Весной 1578 года англичане как гнев Божий обрушились на побережье Вест-Индии. Они нападали на ничего не подозревавшие испанские суда в тихих гаванях, кровавой волной прокатывались по городкам и поселениям испанских колонистов, вырезая целые гарнизоны и расхищая все, что могло представлять какую-то ценность. Четыре корабля Дрейка прошлись по испанским островам и поселениям на берегу Тихого океана, словно пожар по сухой траве. Горели дома, гремели выстрелы, лязгала сталь, лилась кровь, кричали женщины… Слитки золота и серебра, восточные шелка и драгоценная посуда, ювелирные украшения и какие-то таинственные безделушки туземцев из драгоценных металлов и камней – все неиссякаемым потоком текло и оседало в трюмах «Золотой лани», «Тайфуна», «Девятого вала» и «Медузы». Над отбитыми островами вместо испанских водружались английские флаги – Дрейк оставлял на них своих людей с вооруженными отрядами. Гном стал алькадом на острове Десаласьон, Голландец возглавил английскую колонию на острове Санта-Инес…

Все сполна испил Дрейк за это время: азарт, риск и радость побед, кровь поверженных врагов и слезы заложников, огонь пожарищ и жаркие абордажные поединки, жестоко подавленный им бунт команды на «Медузе», пьянки и любовные утехи с Абигайл… Камень его перстня странно светился изнутри страшноватым огнем преисподней, но он предпочитал не задумываться о его природе, как будто это был огонь маяка в темной ночи судьбы. Зачем задумываться, куда приведет обозначаемый им путь? Иногда ему казалось, что путеводный огонь тускнеет, – это был плохой знак, и он не задумываясь отказывался от планов, которые на первый взгляд сулили выгоду. И оказывалось, что правильно поступил…

Настала ночь, когда Абигайл высадили с парусного баркаса на берегу Акапулько. За время плаванья Дрейк привязался к ней, и теперь ему не хватало женщины, которая постоянно ждет его в каюте. И плевать, что это ожидание пленницы, не имеющей права выбора, плевать, что она много пила, чтобы забыться и убежать от действительности, что она была словно неживая, когда он ласкал ее тело… Сейчас он представлял, как она отходит от пережитого в объятиях своего мужа, распаленное воображение рисовало мельчайшие подробности, и он рычал от неутоленной страсти и ярости.

Впрочем, вскоре острота разлуки притупилась: в боях и схватках некогда было предаваться воспоминаниям. Тем более что наступало время отправки в Испанию ценностей, добытых в рудниках Акапулько: «Золотая лань», «Тайфун» и «Девятый вал» несли вахту в прилегающих водах в ожидании серебряного галеона. «Медузу» Гном оставил на Десаласьоне, но Дрейк не сомневался, что они и своими силами выполнят задачу.

И вот долгожданный день наступил: на горизонте показалась небольшая эскадра: галеон, корвет и две шхуны. Дрейк двинулся наперерез. Когда расстояние сократилось и он прочел в подзорную трубу название галеона – «Морской орел», – то понял, что они на верном пути. Испанская эскадра, заметив неприятеля, стала уходить. Началась погоня.

Капитан неотрывно смотрел в подзорную трубу. На преследуемых судах царил аврал: поднимались все паруса, открывались люки орудийных портов, команда, приготовив оружие, выстраивалась вдоль бортов… Но, несмотря на все усилия испанцев, расстояние неумолимо сокращалось. Целью «Золотой лани» стал «Морской орел», остальные корабли Дрейка нацелились на конвой. Пираты готовились к атаке. На марсах стояли аркебузеры, дожидаясь своего часа. Остальные, в живописных лохмотьях, косынках, удерживающих волосы, чтобы не лезли в глаза, вооруженные абордажными кортиками и боевыми топорами, некоторые с пистолетами, нетерпеливо переминались с ноги на ногу у борта, ругались и размахивали оружием. Глаза горели животным огнем: все понимали, что сейчас будет кровь, много крови, но каждый надеялся, что не он обагрит палубу испанского судна, на которой ожидали испанские солдаты – в кирасах, железных шлемах, с алебардами, палашами, аркебузами…

Наконец заговорили пушки. Первые два залпа уничтожили такелаж, и «Морской орел» резко сбавил ход. Два ответных залпа почти не причинили серьезного урона «Золотой лани», впрочем, как всегда. Когда борта парусников отделяло всего двадцать ярдов, соперники обменялись выстрелами из ручного оружия, пролилась первая кровь. Рядом с Френсисом упал матрос, хрипя в предсмертной агонии.

Галеон англичан стремительно надвигался. После привычного, многократно отработанного маневра сильный толчок возвестил о том, что корабли сошлись для смертельного поединка. Десяток абордажных кошек и скоб, абордажных багров вонзились в тело испанца, парусники накрепко прижались друг к другу.

– На аборда-а-аж! – заорал Дрейк, пьянея от предвкушения страшного боя.

Мельком бросив взгляд на руку, он с затаенным восторгом отметил, что камень перстня горит, как спасительный огонь маяка в темной штормовой ночи. Значит, все будет хорошо! И не только благодаря помощи неизвестного (он не хотел признавать, что знает его имя) покровителя – он, как капитан, сделал все, чтобы обеспечить успех боя. Над палубой «Золотой лани» натянута прочная веревочная сеть для защиты от падающих обломков такелажа, марсовые стрелки, отстрелявшись, спускаются по вантам, чтобы присоединиться к атакующим, абордажные мостки наведены, их сорокафутовые стрелы зависли над палубой неприятеля, и первые бойцы абордажной команды уже спрыгнули с них в самую гущу врага, вступив в кровавую мясорубку.

Пираты пестрой волной сыпались навстречу пулям и клинкам, сминая защитников «Морского орла». Крики, выстрелы, звон металла, стоны раненых – все эти звуки смешались в привычную какофонию боя. Палубу усеяли трупы защитников. Хотя потери несли и атакующие, преимущество было на их стороне. Пора было и капитану вступать в бой.

По узкой доске Дрейк перебрался на палубу неприятеля и, озираясь, стал высматривать достойного противника. В толпе сгрудившихся вокруг мачты и отчаянно сражающихся офицеров он сразу увидел такого. Это был высокий мужчина с усами и эспаньолкой, в дорогой одежде, безусловно идальго, возглавляющий сопротивление команды «Морского орла» и укладывающий пиратов одного за другим. Но нападающих было больше, и они теснили защитников к двери, за которой располагались каюты высокопоставленных пассажиров. Френсис бросился туда.

– Я капитан Дрейк! – крикнул он, размахивая шпагой. – Извольте скрестить со мной оружие!

Несмотря на шум боя, идальго его услышал и рванулся навстречу.

– Значит, ты и есть тот разбойник, который дважды мучил мою жену! – крикнул он на хорошем английском. Со звоном сшиблись клинки.

– Какую жену?! – не понял Дрейк.

Противник был лет на десять старше его, но сохранил силу и быстроту. Залитое потом лицо, перепачканный своей или чужой кровью нагрудник, закушенная губа, полный ненависти и ярости взгляд. Он не ответил, зато нанес каскад рубящих и колющих ударов, причем Дрейк не сумел отразить их с обычной легкостью. Больше того, он почувствовал, что преимущество на стороне идальго – впервые за много лет перстень не оказывал ему помощи! Шпага противника рассекла Френсису щеку, оцарапала плечо, ему с трудом удалось парировать удар, нацеленный в сердце… Хорошо, что подоспевший Боб Акула отвлек врага на себя и капитан смог перевести дух.

Бросив взгляд на перстень, Дрейк обнаружил, что камень во рту льва не испускает обычного ободряющего свечения – значит, худшие подозрения оправдались! Он растерялся и не знал, что делать: как будто шел по канату между грот- и фок-мачтой и внезапно обнаружил, что страховочную сетку убрали и падение приведет к неминуемой смерти… В сердце зародился страх…

Тем временем защитников корабля почти полностью перебили, а высокопоставленного испанца Акула оттеснил в пассажирский отсек и нырнул за ним. Дрейк бросился следом. В узкий коридор выходили четыре двери. Прижавшись к одной из них, идальго застучал в нее свободной рукой, не переставая орудовать шпагой. Наседающий на него Боб Акула вдруг отшатнулся и опрокинулся, зажимая колотую рану под левой ключицей. Дверь открылась, и испанец скользнул в каюту. Однако Френсис перескочил через Боба и в последний миг успел ткнуть шпагой в щель закрывающейся двери. Клинок вошел во что-то мягкое, раздался стон, послышался характерный звук падающего тела, и почти сразу же до его ушей долетел истерический женский крик.

«А я-таки, судя по всему, заработал себе приз! – пронеслось у него в голове. – Ладно, с призами разберемся позднее!»

Он снова выскочил на палубу, чтобы присоединиться к сражавшимся. Но все уже закончилось! Палубу покрывали тела убитых испанцев, а около десятка окруженных матросов бросили оружие и понуро стояли, подняв руки.

– Цел, капитан? – подбежал запыхавшийся Джим Мореход с окровавленным абордажным кортиком. – Ты весь в крови!

– Царапины, – Дрейк провел по лицу и взглянул на окровавленную ладонь. Перстень успокаивающе светился изнутри красно-желтым светом. И действительно, страх исчез неизвестно куда. –   Там Акула ранен, – тяжело дыша, проговорил он. – Позови доктора!

Акулу вынесли на палубу, доктор наклонился над ним, осматривая рану.

– Повезло! – наконец сказал он. – Если бы немного ниже – и в сердце!

– Ладно, несите его на «Лань», – скомандовал Дрейк, осматриваясь вокруг.

Испанский корвет тонул, «Тайфун» и «Девятый вал» взяли на абордаж обе шхуны, похоже, бои на них тоже закончились.

«Что ж, – подумал Френсис. – Пора забрать свой приз!»

Ворвавшись в пассажирский отсек, он толкнул уже знакомую дверь и в богато убранной каюте увидел два распростертых на полу тела. Одно принадлежало его недавнему сопернику, другое – молодой женщине. Идальго был мертв – шпага вошла под мышку, в вырез кирасы. Дрейк наклонился и сорвал с шеи медальон, богато инкрустированный алмазами. Затем склонился над лежащей вниз лицом женщиной, прижал пальцы к шейной артерии. Сердце билось ровно – значит, это просто глубокий обморок. Но что это?! Вздрогнув, он отдернул руку. Знакомые три родинки, образующие треугольник! Неужели?! Он перевернул ее на спину. Точно – это была Абигайл! Так вот о какой жене говорил убитый идальго! Он подхватил бездыханное тело на руки и вынес на палубу.

Его парни уже навели порядок: тела убитых сброшены в океан, и лишь пятна крови напоминали о том, что здесь только что произошло. Не видно и пленных: Френсис знал, что они разделили судьбу своих соотечественников. Может, это и жестоко, но вполне естественно – куда девать врагов в дальнем походе? Зачем кормить их, охранять и постоянно опасаться бунта? Так поступали с пленными все пираты до него, так будут поступать и после…

По шаткому абордажному мостику Дрейк перенес трофей на свой корабль. Проходя мимо Джима Морехода, он бросил:

– Захваченные суда – приз! Подготовь призовую команду, и пусть Честняга Томас опишет всю добычу!

Эти слова были встречены приветственными возгласами. Пираты завистливо смотрели на обмякшую в руках капитана женщину, но никому не приходило в голову отпустить скабрезную шутку или даже криво улыбнуться: все знали, что за неуважение к Дракону можно поплатиться жизнью.

В своей каюте Дрейк аккуратно опустил Абигайл на кровать и присел рядом, внимательно разглядывая черты мертвенно-бледного лица. Вон как все переплелось в их жизни: встретились, когда она против своей воли готовилась к замужеству, а теперь он заколол ее мужа… И чем дольше он смотрел, тем сильнее в нем разыгрывалась страсть, он с нетерпением ждал, когда добыча придет в себя. Или она уже очнулась и притворяется, чтобы оттянуть момент неизбежного?

Дрейк брызнул водой в лицо пленнице, та вздрогнула и открыла глаза.

– Чудовище! Так это ты убил моего мужа?..

– Это был честный поединок…

Капитан осекся. Честностью здесь и не пахло. Если бы не подоспел Акула, то исход схватки был бы совсем другим… Но почему перстень не стал ему помогать?!

– Да, честный… Если б не я его поразил, то он меня… Это воля судьбы. Ты никогда его не любила…

– Будь ты проклят! – воскликнула женщина, и глаза ее блеснули яростью. – Ты когда-то погубил мою честь, а теперь исковеркал жизнь! Гори в аду! Где тело моего мужа?!

Дрейку с трудом удалось погасить бешенство.

– Сеньора, вижу, вы здорово изменились, – холодно процедил он сквозь зубы. – Похоже, вы исполнили мое давнее пожелание полюбить будущего супруга! Но теперь он мертв, и рок свел нас вновь. И вы для меня более ценны, чем захваченные богатства, ибо я с вами в то время, когда вся команда шарит в каютах и трюмах «Морского орла». По- этому…

Он стал бесцеремонно срывать с пленницы платье. Та отчаянно вырывалась.

– Негодяй! Кровь моего мужа еще не высохла на твоей шпаге!

Но сопротивление беспомощной жертвы только раззадорило его, вызывая то ли бешенство, то ли экстаз.

– Для тебя у меня есть другая шпага! – засмеялся он, разрезая ее платье кинжалом, тем же самым, которым делал это много лет назад.

Абигайл плакала и сопротивлялась, но силы были неравны, и вскоре на ней остался лишь один нательный крестик. Едва сдерживая порывы вожделения, Френсис наслаждался созерцанием наготы бьющейся в его руках пленницы. Так кот играет с мышью, перед тем как насытиться ею. И пират вскоре набросился на свою жертву…

Его забавы продолжались долго, в перерывах он пил ром и пытался силой напоить Абигайл, но та сжимала зубы, и огненный напиток стекал по ее подбородку на небольшую белую грудь, испачканную кровью Дрейка, сочившейся из поверхностных ран. Наконец утомленный Дракон ослабил свою железную хватку и незаметно впал в дрему. Но тут же вынырнул из нее, как будто услышал колокол тревоги. И вовремя: обнаженная Абигайл с искаженным лицом занесла над ним обоюдоострый толедский кинжал! Он едва успел подставить руку и отразить удар. Абигайл отскочила назад, выставив перед собой оказавшийся бесполезным клинок.

– Ты что?! – в ярости рявкнул он. – За это я отдам тебя матросам!

Женщина улыбнулась страшной улыбкой.

– И ты, и твои матросы скоро окажетесь в геенне огненной! Вас не выпустят в Европу с сокровищами Испании! Будете болтаться в петлях!

Дрейк расхохотался.

– Откуда и кто узнает, что мы захватили ваш груз?

– Если «Морской орел» не зайдет в Манагуа, то на выходе из пролива вас встретит наша эскадра!

– Но тебе от этого легче не будет! – он вскочил.

– Я знаю…

Она развернула кинжал острием к себе и вонзила под левую грудь, испачканную чужой кровью и облитую ямайским ромом. Обмякшее тело рухнуло на замызганный пол каюты, дернулось несколько раз и застыло.

– Проклятье! – Дрейк вскочил.

Такого оборота он не ожидал. Оделся, выпил рома, с силой провел рукой по лицу, будто стирая отразившиеся на нем страсти… Потом взял тело непокоренной пленницы на руки, вынес на балкон и сбросил в белую кильватерную струю.

Почти сразу послышался стук в дверь каюты. Это был Честняга Томас.

– Капитан, такой добычи у нас еще не было! Там столько золота, серебра, драгоценных камней…

Томас с удивлением осматривал опустевшую каюту и явно хотел что-то спросить, но сдерживал опасное любопытство.

Дрейк махнул рукой.

– Перегружайте все. Да составь подробную опись! И пусть Мореход соберет команды, которые мы поставим на испанские посудины…

К вечеру погрузка закончилась. Под тяжестью богатства «Золотая лань» изрядно осела.

– Пора домой! – подвел итог Дрейк.

Увеличившаяся на три захваченных корабля эскадра направилась в обратный путь.

Богатство портит людей, даже джентльменов. Тем более если это джентльмены удачи. В одну из ночей захваченные испанские шхуны бесследно исчезли – очевидно, высаженные на них команды решили самостоятельно распорядиться добычей. Искать их в океане не стали – легче найти иголку в стоге сена, к тому же тяжело груженные суда эскадры потеряли скорость хода. Да и набитые ценностями трюмы не располагают к поискам и погоням – голодный волк гораздо резвее сытого. Но безнаказанность дает дурной пример – через несколько дней так же бесследно растворился в ночи «Тайфун».

Дрейк был в ярости и изрыгал проклятья, обещая повесить на реях всех отступников. Капитаном «Девятого вала» он поставил Джима Морехода, «Морского орла» поручил постепенно оправляющемуся от раны Бобу Акуле. Этим людям можно было доверять, хотя несметное богатство способно вскружить голову любому.

Эскадра из трех судов шла медленно: сказывался перегруз, к тому же в спешке починенный такелаж «Морского орла» вынуждал избегать больших нагрузок. Только через месяц они приблизились к Магелланову проливу, через который предстояло пройти в Атлантический океан.

И тут Дрейк вспомнил о предостережении Абигайл: испанцам действительно легко перекрыть выход из узкого пролива и сжечь его потерявшую маневренность эскадру на входе в Атлантику!

Он положил «Золотую лань» в дрейф и собрал совет капитанов. Джим Мореход и Боб Акула прибыли на парусных вельботах, причем Акула уже довольно бодро вскарабкался по веревочному трапу. Кроме капитанов на совещании присутствовали их помощники и штурманы всех трех кораблей.

Дрейк высказал свои опасения, сославшись на полученную от пленного испанского офицера информацию о контрольном заходе в Манагуа. И хотя присутствующие понимали, от кого он на самом деле получил эти сведения, уточнять ничего не стали. Всех волновало другое.

– Как они известят свою эскадру? – озабоченно спросил Хендрикс – помощник Джима Морехода на «Девятом вале». И когда успеют ее собрать?

– Очень просто – пошлют курьеров из Манагуа, – мрачно сказал Акула. – Мы шли больше месяца, а всадники пересекут континент за несколько недель! Так что если все так, как узнал Дракон, то нас уже поджидают на выходе из пролива!

– И что делать? – снова спросил Хендрикс.

Ответом стало молчание. Все знали, что Магелланов пролив является не только ближайшей, но и реально единственной дорогой домой. Это самый короткий и известный путь через Атлантический океан в Европу. Если обходить Американский континент с Севера или идти в Англию через Тихий океан кругосветкой, то придется затратить больше года, а то и несколько лет. Этого не выдержат ни усталые матросы, ни изрядно потрепанные за долгое путешествие корабли. К тому же драгоценности, которыми набиты трюмы, не заменят запасов провианта и воды…

Стало темно, и шустрый юнга зажег свечи. Бликующий свет выхватывал из мрака лица участников совещания, которые из-за игры теней напоминали черепа с «Веселого Роджера». Четверо сосредоточенно курили трубки, трое советовались с ромом, то и дело прикладываясь к стаканам, Хендрикс нервно бросал кости, надеясь на подсказку судьбы, Дрейк в тех же целях поглядывал на перстень Но судьба никаких знаков не подавала.

– Выбирать не из чего! – наконец нарушил молчание Боб Акула. – Пойдем через Магелланов пролив. Если придется драться – нам не впервой!

– Да, это единственный путь! – кивнул Джим Мореход.

С ними мрачно согласились и остальные. Все понимали, что хотя этот путь единственный, но далеко не лучший. И Френсис Дрейк понимал это наиболее отчетливо. Но другого выхода не было. Поэтому проголосовали единогласно.

– Тогда все по своим местам! – скомандовал Дрейк. Капитаны поднялись и направились к выходу из кают-компании. В это время снаружи раздался шум и какие-то выкрики. На палубе толпились взволнованные матросы, задрав головы и тыча пальцами вверх: на верхушках мачт, на концах рей, на бушприте и стеньгах – всюду ярко горели огни святого Эльма.

– Дурное предзнаменование! Быть беде! – тревожно выкрикивали моряки.

– Однажды, после вот такой иллюминации, мы встретились с Летучим голландцем и едва спаслись, – возбужденно рассказывал одноногий бородач, а собравшиеся вокруг сотоварищи слушали открыв рты. Вообще, люди верят в дурные вести охотней, чем в хорошие, особенно когда обстановка этому способствует. А когда атмосфера накалится, достаточно одной искры, чтобы вспыхнул бунт…

– Хватит болтать ерунду! – громовым голосом пресек панические разговоры Дрейк. – Наоборот, это знак удачи! Расходитесь!

Вряд ли он сумел переубедить команду, но люди предпочли не спорить и нехотя стали расходиться.

– Вообще странно, – сказал Хендрикс. – Обычно такое бывает перед бурей, а сейчас ею и не пахнет! И знаете… Мне как-то не по себе…

Акула кивнул.

– Я тоже кожей чую опасность… Как будто нас окружает отборная испанская эскадра…

– Это оттого, что на «Лани» много золота! – не очень естественно усмехнулся Мореход. – На наших судах нет этих огней…

Действительно, на силуэтах дрейфующих неподалеку кораблей горели только обычные навигационные фонари.

– На «Морском орле» и «Девятом вале» не меньше золота, – заметил Дрейк, кривя губы в показной улыбке.

– Пусть так! Но мы вернемся к себе и спокойно выпьем рома, а ты должен успокаивать команду! – сказал Боб Акула и по веревочной лестнице начал спускаться на свой вельбот.

Проводив гостей, Френсис направился к себе. Палуба почти опустела, но огни на рангоуте продолжали гореть ярче, чем звезды на небе. И в воздухе было разлито тревожное напряжение. Владевшее им беспокойство усилилось, даже волосы на голове зашевелились… Дрейк был уверен, что его бесстрашные товарищи тоже были выбиты из колеи, хотя и пытались скрыть неприятные чувства за напускной бравадой!

Через несколько минут Френсис открыл дверь своей каюты. И сразу почувствовал, что в ней кто-то есть! Во-первых, здесь стоял тяжелый запах, обычный в трюмах для скота или невольников, но невозможный в апартаментах капитана богатого галеона. Во-вторых, обостренная годами авантюрных приключений интуиция подсказывала присутствие чужого человека или… Или не человека… В общем, подсказывала присутствие другого живого (или неживого?) существа… У него пробежали мурашки по спине, рука выхватила кинжал, который всегда висел на поясе.

– Это лишнее! – раздался со стороны стола знакомый голос, и кинжал со звоном упал на пол, будто кто-то выбил его из рук. И тут же по углам каюты вспыхнули призрачные огни, точно такие, как на мачтах. Их мерцающий свет развеял тьму, и Френсис увидел, что за капитанским столом, в капитанском кресле сидит… Не может быть! За столом сидел он сам, в своей одежде, своей шляпе и даже со своей трубкой во рту! И он улыбался сам себе, причем улыбкой явного превосходства.

Дрейк начал что-то понимать.

– Это ты? – хрипло спросил он.

– Глупый вопрос. Конечно я! Кто бы еще это мог быть?

Двойник с грохотом отодвинул кресло и положил ноги на стол. Если верхняя часть его тела была облачена в камзол, рубаху и шляпу, то ноги были голые и явно не человеческие: волосатые, с вывернутыми назад суставами, они заканчивались копытами.

Дрейк прокашлялся.

– Зачем ты пришел? – Хрипотца в голосе не прошла. – Хочешь забрать мою душу?

– Ты сам отдал свою душу. И уже давно, – зловеще рассмеялся двойник. У него было злое и надменное выражение лица, холодный пронизывающий взгляд. –   Думаешь, если не соблюдены формальности и не подписан договор, то душа все еще при тебе? Как те дурни, которые расписались кровью петуха и решили, что перехитрили меня? Нет, договоры тут ни при чем! Вы сами губите свою душу и сами отдаете ее мне без всякого договора!

Двойник вытянул черные руки вперед. Вначале Дрейк подумал, что он в перчатках, но тут же понял, что это грубая черная кожа с шерстью и звериными когтями на пальцах.

– Когда ты приказал задушить и утопить Брунильду, ты думал, что душа осталась чистой и незамутненной? Когда ты вырезал экипажи и топил корабли, когда выжигал и грабил испанские селения, ты надеялся, что с твоей душой все в порядке? А когда жестоко расправился с Абигайл и ее мужем, то считал, что душа останется при тебе?

На черной ладони ворохнулся неизвестно откуда взявшийся белый голубь, огляделся, пытаясь вырваться, в панике забил крыльями, но вторая черная рука прихлопнула птицу сверху, а страшные когти вмиг обезглавили ее.

– Держи, вот твоя душа! – двойник швырнул оторванную голубиную головку в Дрейка, капли теплой крови забрызгали ему лицо и рубашку.

Пират стоял как парализованный, не в силах пошевелиться или отвести взгляд от ужасного гостя. А тот в несколько движений ощипал еще бьющуюся тушку, выставил вперед ладонь, на которой вспыхнуло красно-желтое пламя, и стал жарить свою добычу. Запахло серой и горелым мясом.

– Ты продал ее тогда, когда надел мой перстень! – продолжил страшный визитер. – И когда понял, что он такое! Когда почувствовал, как меняешься ты сам, и когда принял эти изменения! Где сейчас тот мальчик из Кроундейла? Где его желание повторить честную жизнь своих предков и сделать мир лучше и добрее, чем он есть? Он умер! Его место занял Дракон – необузданно жестокий, фантастично жадный и непомерно честолюбивый… Да еще эта непомерная и глупая заносчивость! Неужели ты и взаправду решил, что самостоятельно захватишь «Морского орла»? Глупец! Ты победил отличного фехтовальщика Шотландца и принял это как должное! В бою со славным кабальеро де Гальвесом я на миг оставил тебя без поддержки, и что же? Ты оказался беспомощным, как спившийся бродяга из ист-эндских трущоб! Если бы не твой помощник, тебя бы уже съели рыбы! А как ты думаешь – кто подослал его в нужную минуту?

Дрейк стоял молча, опустив голову. Его двойник был прав.

– Надеюсь, ты все понял и смиришь свою гордыню…

– Помню, про необходимость обуздывать гордыню мне всегда говорил отец, – усмехнулся Дрейк. – Ты ведь знаешь, кем он был и чьи наказы выполнял? Получается, что вы с ним ратуете за одно и то же! Как такое может быть?

Двойник улыбнулся, но так, что губы разошлись до ушей, открывая зубастую пасть и острые, как у волка, клыки. Впрочем, это длилось мгновенье – улыбка тут же стала обычной.

– Да, иногда мы с моим антиподом говорим похожие слова, но по разным причинам…

– Но зачем все это? – с трудом выговорил Дрейк. – Зачем ты сделал из меня того, кем я стал? Зачем это тебе?

Голубь наполовину обгорел, двойник понюхал его и недовольно покачал головой.

– Пережарил! Кому бы отдать… Ты не хочешь?

– Нет.

– Странно. Ну ладно…

Пламя на ладони погасло. Краем глаза Дрейк заметил какое-то движение слева. Он резко повернулся. Крысы! Огромные и жирные трюмные крысы вылезали из норы в углу и, как поступающая в пробоину вода, растекались по каюте. Весь пол был покрыт серой колышущейся массой, только небольшой круг вокруг его ног, будто заколдованный, оставался незанятым. Зато крысы залезли на стол, на плечи его двойника, они принюхивались, вытягивали шеи и будто улыбались, показывая мелкие острые зубы.

– Знаешь, за сколько времени эти твари обглодают тебя до костей? – двойник улыбнулся ужасной улыбкой. Круг вокруг ног Дрейка стал сужаться. –   За десять минут. Да-да, я проверял! – двойник швырнул обгоревшего голубя на пол. – Жрите!

Отталкивая друг друга, крысы сомкнулись вокруг неожиданной добычи, раздался хруст, писк, возня…

– Но не бойся – сегодня я не скормлю тебя им. Хотя сам я слегка проголодался! – Резким движением двойник поймал сразу двух серых тварей, сидевших у него на плече, и забросил себе в рот. Дрейка передернуло от отвращения. –   Никому не рассказывай, чтобы не портить впечатление обо мне. – Похоже, он проглотил крыс не разжевывая. – Обычно, когда меня видят, я ем изысканные блюда и пью отменнейшие вина. Хотя мне все равно, чем утолять голод…

– Зачем это тебе? – повторил свой вопрос Дрейк.

– Зачем алхимик ищет философский камень? Зачем врач тайно вскрывает трупы? Зачем зоолог скрещивает коня с ослицей? Это опыты естествоиспытателей. Мной тоже руководит любопытство, и я произвожу эксперимент над животными, которые зовутся людьми и которых создал мой извечный антипод. Он, кстати, в отличие от меня, не считает вас животными. Хотя мои опыты показывают, что скорее прав я, а не он… Ни один из вас не отказался от перстня, более того, все с большими или меньшими колебаниями, но выполняли мои условия. И не ради великой цели, не ради прогресса, не ради возвышенных идей! Нет, ради жратвы, вина, золота, власти, женщин! Словом, вы ничем не лучше этих тварей!

Страшный черный палец со звериным когтем указал на пол.

От голубя уже не осталось даже костей, и крысы переключили внимание на Дрейка – запретный круг перестал существовать, они уже терлись о его ботфорты, пытались вскарабкаться по грубой коже, соскальзывали, пищали и кусали за голенища.

– Убирайтесь! – по-медвежьи рыкнул двойник и махнул рукой, будто смахивал крошки со стола. – Все за борт!

С недовольным писком серая масса рванулась в дверь, и через минуту в каюте не осталось ни одной крысы. Дрейк перевел дух.

– И все-таки, зачем ты испортил того мальчика из Кроундейла?

– Отнюдь не я, – жутким звериным голосом сказал двойник. – Я только предложил дорогу, а ты сам ее выбрал. И уже не свернешь с нее. По колено в крови, ты придешь к богатству, чинам и почестям, навеки войдешь в историю. Я делаю это не для тебя – ты безразличен мне так же, как камешек с пляжа Тортуги безразличен вечности. Я хочу, чтобы весь ваш род понял: не только благочестие и добрые дела приносят славу и признание. Зло и жестокость востребованы не меньше, если не больше, и они тоже могут прославить их носителя в веках!

Дрейк стоял молча. Ему казалось, что все происходит во сне.

– Тебе нельзя идти в Магелланов пролив: в Атлантике вас ждет испанская эскадра, – двойник снова заговорил голосом Френсиса.

– Но другого пути для меня нет, – возразил капитан.

– Есть. Пройди на юг и обогни Огненную Землю, – двойник наклонился вперед, впившись в Дрейка взглядом пришедшей за ним Смерти.

Френсис сделал шаг назад.

– Огненная Земля смыкается со Страной Ледяной Мглы… В ней живут людоеды в перьях и с крыльями, – возразил он.

– Глупости! Во-первых, это никакие не людоеды, а необычные птицы, они называются пингвины. А во-вторых, между Огненной Землей и Страной Льда есть широкий пролив, который впоследствии назовут твоим именем!

Двойник протянул руку в сторону, и в ней, откуда ни возьмись, прямо из воздуха, появился свиток тонкой кожи.

– Это тебе пригодится. – Незваный гость раскатал свиток по столу, и Дрейк заметил, что у него теперь самые обычные человеческие руки. – Посмотри сюда!

Френсис на негнущихся ногах шагнул к столу, наклонился и посмотрел на тщательно вырисованную карту, особенно в то место, куда указывал самый обычный человеческий палец с самым обычным человеческим, ровно подстриженным ногтем.

– Вот пролив, через который ты легко выйдешь в Атлантику!

Карта была составлена очень подробно, явно сведущим в картографии специалистом. Но чтобы нанести эти четкие линии, надо было побывать там, где ни один человек никогда не был!

– Откуда эта карта? – не выдержал Дрейк: любопытство пересилило страх.

– Неважно, – отозвался двойник. – Бери, теперь она твоя!

– Но кто мог нарисовать ее? Ведь нога человека не ступала по Стране Ледяной Мглы!

– Человека – возможно. Но мне приходилось там бывать. И не один раз! Впрочем, пора заканчивать нашу ученую беседу!

Визитер встал. Оказалось, что теперь он одет полностью – и штаны, и ботфорты были на месте.

– А что будет со мной? – вырвалось у Дрейка.

– Опять глупый вопрос! Ну да ладно…

Двойник щелкнул пальцами – огни погасли. Судя по свалившейся темноте – не только в каюте, но и на всем судне. Но вдруг впереди слабым светом забрезжило что-то вроде окошка. В нем обрюзгший и поседевший, зато облаченный в адмиральский мундир Дрейк сидел за своим столом и что-то писал, обмакивая гусиное перо в затейливую бронзовую чернильницу. Рядом в почтительном полупоклоне замер вышколенный слуга из тех, что всегда прислуживают в родовых замках знатных особ, но никогда не встречаются на кораблях, особенно на пиратских. Дрейк подписал бумагу, слуга присыпал подпись песком и быстро унес документ. А постаревший адмирал Дрейк из светового окошка посмотрел на стоящего у стола еще молодого капитана Дрейка, подмигнул ему и, криво улыбнувшись, сказал:

– Но за все приходится платить!

Окошко погасло. В каюте больше никого не было. Дрейк на ощупь нашел в шкафчике графин с ромом и жадно прильнул к горлышку.

Он проснулся в полной темноте, еще не понимая, пробуждение это или страшный сон продолжается. Ему было тяжело дышать, он задыхался. Кое-как выполз из койки и отдернул плотную штору иллюминатора. Каюту наполнил золотистый свет выползавшего из моря ослепительно-белого солнца.

«Неужели это все мне примерещилось?» – с облегчением подумал Френсис. Но тут же облегчение словно смыло холодной водой: на столе лежала раскатанная карта из тонкой кожи!

В дверь постучали. Это был Честняга Томас. В последнее время они сблизились, и счетовод стал советником и помощником капитана.

– Удивительное дело, кэп! Вчера вдруг одновременно погасли все эти огни! – возбужденно доложил он.

– Так и должно быть, – пожал плечами Дракон. – Они всегда пропадают так же неожиданно, как и появились!

– И все крысы исчезли! – выпалил Томас. – Все-все! На корабле нет ни одной крысы! Ребята говорят, что видели, как они прыгали за борт! Но ведь мы не тонем…

– И такое бывает, – сказал капитан как можно равнодушней. – Думаю, мы не станем о них жалеть…

– Конечно, нет, но…

– Ты лучше собери всех на совет, как вчера! – перебил его Дрейк. – Я нашел старую карту, которую по случаю купил лет десять назад у старого моряка на Ямайке. И оказывается, у нас есть еще один путь домой. Причем нравится он мне гораздо больше!

– Старую карту? – с сомнением переспросил Честняга Томас. Но тут же тряхнул головой. –   Сейчас соберу, кэп! – кивнул он.