Посему-то Иисус Навин не выходил из палатки, отклоняя от себя докучающие беспокойства¹⁰ [которые наносит] чувству зрение. Посему Илия и Елисей, оставив Иудею, жили на [горе] Кармил, а Иоанн, избегнув Иерусалима, пребывал в пустыне Иорданской. Иеремия же, удерживаемый необходимостью пророческого звания и не терпя пребывания среди беззаконного народа, сетуя о сем, сказал: Кто даст мне в пустыни виталище последнее; и оставлю люди сия и отиду от них (ср. Иер. 9:2). Так предпочитал он лучше жить со зверями, которые не вредят душе, нежели [Col. 1076] нанести себе вред общением с единоплеменными. И что важнее всего, посему же и Господь Иисус, стоящий превыше всякого вреда, удаляясь от многолюдства, если только находил когда-либо для того возможность, пребывал в пустынях, самым делом давая видеть способным усмотреть сие пользу безмолвия, чтобы отсюда явствовало и сделалось неоспоримым, что по сравнению с избравшими жизнь в людском обществе и смешанную, хотя бы и отличающимися благочестием, предпочтительнее избравшие жизнь монашескую и отшельническую, потому что безмолвием усыпляют страсти, которые у первых непрестанным зрением доведены до ожесточения, так что они не чувствуют уже вреда, потому что время постепенно сделало оный привычным для них, как изнурительная лихорадка не производит боли, а неприметно изнуряет силы. Так иной изнеженный человек, если босой пойдет по земле, то сперва не вынесет без боли и малейшей неровности, а когда ноги покроются мозолями, не чувствует боли, хотя будут встречаться терния, колючки и острые гвозди, потому что не доходят они до живой плоти, а плоть отвердевшая потеряла чувствительность почти как мертвая.