Глава 29

Штаб-квартира благотворительной организации «Хьюмэн инвестигейшн» занимала три средних этажа в одном из самых престижных небоскребов Манхэттена. Во всех помещениях и переходах были установлены телекамеры слежения, у лифтов и запасных выходов стояли охранники, за стеклянной дверью приемной, на которой золотыми буквами было написано «М-р Джордж Кирьят, президент», сидела секретарша-американка, блондинка со сверкающей улыбкой и безукоризненным английским.

Возле приемной постоянно дежурили охранники, крепкие парни в стандартных деловых костюмах, которые или стояли у окон, или сидели в креслах.

Из холла хорошо были видны двери лифта, пользоваться которым могли лишь сам президент и два его заместителя.

Когда двери лифта открылись и четыре телохранителя, выйдя, застыли рядом, все на этаже поняли: прибыл сам президент.

Пройдя по коридору, Косой вошел в приемную и, не обращая внимания на сидящих в креслах двух посетителей, сказал секретарше:

— Глория, позвоните Узденникову, пусть зайдет. Вице-президент Узденников был после Кирьята вторым человеком в «Хьюмэн инвестигейшн».

— Хорошо, шеф. К вам два посетителя, они записаны, как, примете их?

— Не знаю. Скажите, если у них есть время, пусть ждут. И вызовите Узденникова. — С этими словами Косой прошел в кабинет, а точнее, в тамбур, в конце его была еще одна дверь, которую он открыл своим ключом.

Войдя собственно в кабинет, он некоторое время стоял, оглядывая помещение. Судя по тому, что после короткого раздумья он достал из ящика стола радиодетектор, ему что-то не понравилось.

Все помещения в «Хьюмэн инвестигейшн» находились под усиленной охраной и проверялись каждый день, но Косой имел привычку не доверять никаким проверкам.

Включив радиодетектор, он обошел с ним весь кабинет и сел за стол, лишь убедившись, что прибор не реагирует.

Почти тут же из селектора раздался голос секретарши:

— Шеф, мистер Узденников в приемной.

— Пусть зайдет.

Первый приближенный Косого был невысок, широк в плечах, с монгольским прищуром глаз и густой черной шевелюрой. Остановившись перед столом, Узя сказал:

— Ну что?

— Ничего. — То, что Косой явно не хотел смотреть на помощника, говорило, что он не в духе. — Где мочалка?

— Косой, ты же знаешь, мы встретим Гжибовскую, у нас все схвачено.

— Бл…дь, Узя… — Косой наконец поднял глаза. — Х…ли ты мне макли на уши вешаешь, стремим, все схвачено? Где ты ее стремишь?

— Здесь, в Нью-Йорке, и не только в Нью-Йорке, в Нью-Джерси тоже. Я везде расставил людей.

— Яйца ты свои расставил, а не людей. Она все это время была в Москве и прилетела только вчера вечером. За это время кто-то повязал Поню и Барика и сдал в ментовку.

— Ну, Косой, ну ты меня извини… Я все же сомневаюсь. Кто их мог повязать и сдать в ментовку?

— Лузга и Рассыпной.

— Лузга и Рассыпной?

— Да. Они могли сечь их все время и, когда они пошли к старухе, послать туда своих людей.

— Бл…дь… — Узя некоторое время сидел в кресле с застывшим взглядом. — И где сейчас Поня и Барчик?

— Были в Бутырке, но мне только что звонил Милок, их сегодня утром перевели в Лефортово. Ладно, проколы у нас с тобой общие, давай разберемся с мелочью. Что случилось с Джовани, выяснил?

— Ребята говорят, он взял двух лохов, мужика и телку, и сказал, что выйдет с ними в залив на прогулку. И с концами. Катер нашли на следующее утро, пустой, его выбросило на берег. Причем руль был заклинен, они потеряли управление.

— Считаешь, они все накрылись?

— Без понятия. Он мог уйти налево вместе с этими двумя лохами, к вечеру был шторм, а в шторм в заливе без руля — кранты. Но мог и сделать ноги. Бабки у него есть, в Ки-Бискейне его ничто не держало, к тому же у него верняк все время очко работало после того случая. Когда тебя прихватили Корень и Буня.

Лицо Косого застыло; казалось, он забыл обо всем, в том числе и об Узе.

— Ладно, если Джовани обрисуется, его надо кончать. Без разговоров, просто кончать, и все.

— Значит, кончим.

— Хорошо, с Джовани заметано; что с Гутиерресом?

— Все то же, он где-то глухо замастырился.

— Продолжайте наблюдать. Жестко стремить. И запомни, Узя, главное для нас сейчас — мочалка. Гжибовскую надо найти, иначе… — Косой бросил на Узю короткий взгляд. — Иначе, Узя, вовек мне свободы не видать, я тебе первому вобью масленок в глотку.