Услыхав, что Грай вернулся, Горшок немедля побежал к старику домой. Грай обнял его:

– Как поживаешь, парень?

– Мы уж думали, что ты сгинул. – Грая не было дома восемь месяцев.

– Пытался вернуться, но тут у вас дорог совсем не осталось.

– Знаю. Полковник попросил Взятых сбрасывать припасы с ковра.

– Слыхал. Военный губернатор в Весле на дыбы встал, как это услышал. Целый полк отправил на строительство новой дороги. Уже на треть сделана. Я по ней сюда и шел.

Горшок посерьезнел:

– Это действительно была твоя дочь?

– Нет, – ответил Грай.

Уходя, он заявил, что хочет встретиться с женщиной, назвавшейся его дочерью. Он заявил, что отдаст все свои сбережения человеку, который найдет его детей и приведет в Весло.

– Ты, кажется, разочарован.

Так оно и есть. Исследования не дали почти ничего. Слишком многих летописей не хватает.

– Как перезимовали, Горшок?

– Плохо.

– Там, внизу, тоже было не лучше. Я за вас беспокоился.

– У нас с племенами были неприятности. Самое худшее из всего. Знаешь, можно долго сидеть в доме, приперев дверь бревном. Но когда воры забрались в твой погреб, есть уже нечего.

– Я так и думал, что до этого дойдет.

– Мы присматривали за твоим домом. Лесовики разграбили пару пустующих.

– Спасибо. – Глаза Грая сузились.

Чужие в его доме? Насколько внимательно они смотрели? Если хорошо поискать, можно найти достаточно, чтобы повесить его.

Грай выглянул из окна:

– Кажется, дождь.

– Да тут всегда дождь, кроме тех дней, когда идет снег. Зимой на двенадцать футов насыпало. Люди волнуются. Что с погодой случилось?

– Старики рассказывают, что после Великой кометы всегда так – пара очень суровых зим. В Весле таких холодов не было, но снегопадов – изрядно.

– Сильных морозов и у нас не бывало. Только снегу так навалило, что из дому не выйти. Я чуть с ума не сошел. Курганье – ровно озеро замерзшее. Даже Великого кургана не видать.

– Да? Ну, мне еще мешок разобрать надо. Так что ступай, расскажи всем, что я вернулся. Деньги порастратил. И работа мне нужна срочно.

– Ладно, расскажу.

Грай смотрел из окна, как Горшок бредет к казармам стражников по настилу, положенному уже после отъезда Грая. Понятно, почему положенному, – под настилом хлюпала грязь. Кроме того, полковник Сласть не позволял своим людям бездельничать. Когда Горшок исчез из виду, Грай поднялся на второй этаж.

Ничего не тронуто. Отлично. Он посмотрел через окошко на Курганье.

Как оно изменилось за какую-то пару лет! Еще немного – и его вовсе будет не разглядеть.

Грай фыркнул, пригляделся внимательнее. Вытащил из тайника шелковую карту, посмотрел на нее, потом снова на Курганье. Затем выудил из-за пазухи намокшие от пота бумаги, те, что таскал с собой с того момента, как украл их из университета в Весле. Разложил поверх карты.

Ближе к вечеру он встал из-за стола, накинул плащ и, взяв палку, с которой теперь не разлучался, вышел. Ковыляя по грязи и лужам, он добрался до холма над Великой Скорбью.

Река, как всегда, разлилась. Ее русло продолжало петлять. Через некоторое время Грай выругался, врезал тростью по старому дубу и повернул к дому.

Спустились серые сумерки. До темноты он домой не успеет.

– Черт, как же все сложно! – пробормотал Грай. – Я никогда на это не рассчитывал. Что же мне теперь делать?

Рискнуть. Сделать шаг, которого он надеялся избежать, хотя именно в предчувствии его и зимовал в Весле.

В первый раз за многие годы Грай подумал: а стоит ли игра свеч?

Но что бы он ни решил, до темноты ему домой не успеть.