Книга: Королева демонов
Назад: Глава 33 Зло дает всходы 334◦П.◦В.
Дальше: Глава 35 В отрыве 334◦П.◦В.
Глава 34
Копье Ала
334◦П.◦В.
– Копье цело, Пар’чин? – нетерпеливо спросил Джардир. – Оно еще стоит?
– Да. Ворота по-прежнему заперты. – Голос был сдавленным. Неужели Пар’чин плачет? – Ахман, это само совершенство. Создатель, оно сияет, как солнце.
– Я должен идти, – сказал Джардир. – Немедленно.
– Конечно, дядя, – сказала Шанвах. – Мы приглядим за пленником. Алагай Ка от нас не уйдет.
Джардир кивнул и начал снимать лишнюю одежду, готовясь к плаванию, а Шанвах вновь повернулась к демону и отцу.
– Мать-перемать, погоди минуту! – воскликнула Ренна. – Пока ты не свалил и не бросил нас с Шанвах наедине с Алагай, будь он неладен, Ка, может быть, кто-нибудь скажет мне, что еще за Копье Ала?
– Величайший ксар на свете, – объяснил Джардир. – Эведжах учит, что эту крепость воздвиг сам Каджи для нападения на бездну.
– Ого! – заморгала Ренна.
Джардир продолжил разоблачаться.
– Теперь ты понимаешь, почему я обязан идти.
– Не понимаю, – отрезала Ренна. – Сам же сказал, что нельзя расслабляться. И нужно держаться друг друга – твои же слова. Никто не останется наедине с демоном.
– Сестра, – подала голос Шанвах, – это Копье Ала…
– Я не тупая, Шанвах. Я поняла, что это такое и почему важно. – Ренна перевела взгляд на Джардира. – Но оно простояло там три тысячи лет. И никуда не денется за пару часов, если придется подождать из соображений безопасности.
Джардир моргнул и быстро глянул на Алагай Ка и Шанджата. Демон держался кичливо даже в цепях. Силой короны Джардир, как мог, утаил от него разговор, но тварь, без сомнения, умела читать по губам и многое вычислила по расстановке собеседников.
Не этого ли мгновения ждал Алагай Ка? Чтобы Джардир сосредоточился на Копье Ала и ослабил бдительность? Джардир вспомнил его последнюю попытку к бегству. Все случилось внезапно, и, несмотря на их готовность, демон захватил Шанджата и чуть не одолел всех четверых.
Он повернулся к Ренне и низко поклонился:
– Приношу извинения. Ты, безусловно, права. Алагай Ка – наша главная забота. Благодарю, что напомнила о необходимости поставить Первую войну превыше моих личных желаний.
– Надо же! – Аура Ренны курилась, готовая к сваре. Ее смутило его неожиданное согласие. – Всегда пожалуйста, коли так.
Оставив на себе только платок, покрывало и бидо, Шанвах все глубже погружалась в заводь и собирала червей. Джардир невольно дивился количеству магии, которая таилась в этих тварях, и в нетерпении расхаживал у края воды.
Аура Шанвах была самой тусклой из всех четверых, она привлечет мало червей. Разумно было именно ей поручить расчистку пути. Джардир и дживах Пар’чина следили за пленником, но мускулы Джардира напрягались канатами, моля о возможности пробиться сквозь бессчетные тонны камня и предстать перед Копьем Ала.
– Создатель, – проворчала Ренна, отведав червя, – даже вкуснее твоего кускуса.
Джардир поверил. Ее аура сверкала, поглощая силу червя. Когда путь станет свободен, им всем не помешает подкрепиться, но Джардиру, даже смирись он с мыслью о поедании подземных, замаранных бездной существ, есть не хотелось. Он желал одного – добраться до Копья.
В отчаянной попытке вернуться в воду один червяк вывернулся из трубки и пополз к Алагай Ка, который уставился на него голодными глазами.
Шанвах оставила часть оружия на соседних камнях, и Джардир пригвоздил червя метательным стеклом, пока сочившийся магией гад не достиг когтей демона. Аура Алагай Ка была слаба – и пусть такой и остается ради общего блага.
Послышался плеск, но вынырнула не Шанвах. Жадно глотая воздух, из воды появился Пар’чин. Его кожу испещряли мелкие порезы и покраснения, но магия была сильна, и отметины уже исчезали.
Джардир смотрел на товарища, но Пар’чин не видел никого, кроме Алагай Ка. Хищно приблизившись, он схватил его за горло, дотащил до места, где сидел прикованный Шанджат, и прислонил демона к воину.
– Я еще жив! – прорычал Пар’чин.
Шанджат окинул взглядом его мокрое тело:
– Это очевидно.
– Убить меня хотел? – осведомился Пар’чин. – Ты же знал о червях!
Шанджат улыбнулся:
– Я честно ответил на все твои вопросы, Разведчик. Вини себя, коли спросил не обо всем. Я тебе не друг, а пленник.
– У демонов нет друзей, – процедила Ренна.
– Поэтому мы и сильнее. – Шанджат посмотрел на Джардира. – Никаких сантиментов, приводящих к глупым поступкам.
– Друг-то и спас меня от глупости, демон, – ответил Джардир. – А потому твои отравленные речи мне нипочем.
– До поры до времени, – подмигнул Шанджат.
Пар’чин выпрямился, сделал глубокий вдох и на выдохе разжал кулаки. Он обратился к Джардиру:
– Черви не успеют прицепиться, если плыть побыстрее. Это недалеко, по прямой.
Джардир кивнул. Он сбросил плащ и шагнул в воду, оставшись в одном бидо и короне и обеими руками сжимая копье Каджи.
Едва оно коснулось воды, он почувствовал зов великого ксара, зазвучавший в унисон со всем его существом. Стянув в копье энергию, он нырнул, и магия понесла его сквозь воду так же легко, как по воздуху.
Джардир выбрался из заводи и пошел вперед, не обращая внимания на хрустевшую под ногами острую скорлупу – остатки трапезы Пар’чина. С тела стекала вода. Он ничего не видел и не чувствовал, кроме Копья Ала. Оно сияло во тьме и пело от блистательной мощи. При виде этой картины он упал на колени.
Все оказалось правдой.
Его народ тысячелетия жил по священному писанию Эведжаха. Не приходилось сомневаться, что с годами духовенство его приукрасило: раздуло и без того героическое или добавило политическую подоплеку… Но суть всего, во что веровали он и его соотечественники, была истинной, и доказательство стояло перед ним. Каджи побывал здесь, в этом самом месте, и построил против тьмы бастион, который простоял больше трех тысяч лет.
Он призывал Джардира, и это сильно напоминало описанный Пар’чином зов Недр. Корона Каджи пульсировала – ключ, изголодавшийся по слишком надолго запертому замку. За этими стенами он уподобится руке самого Эверама, и горе врагу, который осмелится с ним схватиться.
Шанвах, вынырнувшая следом, опустилась на колени рядом, не думая о наготе обоих.
– Избавитель!.. – прошептала она.
Джардир чуть сжал ее руку:
– Племянница.
Он бы и больше сказал, но какими словами передать их чувства? Ее губы двигались в беззвучной молитве, и он присоединился:
– Эверам, если я был избран служить тебе, даруй мне силу и достоинство в грядущие дни. Вооружи меня властью преуспеть там, где потерпел поражение даже великий Каджи. Если не натиском легионов… – он снова стиснул руку Шанвах, – то через верность и содействие моих спутников. Твоих избранников.
Вода позади всколыхнулась, и оба мигом вскочили на ноги, когда появился Шанджат с Алагай Ка на закорках. При виде Копья Ала демон зашипел и отвел глаза. У него поубавилось наглости в виду могущества Эверама.
Чуть позже из водоема вынырнула Ренна ам’Тюк:
– Арлен тащит поклажу, скоро будет.
Джардир кивнул и надвинулся на Алагай Ка:
– Что тебе известно об этом месте?
– Оно проклято, – ответил Шанджат. – Населено призраками. Вам не будет здесь передышки.
– Избавь меня от своей лжи и притворства, – пророкотал Джардир. – Ворота заперты. Я чувствую отсюда. Крепость стоит в целости и сохранности. Как это возможно?
– Мы ждали, – сказал демон. – Ждали, когда Единственный, ваш Каври, вернется на поверхность. И собирались призвать на битву побольше трутней.
Джардир так стиснул копье, что побелели костяшки:
– Что же дальше?
– Мы не могли прикоснуться к великой метке ксара твоего пращура, – каркнул Шанджат, – но силой магии обрушили туннель, по которому прошло его войско. Разломали мосты. Уничтожили припасы. Когда отряды Каври возвратились к отдушине, он обнаружил, что путь завален и мы отрезали его воинов, заперев их внизу. О, как он разъярился! Как старался вернуть их… – Улыбка Шанджата исполнилась зла. – Освободить их. Но он был обречен на провал.
– А что стало с людьми, которые остались в подземелье? – спросил Джардир.
Шанджат пожал плечами, как будто это не имело значения:
– Они лишились поддержки, и трутням не составило труда отвоевать или обрушить нижние туннели, пресечь их вылазки и ослабить. Они не смогли сражаться и запечатали ворота навеки.
Джардиру сдавило грудь, и он осознал, что перестал дышать.
– Значит, там еще могут быть выжившие.
– Они давно перемерли с голоду, или их пожрали псы войны, – осклабился Шанджат. – В любое случае – безобразная, позорная смерть. Быть может, им хватило ума броситься на свои копья.
– Они могли питаться священным кускусом. – Джардир знал, что хватается за соломинку, но ничего не мог с собой сделать.
– Пять тысяч лет? – фыркнул Шанджат.
– Если там были женщины… – Для предсказаний в ксаре обязательно должны находиться хотя бы жрицы.
Шанджат безжалостно хохотнул:
– С подобной задачей не справятся даже легендарные шлюхи дама’тинг.
Шанвах, услышав такое кощунство, сжала копье, но джардир принял и впитал свой гнев.
– Это только слова, отец лжи. Мы взглянем сами.
Пар’чин наконец выплыл из заводи, волоча за собой котомки. Он огляделся, оценивая картину:
– Ночь!
Джардиру стало не по себе от его тона.
– Что такое, Пар’чин?
Тот рассматривал камни:
– И двух часов не прошло, как я оставил здесь кучу высосанных шкурок. Куда они подевались?
Джардир в замешательстве огляделся и понял, что да, вокруг валяется одна скорлупа.
– Стервятники?
Вдали, как по сигналу, раздался вой, от которого у него застыла кровь.
Шанджат уже не улыбался:
– Нам лучше бежать отсюда, пока не явились псы войны. Собаки, в отличие от ваших воинов, выжили. До того как наброситься на хозяев, они питались дохлыми трутнями.
– С ночными волками мы справимся, – сказал Арлен.
– Не с этими, Разведчик, – возразил Шанджат.
Джардир покачал головой:
– Мы никуда не уйдем, пока не осмотрим Копье Ала изнутри.
– Никогда не видела таких замечательных меток, – сказала Ренна. – Мы не затащим туда демона живым, а оставлять его здесь в яме и скованным нельзя.
– Ступай, Ахман, – вздохнул Пар’чин. – Но только не один. Возьми Шанвах. Мы с Ренной присмотрим за пленником.
Притихшая Шанвах низко поклонилась:
– Пар’чин, с моим благословенным дядей должен пойти ты.
– Не стану лгать, будто мне не хочется, – печально покачал головой тот. – Но я здесь чужой. Я усвоил урок Анох-Сана. Для твоего же народа на свете нет большей святыни. После стольких лет забвения шагнуть туда первой должна нога Эведжана.
– Так и будет, – согласился Джардир. – Ибо вы с дживах пожертвовали всем ради Первой войны. Можете не понимать этого, но отныне вы такие же Эведжаны, как все. Шанджат – тоже, даже если его ногами управляет отец зла.
Алагай Ка зашипел:
– Ваша великая метка – смерть для меня. Впереди еще много миль, Наследник. Я пока нужен тебе.
– Бойся, отец зла, – улыбнулся Джардир. – Я прикрою тебя Короной, но знай, что с этой минуты твое существование зависит от моей милости.
– А если твоя милость улетучится хоть на миг, я умру, – подхватил Шанджат. – Меня испепелит великая метка.
– Значит, такова инэвера, – пожал плечами Джардир.
На подступах к ксару вой приблизился. Твари какое-то время кружили, убеждаясь, что люди одни – беззащитны.
А потом псы умолкли, как сама смерть. Джардир ощущал их присутствие, как демонов в Лабиринте, но не помогало даже коронное видение, и эти создания не показывались.
По мере приближения к ксару Алагай Ка шипел и корчился. Он редко выдавал себя аурой, но теперь его страх был осязаем.
У Джардира же пела душа. С каждым шагом его связь с городом крепла. Тот говорил с ним, и предания накладывались слоями, словно скальная порода на пустынном плоскогорье.
Джардир повернулся к Пар’чину:
– Ты имел в виду это, Пар’чин, когда сказал, что с тобой разговаривал Анох-Сан?
Он ждал, что товарищ разделит его изумление, но тот помедлил, склонил голову, встряхнулся:
– В Анох-Сане я чувствовал себя частью чего-то большого. Я ощущал силу, но она не говорила со мной.
Джардир оглядел остальных, но стало ясно, что связь установилась только с ним. Благодаря пульсации драгоценностей короны он знал, что из самого сердца ксара ему отвечают такие же камни, рожденные из одного источника, сфокусированные костями того же князя демонов.
Когда они ступили на великую метку, Джардир оделся в ее силу, как в платье, и та оказалась готова подчиниться любой его прихоти.
– Как мы попадем внутрь? – спросил Пар’чин, созерцая огромные запертые ворота. – Взберемся по стенам?
– Этого не понадобится, Пар’чин. – Джардир небрежно взмахнул копьем, и колоссальные ворота, задрожав, распахнулись.
В пещере позади зацокало, как будто когти застучали по камню. Джардир оглянулся, но ничего не увидел.
Демон утробно зарычал.
– Быстрее, – сказал Шанджат. – Они в двух шагах!
Джардир не доверял демону, но сейчас его тон не вызывал сомнений. Отряд бросился в город. Алагай Ка зашипел от боли, когда они пересекли порог. Джардир приказал воротам закрыться, но только после того, как снаружи материализовались морды.
Когда-то собачьи, ныне ублюдочные, однако Джардир их узнал. Красийские воины по сей день ценили эту породу – гвилджи, пустынных гончих, верных спутников на охоте и защитников колодцев и женщин.
Но эти были намного крупнее красийских гвилджи; они клацали зубами и роняли слюну, как оголодавшие псы, брошенные в бойцовую яму.
Самым жутким было то, что у них, казалось, и туловищ не было – сплошные когти и челюсти, заскрипевшие в темноте, когда ворота захлопнулись наглухо.
– Во имя тьмы ночной – что за бестии? – спросила Ренна.
– То, о чем нужно задуматься Эвину Лесорубу, если он продолжит кормить Тень мясом демонов, – ответил Арлен.
Шанджат покачал головой:
– Ты понятия не имеешь, с чем столкнулся, Разведчик. Эти существа тысячелетия питались и размножались вдали от солнечного света. Ты знать не знаешь, что за дела они творят, причем так же легко, как дышат.
– Это не важно, – сказал Джардир. – Здесь они нас не тронут. Никто не тронет.
Его и правда распирало от энергии, пока он вел спутников по тихим улицам. В умозрении он видел великую метку во всех подробностях, ощущал каждую дверь, стену и крышу. Ни разу здесь не побывав, он знал это место досконально, словно улицы, на которых вырос. Ему было ясно, что жизнь покинула ксар, а также известно, где она упокоилась.
Он направлялся в Шарик Хора.
Огромные двери отворились силою мысли. Храм был бьющимся сердцем ксара, средоточием мощи, которая сохраняла нетронутыми здания и улицы, неприступными – стены. Едва они вошли, Алагай Ка зашипел и съежился за плечами Шанджата, поглубже зарывшись в одежду воина.
Внутри, подобно своим аналогам в Даре Эверама и Копье Пустыни, Храм Костей павших героев построили из останков погибших шарумов. Их кости сложились на стенах в замысловатую сетку. Тысячелетия не отразились на узорных гобеленах и коврах, сотканных из крашеных волос; их цвета остались живыми и яркими.
Из костей сделали все – стулья, столы и скамьи, обтянутые опять же человеческой кожей.
Все испещряли метки, от красоты которых захватывало дух; они были вырезаны в кости, вплетены в волосяные узоры, начертаны кровью. Одна с другой сцепленные, они соединялись с сердцем ксара – сопрягались с Джардиром. Он чувствовал, как все вокруг парит в гармонии с его духом.
Другие тоже были потрясены. Пар’чин водил глазами, пытаясь охватить взглядом все сразу, – дело немыслимое. Его дживах, ошеломленная не меньше, напротив, перебегала от предмета к предмету, на миг замирала, восторженно восклицала и двигалась дальше.
Но Шанвах, преданная Шанвах смотрела только на отца. Джардир видел по ее ауре, как Шанджат нависает над нею, словно грозная тень.
«Она несет его честь, – понял он. – И готова ответить за поступки отца даже сейчас, когда он во власти демона».
– Мир тебе, племянница. Сам Алагай Ка не в силах причинить нам вред в этом месте.
В ее ауре отразилось услышанное – слова шар’дама ка. Она позволила себе украдкой оглядеться в великом храме, не выпуская из поля зрения отца и оседлавшего его демона.
С огромных люстр на них взирали глаза героев, горевшие светом, который наполнял залы. Они разожглись ярче, когда их заметил Джардир, но снова пригасили по его воле. Вблизи от короны храм пробудился и отзывался на все его помыслы, как на Священное Слово.
Фонтаны по-прежнему били; святая вода извергалась дугами из полых костей, бассейны были чисты и прозрачны. Напившись из них, Джардир и его спутники мгновенно взбодрились.
Джардир прозревал коронным видением силу костей, их энергия пульсировала в унисон с сердцем храма и драгоценностями венца. Эти несметные тысячи воинов умерли с Эверамом и Шарак Ка в сердце, и сия общность, праведность цели павших запечатлелись в мощах.
В отличие от Шарик Хора на поверхности, где солнце выжигало значительную часть силы, здешние кости пребывали под землей и накапливали энергию тысячелетиями.
– Все сверкает, как новое, – сказала Ренна. – Так где же люди?
– Боюсь, что мы на них смотрим, – ответил Джардир, уверенно держа курс на большой купольный зал, где правоверные собирались на молебен.
За внушительными дверями висели костяные клетки для узников, ожидающих суда Эверама.
Джардир взглянул на Алагай Ка, который зарылся в платье Шанджата. Коронное видение обострилось, и стало понятно, что демон прицепился к его товарищу, как никогда раньше, – словно зараза, которая распространилась всюду, где соприкоснулась их плоть, и превратила двоих в одно целое.
Но здесь, в своем месте силы, Джардир волевым посылом без труда разорвал хватку демона. Движение пальца – и одежды Шанджата открылись; сгребающий жест – и устрашенный, обезумевший демон отклеился от его товарища, как грязный бинт, и завис в воздухе – достаточно было палец поднять.
– Ты не войдешь во внутренний храм, князь Най, и не осквернишь священной земли Шарик Хора.
Поворот кисти – и демона швырнуло к висячей клетке. Та, подчинившись воле Джардира, распахнулась, приняла узника и захлопнулась.
– Это надежно? – спросил Пар’чин.
Джардир щелкнул пальцами. Кости откололись от стен и выстроились в шеренги мечеными пиками, окружив клетку со всех сторон и нацелив внутрь смертоносные острия. Демон зашипел, но отступить было некуда, и он замер в центре.
– На Ала нет тюрьмы прочнее, Пар’чин. – (Строй костей уплотнился, став похожим на куст терновника, скрыв демона полностью.) – Отец зла уже не ведает ни о чем, что происходит вне узилища. Если он попытается бежать, я узнаю – и против него восстанет сам ксар.
Пар’чин долго смотрел на него:
– Хорошо, что мы друзья, а то порой я боюсь тебя до умопомрачения.
– И я тебя, завен, – улыбнулся Джардир.
Пар’чин вскинул взгляд, когда отворились двери в молитвенный зал.
– Разве только снаружи. Здесь невозможно отрицать, что ты шар’дама ка.
Пар’чин не назвал Джардира Избавителем, но готовность к этому обозначилась в его ауре, подвергнув сомнению все, во что он искренне верил, и то, чем гнушался.
Джардир положил руку ему на плечо:
– Мир тебе, друг мой. Если в этом месте я Избавитель, то никогда не достиг бы его без тебя.
С последним пожатием он повернулся к дверям.
Шанвах взяла за руку по-прежнему скованного Шанджата:
– Идем со мной, отец.
Воин последовал за ней, и она наконец начала впитывать окружающие чудеса. Ее глаза округлились и заблестели от подступивших слез.
Ксар продолжал говорить с Джардиром, и многое, очень многое становилось ясным. Он без труда отследил по ауре прошлое Шанвах. Он увидел, как ее натаскивали – подобно ему самому – в темном подземном дворце, понял, что ей преподали только безрадостные уроки войны. Узрел горделивый восторг, который вспыхнул, когда он нарек ее шарум’тинг, и померкшую славу, когда она потерпела поражение в схватке с дживах Пар’чина. И новый повод для гордости, когда они нанесли удар по мозговикам, явившимся в Анох-Сан, а после – опять бесславие, как только князь Най завладел ее отцом.
Но сейчас, когда Алагай Ка заперли, ее лицо просветлело от изумления, и Джардир постоял, запоминая это выражение, прежде чем повернулся и повел процессию вперед. Двери глухо затворились позади, запечатав их в самом священном месте на Ала.
Зал мог вместить тысячи человек. Сидеть и преклонять колени полагалось на окружавших алтарь скамьях из отшлифованных костей. В самом алтаре стоял такой же, как в Даре Эверама, Трон черепов, одетый в электрум и дополненный драгоценными камнями, которые незримо сливались с другими в его короне, как воссоединившиеся любовники.
И здесь, как в Даре Эверама, у трона находились подушки, на которых лежала древняя старуха, обнимавшая, словно во сне, резной, увенчанный огромным рубином костяной футляр со свитком внутри.
Джардир поднялся к алтарю один, его спутники остановились. Он уже издали понял, что женщина давно мертва, но святилище сберегло ее тело. Морщинистая плоть посерела, но время ее не тронуло. Казалось, что она миг назад испустила дух.
Старуха была облачена в белое, не считая черного головного платка, отличительного знака дамаджи’тинг. Умершая была вождем этих людей. Вероятно, последним.
Джардир опустился на колени и благоговейно потянулся за свитком. На мгновение их руки соприкоснулись, и перед его взором промелькнула вся ее жизнь. Она родилась в ксаре. Ни разу не вышла за его стены. Никогда не видела луны и солнца. Жизнь прошла в трудах и молитвах, кропотливом пополнении Шарик Хора костями, волосами и кожей, по мере того как окружающие один за другим умирали. Ее последние годы прошли в беспросветном одиночестве, в прекрасной тюрьме Шарик Хора.
Джардир надрывно всхлипнул при мысли об этой жертве, так живо ощущая сущность усопшей, что мог, казалось, дотянуться до ее призрака в конце одинокого пути.
Он различил материнский голос: «Неужели ты хочешь забрать с Небес невесту Эверама?»
Он принял эти слова и дал им отлететь. Да. Ради Первой войны он готов пожертвовать даже ее небесным покоем. Это было не больше, чем от него ждали по отношению к сыну Ренны ам’Тюк, которого он прозревал в ее чреве.
Но может быть, подобное и не нужно – если вообще возможно. Джардир отнял руку и взял футляр.
Это была вылущенная бедренная кость некоего богатыря, отполированная и покрытая метками, – те являли собой произведение искусства, какого Джардир еще не видывал. Он оценил линии силы и понял, что футляр почти несокрушим, а драгоценный камень вставлен так, что никому не открыть.
Никому, кроме носящего корону Каджи. Рубин во лбу Джардира запульсировал, когда пальцы обхватили набалдашник и повернули камень против запиравших отверстие магических тяжей.
Внутри оказался свиток из материала, который был хорошо знаком Джардиру со времен учебы в Шарик Хора. Человеческая кожа.
Последние слова женщина начертала кровью.
Шар’дама ка, я Кавривах, твоя правнучка. Хотя мы никогда не встречались, я с детства чувствовала тебя в моем сердце.Это последний лист в ксаре. Все остальные ушли на запись истории Копья Ала, после того как нас с тобой разлучили. Они находятся в библиотеке и защищены, как это прощальное письмо, в ожидании славного дня, когда ты в этой или другой жизни сломаешь стены и вернешь принадлежащее тебе по праву.Знай, Избавитель, что мы подвели тебя, но не предали и не пренебрегли нашим долгом перед Эверамом.В летописях рассказано о десяти тысячах шарумах, которые остались охранять Копье Ала в твое отсутствие под предводительством твоих сына Шараха и дочери – моей тезки – Кавривах.Но потом алагай завалили туннели и залили пещеру кипящим месивом. Шарах снова и снова предпринимал вылазки, чтобы отвоевать засыпанный туннель, но раскопки шли трудно и медленно, а воины делались уязвимыми. Каждая попытка стоила жизни многим, включая твоего сына. Сказано, Избавитель, что он умер на когтях алагай с именем Эверама на устах. Других уволокли во тьму, куда взор Эверама не проникает. С тех пор мы молились за аламен фэ.Людей осталось меньше тысячи, когда Кавривах приказала запечатать ворота и приняла власть. Меньше тысячи воинов, и всего семь дама’тинг.Они взяли много мужей, отчаянно стремясь сберечь семя сильнейших и мудрейших, однако ни мудрость, ни гадальные кости не предвидели того дня, когда гвилджи набросились на хозяев и проникли в детские. Из женщин выжили только моя мать и я, ее единственная дочь.Я выносила много детей, Избавитель, но инэвера была такова, что мне выпало пережить всех. Сейчас, спустя двести одиннадцать лет, меня не укрепит даже священный кускус.Знай, Избавитель, что я люблю тебя всем сердцем.Да будет Эверам всегда вещать твоими устами.Кавривах вах’Аджашт ам’Каври ам’Крас
Крас. Легендарное племя времен Каджи, существовавшее до того, как Избавитель умер и фракции его последователей образовали красийскую нацию.
– Благослови тебя Эверам, прародительница, за ужином в Его великом Небесном зале, – прошептал Джардир. – Твоя жертва не останется невоспетой.
Он вернул свиток на место, сунул за пояс футляр, поднялся и пошел к Трону черепов. Казалось, что корону объяло пламя, когда он воссел на него и в полной мере воспринял мощь ксара – великих меток, духов павших и самого Эверама.
Он простерся сознанием вдаль, но не по тому пути, что отделял от живущих Кавривах, а другим, мнившимся еще более дальним и ведущим на поверхность Ала. Сквозь рев струящейся магии, за многие мили, за пределы Зева Бездны. На поверхности была ночь, и его энергия преодолела расстояние мгновенно, быстрее мысли.
– Дживах.
Инэвера отозвалась немедленно:
– Муж мой, правда ли это ты?
– Я не знал твоего имени до дня нашей свадьбы, а после понял, что знал его всегда.
– Я тосковала по тебе, любимый, – сказала Инэвера.
– И я, солнце моей жизни, – прошептал Джардир. – Но сейчас должен говорить с Дамаджах. Мы соединены с Шанвах, Пар’чином и его дживах ка.
– Дамаджах, – Пар’чин поклонился, хотя та находилась за тысячу миль, – прошу простить за то, что сбросил твоего мужа со скалы.
Инэвера горько рассмеялась, но это был благоприятный звук.
– Пар’чин, я умоляла мужа дозволить мне отравить твой чай в тот день, когда ты явился к нам с копьем, которое похитил из гробницы Каджи. Ты знал об этом?
– Ахман сказал мне, – кивнул Пар’чин.
– Я часто жалела, что не воспользовалась моментом, – сказала Инэвера. – Больше не жалею. На все воля Эверама. Что случилось, тому было суждено случиться.
– Тогда какой смысл во всем, если выбора нет? – спросила Ренна.
– Выбор есть всегда, Ренна ам’Тюк, – ответила Инэвера. – Существует высшая сила, которая превращает бесконечные варианты будущего в конечные. Но Эверам продвигает нас к правильным, как пешки по игральной доске.
Ренна закатила глаза, но промолчала.
– Преклонись со мной перед троном, – шепнула Шанвах отцу, и оба опустились на колени.
– Шанвах? – окликнула Инэвера. – Племянница, это ты?
– «Отправляйся с отцом, – процитировала шарум’тинг. – Повинуйся ему и охраняй его в странствии. Не возвращайся без Избавителя или надежных сведений о его участи, даже если это займет тысячу лет».
Она уперлась ладонями в пол и дотронулась лбом до костей героев:
– Я исполняю миссию, Дамаджах, и останусь верной, даже если это займет тысячу лет.
– Твоя доблесть безгранична, племянница, – ответила Инэвера, и Шанвах беззвучно всхлипнула.
– К нам должен подключиться еще один человек, – произнес Джардир.
Инэвера ответила медленным, долгим выдохом.
– Лиша Свиток.
– Это станет препятствием? – осведомился Пар’чин. – Речь идет о Шарак Ка.
– Твои слова истиннее, чем ты сознаешь, Пар’чин, – сказала Инэвера. – По всей Тесе бушуют пожары и рушатся города.
Глаза Пар’чина округлились, но Джардир не дал ему времени заговорить вновь. Он простерся сознанием дальше, за сотни миль отыскал знакомую ауру Лиши и окружил ее резонирующими метками.
Не так ли жили мозговики? Никогда и нигде не разлучаясь друг с другом мысленно? Нечеловеческий, чуждый образ существования.
– Графиня Свиток. – Он выдержал официальный тон, но в душе вскипело совсем другое чувство.
Лиша Свиток родила ему дитя. Она навсегда останется ему женой, и все об этом знали.
Ее прерывистый вздох тоже расслышали все.
– Ахман?
– Да, и еще я, – вмешался Пар’чин.
– И мы с Шанвах, – добавила Ренна.
– И…
– …Инэвера, – докончила его дживах ка голосом, который напомнил шуршание шелка под лезвием бритвы.
– Ночь!.. – выдавил Пар’чин, когда им рассказали о том, что происходит на поверхности.
– Долгая ночь Шарак Ка, – согласился Джардир. – Энджирс и Доктаун – меньшее из того, что мы потеряем, если она затянется и затемнит средоточие нашей силы.
– Есть только один способ это остановить. – Ренна сжала рукоятку ножа.
– А из Милна что-нибудь слышно? – Пар’чин не сумел скрыть отчаяния. – Хотя бы пивные байки?
– Демоны оборвали связь с севером, – ответила Лиша. – Ближняя разведка докладывает, что алагай построили в предгорьях Милна великие метки. Ни один вестник так и не прорвался. Что бы ни происходило в Милне, он отрезан.
Послышался знакомый стук гадальных костей Инэверы. Все умолкли.
– Вижу город в горах, – прошептала Инэвера. – Най там сильна.
– Без костей не понятно? – буркнула Ренна.
Шанвах пришла в ужас от таких речей, но Джардир был в плену у костей всю жизнь и понял, чем вызвано недовольство.
Он простер руку:
– Спокойно, Ренна ам’Тюк.
Инэвера не отреагировала на ее выходку и продолжила выуживать из костей тайны:
– Алагай сокрушили большую стену и вошли в город.
Пар’чин сжал кулаки, и Джардир почувствовал, как он непроизвольно приложился к великой метке. Джардир без труда перекрыл подпитку и перехватил взгляд товарища:
– Дыши, Пар’чин. Прими боль.
Его аджин’пал кивнул и уставился перед собой, напрягшиеся мышцы расслабились.
– Я вижу, как город превращается в шарумов Лабиринт, – сообщила Инэвера. – Вижу демона и человека, борющихся за трон.
Ренна взяла Пар’чина за руку:
– Значит, они еще не сдались.
– Най рассчитывала, что они быстро падут, – сказала Инэвера. – Но Эверам их не оставил.
– В Милне много стен, – проговорил Пар’чин. – Они вырублены ярусами в массиве горы. Весь город помечен. Полно укромных уголков для засады и приюта…
– Верь в свой народ, – посоветовал Джардир.
– Лиша, я знаю, что вестников не хватает, – заговорила Ренна неожиданно робко. – Но если ты сумеешь отрядить одного в Тиббетс-Брук…
– После атаки мы сразу же так и сделали, – ответила Лиша. – Но до Тиббетс-Брука далеко, даже если гнать на коне с мечеными подковами.
– Даже если ехать напрямик только туда и обратно, ответ придет не раньше очередного новолуния, – сказала Ренна.
Кости заклацали вновь, и на сей раз Ренна ам’Тюк задержала дыхание, но после долгой паузы Инэвера так ничего и не произнесла.
– Что там?! – крикнула Ренна, когда молчание стало невыносимым. – Что ты видишь?
– Бывают варианты будущего, которые нельзя… – начала Инэвера.
– Хватит молоть демоново дерьмо! – гаркнула Ренна. – По этому каналу доходят не только слова! Я знаю, что ты врешь. Ты что-то увидела и не хочешь говорить.
Инэвера вздохнула:
– Ты права. Приношу извинения за обман. Он позорит нас обеих. Молю тебя о прощении.
– Мне все это безразлично, – ответила Ренна. – Скажи, что увидела.
Инэвера снова перевела дыхание. Дживах Пар’чина была несносна, но в то же время права.
– Я вижу, что весь поселок пляшет под дудку демона. Люди похожи на марионеток. Вижу, как брат убивает сестру, отец убивает сына. Вижу пустую колыбель.
Совещание продлилось несколько часов, но Джардир и без Лиши с Инэверой понял, что наверху наступает рассвет. Его магия натолкнулась на мягкое сопротивление. Скоро оно превратится в неодолимую силу.
– Ночь на исходе, близок рассвет, – произнес наконец Джардир. – Возможно, мы разговариваем в последний раз и потом все кончится, а потому я хочу ненадолго остаться наедине с моей дживах ка.
Они быстро простились, и Джардир, словно свечки задул, отключил всех, одного за другим, от связи.
– Как ведут себя Асом с Асукаджи? – спросил Джардир, когда на линии осталась одна Инэвера.
– Мальчикам указали их место, и теперь из них получаются отличные вожди.
– Это хорошо, – сказал Джардир. – Похоже, что, стараясь отвести тебя от бездны, я привел бездну к тебе.
– Мы будем стоять насмерть, любимый, пока ты пронзаешь сердце Най, – ответила Инэвера.
– В моей зрелой жизни не было случая, чтобы я обошелся без твоих советов. Я не осознавал, насколько стал зависим от них.
– Мне понимать это так, что тебе меня не хватает?
– Понимай это так, что я боюсь, дживах. А когда ты рядом – страх меньше.
– О любимый! – прошептала Инэвера. – Сам Эверам не сказал бы вернее.
– Избавитель. – Шанвах приложилась лбом к полу.
Шанджат с зеркальной точностью повторил ее движения.
– Встань, племянница. – Джардир уже понял, о чем она попросит.
Он в тихом ужасе смотрел, как она набирается смелости.
– Здесь, как нигде, мы отрезаны от влияния Алагай Ка, – сказала Шанвах.
– Да, это так, – кивнул Джардир.
– И твоя сила велика, как никогда.
– Да, – подтвердил он.
– Тогда, может статься, именно здесь тебе удастся исцелить моего отца.
– Не исключено, – ответил Джардир. – А как быть с нашими планами? Кто будет вести нас и говорить за Алагай Ка?
– Не знаю, – сказала Шанвах. – Я не Избавитель, но верю, что все возможно с благословения Эверама.
– Возможно-то все, – согласилась Ренна, – но не слишком вероятно.
– Если он исцелится, а Алагай Ка понадобится голос, то вызовусь я, – продолжила Шанвах.
– Племянница…
– Это будет мое решение, – дерзнула перебить она. – Выбор, которого не было у отца. Он был великим человеком. Кай Копий Избавителя. А я – девчонка, тонущая в море его славы.
– Ты заблуждаешься, Шанвах вах Шанджат, – произнес Джардир. – Твоя слава, как и отцовская, безгранична. Ты крадешь его жертву, и я не верю, что он бы этого захотел.
Шанвах взяла вялую руку отца:
– Тогда пусть выберет сам.
– Идейка – дрянь, – сказала Ренна. – Шанвах известны наши секреты…
– Какие, Ренна вах Арлен? – спросила Шанвах. – Что мы – свеча, брошенная в бездонный колодец? Что мы боимся? Демон уже знает это и глумится над нами. Пусть прочтет мои тайны, если отец избавится от этой… мертвой жизни.
Джардир посмотрел на Пар’чина, и его аджин’пал кивнул.
– Думаю, ты можешь это сделать. Мы в долгу перед Шанджатом и должны попытаться. Найдем другой способ общаться с демоном.
– Благодарю тебя, Пар’чин, – сказала Шанвах.
– Но дело не только в силе, Шанвах, – предупредил Пар’чин. – Перед нами головоломка, а нам не хватает фрагментов.
– Но вы же попробуете? – взмолилась она.
Джардир кивнул:
– Встань, Шанджат.
Когда воин выпрямился, он всмотрелся в его ауру. В таком состоянии, не находясь во власти Алагай Ка, его зять не мог противиться прямым командам.
Джардир увидел, как его слова разослали рябь по невозмутимой поверхности и пробудили не только мышечную память. Весь умственный потенциал Шанджата окрасился в яркий цвет.
– Прочти Четвертый Бархан Эведжаха, – приказал Джардир.
В жизни такая команда напрягла бы Шанджата сильнее всякого боя, но мозг его, не имея воли к сопротивлению, безукоризненно повторил все священные слова. Правда, краски его сознания отбрасывали тени при каждом сполохе.
– Вон там, – показал Джардир.
Остальные стояли поодаль, но Пар’чин, будучи призван, шагнул вперед и всмотрелся:
– Вижу.
Ренна встала с ним рядом:
– Ага. Как тучки в синем небе.
– Я не вижу, – сказала Шанвах.
– Как мы и опасались, – молвил Джардир. – Алагай Ка не только сокрушил волю твоего отца. Он… заразил его сознание.
Шанвах понурила голову:
– Неужели дух демона сохраняется даже здесь, в средоточии могущества Эверама?
– Это не дух демона, – объяснил Пар’чин. – Скорее… небольшие пометки на полях сознания: «Если произойдет то-то, поступи так-то».
– Значит, он превратил отца в гвила. – Над Шанвах вспыхнул образ: она сидит на Алагай Ка верхом и забивает его насмерть, а ихор брызжет дугой. – В собаку, выдрессированную хозяином.
– Ты этого пожелала, племянница, – напомнил Джардир. – Крепись.
Шанвах убрала покрывало и кивнула, ее аура улеглась.
– Я спокойна, дядя.
Джардир повернулся к Шанджату:
– С кем ты боролся на торжествах по случаю моего восхождения на Трон черепов?
– С Кераном, – ответил Шанджат.
В его сознании вспыхнули огоньки, но тени остались.
– Почему? – спросил Джардир. – Выбрал бы Хасика – он напился кузи, и шансов победить было больше.
– Потому что Хасику мало победы, – сказал тот. – Он бы не успокоился, пока не опозорил меня перед зрителями. Я знал, что Керан не допустит моего бесчестья.
Человек гордый никогда бы не высказал подобного вслух, но утративший волю Шанджат произнес эти слова так же запросто, как процитировал писание. Тьма продолжала дремать в его сознании.
– Кого бы ты выбрал сейчас? – осведомился Джардир.
Аура Шанджата впитала вопрос, и уголок сознания на миг расцветился, но краска рассеялась, так и не воспламенив ответ.
– Шанджат, – заговорил Пар’чин, – как по-твоему, что нам делать – идти в Недра или вернуться на поверхность?
Рассудок Шанджата вновь обдумал услышанное и отверг вопрос.
– Вон там, – показала Ренна, но, что бы она ни увидела, оно улетучилось раньше, чем присмотрелся Джардир.
– Отец, велит ли тебе демон лгать, чтобы ранить меня? – спросила Шанвах.
Через серую трещину перелетела искра.
– Нет.
– Ты хочешь умереть? – спросила Ренна.
Вопрос породил вспышку, но та разбилась о серую стену.
– Да вон же, – повторила Ренна, – вот где демон обрубил его волю.
Аура Шанвах по-прежнему выдавала непонимание. Она тоже видела свечение магии, но умела читать только неприкрытые чувства.
– Что это значит?
– То, что дух твоего отца не ушел одиноким путем, – ответил Джардир. – Все, что делало его самим собой, сохранилось. Воспоминания. Навыки. Демон не тронул их, чтобы пользоваться самому. Но волю отсек.
– И его тело – темница для духа, – заключила Шанвах.
– Как ты поступишь, если Алагай Ка попадет в опасность? – спросил Джардир.
От этих слов не просто перекинулся мост через зазор. Паутина заразы вспыхнула, и в тучах словно сверкнула молния.
– Вмешаюсь и защищу его, если угроза проистечет не от вас, – ответил Шанджат.
– Тебе не велено нас трогать? – удивился Джардир.
– Без команды.
– Какой команды? – поднажал Джардир.
В ответ Шанджат издал звук, который изошел из самых глубин грудной клетки, – нечто среднее между шипением и рыком, порожденное сердцевиной его существа. Воздух задрожал.
– А если эта команда прозвучит? – спросил Джардир, уже прочитав ответ в сетке демонической паутины.
– Убью любого, кто окажется на пути, заберу демона и убегу.
Джардир дотронулся до лба товарища. Пальцы прошлись по аккуратным, тугим косичкам, которые заплела Шанвах, и прикоснулись к коже между ними. Контакт был подобен искре, и он послал свою волю в Шанджата. Он воспринял сознание друга и его тело, примерно так и представляя себе раньше действия Алагай Ка. Простая марионетка.
Но Джардира не интересовали сокровенные воспоминания зятя, и он не собирался бесчестить его тело принудительной пляской. Вместо этого он перепрыгнул через расселину в сознании Шанджата и атаковал наведенную демоном порчу.
На такое он еще не осмеливался. Какими-то часами раньше он бы вонзил в мозг товарища ментальное копье. Теперь же он двигался осторожно, уподобившись скальпелю дама’тинг, когда тот срезает гнилую плоть.
Однако демон был слишком умен. Нити вплелись в сознание Шанджата, как пальмовые прутья в корзине, и, едва Джардир начал резать, стал очевиден неизбежный ущерб, который нанесут его попытки распутать сеть. Ему придется заменить ее чем-то другим.
Но чем? Составить свои команды и встроить их в мозг? Разве это лучше того, что натворил демон? Вернет ли он этим прежнего Шанджата?
Оставив порчу почти не тронутой, Джардир переключился на трещину. Своей собственной волей он пересек ее без большого труда и на краях различил следы воздействия Алагай Ка, напоминавшие масляную пленку на чистой воде. Когда Шанджат получал приказ или удовлетворялось какое-то условие демона, пленка шла пузырями и вспыхивала, наводя через трещину мост.
Это была сложная магия. Возможно, Джардир и сумел бы с ней справиться, но нужных навыков у него не было точно. Он пытался переписать книгу, написанную на языке, из которого знал всего несколько слов.
Джардир пожалел, что рядом нет Инэверы. Врачевание – искусство дама’тинг, и никто не владел им лучше его первой жены.
Но могла ли сотворить волю из ничего даже она? Где зарождается желание и как перевести его в действие? Спросить об этом было впору самого Эверама.
Повинуясь внезапному наитию, Джардир собрался с силами и устремился в небеса – он сам не знал, куда именно и зачем. Он просто вознесся как можно выше.
«Эверам, Создатель всего сущего, – взмолился он, – научи меня, как исцелить моего брата от порчи Най. Дай мне силы избавить его от ее скверны».
Но и вся хваленая мощь Копья Ала не свела его с Небесами. Эвераму, занятому вечной борьбой с Най, было некогда внимать людским молитвам.
«Если Он внимает вообще».
Эта мысль прокралась, как вор, и скрылась, словно трус, когда Джардир приценился к ней. Ему захотелось обвинить Най, Алагай Ка. Всех, кроме собственного рассудка, но в тот же миг он понял оправданность своих сомнений.
«Что, если прав Пар’чин? Вдруг Небеса – это ложь?»
Он вобрал свою волю в себя и обратился к Шанвах:
– Мне не помочь ему, племянница. Я могу устранить воздействие демона, но, если его ничем не заменить, в Шанджате останется еще меньше жизни, чем есть. Если его воля где-то заперта, я не могу ее найти, а сотворить волю из ничего по силам только Эвераму.
«Если Эверам существует», – вновь прошептал предательский голосок.
Джардир опустил копье, чувствуя себя донельзя уставшим, хотя его тело полнилось безграничной мощью.
– Давайте уходить из этого пустынного места.
Назад: Глава 33 Зло дает всходы 334◦П.◦В.
Дальше: Глава 35 В отрыве 334◦П.◦В.
