Глава 38
Выйдя из своего подъезда, Виктор Николаевич Милехин, больше известный в своем кругу как Милок, огляделся. Дом, в котором он жил, был элитным, подъезд выходил в большой и хорошо ухоженный двор. Прищурившись под лучами мягкого мартовского солнца, Милок достал сигареты, щелкнул зажигалкой, прикурил и с наслаждением затянулся.
Черного «мерседеса», который подъезжал за ним каждое утро, еще не было, но он вышел раньше обычного и знал: машина подъедет точно в срок. Настроение у него было отличным, и дело было не только в весенней погоде и в завтраке, которым его только что накормила любимая молодая жена. Настроение было хорошим, потому что он знал: все, что делал последнее время, он делал правильно.
Милок был одним из приближенных пахана дорогомиловской группировки Лузгаева, или Лузги, и пост директора гостиницы «Золотой амулет», который он занимал, доказывал: в этой группировке он человек далеко не последний. «Золотой амулет» с несколькими ресторанами считался одной из лучших московских гостиниц и был не только «Золотым амулетом», но и настоящим золотым дном; получить это золотое дно в свое распоряжение мог лишь тот, кто пользовался у Лузги доверием.
Увидев наконец «мерседес», Милок бросил сигарету в лежащий у тротуара снег, подождал, пока машина подъедет, и сел рядом с водителем.
Мощный молодой парень по кличке Седой, сидящий за рулем, был одновременно и телохранителем; после того как Милок захлопнул дверь, он спросил:
— Куда сейчас, Виктор Николаевич? В «Амулет»?
— Да, туда, а потом посмотрим.
Седой вывел «мерседес» сначала в переулок, а затем на Кутузовский проспект и направил его к центру города.
Седой был отличным водителем и всегда вел машину ровно, поэтому, когда на одном из отрезков между светофорами скорость сбавилась, Милок спросил:
— Что это ты?
— Виктор Николаевич, сзади мусора.
— Мусора… — Посмотрев в зеркало, Милок увидел идущий за ними милицейский «бьюик». — Мусора, ну и что?
— Они мигают и хотят, чтобы мы тормознули.
— Разве они мигают? — Снова посмотрев в зеркало, Милок увидел: фары «бьюика» несколько раз мигнули. — Да, мигают. Ладно, х…й с ними, тормозни, узнаем, что им надо.
Подав вправо, Седой мягко притормозил у тротуара.
Милиции Милок не боялся, поэтому появление патрульной машины его ничуть не обеспокоило. Посмотрев в зеркало, он увидел, как вышедший из «бьюика» человек в милицейской форме двинулся в их сторону.
Почти тут же слева затормозила черная «Волга», встав так, чтобы «мерседес» не смог двинуться дальше. Вот это ему уже не понравилось, как и Седому, который сказал негромко:
— Суки, что делают. Вот бл…ди.
— Опусти стекло, спроси, что им надо, — приказал Милок.
Седой опустил стекло. Подойдя к окну, майор милиции пригнулся:
— Майор УБДД Васильев. Попрошу ваши права и документы на машину.
— А что вообще случилось, товарищ майор? — спросил Милок. — Мы здесь ездим каждый день, вы должны нас знать. Мы вроде ничего не нарушили.
Делая вид, что он не слышит, майор повторил:
— Водитель, попрошу ваши документы. Седой покосился, и Милок сказал:
— Дай, раз просят.
Седой достал документы и протянул майору. Взяв их, майор посмотрел на Милка:
— Попрошу ваши документы.
— Мои-то документы зачем? Это вообще какой-то беспредел. Я что-то нарушил?
— Пока нет, но я должен посмотреть ваши документы для удостоверения личности.
— Майор, зачем вам мои документы, меня и так все знают. Я Милехин, директор гостиницы «Золотой амулет».
— Простите, а по имени-отчеству?
— Виктор Николаевич.
— Виктор Николаевич, попрошу ваши документы.
— Да нет же у меня с собой документов, я сказал. Есть визитная карточка, показать?
— Визитная карточка не документ. Если у вас в самом деле нет при себе документов, мы вынуждены вас задержать для выяснения личности. Попрошу пройти в нашу машину.
— Майор, да вы вообще что? Позвоните любому человеку в Москве, хоть мэру, и он подтвердит, что я — это я, Милехин.
— Виктор Николаевич… — Майор помолчал. — Если вы действительно директор гостиницы «Золотой амулет», вы должны понимать, что задержание для выяснения личности — нормальный процесс. Он нисколько не задевает вашего достоинства.
— Не задевает… Еще как задевает. Это беспредел.
— Если вы так считаете, напрасно. В любом случае попрошу вас пройти со мной в машину, которая стоит сзади вашей.
— Сзади нашей… — Милок уже понял, что этого майора, который взялся неизвестно откуда, он сейчас не переспорит. Тем не менее он решил потянуть время. — А откуда я знаю, что это за машина? Может, она поддельная?
— Нет, она не поддельная. Это машина УБДД Москвы, вы это прекрасно видите.
— Это еще нужно доказать, надпись можно изобразить любую. Мне, например, неизвестно, что это за машина.
— Вы хотите, чтобы я показал вам удостоверение?
— Почему нет. — Милок смерил майора взглядом. — Покажите.
Достав из внутреннего кармана удостоверение, майор раскрыл его и показал. Милок потянулся было, чтобы взять красные милицейские корочки, но майор отодвинул свою руку подальше:
— Смотрите так, здесь все видно.
Фото и все остальное на раскрытом документе удостоверяло, что перед Милком действительно стоит майор дорожной службы московского УБДД Васильев И.В.
Спрятав удостоверение, Васильев сказал:
— Виктор Николаевич, попрошу, пройдемте со мной.
— Хорошо, пройду. Но учтите, за этот беспредел вы заплатите. Причем не только вы, но и все, кто был с вами.
— Виктор Николаевич, мы теряем время. Попрошу пройти.
— Хорошо, я пройду. — Милок возмущенно крутанул головой. — Вадик, передай нашим, как все было.
Седой кивнул:
— Обязательно передам, Виктор Николаевич. Пройдя вместе с Васильевым к «бьюику», Милок остановился:
— Куда садиться?
— Сюда. — Майор открыл заднюю дверцу.
Сидящий на заднем сиденье человек в штатском отодвинулся, Милок сел, и Васильев сел вслед за ним. Машина сразу же взяла с места, и лишь сейчас, посмотрев на лица Васильева и человека в штатском, озабоченных лишь тем, чтобы не дать ему сдвинуться, Милок понял: дело совсем не в выяснении личности.
Войдя в следственный кабинет в Лефортово и сев за стол, Свирин нажал кнопку селектора. Разговор, который ему предстоял, обещал быть нелегким, и предположить, как все повернется, сейчас было трудно. И все же он надеялся, что этот разговор пройдет легче, чем взаимное вытягивание жил при встречах с Поней.
— Слушаю? — отозвался дежурный.
— Это Свирин, я жду Милехина, он здесь?
— Да, здесь, товарищ полковник, сейчас его приведут. Примерно через минуту в дверь постучали, и после слов Свирина «Да, войдите» створка открылась. За ней стояли два офицера ФСБ в штатском и Милехин; его лицо, с виду простоватое, с курносым носом и маленькими глазками, Свирин успел хорошо изучить по фотографиям.
Один из сопровождающих сказал негромко:
— Виктор Николаевич, пожалуйста, входите.
— Входить куда?
— Сюда, в эту дверь.
— Почему я должен входить в эту дверь? Что это за комната?
— Это кабинет.
— Какой кабинет?
— Просто кабинет, и все. Виктор Николаевич, проявите благоразумие. Входите, не будете же вы стоять в коридоре.
— Хорошо, я войду. Но повторяю в который уже раз: это беспредел, за который ответят все, кто имел глупость его затеять.
Войдя в кабинет, Милехин, одетый в дорогой костюм и рубашку бат-эн-даун с хорошо повязанным галстуком, посмотрел на Свирина в упор. Он явно не пытался скрыть свое раздражение.
Выждав немного, Свирин сказал:
— Здравствуйте, Виктор Николаевич. Меня зовут Федор Андреевич Свирин, я полковник ФСБ. Садитесь, нам надо поговорить.
— Не буду я ни о чем с вами говорить.
— Почему?
— Не буду, и все. Говорить с вами, да и с любым другим я буду только в присутствии моего адвоката. Дайте мне вызвать моего адвоката, тогда и будем говорить.
— Виктор Николаевич… — Свирин помолчал. — Вы сядьте. Сядьте, успокойтесь и позвольте сказать вам пару слов. Пару очень важных для вас слов.
— Пару слов… Ладно, сяду, что стоять. — Сев в кресло, Милехин закинул голову, разглядывая потолок; наконец, решив, видимо, что там нет ничего интересного, перевел взгляд на Свирина. — Вы сказали, вас зовут Федор Андреевич?
— Да, Федор Андреевич.
— Так вот, Федор Андреевич, прежде чем вы скажете мне пару слов, пару слов скажу я. Объясните, на каком основании вы меня арестовали, схватили и приволокли сюда? Объясните и, пожалуйста, говорите тогда вашу пару слов.
— Хорошо, я объясню. Во-первых, вас не арестовали, вас задержали.
— Задержали? — Милехин мотнул головой. — Задержали, арестовали, какая разница. Это одно и то же.
— Не совсем. Причем задержали вас с одной лишь целью: спасти от смерти.
— Интересно. — На лице Милехина появилось ироническое выражение. — Спасти меня от смерти. И от какой же смерти вы меня хотите спасти?
— Сейчас объясню. И объясню, почему вам не стоит вызывать адвоката.
— Да? — Сказав это, Милехин попытался расположиться в жестком канцелярском кресле поудобнее. — И почему же мне не нужно вызывать адвоката?
— Потому что, если адвокат услышит этот разговор, ваши шансы остаться в живых резко понизятся.
— Ах, даже так? — Маленькие глазки Милехина, стараясь казаться безразличными, тем не менее внимательно следили за Свириным. — Но шансы остаться в живых у меня все же есть?
— Есть, безусловно.
— Спасибо хоть на этом. Интересно только, при чем здесь адвокат?
— Виктор Николаевич, я не хочу вас пугать, но боюсь, если адвокат узнает о нашем с вами разговоре, вас могут просто убить.
— Да? — Во взгляде Милехина, выражавшем до этого лишь браваду и иронию, впервые появилась настороженность. — И кто же меня убьет? Адвокат?
— Нет, не адвокат. Но если адвокат передаст кому-то или, вернее, продаст кому-то содержание разговора, который нам предстоит, я за вашу жизнь точно не поручусь.
— Федор Андреевич, вы меня просто пугаете.
— Я не собираюсь вас пугать, я просто предлагаю поговорить сначала без адвоката.
— Да? — Милехин взглянул на него, видимо пытаясь понять, что он может услышать. — И что же это должен быть за разговор?
— Я готов начать, если вы готовы слушать. Вы готовы?
— А что тут быть готовым. Говорите, я слушаю.
— Хорошо. Так вот, не так давно в Нью-Йорке была предпринята попытка похитить и вывезти в Россию некоего Георгия Кирьякова по кличке Косой. Думаю, вы отлично знаете, кто это такой.
Посмотрев на своего гостя, Свирин увидел: Милехин побледнел. Помедлив, продолжил:
— Попытка была сорвана. По нашим данным, сорвать ее помог сигнал человека из Москвы, судя по всему, хорошо знакомого с планами похитителей. Все, что мы знаем об этом человеке, что его зовут Милок. Виктор Николаевич, это пока все, что я хотел вам сообщить.
Милехин сидел неподвижно, но можно было заметить: его руки, до этого расслабленные, сжали подлокотники кресла. Выждав немного, Свирин спросил:
— Виктор Николаевич, у вас будут какие-то комментарии?
— Нет. — Сказав это, Милехин кашлянул, явно пытаясь убрать хрипоту в голосе. — Нет, у меня не будет никаких комментариев. Вообще, я не понимаю, почему вы мне все это говорите.
— Вы отлично все понимаете. Вашу кличку, Милок, в дорогомиловской преступной группировке знают все. Все знают также, что ваш патрон, пахан дорогомиловцев Лузгаев, он же Лузга, — смертельный враг Кирьякова, поскольку Кирьяков ему должен, и должен много. Отдавать долг Кирьяков, естественно, не собирается, но если его удастся вывезти в Россию и устроить здесь разборку, он может передумать. — Убедившись, что Милехин по-прежнему делает вид, что все это его не касается, Свирин продолжил: — Похищением Кирьякова, по нашим данным, занимались профессионалы, у которых не должно было быть прокола. Но вышло так, что они прокололись. Почему прокололись? Да потому, что некто по имени Милок передал в Нью-Йорк сигнал, который помог Кирьякову спастись. Я понимаю, на это вы можете сказать: Милок, на которого у вас есть данные, не я, Кирьякова предупредил какой-то другой Милок. Больше того, я готов даже этому поверить. Но проблема в том, что помимо этого какого-то другого Милка существует вполне конкретный Милок, то есть вы. И, не найдя этого кого-то другого, пострадавшие обязательно обратят свой гнев на вас. Вот в чем беда.
Милехин по-прежнему сидел неподвижно. Помедлив, Свирин спросил:
— Виктор Николаевич, так как насчет вашего адвоката? Вы будете его вызывать?
Отпустив наконец подлокотники, его гость посмотрел на свои руки и осторожно потер их. Как показалось Свирину, с помощью этого движения Милехин пытался решить, как вести себя дальше. Наконец, закончив манипуляции с руками, директор «Золотого амулета» осторожно поправил галстук и спросил:
— Хорошо, что вы от меня хотите?
— Мы хотим, чтобы вы сказали, а потом изложили в письменном виде, кто именно пытался вывезти насильственным путем в Россию Кирьякова.
— Федор Андреевич, вы отлично понимаете: если я вам это скажу, а тем более изложу в письменном виде, я действительно подпишу себе смертный приговор.
— Безусловно. Поэтому мы предлагаем вам нашу помощь, естественно в пределах разумного.
— Какую помощь?
— Лучшая помощь, которую вы можете от нас получить, — гарантия, что о том, что вы работали на Кирьякова, никто не узнает. Но я понимаю, что этого мало, поэтому предлагаю вам свой план.
— Да? — Милехин наконец посмотрел на него. — И что это за план?
— Грамотно на время исчезнуть из России. Детей, насколько я знаю, у вас нет?
— Нет. Но есть жена, которая значит для меня очень много.
— Да, я об этом знаю. Так вот, ваша жена может якобы тайно от вас уехать на время в какую-то из зарубежных стран. Любую. И ждать вас там. Как, она может это сделать?
— Ну… В принципе может.
— Значит, скажите Лузгаеву, что жена от вас сбежала, прихватив немалые ценности, и вы хотите эти ценности вернуть. И поэтому уезжаете на ее поиски. При условии, что Лузгаев не узнает, что вы работали на Кирьякова, он возражать не будет. А потом вы с ним окончательно развяжетесь, претендентов на ваше место, как вы понимаете, достаточно. Во всем, что касается документов, виз и прочего для выполнения этого плана, в том числе и прикрытия, если оно будет нужно, мы поможем. Вернетесь же вы с женой в Россию, когда все утихнет. Как вам план?
— Как мне план… — Милехин замолчал, изредка покусывая губу. — А если раньше, чем я выполню этот план, Лузга узнает, что я работал на Косого?
— Он об этом не узнает, поскольку это не только в ваших интересах, но и в наших.
— Хорошо. — Милехин сделал несколько совершенно необязательных движений: потер сначала щеку, потом подбородок, наконец, долго смотрел на руку, которой он все это проделал. Вздохнув, сказал: — Хорошо, допустим, если Лузга ни о чем не узнает, план мне подходит.
— Я тоже считаю, он вам подходит. Так кто пытался вывезти Кирьякова в Россию?
— Кто… — Милехин усмехнулся. — Все это затеяли Лузга и Рассыпной.
— Вы имеете в виду Лузгаев и Росляков?
— Да, они.
— Думаю, вы знаете также и тех, кто непосредственно выполнял поручение?
— Знаю. Непосредственно выполнить поручение должны были двое, Корень и Буня.
Сделав вид, что слышит эти клички впервые, Свирин переспросил:
— Корень и Буня?
— Да. Ну, то есть… — Милехин снова поправил галстук. — То есть их фамилии Корнюшин и Буняев.
