Глава 15
Пять минут, не больше. Ага, счас! Сафрон растянул эти пять минут на часы. Агнесса – баба она интересная, и в микрофон дует в ритме рок-н-ролла, и в уши кладет умные вещи. Сильная она на ум, сколько советов ценных дала.
В конце концов у ментов лопнуло терпение. Сафрона попросили на выход чересчур настойчиво.
– А что такое? – Сафрон нахально глянул на толстощекого старшину.
– Все-все, хватит!
– А так? – Он достал из кармана всю свою наличность, показал менту. Тот не удержался, сделал глотательное движение.
– Ну, можно еще на часок, – он протянул руку, но Сафрон убрал деньги.
– Да мне и пяти минут хватит… Где у вас тут Скатов сидит?
– К нему нельзя.
– Ну, нельзя так нельзя… – Сафрон повернул к выходу.
Толстощекий возмущенно глянул ему вслед. Действительно, как можно спокойно смотреть на деньги, которые ускользали из-под самого носа? А деньги приличные…
– Если только пять минут!
Сафрон усмехнулся. Ну вот как можно бояться ментов, когда есть реальное «бабло», подкрепленное реальным авторитетом?
Толстощекий сгреб деньги, немного подумал, сходил в каморку дежурного по изолятору, вернулся оттуда с напарником. Они вдвоем зашли в камеру к Скатову, спустя пару минут вернулись.
– Пять минут! – сказал толстощекий.
Скат стоял посреди «хаты», руки у него были скованы впереди. Вот, значит, для чего менты заходили в камеру.
– Ну, ты и гнида! – произнес он, с ненавистью глядя на Сафрона.
– Это не я гнида, это ты слизняк. Под моей ногой. Захочу, раздавлю.
– А давай без наручников поговорим!
Раз на раз! – Скат повел плечом, изображая удар.
Сафрон и готов был схлестнуться с ним в рукопашной. Можно даже сказать, настраивался на это. Но раз уж менты догадались провернуть этот финт с наручниками, то и незачем пытать судьбу.
– Ты что, ничего не понял? – ухмыльнулся Сафрон. – У меня все везде схвачено, а ты на подсосе.
– Это ты сейчас так говоришь. – Скат побагровел от злости.
Сафрон усмехнулся. Надо бы продлить визит, глядишь, эта тварь лопнет от ненависти.
– Я всегда буду так говорить. Потому что это мой город, а ты здесь никто и зовут тебя никак.
– Мы еще с тобой поговорим, – прошипел Скат.
– В морге поговорим. Схожу туда, плюну на твой труп.
Скат ударил без предупреждения. Ринулся на Сафрона как бык, но не боднул, а ударил головой. В грудь. Оттянул голову назад и ударил, точно рассчитав момент. А силу удара он рассчитывать не стал. Ощущение было таким, как будто пушечное ядро в грудь ударило. Сафрон вдруг понял, что не может дышать.
Он задом ударился в дверь, стукнул по ней кулаком. Дверь открылась, он упал. Менты схватили его за руку, вытащили в продол.
– Что с ним? – в ужасе закричал толстощекий.
Сафрон точно знал, что он кричит во весь голос, но слышал его едва-едва. Казалось, что их разделяет толща прозрачной воды. Но мент оставался наверху, а Сафрон куда-то погружался.
Над ним кто-то склонился, он различил знакомые черты, даже услышал какое-то эхо, исходящее издалека. И тут же последовал удар в грудь. В легкие хлынул воздух, толща «воды» исчезла. И черты склонившегося над ним человека приобрели ясные очертания.
Это был Круча.
– И что здесь произошло? – Степан строго смотрел на старшину Толстогаева.
– Да вот, драка в камере, – испуганно хлопая глазами, торопливо проговорил он.
Именно поэтому Степан и заподозрил его в неладном. Если бы Толстогаев не набедокурил, он бы говорил по-другому, вальяжно, через губу.
– В камере?
Степан заглянул за дверь и увидел там сержанта Елеева, который торопливо снимал со Ската наручники. Заметив Степана, Елеев дернулся и встал так, чтобы не видно было наручников.
– Ну-ну. А что здесь делает гражданин Сафронов?
– Так это, задержали. – Глазки у Толстогаева забегали.
– Когда?
– Ну, пару часов назад…
Степан решил не продолжать. И так ясно, что врет старшина. Продался Сафрону, притащил его в изолятор. Чтобы тот избил Скатова… Да и некогда было разбираться.
– Давай его в четвертую камеру.
– Так это, там же цыгане. – Толстогаев виновато глянул на Сафрона.
– И что?
– Ну, ножи у них… могут быть…
– А как же им без ножа коней угонять? – Степан врезался взглядом в Сафрона. – Коня сначала отрезать надо. Вместе с бубенцами. А потом уже угнать…
– Ну может, и нет ножей… Мы шмон… в смысле, обыск проведем, – зачастил Толстогаев.
– Проводите.
Елеев закрыл дверь, и Толстогаев потащил его за собой в четвертую камеру.
– А может, лучше к Скатову? – спросил Степан.
Толстогаев и Елеев остановились, нервно переглянулись.
– Или не надо? – глядя на Сафрона, усмехнулся Круча. – Он тебя в наручниках уработал, а без наручников точно уроет.
– А это мы еще посмотрим, кто кого уроет! – полыхнул бандит.
– Ставлю на Ската.
– А я на тебя, Круча, ставить не буду. Потому что грохнут тебя, как козла последнего. Чтобы ты над людьми не куражился.
– Это угроза?
– Да нет, пророчество. Такие, как ты, долго не живут.
– К цыганам его давайте… – приказал Степан.
– Какие, на хрен, цыгане? – задергался Сафрон. – Где ваш главный начальник! Я хочу с ним говорить!
– Завтра и поговоришь. После цыганского завтрака… Они, слышал, с ножа любят есть.
– Ну, мы обыщем камеру? – спросил Толстогаев.
Он открыл четвертую камеру и скрылся там вместе со своим помощником.
– Не хочешь к цыганам? – усмехнулся Степан.
– Да я их влет уделаю!.. – раскинув руки, крутнул телом Сафрон. – Просто меня здесь быть не должно.
– Но ты же здесь.
– А я всегда теперь здесь буду! Это мой город, понял? И все у меня здесь на задних цырлах прыгать будут!
– Тсс! – Степан приложил палец к губам.
Сафрон стал успокаиваться. Губы его медленно растягивались в торжествующей улыбке. Он уверен был в том, что ему ничего не будет. Да и Степан понимал, что завтра утром его выпустят, а раз так, то и не стоит толочь воду в ступе.
– Я тебя отпускаю, можешь уходить.
– А куда ты денешься?
– Только у меня одно условие…
– Условия буду ставить здесь я! – распалился Сафрон.
– Будешь. Но потом…
– Когда потом?
Степан ударил без предупреждения. В живот. Сафрон скорчился от боли.
– Что такое? – выскочил из камеры Толстогаев.
– Аппендицит, наверное, – усмехнулся Степан.
– В больницу его надо! – оживился Елеев.
– Пусть идет.
– Я провожу? – Толстогаев схватил Сафрона под руку, потащил к выходу.
– Круча, мы с тобой еще поговорим! – бросил через плечо бандит.
– Буду ждать. Если не дождусь, сам за тобой приду.
– Да пошел ты!
Сафрон исчез, а Степан вперил взгляд на Елеева. Тот молчал, опустив голову.
– Я, конечно, никому не скажу… Но если еще раз, у тебя будет… двойной аппендицит. Вопросы?
– Да не будем больше.
– К кому он приходил?
– Ну, к этой… – Елеев скосил взгляд на дверь, за которой содержали Агнессу.
– А к этому? – Степан кивнул в сторону Ската.
– Ну, к этому потом… На минутку…
– Давай и я на минутку.
Елеев кивнул, открыл камеру, и Степан вошел внутрь. Скат стоял у окна, лицом к двери.
– Поспать дашь? – зло спросил он.
– На том свете отдохнешь.
– Чего?! – скривился Скат, пытаясь скрыть за презрительной гримасой страх перед смертью.
– Сафрон тебе спуску не даст. Не успокоится, пока не грохнет.
– Кишка тонка!
– Ну, не знаю… Агнесса «пулю пустила», что Жука ты убил. И Жука, и Бублика.
– Дичь!
– Вот и я говорю, что «утка» уже по городу летает. Как думаешь, что скажут твои пацаны?
– Да то и скажут! – Ската аж затрясло от дурных прогнозов на будущее.
– Только я могу тебе помочь, – с долей сочувствия в голосе проговорил Степан.
– Не надо мне помогать! – резко ответил Скат, но в глазах его мелькнула надежда.
– Я знаю, кто убил Жука.
– Кто?
– Но мне нужны доказательства.
– Это не ко мне!
– Кто насиловал дочь Ягодина? – неожиданно спросил Степан.
– Что?! – дернулся Скат.
– Я все знаю. Осталось только уточнить состав… участников.
Агнесса говорила, что Жуков и Бубликов насиловали Ягодину. Верить ей – себя не уважать. Но в данном случае Степан просто не мог не верить ей.
– Что ты знаешь?
– Заявления нет, дела нет. А факт есть. И по этому факту убит Кокошин, Жуков и Бубликов. Все они участвовали в том паскудстве, которое ты устроил…
– Я не устраивал… И Бублика там не было…
– А Жуков?
– Жуков был.
– Кокошин?
– Был.
– Кто еще?
– Бублик.
– Ты же сказал, что его не было.
– Я сказал, что меня не было, – усмехнулся Скат.
Степан ему, конечно, не поверил.
– Но все равно ты следующий на очереди… – сказал он.
– А при чем здесь Ягодина? Это наши с Сафроном разборки.
– Я знаю. А теперь знаю и про нее… Если Сафрон тебя грохнет, я пожму ему руку.
Степан повернулся, чтобы уйти, и вслед ему раздалось:
– «Мусор»!
Он лишь усмехнулся. Это слово Степан уже слышал в свой адрес сто раз. И готов услышать еще столько же, лишь бы иметь возможность давить гадов, которые брызгают им как ядом.
Из одной камеры он переместился в другую. Агнесса спала. Вернее, делала вид, что спит. В воздухе пахло табачным дымом и свежим перегаром.
– Просыпайтесь, дамы, похмелье пришло. – Степан опустился на свободную койку.
– Какие здесь дамы?.. Или ты себя тоже за даму держишь?
– За «дамку». А за дам ты у нас одна отдуваешься.
– Перед кем отдуваюсь? – нехотя поднимаясь, также вяло спросила Агнесса.
– Да перед всеми…
– А это не твое пёсье дело!
– Ну зачем же так грубо? С мужчинами нужно нежно… Я с Яшей разговаривал, он сказал, что ты с ним была нежной и ласковой.
– С каким Яшей? – озадачилась Агнесса.
– А к кому ты в Тушино ездила?
– Я ездила?
– Извини, не довез.
– Не знаю никакого Яши!
– Ну как же не знаешь!.. Ты ведь к нему ехала.
– Вспомнила, – Агнесса приложила пальцы к вискам.
– Что ты вспомнила?
– Был Яша. Позвонил, заказал, я поехала.
– Кого он «заказал»? Ската?
– Да не в том смысле… Девочку он заказал. Я поехала… А при чем здесь Скат? – Она изо всех сил пыталась скрыть волнение.
– Куда Яша позвонил? В сауну?
– Нет, в сауну позвонил диспетчер…
– И ты поехала?
– Ну ты же работаешь. Ночь на дворе, а ты носом роешь. Не устал?
– Устал.
– И я устала. Но все равно поехала… И отработала бы. Если бы не ты.
– Значит, Яшу ты лично не знаешь…
– Нет.
– И Лену Ягодину тоже не знаешь?
– И Лену Ягодину не знаю.
Степан ничего не сказал. Сел на соседнюю шконку, затих. Ждал он недолго. Агнесса открыла глаза, сонно глянула на него.
– Чего замолчал?
– Жду, когда ты испугаешься.
– А чего мне бояться?
– В показаниях запутаться.
– В показаниях?! – нервно задумалась Агнесса.
– Думай, думай.
– Лена? Ягодина?
– Где-то ты ее видела.
– А-а… Ну да, видела… – Агнесса неторопливо поднялась. – В машине у Кокошина…
– Жук про нее рассказывал.
– Так в том-то и дело. Если бы я сама с ней была знакома, а так…
– Ты знакома и с Яшей. Тебя видел с ним его сосед. Хозяин ротвейлера.
Агнесса бухнулась на спину, закрыла глаза и снова прошептала:
– Не знаю.
– И сам Яша про тебя рассказал. Он сейчас в Тушинском РОВД, – соврал Степан. – Завтра переведут к нам.
– Он сказал, что я трахалась с ним за деньги?.. Это что, преступление?
– Ты трахалась с Жуком и Бубликом. А потом пришел Яша и убил их.
– Яша?! – Поднимаясь со шконки, Агнесса поднесла к виску палец, давая понять, что Степан тронулся умом.
– Он уже дал показания. Тут все понятно. Непонятно другое. Почему ты сдала Лену? И вместе с ней сдала саму себя.
– Саму себя?
– Через Лену мы вышли на твоего подельника Яшу. И он сдал тебя.
– У тебя что, ночные кошмары наяву?.. Спать по ночам надо, а не по бабам шляться, – широко зевнула Агнесса.
– Ты приревновала Яшу к Лене?
– Я?! Приревновала этого?!.
– А его что, нельзя приревновать?
– Я вообще его не знаю, – спохватилась Агнесса.
– Знаешь. Тихий невзрачный парень. И он все рассказал.
– Он врет!
– А Лена?
– Что, Лена?
– Лена действительно была в машине с Кокошиным.
– И что?
– Лена заманила Кокошина в ловушку, а Яша его убил. Застрелил из его же пистолета… Так он отомстил за Лену?
– Это Лена так сказала?
– Да, и Яша подтвердил.
– Или Яша взял на себя вину, или ты врешь как дышишь.
– Яша взял пистолет, из которого убил Кокошина. А потом из этого же пистолета застрелил Жукова и Бубликова. Экспертиза это подтвердила.
– Врет твоя экспертиза!
– Ты откуда знаешь?
– Все вы врете… У Яши как фамилия?
– Зачем тебе?
– Это не мне, это тебе! – нервно засмеялась Агнесса.
– Вот и я о том же.
– Ты не ответил на вопрос.
– Вопросы здесь задаю я.
– А я решаю, врешь ты или нет. Врешь!.. И вообще, я хочу спать. – Агнесса повернулась на бок, спиной к нему.
– Спи. Ты уже все сказала.
Степан поднялся и постучал в дверь, Елеев открыл ему. Он переступил порог, но вдруг резко сдал назад, развернулся и увидел, как Агнесса в сердцах бьет руками по шконке. Значит, была правда в его словах, если она вышла из себя. Страшно стало…
Решив не беспокоить Лену и Яшу до утра, но в то же время и глаз с них не спускать – подъехать к дому, встать на прикол и наблюдать за подъездом, чтобы не ускользнули, Степан прошел в свой кабинет, откинулся на спинку дивана, закрыл глаза и незаметно задремал…
Разбудил его телефонный звонок. Он вскочил так, как будто находился на посту, на котором нельзя было спать. Вскочил, схватил трубку.
– Да!
– Товарищ старший лейтенант? – спросил знакомый мужской голос.
– Старший лейтенант Круча, – подтвердил Степан.
– Вы просили позвонить, если что.
– И что?
– Ну, этот, который с Леной. Уходят они. Сумки у них…
– Куда идут? – спросил Степан и в отчаянии стукнул себя по лбу.
К гаражу они шли, к машине. Сейчас сядут, и ищи ветра в поле. И почему он сразу не отправился в Тушино?
