Гоблин и Одноглазый осмотрели дом за пару минут.

– Ловушек нет, – объявил Одноглазый. – И призраков. Старые отголоски волшбы накладываются на свежие. Пошли наверх.

Я вытащил клочок бумаги, где были нацарапаны выдержки из истории Боманца. Мы поднялись по лестнице. При всей своей уверенности Гоблин и Одноглазый пустили вперед меня. Товарищи, называется.

Прежде чем зажечь огонь, я удостоверился, что ставни закрыты.

– Приступайте. А я осмотрюсь.

Следопыт и пес Жабодав остались на лестнице. Комната была очень маленькая.

Прежде чем приступить к поискам, я глянул на корешки книг. У этого парня эклектичные вкусы. Или он просто собирал что подешевле.

Никаких бумаг. И нет следов обыска.

– Одноглазый, ты можешь узнать, побывали ли тут ищейки?

– Вряд ли. А зачем?

– Бумаг нет.

– Ты смотрел в тайниках? В тех, что он упоминал?

– Во всех, кроме одного.

Копье стояло в углу. Стоило мне повернуть древко, как верхняя часть отвалилась, открыв полость. Вывалилась не раз упомянутая карта. Мы разложили ее на столе.

По спине у меня побежали мурашки.

Это была сама история. Эта карта создала наш нынешний мир. Несмотря на весьма слабое знание теллекурре и еще более ограниченное – колдовских символов, я ощутил обрисованную ею силу. То, что излучала эта карта, поставило меня на зыбкую грань, отделяющую страх от ужаса.

Гоблин и Одноглазый не ощутили ничего. Или были слишком заинтригованы. Склонившись над картой, они изучали путь, которым Боманц прошел к Госпоже.

– Тридцать семь лет работы, – произнес я.

– Ты о чем?

– Чтобы собрать эти сведения, ему потребовалось тридцать семь лет. – И тут я кое-что заметил. – Это еще что? – Судя по рассказу, этого знака тут быть не должно. – А, понял. Наш писатель добавил кое-что от себя.

Одноглазый посмотрел на меня. Потом на карту. Потом снова на меня. Нагнулся к карте, чтобы разглядеть тропу.

– Вот так оно и было. Никаких вариантов.

– В смысле?

– Я знаю, что случилось.

Следопыт нервно вздрогнул:

– Ну?

– Он попытался пройти туда. Единственным путем. И не смог выбраться.

В письме говорилось, что автор собирается предпринять нечто очень опасное. Неужели Одноглазый прав?

Храбрец.

И никаких бумаг. Если только они не спрятаны лучше, чем я мог предположить. Хорошо бы заставить наших колдунов поискать. Вместо этого я велел им сложить и вернуть карту на место, а потом сказал:

– Какие будут предложения?

– Насчет чего? – пискнул Гоблин.

– Насчет того, как нам утащить этого парня у Вечной Стражи. И как вернуть ему душу, чтобы задать пару вопросов.

Я их не вдохновил.

– Кому-то придется отправиться туда и выяснить, что пошло не так, – заметил Одноглазый. – Потом выдернуть парня и отвести домой за ручку.

– Понимаю.

– Чудно. Сначала нам нужно заполучить тело.

– Обшарьте тут все сверху донизу. Может, найдете что-нибудь.

На поиски мы угробили полчаса. Я чуть истерику не закатил.

– Слишком долго, слишком долго, – повторял я.

На меня не обращали внимания.

Поиски позволили обнаружить в одной из книг старый клочок бумаги с шифром – не слишком-то надежно спрятанный. Я прихватил его с собой. Попробую прочесть с его помощью бумаги в Норе.

Мы вышли из дома. До «Синего хрена» добрались незамеченными. Закрывшись в комнате, хором вздохнули от облегчения.

– Что теперь? – спросил Гоблин.

– Спать. Волноваться начнем завтра.

Я ошибался, конечно. Я уже начал волноваться.

С каждым шагом все сложнее и сложнее.