачал головой: – По-моему, твоим родителям понадобится твое присутствие, чтобы привыкнуть к Эрстен-граду. А тянуть не имеет смысла, я отправлю вас на драконе, а сам полечу в Хиглейк-град, он недалеко. Надо связаться с Крисом, чтобы он вас… В этот момент в зеркале появилось отражение Кристиана.

– … встретил, – закончил Рикард. – Однако, здравствуйте. – И тебе не хворать, – усмехнулся Крис. – Вот уж не думал, что ты по мне соскучишься. Пришлось мне показаться перед зеркалом: – Это я вызвала. Хотела узнать, как у вас дела. Дрю что-то пропал, не заглядывает. – Он занят, доводит до истерики вашего повара. Летает за ним и комментирует каждое действие словами «А Сырочек делает не так». Я рассмеялась. Да, иногда на призрака находила вредность, и он умудрялся доставать всех в округе. А к повару, похоже, еще и ревновал всех домашних. Не одна я рычу на тех, кто покушается на мою стабильность.

– Как у тебя дела? – спросила у Криса, ибо выглядел он немного уставшим. – Зашиваюсь, – признался он. – В это время всегда много дел в фонде. Братик объявил мне войну и запустил проверку. У меня все в порядке, но надо подготовить кучу отчетов, а тут еще затонул корабль поиска жемчуга. Ладно бы просто затонул, так команда на полном серьезе уверяет, что с неба грохнулся железный камень и пробил огромную дыру. Я чуть не подавилась.

– Не мой день, – пробормотал Рик в ответ на мой многозначительный взгляд. Чтобы быстрее пропустить опасную тему, он сказал: – Мы возвращаемся послезавтра вечером. Встреть, пожалуйста, их в драконпорте. Я нашел ди Амосов и договорился о встрече. Это было не так-то просто, учитывая то, что я не стал упоминать Нейстикса. Поэтому полечу сразу отсюда. – Не вопрос, – кивнул Крис. – И…

В зеркале появилась Камилла. Подруга совершенно наглым образом выпихнула Кристиана со стула и принялась меня рассматривать.

– Вы чего такие взъерошенные? – хмыкнула она. – Мама, папа, вы опять поругались? Я украдкой показала ей кулак, но Камиллу смутить было не так-то просто. – Где там Котецио? Котецио! Услышав голос любимой хозяйки, с диким мяуканьем кот вбежал в комнату. Запрыгнул почему-то снова на Рикарда, и тому пришлось показать Камилле рыжее недоразумение. Общение подруги и котика выглядело довольно мило, и я даже почувствовала, что меньше думаю о встрече с Амалией.

– Возвращайтесь быстрее, – напоследок попросили нас. – Без вас тут… – Скучно? – подсказал Рикард. С той стороны раздались звон посуды и забористая ругань повара. – Слишком весело, – хмыкнула девушка. – Кажется, Дрю довел нашего повара. Пойду, посмотрю, чем они там подрались. Не скучайте. Котецио, чмок! Как только любимая Камилла исчезла, кот спрыгнул на пол и с чувством собственного достоинства утопал прочь. Во всем этом было что-то очень теплое и приятное. Разные, непростые, но мы все собрались под одной крышей, и…

– Слушай, а где мама с папой будут жить? В Эрстенграде есть дома? – Пока поживут в «Сырной магии», я приеду, и поищем. Не ходи сама! И с Крисом не ходи! Сунетесь в мэрию, придется вытаскивать вас из темного и тесного пространства, в простонародье именуемого… – Я поняла! А еще оценила реакцию отца, которому придется жить на втором этаже таверны. Правда, вопреки собственным ожиданиям не испугалась, а развеселилась. Ему наверняка пойдет на пользу смена обстановки.

– Кстати, я тут кое-что нашел. Хочешь, покажу? Любопытство всегда было сильнее меня, поэтому я с готовностью прошла за Риком в свою бывшую комнату, где поверх одной из коробок лежали мои старые коньки. Впрочем, старыми они совсем не выглядели: лезвия сверкали, голубая ткань с серебристыми узорами лишь в некоторых местах немного потерлась.

– Я про них и забыла. – Пойдем гулять. Когда еще выдастся возможность покататься на коньках? Можно будет, конечно, ездить в отпуск в какую-нибудь снежную дыру, но в ближайший год у нас будет только море и сыр. Конечно, я не смогла отказаться. Потребовалось не больше десяти минут, чтобы переодеться и выскочить на задний двор, где небольшая площадка перед домом традиционно была залита и расчищена.

Раньше папа заказывал каток и горку для меня и девчонок. Уна и другие подружки любили приходить к нам в гости. У большинства не было такой территории у дома, так что чаще всего собирались у меня. Высокий забор надежно скрывал нас от посторонних глаз, а окна папиного кабинета выходили как раз на каток, и он мог в любой момент загнать всех домой.

Потом я подросла и катанию на коньках мы предпочитали болтовню и кофейные посиделки. Но папа все равно каждую зиму заказывал заливку катка, а вскоре и установку ледяных фигур. Раньше я

думала, что ему просто нравилось смотреть на ледяную красоту из окна кабинета, а сейчас вдруг пришла мысль – может, он не хотел смириться с тем, что я выросла?

Смеркалось. В этом году композиция изображала сказочный замок, изнутри подсвеченный магическими огнями. Они красиво мерцали в полутьме. Я надела коньки и залезла на верх замка, откуда можно было спуститься по идеально гладкой извилистой горке. Сердце приятно стучало в предвкушении крутого спуска, но я колебалась – не была уверена, что не свалюсь по дороге, все же на коньках не стояла уже давно.

– Спускайся, – крикнул Рикард, – я тебя поймаю! Сам он почему-то предпочел стоять поодаль, в сугробике. Не нашел коньки? Я сделала глубокий вдох и направилась к горке, с визгом устремившись вниз. Рикард ждал в конце дорожки, но то ли не успел среагировать, то ли хотел поржать – я пронеслась мимо и скрылась в сугробе. Что ж, признаю, организовано все было мастерски – в сугроб падать оказалось куда приятнее, чем в стену дома.

– Обещал поймать! – обиженно фыркнула я, выкопавшись из снега. – Ты же не падала. – Я думала, ты тоже пойдешь кататься. – Сырочек, если я выйду на лед, я не доеду до ди Амосов. Я выгуливаю тебя, ибо говорят, что после физических нагрузок не так хочется убивать. – Ой, можно подумать, – фыркнула я. И унеслась на другой конец катка. На самом деле восстанавливать давно забытые умения оказалось потрясающе. Мне почти удалось не падать, только раз я слегка приложилась коленом.

Рикард наблюдал издалека, прислонившись плечом к стене дома. Я старалась рассматривать его украдкой. Одинаковые вопросы, по кругу, снова и снова, отсутствие ответов. Это что ли, взрослая жизнь? Если так, то в наивном детстве было куда проще.

Он был без шапки, и, когда пошел снег, явно замерз. Я хоть и немного злилась, в основном из-за разбуженных встречей с Амалией воспоминаний, совсем не хотела, чтобы вместо поездки к ди Амосам Рикард лежал с температурой.

– Накаталась? Уши отморозила, Сырочек? Он был удивительно хорош, хоть и кутался в теплую зимнюю куртку. Когда я расшнуровывала коньки, вдруг подумалось, что а мог ведь провести время с отцом. Более чем уверена, что у них нашлись бы темы для разговора. Или навестил бывших коллег по службе, или просто отдохнул у себя, не вылезая на мороз, чтобы дать мне покататься. А поди ж ты, откопал коньки и вид сделал, будто случайно.

Я боялась снова делать шаг навстречу, предыдущие два раза кончились не слишком хорошо. Но ведь должно мне хоть сегодня повезти? В порывистом и быстром движении я поднялась и обернулась, чтобы поцеловать мужчину.

Ну, это в теории. Потому что на практике Рикард вдруг решил сделать то же самое, а поскольку мы оба, кажется, не были уверены в своих силах, то и поцелуй немного… не получился. Я вписалась носом прямо в его подбородок. Сначала просто охнула от неожиданности, а потом

почувствовала боль и крупные алые капли окрасили снег.

– Николь! – воскликнул Рикард таким укоризненным тоном, что мне стало ясно – отец из него получится неплохой, а вот муж будет исключительно спящий на диване. – Запрокинь голову! Одновременно запрокидывать голову, сжимать переносицу и смеяться получалось очень плохо, отчего становилось еще смешнее. К тому же я так и не успела переобуться, хоть из коньков выпала и то неплохо. Рикарду пришлось поднять меня на руки и в таком виде занести домой.

Где мама украшала гостиную композициями из цветов. Она, увидев меня и залитое кровью лицо, охнула.

– Что случилось?! Никогда еще меня не преследовали так неудачи. Впору увериться, что и впрямь не судьба. Хотя меня внесли домой на руках, довольно приятно.

– Детка, что с тобой, ты упала? Мама захлопотала вокруг: сначала сбегала за зельями, потом уложила меня на диван, потом начала капать мне в нос капли и прикладывать компрессы.

– Да ладно, – хмыкнул взиравший на эту суету Рикард, – не сломала же, просто разбила. – Хорошо тебе говорить, – буркнула я. – Тебе ничего не будет, ты крепкий! – Сырочек, хруст носика нанес мне тяжелую моральную травму. Он сел рядом и осторожно погладил кончик моего припухшего носа. – Вылечи меня магией, я знаю, что ты умеешь! – Никакой магии! – крикнула мама из кухни. – Тебе еще детей рожать, вот еще придумала! Я сейчас все приготовлю. – Тогда я на праздник не пойду. У меня будет синяк! – Нашла отмазку, – тихо хмыкнул Рикард. – А я думал, жизнь тебя научила, что если ты не идешь на праздник, то праздник идет к тебе. – Издеваешься над больной девушкой? Я, между прочим, об тебя ударилась. – Ну давай я тебе поцелую, где болит, – коварно усмехнулся этот гад. Правда, я за полгода уже научилась отвечать на его подколки: – Нет, когда я обо что-то ударялась, папа демонстративно это «что-то» пинал, мол, с обидчиком разделался. М? – Мне не нравится такая игра, – теперь уже Рикард надулся. – Но мне приятно, что ты решила меня поцеловать. – Толку то, – вздохнула я. – Ничего не вышло. – Лечи носик и поговорим об этом еще раз. Прикасаться к носу было немного больно. К счастью, мама заверила, что горбинки не останется, да и последствия в общем-то несильного удара сойдут буквально за день-другой. Как по мне, применить бы магию, но с мамой спорить было бесполезно. В меня залили несколько зелий и отправили наверх, лежать и отдыхать.

Лежать и отдыхать было скучно. Котецио пристроился под боком и убаюкивающе мурчал. Я то проваливалась в сон, то лежала и размышляла. И все же, несмотря на очередное фиаско с поцелуем, я была довольна вылазкой на улицу. Да и фиаско условное – меня же не обломали… только чуть-чуть побили, ну так это я и без Рикарда могла сделать. Почему-то светлокожие всегда легче прочих

получают синяки и ушибы.

Но надо ж было именно сейчас!

В общем, наутро вставала с нехорошим ощущением, что хоть нос и перестал болеть, припухлость никуда не исчезла. Но я ждала легкую красноту, может, синяк – взял пудру, да замазал. А никак не красную опухшую переносицу и фингал сбоку, как будто я не врезалась лицом в твердую мужскую скулу, а как минимум лицом дверь открывала.

Прибежавшая на мои вопли мама тяжело вздохнула.

– Что ж, придется послать к аптекарю, за мазью. Ох, Николь, я думала, мы с тобой уже вышли из возраста, когда тебе надо прятать разбитые коленки и синяки на лбу. Может, скажешь, как ты так неудачно упала? Сказать, что я пыталась поцеловать жениха, которого сама же и пыталась бросить? Уж лучше еще раз въехать во что-то носом, я краснела от одной мысли, что придется рассказывать о случившемся. Поэтому я, отчаянно пытаясь сохранить спокойствие, пробурчала:

– Просто упала, подумаешь. – Горе, – ласково улыбнулась мама. – Или чудо, тут уж с какой стороны посмотреть. Ладно, я пошлю за мазью и завтра будешь как новенькая. Кстати, платье тебе уже привезли… – Мама! – вздохнула я. – Ну как мне на праздник идти с синяком на весь нос? – Детка, замажем пудрой. – Все равно будет видно припухлость. Мам, можно вы без меня, а? – Но милая, ты всегда участвовала в семейных ужинах. Люди знают, что ты приехала. – Скажи, что я приболела. Все поверят, ведь я приехала с моря. Мам, так или иначе синяк заметят, подумай, что скажут. Я уехала, Рикард уехал за мной под предлогом отпуска, а вернулась я вместе с ним и подбитым носом. Зачем вам вечер, переросший в скандал? Мама прищурилась.

– Не хочешь видеться с Амалией Этерли? – И это тоже. Она будет вешаться на Рика. Я не хочу этого видеть, а разнимать их – пока еще гордость на месте. – Я дам тебе время передумать. Хотя бы посмотри платье. Мама принесла небольшой бумажный сверток, в котором обнаружилось красное длинное платье. В стиле севера – с рукавами в три четверти, из плотной ткани, с ремнем. Наверное, оно действительно смотрелось бы на мне эффектно, но я скучала по «сырным» желтым платьям, которые носила в таверне.

Ничего, скоро мы вернемся домой. Там тепло, хорошо. Хотя, если вдуматься, фингал скрыть страшнее. Да и ржали бы по этому поводу еще долго.

Но несмотря на то, что я все же решила не идти на праздник, сидеть весь день в комнате не хотелось. Так что я спустилась вниз и сунула ушибленный нос на кухню, где повар готовил ужин. Раньше мы повара не держали – на кухне с удовольствием возилась я. А теперь, видимо, родители решили нанять хотя бы приходящего. Что ж, надо отдать ему должное – пахло вкусно.

Меня встретили приветливо:

– Леди Спрингвилл, рад с вами познакомиться! Желаете позавтракать? – Спасибо, – улыбнулась я, – сделаю что-нибудь сама.

– Ну что вы, такой леди не пристало самой себе готовить. Да и зачем оно вам, только пуще поранитесь. Сейчас я сделаю кофе. Утро перестало быть томным, а повар перестал казаться милым. Внутри проснулось что-то возмущенное. Кажется, это была королева сыра, которая с утра максимум тянула на фрейлину по внешнему виду, а по настроению – на берсерка.

– Простите, – холодно ответила я, – но как совладелица таверны, я вполне справляюсь с бутербродами. Ну, пусть и приврала немного – владельцем был все же Рикард. Но этот повар что, смеет сомневаться в моих умениях?

– Да, – невозмутимо кивнул тот, – я слышал, что богатые господа покупают своим подругам салоны и таверны, дабы те не скучали дома. Вам с огурчиком? Богатые господа своим подругам?! Нет, сейчас на этой кухне точно будет два разбитых носа!

– А я поняла, вы из тех поваров, что считают, будто женщина не умеет понастоящему хорошо готовить. – По природе своей вы иначе видите кулинарию. Для женщин кулинария – это способ выразить заботу. Это не плохо, но все же первичное назначение еды – наслаждение, от вас ускользает. Желаете фирменного пудинга? – Знаете, что, – я возмущенно вскочила со стула, на который только-только присела, – раз считаете, что женщины не умеют хорошо готовить – докажите! Я тоже приготовлю праздничное горячее, а потом родители решат, у кого получилось лучше. Повар, к моему удивлению, рассмеялся.

– Милая девушка, я уже не в том возрасте, чтобы играть в детские игры. Давайте я сделаю завтрак и… почитаете или повышиваете, что делают юные леди вашего положения? – Леди изволят готовить, – мрачно отозвалась я. – К тому же я здесь тоже хозяйка, так что выгнать с кухни меня вы не можете. Пробормотав что-то вроде «как пожелаете», он освободил мне второй стол и больше завтрак не предлагал. Я осмотрела имевшиеся продукты и задумалась, что бы приготовить. Может, коронные мясные рулеты? Хотя нет, рулеты слишком выдают меня, а в планах было, так сказать, анонимное голосование.

Жаль, не спросила у мамы меню. Ну, ладно, будем импровизировать.

Вскоре выяснилось, что несмотря на показное равнодушие, повар из кожи вон лез, чтобы обставить меня в этом импровизированном состязании. Он то и дело поглядывал в мою сторону, а еще словно нарочно припрятал большинство ножей. Нет, я, конечно, хотела доказать, что тоже умею готовить, но до нечестной игры не опускалась.

Решила приготовить мясо в кляре под кисло-сладким соусом. Давно я не использовала это потрясное сочетания мяса, нежного кляра и островатой сладкой подливки. Оно как нельзя кстати подходило к прохладному зимнему вечеру, идеально сочеталось с горячими напитками, а еще я немного изменила рецепт, добавив в соус пару приправ, отчего он стал еще более ароматным.

В середине процесса в кухню вошел папа. Он так и обомлел, увидев нас за готовкой.

– Э-э-э… я, похоже, не вовремя. Николь, что ты делаешь? – Доказываю, что умею готовить. А то некоторые сомневаются.

– А, профессиональная гордость. Ясно. То есть, днем нас не покормят? Его вопрос остался без ответа: мы с поваром уткнулись в кастрюльки. Вздохнув, папа ушел, и через пять минут прибежала мама. Она тоже опасалась подходить к людям, вооруженным огромными кухонными ножами, но все же решилась намазать мой нос мазью.

– Нет-нет-нет! – пискнула я, поняв, что из-за пряного запаха лекарства не смогу нормально чувствовать запахи.

Со стороны повара послышался ехидный «хмык».

Но если бы я бросала готовить при каждом насморке, я бы никогда не открыла сырную лавку. В конце концов, вкусовые ощущения у меня еще никто не отбирал. Пришлось пробовать соус каждую минуту – готовность определялась по особому запаху, но я справилась и вовремя сняла кастрюльку с нагрева.

Заканчивали мы практически одновременно. Повар поливал рыбу лимонным соком, а я раскладывала мясо на блюде. Мы переглянулись и, похоже, в глазах каждого горел огонь неумолимого соперничества.

– Мама! – крикнула я. – Папа! Рикард! Они почти мгновенно оказались в кухне, изрядно веселые. То ли накатили перед приемом горячительного из папиной коллекции, то ли уже в красках обсудили мою стычку с поваром и жаждали развязки спектакля. Перед ними на столе стояли два блюда, и (я надеялась) никто не знал, какое из них мое. Кроме мамы, которая утверждала меню.

– Я чувствую, что если ошибусь, точно не женюсь, – с опаской сказал Рик, беря вилку. Снова захотелось насупиться, но волнение не дало. Некоторое время папа и Рик просто жевали, усиленно делая задумчивый вид. Затем папа произнес:

– Мясо. Хотя рыба тоже ничего, но я рыбой не наедаюсь. – Аналогично, – кивнул Рик. – Знаете, что! – взорвался повар. – Я совершенно не могу так работать! Это старинный рецепт! Королевская заправка! Этим не наедаются, это ДЕ-ГУ-СТИ-РУ-ЮТ! – Так а если я есть хочу? – совершенно искренне удивился папа. – А не дегустировать. В расстройстве повар сорвал с себя фартук и буквально вылетел из кухни, бросив возмущеннопрезрительное:

– Деревня! Все сразу как-то смутились, а мне вдруг стало очень-очень стыдно. Довела почтенного специалиста до истерики. Нет, ну а чего он во мне сомневался?

– Угадал, – расплылся в улыбке Рикард. – Сырочек, а можно я это доем? И рыбу тоже? Оголодали, бедные, пока я не разрешала заходить на кухню для чистоты эксперимента. Пришлось разрешить, и они с отцом явно решили поделить съестное по-братски.

– Так, – вздохнула мама, – я очень рада, что ты, дорогая, показала повару, где раки зимуют, но кто теперь приготовит угощение для гостей? – А теперь главный приз! – усмехнулся Рикард. – Наша победительница, непревзойденная Николь, получает право доделать праздничный ужин на этом приеме! Поздравляем! М-да. В какойто момент, похоже, все пошло не так.

– Ладно, – вздохнула я. – Все сделаю в лучшем виде.

Сначала думать, а потом делать. Сначала думать, а потом делать. Записать куда-нибудь эту мысль, что ли?

В детстве мне запоминались праздники, а которые не пускали. Какие-то деловые встречи отца или просто дни, когда я валялась простуженная и не могла умилять многочисленных гостей. Я валялась в комнате, где горел лишь камин и думала, как меня все не любят, как им там весело и хорошо. С тоской ждала, когда мама зайдет, а она все не заходила и не заходила. И вот, когда мне уже становилось обидно до слез, она наконец вырывалась от гостей и приносила мне тарелку с вкусностями, стянутыми со стола. От нее пахло духами, шампанским и травами. Я радовалась ее приходу, остаток вечера проводя за поглощением бутербродов и тарталеток.

Я думала, этот вечер получится такой же, но, похоже, детство было безвозвратно утеряно. Ибо я совершенно не чувствовала разочарования, и была даже рада сидеть у камина вместе с Котецио и Дрю. Тот рассказывал, как дела в таверне. По его словам, все было почти готово к открытию. Мне не терпелось туда вернуться и снова окунуться в реальную работу. По «Королеве сыра» я тосковала куда сильнее, чем думала. Надеюсь, и ее удастся вернуть.

Маме так и не удалось уговорить меня спуститься: к вечеру хоть припухлость носа и спала, синяк только еще больше налился цветом. Можно было замазать его пудрой, но все равно было заметно. А прием дело такое, никогда не знаешь, что случится. Лучше уж не прийти, чем опозориться.

– И тебя совсем не волнует, что Рикард и Амалия там одни? – спросил Дрю. – Волнует. – Я тяжело вздохнула. – Но что я могу сделать? Спуститься туда и устроить истерику, или старательно мешать их общению. А зачем? Амалия хороша. Я могу сейчас не дать ей проводить с ним время, но не смогу отбивать всех желающих. – Ну хоть глазочком посмотреть? Давай? И когда я уже была почти готова согласиться, дверь вдруг приоткрылась. – Сырочек! – донесся до меня шепот Рикарда. – Я от них сбежал. Они не отдавали мне бутылку, пришлось чуть ли не подраться с какойто толстой теткой за нее. Мне показалось, она их тырила в вырез на платье, честное слово. Мужчина держал в руках непочатую бутылку вина и большую тарелку со всякой снедью.

– Ты что, спер со стола еды? – Не спер, а разделил по справедливости. Они мне надоели, я у тебя тут посижу. – Садись, – пожала плечами я. Дрю внимательно рассматривал содержимое тарелки, а потом изрек: – Ну, я пошел. И растворился. Наверняка опять улетел доводить домашних. Или выпрашивать у Камиллы, чтобы она полистала для призрака книгу. Только Котецио был невозмутим. Котик грелся у камина и довольно мурчал.

– А вилки ты принес? – спросила я. – Обижаешь. Целую одну! Вторую не нашел. – А бокалы? У меня нет. Тут-то Рик и застыл. – Можно я туда не вернусь? Сырочек, они и впрямь меня достали.

Он скорчил рожу и пропищал:

– С вашим отъездом, господин Тентен, на улицах Азор-града стало страшно ходить! И уже нормальным голосом: – Да это потому что ты повадилась гулять, нацепив на шляпу разноцветные перья, вот все и сидят по углам. Я рассмеялась, представив себе эту картину. И как он раньше выдерживал такие мероприятия?

– Так что я туда не хочу. Отловят и заставят общаться, а в этом случае вечер кончится массовым убийством. – Я из горла пить не буду, Рик. Я же девушка! – А я чищу зубы. Ты со мной целовалась, а теперь не хочешь пить из одной бутылки? Для человека с подбитым носом ты слишком капризничаешь. Он подтащил кресло к камину, но уселся на пол, лишь облокотившись на кресло спиной. В ноги тут же кинулся Котецио в надежде, что его погладят. Чуть подумав, и я уселась рядом. Подкрепиться не мешало, хотя еще недавно я дала себе зарок не есть ночью. Не есть ночью с Рикардом!

Конечно, после бутербродов захотелось пить, и я сдалась. В том, чтобы пить вино из бутылки был какойто свой шарм. Вряд ли я решилась бы повторить этот номер в большой компании, но наедине все воспринималось проще.

Мы довольно быстро наелись и просто смотрели, как языки пламени пляшут в камине. Котецио нежился под рукой Рикарда. Он задумчиво почесывал кота, а меж тем вторая рука совершенно наглым образом гладила мою шею. Едва касаясь, невесомо, вызывая мурашки. Я притихла и почти замерла, чтобы не спугнуть прикосновение и… вообще. Атмосфера, установившаяся в комнате, была хрупкой, нарушить ее было легко. А мне так хотелось подольше посидеть в тишине.

В какойто момент Рикард явно перепутал руки. Начал меня почесывать, а Котецио как-то странно поглаживать, отчего тот дернул сразу ухом, глазом и хвостом и предпочел смыться. Просто на всякий случай.

– Сырочек, – позвал мужчина. – А давай ты еще раз попробуешь меня поцеловать. Я больше не буду бодать тебя в нос. – А давай, – сдавленным шепотом ответила я. Потянулась к его губам… – Мя-я-ау! – Котецио запрыгнул к Рикарду на колени и ткнулся носом в мои губы. Я не выдержала и чихнула. – Вот почему ты постоянно меня обламываешь, наглая рыжая морда? – со вздохом Рик скинул кота с колен. – Я тебя кормлю? Кормлю. Глажу? Глажу. А ты? Котецио виновато опустил голову – давил на жалость. За спиной Рика меж тем появился Дрю.

– А я что-то вспомнил! – взволнованно объявил он. – Формулу из артефакторики! Бернон обещал ее воспроизвести – и посмотрим, что получится. – Здорово! – воскликнула я. Рик кивнул, но я заметила, как в глубине его глаз мелькнуло разочарование. Да, романтический момент нам явно испортили. Что за невезение-то такое! И я бы, может, порадовалась за друга да посмеялась над Котецио, если бы не торопливый стук каблуков по деревянному полу. Мама каблуки не носила, а значит, кто-то из гостей залез на второй

этаж. Неслыханная наглость, вопиющее нарушение этикета! Но дальше я вообще обалдела, ибо раздалось протяжное «Ри-и-кард!» голосом Амалии.

– Я знаю, твоя комната где-то здесь. И я знаю, что ты ждешь меня! – Э-э-э… – протянул Рикард. – Не только не жду, но и теперь как-то побаиваюсь. Я, конечно, видел, как леди Этерли хлещет виски, но как-то надеялся смыться до того, как станет жарко. – Сам же говорил, что если ты не идешь на праздник, праздник идет к тебе. Ладно, я выйду и попрошу ее уйти, я же хозяйка дома все-таки. – Сырочек! – удержал меня за руку Рик. – Давай притворимся, что нас нет. Она устроит скандал, будет женская драка, придется вас разнимать, сбегутся все гости и утащат меня на прием, рассказывать, как им тут скучно живется. Я этого не переживу. Давай оставим ее бродить по коридорам, авось заблудится. Дом продадут и новые хозяева решат, что это такой бесплатный бонус. Но Амалия Этерли, похоже, не сдавалась. Она не то увидела свет под нашей дверью, не то нутром чувствовала, что Рикард здесь. И раз оно, нутро это, требовало приключений, решила прорываться в комнату с боем.

– Рик, я знаю, что ты там! Открой! Это наш последний шанс, я не хочу отпускать тебя с ней! – Ща! – просиял вдруг Дрю. И испарился. А в следующее мгновение из коридора донеслось: – Бу! – А-а-а! – Амалия истошно завизжала, всплеснула руками и понеслась вниз по лестнице, о чем сообщил топот ее каблуков. Раздалось приглушенное:

– Призрак, там призрак! Секунды две мы молча смотрели на дверь. Потом Дрю смылся, а Рик вскочил. Я думала он понесется за девушкой, но он схватил меня за руку. Погасил свет и толкнул к постели.

– Мы спим и ничего не видели! А то достанут! – А Амалия? – А что Амалия? Ей сейчас никто не поверит. Может, пить бросит. Ложись, я сказал! Меня запихали под одеяло и зафиксировали в стальных объятиях. Но лежать спокойно я не могла тряслась от смеха. Все представляла лицо Амалии, когда она объявила всем, что видела на втором этаже призрака. Мало того, что опозорилась, забравшись в неположенное место, так еще и напилась до видений. Что ж, несмотря на то, что я отказалась идти на праздник, получилось очень весело.

Рикард оказался прав, через пару минут дверь комнаты скрипнула и приоткрылась. Я различила папин шепот:

– Видишь? Они спят! На что мама ответила с явным неудовольствием: – Да, в одной постели! Я бы предпочла, чтобы она сначала вышла замуж. – Как это относится к скандалу? Нет тут никаких призраков, они бы услышали. А Рик почувствовал. Этерли надо бросать столько пить и начать вести себя, как подобает леди! – Этерли – бедная брошенная девочка! Эта мамина фраза меня так возмутила, что я собралась было подняться и высказать ийадаз все, что думаю, но Рикард словно чувствовал и не пустил. Пожалуй, и правильно, объясняться, что за цирк

тут происходит не было никакого желания.

– Это я – бедная брошенная девочка, – отрезал папа. – Потому что пью кофе, курю и смотрю в окно. А Этерли допилась до привидений. И какого вообще она забыла наверху? Закрой дверь, дай людям поспать! – Нет, я их разведу по разным комна… Тут папа, по ходу силой вытащил маму и закрыл дверь. Звуки вскоре затихли, а я обнаружила себя в довольно интересном положении: под одеялом с Рикардом. Атмосфера всеобщего веселья как-то резко изменилась.

– А твой призрак очень даже полезен, – хмыкнул Рик. – Давай выпустим его на мэра? Представляешь, на каком-нибудь официальном мероприятии: «Бу!». -Почему ты в последнее время постоянно дурачишься? – вдруг вырвалось у меня. – Я, конечно, не знала тебя близко до… м-м-м… переезда, но мне казалось ты спокойный и суровый. Рикард смерил меня задумчивым взглядом, словно сомневался, можно ли открыть величайшую тайну.

– Ты расслабляешься, – наконец ответил он. – Ты не любишь воспитателей рядом. И расслабленнее, когда чувствуешь себя самой рассудительной в компании. Мне нравится, когда ты спокойная. – То есть, ты притворяешься, чтобы мне было приятно? И это не ты? – Ну почему же не я? Просто… мне мало с кем хочется шутить, Сырочек. А ты мило смеешься. И забавно закатываешь глаза. – Я что, бесплатный цирк? Хотя насчет бесплатного это я погорячилась. Рикард содержит меня, Камиллу, Котецио и временно Бернона, ибо тот все равно живет с нами. Какойто элитный цирк уже получается.

– Ты яркая. Как солнышко. Или сыр. – Рикард, а почему ты не женился на Амалии Этерли? Или на младшей Этерли? Почему я? Ну то есть я знаю, что вы с отцом дружите, но мне казалось, что логичнее было бы жениться на девушке, которая тебе подходит. Я всегда была слишком тихой и… не знаю, невнятной, что ли. Разве не логично выбрать себе другую жену? – Какую? – с хитрым прищуром поинтересовался Рикард. – Ну… которая будет раскованная там, я не знаю, опытная, не наивная. – Мысль интересная. Вообще надо всех проверять на раскованность. Ну-ка… Он потянулся ко мне, убрал с шеи волосы и коснулся прохладной кожи горячими губами, отчего я с шумом втянула воздух. По телу разлилось невероятное тепло, низ живота свело в сладкой судороге. Губы мужчины осторожно блуждали по шее, распаляя внутри странный, еще неизвестный мне огонь. Отчасти он напоминал то, что я чувствовала, когда мы целовались в подвале «Королевы сыра», но все же в этот раз все было иначе.

И кончилось в тот момент, когда я уже окончательно отключилась.

– Что ж, похоже, я не ошибся. – Рик! – возмущенно хныкнула я. Но возмущаться прекращенным поцелуем не позволяли гордость и вредность. – Ты не ответил на вопрос! Почему ты не женился на Этерли? – Мне она не нравится, – пожал плечами Рикард.

– Ты с ней спал. – Неа. У нас как-то… кхм… не заладилось. А если серьезно, то жениться на Амалии мне никто и не предлагал. Сверху спустили настойчивую рекомендацию, я обсудил с Байроном, и тот сказал – бери Никки, золото девица. Ну вот, золото, так ты и оказалась под одеялом. – А новое руководство хочет, чтобы ты женился? – Новое руководство хочет, чтобы я сдох, – фыркнул мужчина. – В Эрстенграде все проще. Людей не хватает, мало кто хочет заниматься разбушевавшимися туристами и любителями напиться у моря. Поэтому там неважно, женат ты, помолвлен или коллекционируешь зарубки на столбике кровати, только работай. Мне редко приходила в голову мысль кривляться или изображать что-то, чего я на самом деле не чувствую, но тут почему-то захотелось показательно расстроиться. Поэтому я залезла под одеяло и громко, с чувством, тяжело там вздохнула.

– Это что значит? – не понял Рик. – Я думала, ты скажешь, что я лучше Амалии. Все же стоило почаще тренироваться: – Маленькая интриганка, – фыркнув, Рикард достал меня из-под одеяла. – Кто-то напрашивается на комплимент? – Я просто люблю, когда меня хвалят. – И я люблю, – улыбнулся мужчина. Тишина… молчаливые, настороженные взгляды. Каждый пытался уловить настроение другого. Получалось как-то слабо – собственные чувства и сомнения не оставляли возможностей для эмпатии.

– Но тебе пора спать. Переодевайся. – Что за воспитание? Я, может, не хочу! – А то я не вижу, хочешь ты, или нет. Не провоцируй меня, Сырочек. Вернусь из поездки и поговорим. – Ты улетаешь завтра? Я поднялась, чтобы переодеться в ночную сорочку. Широкие дверцы шкафа надежно скрыли меня от взора Рикарда, но все равно переодеваться в его присутствии было немного стеснительно.

– Да, на два часа позже вас. Надеюсь вернуться быстро. Постарайтесь не разнести город, ладно? И держись подальше от Бернона. В голосе промелькнули какие-то необычные нотки. Ревности или недовольства. Что ж, я и не собиралась сближаться с принцем. Он безусловно впечатлял, но… был принцем. Светская жизнь не для меня, даже годы в родительском доме вспоминались зачастую с тоской. Одна мысль о том, чтобы перебраться в столицу, пугала.

Со стороны постели донеслись какие-то странные звуки. Смесь мяукания и возни. К\ни\гол\юб.\нет

– Что ты делаешь? – выглянула я. – Убиваешь Котецио? – Пытаюсь выгнать его из постели! Котик категорически не желал покидать насиженное место, а потому вцепился в одеяло всеми когтями. Рикард тянул за задние лабы, Котецио недовольно пыхтел и мяукал. Раздался треск ткани одеяло не выдержало напора. И Рик вместе с котом чуть не свалился на пол. Гордый рыжий победитель спрыгнул на ковер и устроился в кресле, так и оставленном у камина.

– Животные должны знать свое место, – пробурчал Рикард. – Коту не место в постели. – А ты не пробовал попросить? Меня он всегда слушает. Судя по выражению лица – не пробовал. – Тебя все слушают. Ты не только королева сыра, но еще и укротительница домашних зверей и призраков. А меня он не любит. Конечно, я же не принц. – Он просто над тобой издевается. Ты ему нравишься. Я переоделась в длинную сорочку и заплела в косу волосы, чтобы поутру не проснуться с гнездом на голове.

– Ты пойдешь к себе? – Наверное, Сырочек. Я хочу собраться заранее, да и твои родители не обрадуются, если я останусь на ночь. Мы в их глазах удивительно нелогичны. – Не только в их. – Я тяжело вздохнула. – Замри, – вдруг приказал Рикард. – Не двигайся! Я серьезно! Сначала было я уж напугалась, подумав – что-то случилось. Но мужчина аккуратно зафиксировал мою голову и на пару секунд прижался губами к моим, вызвав разлившееся по телу тепло. Я уже не так терялась, как во время первого поцелуя у моря, и мой ответ вызвал у Рикарда словно удивление. Он легко провел большим пальцем по чувствительной коже за ухом, язык скользнул глубже, встречаясь с моим…

– Ой-ой-ой! – простонала я. – Но-о-ос! Никогда еще меня не волновал вопрос, куда девать носы во время поцелуя, а сейчас куда-нибудь с удовольствием бы дела. От слишком резкого движения ушибленная любопытная конечность снова заныла.

– Но-о-ос, – передразнил Рикард. – Ложись спать, горе сырное. Очень рекомендую усиленно лечить носик, чтобы к моему приезду он был в первозданном виде. – Вылечил бы магией, проблем бы не было. – Ссориться с твоей матерью? Нет, спасибо. До тех пор, пока запись в метрической книге не подтвердит, что вы, Николь Спрингвилл, в моей безраздельной власти, ваш нос находится в ведении матушки. – Безраздельной власти? – возмутилась я. – Я не домашнее животное, а девушка! – Ты Сырочек. Сырочкам нужна защита. – Ну, раз я не девушка, а сырочек, – подняла с кресла Котецио и всучила Рикарду в руки, – то спи с котом, понял? Мужчина рассмеялся, а котик флегматично зевнул.

– Хочешь, чтобы я перестал называть тебя Сырочком? Вопрос был задан таким серьезным тоном, что пришлось признаться (и сразу же, видит светлейшая, покраснеть!):

– Нет. Спокойной ночи! Я буквально силой выпихала Рикарда, который, кажется, собирался сказать что-то еще. Нет уж, хватит с меня откровенных разговоров и заигрываний. Щеки горели, нос немного ныл. Я порадовалась, что в комнате почти не было зеркал – вид меня, с синяком на пол лица, явно сбил бы романтический настрой.

– Ну? Посреди комнаты тут же появился Дрю. Мелькнула у меня шальная мысль, что призрак не совсем уходил в Эрстенград, а просто становился невидимым. Вряд ли он потерял эту способность с новой привязкой Рикарда.

– Что ну? – хмыкнула я, забираясь в постель. – Помирились? Вы вместе? Ты его простила? Он ведь сбежал с этого приема, чтобы провести время с тобой. Игнорировал Амалию. – Да. Будет видно, Дрю. Рикард вернется из поездки и мы поговорим, а там… пусть все идет своим чередом. К тому же у нас есть куда более серьезные проблемы, чем наши отношения. – Одно дело серьезные, а другое – интересные! – Призрак насупился. – Пора спать. Завтра предстоит долгий-предолгий день. Я уснула со странным предчувствием, что скоро все изменится. Порой это ощущение грядущей развязки особенно усиливалось на границе между сном и явью. Разгадка плавала на поверхности, но я никак не могла ее ухватит. И оставалось лишь надеяться, что поездка Рикарда к ди Амосам что-то прояснит.