Дориан пропала. Лили стояла в дверях детской, моргая. Дориан исчезла, а вместе с ней лекарства и дополнительная одежда, которую дала Лили. В детской было как всегда тихо, в лучах утреннего солнца плавали крошечные пылинки. Никто не узнает, что Дориан вообще здесь была.

Конечно, Лили не ожидала, что они с ней попрощаются, но думала, что пройдет больше времени. Значит, ночью приходил Уильям Тир и забрал Дориан. Лили развернулась и пошла обратно по коридору, приятное утреннее настроение вдруг испарилось. Что ей теперь делать? Позже она собиралась поиграть в бридж с Мишель, Кристин и Джессой, но теперь поняла, что придется все отменить. Она не представляла, как будет сидеть за столом с ними троими, сплетничая и потягивая коктейль, который Кристин предпочитает на этой неделе. Что-то изменилось, и Лили не могла вернуться в тот мелочный мир.

Два дня спустя новостные сайты объявили, что в Бостоне и Дирборне, что в Вирджинии, одновременно произошли две террористические атаки. Террористы в Бостоне прорвались в один из складских комплексов Доу и украли медицинского оборудования и лекарств почти на пятьдесят миллионов долларов. Это был небывалый успех, занявший верхние строчки всех сайтов. Но атака в Вирджинии, хотя и менее впечатляющая, заинтересовала Лили сильнее, потому что не имела никакого смысла. Десять или двенадцать вооруженных партизан ворвались на лошадиную ферму миллиардера Дирборна и украли большую часть его племенного скота. Партизаны пришли подготовленными, со своими прицепами для лошадей, но не взяли ничего, кроме животных и оборудования для их обслуживания.

Лошади! Лили была озадачена.

Никто давно уже не использовал лошадей, даже в сельском хозяйстве: они были слабостью богачей, ценились только на скачках и в азартных играх. Лили даже пришло в голову, правда, ненадолго, что англичанин сошел с ума – она не сомневалась, что это дело рук Тира, – но такого впечатления не возникало. Скорее это выглядело головоломкой, в которой не хватало нескольких кусочков. Лошади и медикаменты украдены, самолеты уничтожены. Каждый день Лили и так и эдак крутила эти кусочки в голове, пытаясь разобраться. Она не сомневалась, что если сможет приладить их друг к другу, собрав головоломку, то все прояснится, раскрыв ей план англичанина, ясно очертит его «Лучший мир».

Через три дня после нападения в Вирджинии Лили вернулась в больницу. Все началось очень просто: рубашка, которую хотел надеть Грег, оказалась в химчистке, и когда Лили не смогла обеспечить мужа этой рубашкой, тот прищемил ей пальцы дверью в спальне. Поначалу даже не было больно: дверь просто крепко держала ее руку, ничего особенного. Но когда несколько секунд спустя Грег открыл дверь, пришла боль. И когда Лили закричала, Грег сделал нечто, чего никогда раньше себе не позволял: дважды ударил ее по лицу. На втором ударе Лили почувствовала, как ломается нос с тихим, хрустящим щелчком, словно зимняя ветка.

Грег уже опаздывал на свою встречу, поэтому в травмпункт Лили повез Джонатан. Он ничего не сказал, но она видела в зеркало заднего вида, как его челюсть сжалась, а глаза прищурились. Кого он осуждает? Обоих? Она не разговаривала с Джонатаном с того вечера в гостиной. Он явно был полон решимости притвориться, что ничего не произошло, и Лили сделала то же самое. Иногда ей хотелось поговорить с ним об этом, но сдержанность Джонатана ее останавливала. Вместо этого она сосредоточилась на носе, изо всех сил стараясь не закапать кровью сиденье.

Оказалось, что кроме носа, у Лили сломано два пальца, и она могла только тихонько разглядывать залитую ярким светом комнату, пока Джонатан отвечал на вопросы врача. Когда пришло время исправлять нос, ее поместили под наркоз. Она провела ночь в больнице, под присмотром двух медсестер. Проснувшись, она услышала их голоса, такие добрые и по-матерински ласковые, что Лили захотелось остаться там навсегда. В больнице царили боль и болезни, но здесь было безопасно. Грег сказал, что такое больше не повторится, но солгал: несколько раз после того дня в загородном клубе Лили просыпалась, чувствуя внутри его пальцы, болезненно пихающиеся, почти выскабливающие. В сломанных костях не было ничего хорошего, но это казалось бесконечно хуже. В больнице она чувствовала себя в большей безопасности, чем дома.

Через пять дней во всей Новой Англии отключилось электричество. Ненадолго, всего на двадцать минут, и ничего страшного, кроме нескольких аварий на дорогах, не произошло. Но все равно случившееся вызвало шквал паники в Вашингтоне и на фондовых биржах, потому что предполагалось, что подобное отключение невозможно. В мире, где все управляется компьютерами, охраняемыми и поддерживаемыми всеми возможными способами, система просто не могла отказать. Грег сказал, что оборудование было неисправным, но Лили удивилась. Она подумала о Дориан, о том, как женщина без ярлыка смогла пройти через заслоны Безопасности на морскую базу. Подумала о тысячах солдат, как Джонатан, вернувшихся со службы в Саудовской Аравии и не нашедших ни работы, ни спроса на свои навыки. И теперь она начала задумываться, а сколько на самом деле было сепаратистов? Новостные сайты говорили о «Голубом Горизонте» с презрением, описывая организацию как несколько неорганизованных, неудовлетворенных группок психически неустойчивых личностей. Но факты этого не подтверждали. Лили подумала об Арни Уэлче, лейтенанте Безопасности, однажды признавшимся после обильной выпивки, что террористы эффективны и организованны. Уильям Тир говорил, что можно преодолеть любое препятствие, и теперь в голове Лили крутились сводящие с ума вопросы. Насколько велик «Голубой Горизонт»? Они все подчиняются Тиру? Каким был его «Лучший мир»?

В следующие выходные Грег с Уэлчем собирались на ужин вместе с двумя подчиненными Арни. Грег всегда приглашал Арни в тех редких случаях, когда выбирался в город: в Йеле они состояли в одном братстве. Грег сказал, что дружить с лейтенантом Безопасности крайне полезно, и даже Лили видела в этом смысл. Но на этот раз, когда Арни зашел в дверь, Лили не видела ни парковочных билетов Грега, ни краткосрочной туристической визы отпускника, ни даже вертолетов Безопасности, которые Арни иногда одалживал в качестве услуги, когда все было спокойно. Вместо этого перед ее глазами возникла Мэдди, выталкиваемая из школьных дверей, последняя вспышка ее белокурых косичек, да так ярко, что Лили на мгновение покачнулась на пороге, и когда Арни попытался положить руку ей на плечи, она нырнула в сторону кухни.

На этот раз Арни не пил за обедом и сверлил взглядом двух своих лакеев, когда те тянулись к виски. Грег упрекнул его за это, но Арни, пожав плечами, сказал:

– Завтра я не могу позволить себя похмелье.

Лили была просто счастлива, что Арни остался трезвым. Он распускал руки, когда пил: однажды даже попытался засунуть руку ей между ног прямо за столом. Лили не была уверена, заметил ли Грег эти поползновения. Каким бы собственником он ни был, он без труда закрывал глаза, если кто-то мог ему пригодиться. Но Лили села подальше от Арни, просто на всякий случай.

Хотя нос выглядел уже почти нормально, под правым глазом Лили до сих пор виднелся синяк, но она не удивилась, что Арни ничего об этом не спросил. Она поняла, что едва может есть. Сломанные пальцы, оба до сих пор заключенные во временные шины, затрудняли пользование ножом и вилкой, но дело было не в этом. Она прожила большую часть супружеской жизни во лжи, но с тех пор, как Дориан перевалилась через заднюю стену в сад, фундамент дал трещину. Ей становилось все труднее лицемерить, каждая новая порция лжи давалась с большим трудом. Она боялась своего мужа, но сейчас страх был не так важен. Она почувствовала огромный мир, неподвластный таким, как Грег. И иногда, даже ничего не понимая, она точно знала, что имела в виду Дориан: он был так близко, что она могла его потрогать.

«Свиньи, – подумала она, наблюдая за Грегом и военными, фыркающими, усмехающимися и чавкающими. – Все вы свиньи. Вы и понятия не имеете о Лучшем мире». По правде говоря, Лили тоже не понимала Лучшего мира, но ей казалось, что сейчас она, как минимум, видит его очертания. Ни бедности, ни жадности, как сказал Тир. Доброта – это все. Такие люди, как Грег, будут там совсем неуместны. Вчера он сказал ей, что связался с врачом, занимающимся искусственным оплодотворением. Они пойдут к нему в понедельник. Лили не могла представить, какой ее жизнь станет во вторник.

Она сомневалась, что Арни действительно продержится трезвым весь обед – даже среди обычных гостей Грега Арни считался законченным пьянчужкой. Бутылка виски стояла на столе прямо перед ним – представления Грега о юморе – на протяжении всей трапезы, но Арни игнорировал бутылку, строго придерживаясь воды. Он нервничал, дергался и постоянно проверял часы. Двое его подчиненных были ненамного лучше, хотя все-таки нашли время за едой попихать друг друга под локоть, с ухмылкой поглядывая на Лили. Она привыкла к такого рода вещам и не обращала внимания на их комментарии, даже когда услышала, что ее назвали лакомым кусочком.

– Ты чего такой дерганый? – наконец, спросил Грег Арни. – На наркоте?

Арни покачал головой.

– Трезвый как стеклышко. У меня завтра тяжелый день. Вот и все.

– Что будешь делать?

– Секретная информация.

– У меня есть доступ.

Арни неуверенно посмотрел через стол на Лили.

– У нее нет.

– К черту ее, она никому не расскажет. – Грег, прищурившись, повернулся к ней: – Не расскажешь?

Она машинально покачала головой, не отрывая глаз от тарелки.

– Так что давай, мужик, выкладывай, – упрашивал Грег, и Лили вдруг увидела то, чего никогда не видела прежде: Грег завидовал военным, сидящим через стол от него. Да, Грег работал на нескольких военных подрядчиков, но сидя за столом. Арни умел обращаться с огнестрельным оружием, допрашивать, убивать людей, и в глазах Грега это делало его лучшим из людей. – Расскажи нам, что ты задумал.

Арни все колебался, и Лили услышала писк внутренней сигнализации. Независимо от доступа к секретам, Арни всегда выбалтывал Грегу, чего не следовало, и, как правило, много алкоголя для этого не требовалось. Она уставилась в свою тарелку, пытаясь стать как можно незаметнее, ожидая, что он заговорит. Но пару секунд спустя Арни просто снова покачал головой.

– Извини, мужик, нет. Слишком секретно, и у твоей жены нет доступа.

– Хорошо, пойдем наверх. Поговорим в моем кабинете.

– Вы двое, ждите в машине, – велел Арни своим лакеям, потом вытер рот и бросил салфетку на стол.

– Спасибо, Лили. Все было великолепно.

Она кивнула и машинально улыбнулась, гадая, заметил ли Арни шины на ее пальцах. Подчиненные ушли, и Грег с Арни исчезли наверху. Мгновение Лили пялилась в свою тарелку, размышляя, а потом схватилась за край стола неподвижной рукой и поднялась. Оставив грязную посуду, разбросанную по всему столу, она поспешила через кухню в маленькую комнату, где располагалась система видеонаблюдения. Джонатан должен был сегодня дежурить, но Лили почти не удивилась, обнаружив, что комнатка пуста. Она задумалась, сколько ночей дом оставался без присмотра, а Джонатан сбегал выполнять поручения «Голубого Горизонта». Нажав на экран, Лили настроилась на кабинет Грега, темную комнату, обставленную мебелью красного дерева – так Грег изо всех сил пытался казаться мужественным. На стенах красовались книжные полки, но без книг: Грег хранил там свои старые футбольные трофеи и их с Лили фотографии с важными людьми на различных мероприятиях. Стены покрывали таблички: Грег обожал хвастаться наградами.

Арни развалился в одном из больших кресел перед столом, за которым сидел Грег, откинувшись назад в своем кожаном кресле. Они курили сигары, и дымок поднимался вверх, к камере, делая очертания Грега невнятными.

– Здание взорвалось и рухнуло, – сказал Арни, – как и предполагалось. У них явно был план побега, но он провалился. Я должен передать это Лангеру: пусть я и ненавижу этого ублюдка, он провернул весьма неплохой трюк. Похоже, все они погибли, но Лангеру удалось захватить одного живым, какого-то парня по имени Гудин. Они работали с ним последние четыре дня, и прошлой ночью он, наконец, сломался.

– И что же его сломало? – спросил Грег срывающимся от нетерпения голосом, и Лили закрыла глаза. Сколько времени потребовалось, чтобы сломать Мэдди? Вечность, думала Лили, но в глубине души знала, что это неправда. Лили провела рукой по лбу, а когда отняла ее, она оказалась мокрой.

Казалось, Арни тоже было неловко.

– Я сейчас не на службе, мужик. И я не хочу говорить об этом дерьме.

– Ага, полагаю, ты прав, – нехотя согласился Грег. – Так что он сказал?

– Он невеликая шишка, но мы много чего из него выжали. – Лицо Арни снова оживилось. – Лидер «Голубого Горизонта» – это какой-то парень, называющий себя Тиром. Британец, можешь себе представить?

– Могу. Великобритания и их сраный социалистический эксперимент.

– За этим Тиром, вероятно, стоят большие деньги. Сепаратисты считают его почти богом. «Голубой Горизонт» возник из старых оккупационных движений, но те, понимаешь, понятия не имели, что делают. Однако этот Тир обучил партизан как следует. Вот почему они стали такой занозой в заднице последние несколько лет. – Арни понизил голос, и Лили прибавила громкость. – Они отсиживаются на заброшенном складе в терминале Конли.

– Где это?

– Порт Бостона. Я весь день провел, изучая карты. Этот склад был заброшен последние десять лет, но Фревеллские парни забрали все деньги, которые Бостон собирался потратить на новый. Они вложили их в какую-то хреномуть или типа того, поэтому все контейнеры так и остались там. Гудин сказал, они используют склад как штаб. Облава на рассвете.

Лили, оцепенев, уставилась на экран.

– Они назначили Лангера за все это отвечать: теперь это его детище, и он хочет наловить побольше заключенных. Мы должны окружить терминал с суши и воды, а это непростая задачка. Много лодок, много людей. Мое подразделение должно обеспечить средний периметр завтра утром. – Арни вздохнул и загасил остатки сигары. – Так что никакого бухла.

– Хочешь сыграть в покер? Я знаю одно местечко в центре.

– Не могу, правда. Я должен быть в Бостоне в два часа. Мой вертолет ждет на площадке.

Грег кивнул, правда слегка надув губы: жест, с которым Лили последнее время постоянно сталкивалась.

– Хорошо. Я тебя провожу.

Лили выключила экран и поспешила обратно в столовую, включив посудомоечную машину, чтобы приступить к очистке тарелок. Когда голоса Грега и Арни стихли за передней дверью, она вытащила телефон из сумочки и позвонила Джонатану, но он не взял трубку: лишь автоответчик произнес стандартное приветствие его сухим, низким голосом. Лили не могла оставить ему сообщение: ее звонки отслеживались. Стараясь говорить спокойным голосом, она потребовала, чтобы он немедленно ей перезвонил. Но она не могла отделаться от ощущения, что где бы Джонатан ни находился, он не успеет связаться с нею вовремя. Теперь она видела: темный склад, а внутри Дориан с Уильямом Тиром. Дориан сказала, что больше никогда не вернется под стражу. Бостонский склад. «Голубой Горизонт». Лили закрыла глаза и увидела несколько деревянных домиков возле синей реки, залитых солнцем.

«И что же ты можешь сделать, Лил? – насмешливым голосом поинтересовалась Мэдди. – У тебя никогда не хватало мужества, чтобы сделать хоть что-нибудь в своей жизни».

«А я сделала, – возразила Лили. – Когда Дориан упала во двор, сделала».

Но в глубине души она знала, что Мэдди права. Оставить Дориан – решение с невысоким риском, почти игра в относительно безопасной детской. То, что Лили собиралась сделать сейчас, – совсем другое дело. Она разработала план, отвергла его, набросала другой, тоже отвергла, придумала третий, изучила его, поворачивая и так и этак, в поисках недостатков. Это, несомненно, был глупый план. Возможно, ее арестуют или даже убьют. Но она должна была что-нибудь сделать. Если Лучший мир реален, он еще невероятно хрупок, и без Тира ничего не получится.

– Арни ушел.

Лили снова сосредоточилась на окне, и обнаружила, что Грег отразился за нею, хотя она не могла прочитать выражение его лица в стекле. Она ничего не сказала, глядя в сторону Бостона. В этом путешествии Грегу не место. Этот путь только для нее.

– Ты взволнована, Лил?

– По поводу чего?

– Понедельника.

Рука Лили сжалась на рукоятке кувшина, и она чуть не замахнулась им мужу в голову. Но ее разум настаивал на терпении. Можно ведь и промазать. Грег был выше ее на шесть дюймов и тяжелее почти на сто фунтов. У нее была только одна попытка, и она не может позволить себе промазать. Ее взгляд метнулся по стойке и упал на большую, тяжелую рамку, около фута высотой, стоящую на подоконнике. Их свадебные фотографии бесконечно мелькали на экране, складываясь из сверкающих пикселей. Лили увидела себя, всего двадцатидвухлетнюю, завернутую в ярды белого атласа, готовящуюся резать огромный многоэтажный торт. Хотя волосы начали выбиваться из сложной прически и рядом стоял гнусный отец Грега, она смеялась.

Грег сделал несколько шагов вперед и стоял теперь так близко, что Лили чувствовала его дыхание у себя на затылке. Она протянула руку, чтобы коснуться рамки, вцепляясь в край здоровой рукой.

– Лил?

«Если он попытается трахнуть меня сейчас, – подумала она, – я с ума сойду. Ничего сложного: просто отключусь, а потом стану ко всему безразлична: и к Уильяму Тиру, и к «Голубому Горизонту», и к складу в бостонском порту. Ко всему».

– Лил? Ты взволнована?

Его рука легла ей на плечо, и Лили крутанулась, прихватив с собой рамку, замахнувшись ею, словно теннисной ракеткой в клубе. Рамка с хрустом обрушилась Грегу на голову, повсюду разлетались крошечные осколки пластика, запорашивая ее руки. Грег завалился на бок, с глухим стуком ударившись головой о мраморную стойку. Лили снова подняла рамку, готовая ударить, но Грег был в нокауте, распластавшись на кухонном полу. Через мгновение по его лицу потекла кровь, крошечные красные капельки падали на белую плитку.

– Что ж, дело сделано, – прошептала Лили, не зная, с кем разговаривает. Она хотела проверить у Грега пульс, но не смогла заставить себя к нему прикоснуться. Медленно, словно во сне, она поднялась в их спальню. Достала старые джинсы, которые никогда не носила при Греге, и выцветшую черную футболку. Эта одежда все равно была красивей, чем то, что носили бедняки за стеной. Но это было лучше, чем ничего, и могло сойти за маскировку. Лили накинула видавшую виды кожаную куртку, которую хранила лет с пятнадцати: наследие лучших времен, от которого Лили не смогла отказаться. «Мерседес» был с автоматической коробкой: недолго думая, Лили сняла лангетки и оставила их на комоде. Она включила экран на стене и изучила карты бостонского порта, пока одевалась. Терминал Конли был большим контейнерным сооружением неподалеку от острова Касл, примостившимся в одной из тысячи бухт, составлявших массачусетское побережье. Общественные дороги, тут уж ничего не поделаешь, Трасса 84 до массачусетской магистрали.

На частных дорогах не обойдется без блокпостов, особенно по ночам, и когда просканируют ее бирку и обнаружат, что она сбежала от мужа, это вызовет кучу вопросов. На общественных дорогах шансов больше… если удастся попасть за стену, окружающую Нью-Ханаан.

Поискав еще немного, она обнаружила, что заброшенная собственность принадлежала Министерству внутренних дел. На территории терминала Конли находилось два заброшенных здания: только одно походило на склад, но Лили аккуратно отметила и второе и загрузила карты в «Мерседес». С запозданием она поняла, что эти поиски, вероятно, встревожат Безопасность, и запаниковала, прежде чем поняла, насколько эта проблема малозначима по сравнению с мужем, истекающим кровью на кухонном полу. Даже если Грег не умер, женщин казнили и за меньшее. Лили спустилась вниз и схватила с крючка на стене небольшой кодовый ключ с эмблемой «Мерседеса». «Мерседес» был их третьей машиной, из модных – для непредвиденных случаев или важных гостей. Поднеся ключи к свету, она обнаружила, что у нее дрожат руки. Ее права еще не истекли, но она не водила лет с восемнадцати.

– Это как кататься на велосипеде, – прошептала она. – Просто, как кататься на велосипеде, вот и все.

Она бросила последний взгляд на Грега, который лежал, распластавшись, в той же позе на кухонном полу. Кровь стекала под правое ухо, собираясь в лужу, но он еще дышал, и на мгновение Лили удивилась собственной холодности, пока не обнаружила ее причину: не имело значения, выживет или умрет Грег, или она сама. Важно было только добраться до Бостона. Лучший мир, маленькая деревня возле реки – вот что имело значение, вот что горело в голове Лили, пробиваясь сквозь страх и увлекая ее за собой.

Она повернулась и зашагала по коридору к гаражу.

Никто уже давно не ездил на «Мерседесе», но, казалось, он не стал от этого хуже. Должно быть, о нем заботился Джонатан: он любил возиться с автомобилями и держал «БМВ» и «Лексус» в отличном рабочем состоянии. Бак оказался полон, и фары «Мерседеса» легко прорезали ночь, когда Лили свернула с Уиллоу-авеню на проходную дорогу. Впереди замаячила стена: двадцать футов прочной полимерной стали, увенчанной лазерным бордюром, перекрывающим горизонт.

Что-то внутри Лили, казалось, застыло, и низкий, взволнованный голос начал болтать у нее в голове… голос ее замужества, теперь поняла Лили, звучал трусливо и беспомощно.

«Тебе этого не сделать, даже за миллион лет, а когда найдут Грега…»

– Заткнись, – прошептала Лили. Ее голос дрожал в темноте автомобиля.

Блокпост появился из тумана: пятнадцатифутовый проем в стене, освещенный яркими люминесцентными лампами. Небольшая гауптвахта, также обнесенная сталью, стояла справа, и когда Лили подъехала, из нее вышли два постовых в форме Безопасности. У каждого был небольшой лазерный пистолет, которые в те дни предпочитала Безопасность. У Грега было оружие, вдруг вспомнила Лили. Крошечная штуковина, которую он хранил в кабинете. Она могла бы прихватить его, и это заставило ее задуматься, что же еще она забыла. Но было уже поздно.

– Добрый вечер, мэм, – сказал первый охранник, когда она опустила окно. Он посмотрел на нее, а потом широко улыбнулся. – Миссис Мэйхью?

– Да, Джон. Как дела?

– Нормально. Куда направляетесь?

– В город, повидаться с друзьями.

– Вы одна в такой час? А где этот ваш черный телохранитель?

– Выполняет поручение мужа.

– Минуточку. – Он обошел капот и исчез в караулке. Второй постовой остался по правую сторону от капота, лишь темный силуэт напротив люминесцентных ламп. Лили удерживала приятную улыбку на лице, изо всех сил вцепившись в руль. Охранник ушел позвонить Грегу, и разум выдал ей четкую картинку: кухня, Грег лежит неподвижно, а его телефон все звонит и звонит. Ее бедра задрожали от напряжения. За пределами яркого флуоресцентного круга, в котором купалась машина, было темным-темно.

– Мэм?

Лили подскочила: постовой бесшумно появился в другом окне.

– Мы не смогли дозвониться до вашего мужа, мэм.

– Он приболел, – ответила она. – Поэтому и не поехал со мной.

Постовой уткнулся в крошечный карманный компьютер, и Лили поняла, что он просматривает подробности ее жизни. Положение Грега и тот факт, что они не находились под наблюдением, сыграют Лили на руку. Лили никогда не попадала в беду, и это должно было ей помочь. Мэдди попала, конечно, но ведь именно Лили сыграла ключевую роль в ее поимке.

– Муж всегда отпускает вас в город одну по ночам?

– Нет. Сегодня впервые.

Постовой смотрел на нее сверху вниз, и у Лили появилась тревожная уверенность, что он пожирает ее глазами, хотя ее грудь прикрывала плотная кожаная куртка. Но она продолжала улыбаться, и через пару секунд он поднял что-то черное и блестящее. На мгновение запаниковав, Лили подумала, что это пистолет, но потом поняла, что это всего лишь сканер. Она подставила плечо и стала ждать, когда сканер зарегистрирует ее, тихо пискнув. Постовой махнул Лили проезжать, и она нажала на педаль газа. Слишком сильно, и «Мерседес» прыгнул вперед с рычанием. Она нажала на тормоз и выдавила извиняющуюся улыбку.

– Давно не рулила.

– Осторожнее, мэм. Держитесь подальше от общественных дорог. И не открывайте дверь незнакомцам.

– Не буду. Хорошего вечера.

Лили снова нажала на газ, на этот раз осторожно, и машина покатилась вперед, прочь из яркого круга света.

Джонатан пользовался частным шоссе, когда подвозил Лили. Но несколько раз бывало, что шоссе оказывалось заблокировано обломками, вываленными на дорогу, или взорвано. Даже Безопасности требовалось не менее недели, чтобы отремонтировать сильно поврежденное шоссе. В этих случаях Джонатан всегда сворачивал на небольшие проселочные дороги, в нескольких милях от стены, идущие на север через лес, прежде чем выйти на Трассу 84. Как бы Безопасность ни старалась удержать публику от частных дорог, народ всегда находил лазейку, прорезая новые тропинки через лес, прокапывая туннели под заборами. Эта мысль, несколько недель назад всполошившая бы Лили, теперь казалась странно успокаивающей. Проселочная дорога Джонатана могла позволить Уильяму Тиру подобраться к Нью-Ханаану, а Дориан – ускользнуть от Безопасности, убегая с базы. Лили пришлось несколько раз поворачивать, прежде чем она заметила небольшой разрыв в подлеске. Направив машину через него, она услышала скрежет кустов ежевики по краске.

– Лучший мир, – прошептала она, ведя «Мерседес» через лес, ощущая резкий стук камней под шинами. Деревья окружили машину: призрачные белые столбы в свете фар. – Так близко, что можно потрогать.

Она посматривала в боковые окна и в зеркало заднего вида: вероятно, где-то здесь живут люди, хотя им понадобилось бы серьезное оружие, чтобы вломиться в этот танк с армированными стеклами. Но она ничего не заметила и через двадцать минут предельно аккуратной и медленной езды выбралась на общественное шоссе. Трасса 84 была намного шире частных дорог, сторона, ведущая на север, имела шесть полос. Без десятифутовых стен, окаймлявших большинство частных дорог, она ощущалась очень широкой, почти безграничной в своей пустоте: пережиток ушедшей эпохи, когда каждый мог позволить себе автомобиль и бензин. Знак справа от Лили ограничивал скорость шестьюдесятью пятью, но Безопасность никогда не утруждала себя проверкой общественных дорог. Шестьдесят пять казались невероятно медленной скоростью, просто улиточьей. Лили ускорилась, разогнав машину с восьмидесяти до девяноста, наслаждаясь скоростью, глядя, как пролетает миля за милей.

Несколько раз ей встречались остатки старых баррикад на обочине трассы: груды мусора, проколотые шины и ветки деревьев, просто сдвинутые на одну сторону и оставленные ветру и времени на расправу. Она не понимала цели таких баррикад, и это сильнее, чем все остальное, напоминало Лили о том, как мало она знала о жизни за стеной. Даже ребенком она всегда пользовалась частными дорогами, над ней всегда была хорошая погода, и ей никогда не приходилось испытывать голод.

Иногда она видела огни по обочинам дороги: большие костры, окруженные силуэтами многих людей. Бедняки, переселяющиеся из городов в леса: безопаснее, скорее всего, но и выживать тяжелее. Лили не могла притормозить, чтобы взглянуть поближе: бронированный или нет, «Мерседес», едущий на прогулочной скорости, был открытым предложением. Но и перестать пялиться в зеркало заднего вида на тени людей, сгрудившихся вокруг пламени, она не могла. Не могла перестать представлять, какое они влачат существование.

– Лучший мир, – прошептала она, повторяя это каждый раз, когда одометр и ночь у нее за спиной отсчитывали очередную милю. Мимо пролетали зеленые въездные знаки, некоторые столь изношенные, что Лили едва ли могла прочитать белые буквы – названия городов. Вернон, Толлэнл, Уиллингтон. Некоторые стали городами-призраками, в других еще теплилась жизнь, хотя и царил беспредел. Лили смутно вспомнила, что Уиллингтон упоминался на новостном сайте несколько месяцев назад – что-то про секту. Но она не могла вспомнить, что именно, и вот уже Уиллингтон остался позади. Она была на полпути к Бостону – осталось проехать семьдесят пять миль.

Запищал телефон, и Лили тихонько вскрикнула от страха, уверенная, что Грег очнулся и достал телефон. Она с трудом заставила себя посмотреть на экран, а когда, наконец, решилась, увидела, что на ярко-синем экране мигает «Джонатан».

– Ответить… Джонатан?

– Где… миссис Эм? – Его голос потрескивал помехами, обрывался. Конечно, мобильная связь за пределами стены оставляла желать лучшего. Такие люди, как Лили, просто не могли здесь находиться. С появлением тревожных кнопок в автомобилях никто больше не пользовался телефонами в экстренных ситуациях.

– Я еду в Бостон.

– А что в Бостоне?

Может, ей показалось, но даже через помехи Лили ощутила по голосу, что Джонатан напрягся и забеспокоился.

– Склад! Порт! Они в беде, Джонатан! Марк и Арни Уэлч на ужине…

– Миссис Эм? Я… слышу? Не… – На этот раз помехи шипели особенно долго. – Бостон!

– Джонатан?

Вызов прервался. Лили перезвонила, прекрасно понимая, что это впустую. На этот раз она даже не услышала голосовую почту Джонатана, только мертвую и пустую тишину. Опустив взгляд на телефон, она увидела, что находится вне зоны доступа сети. Она – слишком поздно – поняла, что этот короткий звонок записала Безопасность.

– Черт, – пробормотала она. Джонатан велел ей не ехать в Бостон, она не сомневалась. Но Джонатан не знает, что она сделала, и продолжает рассуждать по инерции. Она уже в беде. Назад пути нет. В Старбридже она перебралась на Массачусетскую трассу. Первые пятнадцать миль вдоль дороги не было никаких огней, даже старых натриевых: шоссе оказалось совершенно темным, не считая слабого света луны. Лили пришлось замедлиться до сорока пяти: после безудержной гонки по 84-й эта скорость казалась просто улиточьей. Она полагалась на интуицию, нежели чем на зрение, понимая, что давным-давно должна была повернуть. Она вздохнула с облегчением, когда проехала Оберн и заметила слабый оранжевый свет фонарей вдалеке.

– Лучший мир, – прошептала она, глядя, как на одометре переползает очередная зеленая цифра. – Так близко, что можно потрогать.

Ей осталось всего сорок миль.

Когда Лили была маленькой, Бостон еще считался отличным местом для поездки на день. Мама и папа часто брали их с Мэдди туда: хотя папа вырос в Квинсе и был преданным поклонником «Янкиз», он втайне восхищался Бостоном. Маме нравились виды и магазины, а папа интересовался историей: водил Лили с Мэдди в Центральный парк, Библиотеку Кеннеди. Однажды они даже дошли до порта, где разыгралось Бостонское чаепитие, и папа рассказал совсем другую историю, нежели Лили слышала в школе. Мэдди сказала, что у папы могут быть неприятности из-за этой версии, так что Лили никогда ее не повторяла, хотя и изрядно помучилась в десятом классе, убеждая себя не поднимать руку, чтобы сообщить учителю, что он не прав. Думая о Бостоне, Лили всегда вспоминала, как они стояли в доках и глядели на воду. Сейчас Бостон поглотила завеса смога. Последние несколько раз Лили приезжала сюда с Грегом, и днем солнечного света уже не было, только слабое, нездоровое свечение. А теперь, посреди ночи, отражающее свет фонарей небо над городом было ярко-оранжевым. Когда Лили опустила стекла, в кабину хлынул грязный воздух. Когда последний раз она дышала наружным воздухом? Она не могла вспомнить: слишком привыкла к воздуху, прошедшему через очистители, которыми был уставлен Нью-Ханаан.

Стоило Лили проехать въезд на Вашингтон-стрит, как телефон Лили радостно защебетал, сообщая, что обслуживание восстановлено. Если Грег очнулся, он мог бы отследить ее по бирке, но посреди ночи это займет какое-то время. Однако ее телефон был оформлен на Грега, и он сам мог посмотреть ее местоположение. Недолго думая, Лили швырнула телефон в окно. Она съехала с Масспорт-Хаул-роуд и поехала по Саммер-стрит, направляясь к воде. Она никогда не бывала в этой части порта: отец брал их на мост Конгресс-стрит и многочисленные детские аттракционы в Бостонской гавани. Но здесь, у терминала Конли, набережная оказалась морем контейнеров, и Лили была поражена призрачными очертаниями контейнерных кранов, бесконечными рядами похожих на аистов машин, вздымающихся над головой. Возможно, они были разноцветными, но в желтом свете они приобрели различные оттенки желтого. Терминал казался пустым: Лили не видела ни людей, идущих по лоскутному асфальту, ни машин, ни работающих механизмов. Она знала, что Безопасность была где-то там, возможно, скрывалась в тени зданий и контейнеров. Что, если они задержат ее на входе?

Лили припарковалась на краю огромной стоянки, за несколькими мусорными контейнерами, одиноко сгрудившимися вокруг небольшой постройки, где, по-видимому, когда-то принимали карточки. Мгновение она просто сидела, чувствуя, как улетучивается адреналин от езды. Мышцы стонали, словно она пробежала марафон. По ее карте первое заброшенное здание находилось в полумиле к северу, гофрированное чудище, по виду готовое вот-вот рухнуть. Стены покрывали огромные пятна ржавчины. Лили прихватила простенькую черную бейсболку и, прежде чем выбраться из машины, собрала волосы и спрятала их под ней. Пока ее не будет, «Мерседес» могли найти и залезть в него, но тут уж ничего не попишешь. Осмотревшись последний раз и никого не обнаружив, Лили метнулась по плохо освещенному тротуару. В нос ударила вонь асфальта и химикатов. Порт казался пустынным, но с каждым шагом Лили все отчетливее чувствовала, что за ней наблюдают. Несколько раз она натыкалась на портовых крыс, больших, словно котята, и совершенно не боящихся Лили. В основном они просто смотрели на нее, когда она проходила мимо. Но одна принялась всерьез защищать территорию, негодующе пища, и Лили пришлось огибать животное, заново осознавая, что она не представляет, что ее ждет. Наконец, Лили добралась до южной стены склада и присела возле нее, тяжело дыша. Дверей на этой стороне не было: ей предстояло завернуть за угол к восточной стене, длинной стороне склада. Прижимаясь к гофрированной жести, Лили пошла вдоль стены бочком, пока не достигла угла. Она просто наклонилась вперед, чтобы заглянуть за него, когда что-то твердое прижалось к голове.

– Руки вверх.

Лили повиновалась. Она даже не слышала, как к ней подошли.

– Она не может быть из Безопасности, – сказал кто-то другой.

Повысив голос, Лили четко проговорила:

– Мне нужно поговорить с Дориан Райс, Уильямом Тиром или Джонатаном. – Лили почувствовала себя идиоткой – она даже не знала фамилию Джонатана.

– Без имен, – строго сказал мужчина, принявшись ее щупать, но обезличенно: он искал оружие. И Лили обрадовалась, что не взяла пистолет Грега. Она заставила себя успокоиться, хотя незнакомец сбил с нее кепку, и волосы упали на плечи и на лицо.

– Такая красотка, здесь, без оружия… должно быть, ты сбрендила.

– Уильям Тир, Дориан Райс, Джонатан. Мне нужно поговорить с одним из них.

– Сейчас? И о чем же?

– Просто отдайте ее нам, – еще один мужской голос выплыл из мрака позади Лили. – Это приманка из-за стены, вот и все.

Рука залезла Лили под рубашку, прощупав плечо.

– Ага. К тому же все еще меченая.

– Повернись, – приказал первый голос.

Лили повернулась и увидела приземистого, крепко сбитого чернокожего мужчину в зеленом армейском камуфляже. За его спиной стояло еще несколько фигур, их силуэты едва проступали сквозь туман, поползший по порту. Мужчина прижал пистолет к ее виску, и Лили заставила себя успокоиться, медленно и легко дыша через нос и рот.

– Ты прав, она из-за стены. Но постаралась одеться, как наружная. – Мужчина наклонился ближе, тяжело дыша Лили в лицо. – Что ты здесь делаешь, застенная леди?

– Мне нужно увидеть одного из них, – повторила Лили, ненавидя собственный голос, как у обиженного ребенка. – Вы все в опасности.

– Что еще за опасность?

– Хватит! – прорычала одна из теней.

– Мой босс велел убивать всех, кто приблизится к зданию. Давай ее сюда. Давненько у нас не было приманки из-за стены.

– Это наша территория. Мой командир решит, что делать с этой злоумышленницей. – Чернокожий с отвращением покачал головой, прежде чем повернулся к Лили. – Ты выбрала неудачную ночь для прогулок здесь, застенная леди.

– Пожалуйста! – взмолилась Лили. Время шло, секунды неумолимо катились, и ничто не могло повернуть их вспять. – Пожалуйста. Лучший мир.

– Да что ты знаешь о Лучшем мире?

– Я знаю, что он близко. Так близко, что можно потрогать.

Он моргнул, окинув ее оценивающим взглядом: темные глаза пробежались по лицу Лили, которой показалось, что ее выворачивают наизнанку.

– Как тебя зовут, застенная леди?

«Без имен», – чуть не повторила Лили. Но потом голос матери эхом отозвался у нее в голове, повторяя фразу, преследующую Лили с детства: «Не время умничать».

– Лили Мэйхью.

Коренастый мужчина побарабанил по уху.

– Подойди.

Он начал быстро говорить на языке, который Лили не понимала. Чем-то напоминало арабский, но Лили не была уверена. Ее имя прозвучало несколько раз за разговор, но она едва ли заметила: слишком увлеченно наблюдала за тенями, стоящими у мужчины за плечом. В голове кружился панический вихрь, она не успевала отмахиваться от сценариев: групповое изнасилование, пытки, ее безжизненное тело, плавающее во Внутренней Гавани. Коротышка был с Тиром, Лили не сомневалась, но некоторые другие – нет, и они слабо вырисовывались на темном фоне: лишь фигуры в тумане, кажущиеся десятифутовыми. Они заставили Лили подумать о Греге, и она вдруг ясно увидела его, сидящего на кухне с открытыми глазами. Лили подскочила от видения, словно ее ткнули чем-то острым.

– Мы забираем ее, – объявил чернокожий.

– Туда? – Одна из теней отделилась и оказалась высоким мужчиной с грязными светлыми волосами, одетым в колоритный женский жакет ярко-синего шелка. Остальная его одежда основательно поизносилась, и когда он подошел ближе, Лили поняла, что чувствует его запах, резкую гнилостную вонь. Ей не понравились его глаза: выпученные и маниакальные, знакомые Лили по начальной школе – несколько ребят из ее класса уже сидели на наркотиках. Когда мужчина заговорил, она увидела, что зубы у него черные.

– К своему боссу я ее не пущу. Она может быть с начинкой.

Черный покачал головой.

– Ее проверят на взрывчатку.

– Этого недостаточно.

– Ты у нас дома. – Черный мужчина достал второй пистолет. – А значит, должен выполнять приказы моего командира. Когда приедем на Манхэттен, принимать решения будешь ты. – Он повернулся к Лили. – Сцепи руки на затылке.

Лили подчинилась.

– Иди направо. Держись поближе к зданию, не останавливайся, пока я не скажу. Надумаешь что-нибудь отчебучить, дважды думать не буду – пущу тебе пулю в голову.

Лили порывисто кивнула.

– «Голубой Горизонт» мне в задницу, – пробормотал мужчина в шелковом жакете. – Сборище сосунков.

Чернокожий, не обратив на него внимания, подтолкнул Лили.

– Давай. Шевелись.

Лили пошла вперед, уставившись в землю, чтобы не спотыкаться и не шататься. Мужчина с двумя пистолетами не блефовал: по нему, как и по Джонатану, было видно, что он – ветеран войны. Этот человек сделает все, если надо будет, – снесет Лили голову и сбросит ее тело в гавань. Она задумалась, сколько сейчас времени, подавив инстинктивное желание посмотреть на часы. Она прошла до середины гофрированной стены склада, когда мужчина сказал:

– Стой.

Другая группа вышла из тумана справа от нее. На предводителе был капюшон, на ремне через плечо висел автомат. Но когда они приблизились, капюшон откинулся, и Лили сразу узнала светлую косу девушки-гота.

– Богачка. Ты издеваешься.

Лили остановилась, но ее снова подтолкнули вперед автоматом.

– Я не смогла связаться с Джонатаном. Они приедут сюда. На рассвете.

Лицо Дориан было замазано черной краской, но Лили увидела, как сдвинулись ее брови.

– Кто?

– Безопасность. Все они. Вам надо отсюда выбираться.

– Она что, чокнутая, если притащилась сюда? – спросил чернокожий. – Я не хочу рисковать.

– Не чокнутая, нет, – медленно ответила Дориан.

– Нет, – выпалила Лили. – Клянусь, нет. Пожалуйста… вам нужно отсюда выбираться.

– Мы можем заставить ее говорить, – предложил мужчина в синем жакете, и от желания причинить боль в его голосе у Лили скрутило живот.

– Без шансов, – и Лили услышала неподдельную ненависть в голосе Дориан. – Знаю я твои методы, придурок.

– Ты и твой драгоценный Лучший мир, где все равны. Но не все равны, не так ли? Вы с боссом по-прежнему относитесь к нашему народу, как к дерьму.

– Ваш народ и есть дерьмо. Стреляете и сношаетесь, убиваете за одежду.

Лили услышала сухой щелчок у себя за спиной. Дориан посмотрела мимо нее и подняла пистолет.

– Даже не думай.

– А я вот думаю, сука.

Мужчина позади Дориан двинулся вперед, и Лили увидела, что все они вооружены одинаково: блестящими черными цилиндрами, напоминающими что-то из армейского арсенала. Лили никогда не слышала о сепаратистском нападении на федеральные склады, но, конечно, Безопасность не сообщает общественности о подобном.

– Мы теряем время! – огрызнулся мужчина в синем жакете.

Не обращая на него внимания, Дориан перевела холодные глаза на Лили.

– Подумай, что ты здесь делаешь, миссис Мэйхью. Потому что, если выяснится, что ты притащилась сюда, чтобы нас надуть, сдохнешь медленно и мучительно, обещаю.

– Нет, – заверила Лили, стараясь не позволить обиде вкрасться в голос, внезапно осознав, насколько она самонадеянна. За те несколько дней в детской она возомнила себе, что между ними с Дориан возникло доверие. Но пропасть между ними была огромной, и любая мечта о преодолении ее была лишь фантазией.

– Безопасность уже окружила это место и по воде, и по земле. Они выдвинутся завтра.

– Откуда застенной сучке об этом знать? – спросил один из идущих позади нее мужчин.

– Эта может, – задумчиво ответила Дориан. – Она замужем за оборонником.

Лили покраснела. Дориан произнесла это таким тоном, словно Лили вышла замуж за своего кузена и присоединилась к семейству кровосмесителей-вырожденцев в их лачуге.

– Просканируй ее и отведи внутрь.

Лили смиренно перенесла сканирование, хотя чернокожий умудрился резко толкнуть ее в живот. Увидев сканер, она снова задумалась, где они раздобыли оборудование. Оборудование Безопасности помечалось на производстве. «Голубой Горизонт» научился снимать чипы с него, как и с людей? Когда Лили просканировали, Дориан что-то коротко протараторила на непонятном языке в свой наушник, а потом подтолкнула Лили дулом винтовки.

– Внутрь.

Лили прошла через дверь склада, все еще держа руки за головой, и моргнула, когда свет полился ей в глаза, ослепив на несколько секунд. Придя в себя, она обнаружила, что находится в большой комнате с гофрированными металлическими стенами. В центре комнаты стоял небольшой стол, за ним сидели двое мужчин. Сперва Лили заметила Джонатана, стоявшего за стулом у дальнего конца, на стуле сидел Уильям Тир, прищурившись, изучал человека напротив. Дориан ткнула Лили винтовкой в спину, и она пошла вперед. Еще несколько охранников двинулись, окружая ее, но, к облегчению Лили, они были вооружены всего лишь пистолетами. Двое охранников оказались женщинами, что удивило Лили: ей почему-то казалось, что Дориан уникальна. Когда они подошли, Тир сердито поднял взгляд, но едва он увидел Лили, его лицо изменилось, стало непроницаемым, и он встал. Человек на ближнем краю стола обернулся, и Лили с трудом заставила себя не отшатнуться. Большую часть его лица уничтожила кислота или что похуже. Красная, раздраженная ткань покрывала его скулы и ползла на лоб. Зубы оказались такими же плохими, как и у человека снаружи.

– Мило, Тир, – прошуршал обожженный человек. – Ваши люди пустили агента Безопасности.

– Нет, – холодно ответил Тир. – Не знаю, кто она, Паркер, но не агент Безопасности.

– Посмотри на ее одежду. Кем бы она ни была, она застенное мясцо, и она видела мое лицо.

Паркер подошел к Лили. Из-за уродства он выглядел одновременно древним и хищным, и Лили сжалась. Потянувшись, он схватил ее за грудь, грубо, выворачивая ее влево, и Лили сжала губы, чтобы подавить стон.

– Убери от нее руки. – Теперь голос Тира превратился в лед.

– С чего это? – Паркер схватил Лили за другую грудь, и Лили сжала руку в кулак.

Но потом почувствовала, как по ее плечу скользнула рука Дориан, предупреждающе его сжав. Лили закрыла глаза, заставляя себя успокоиться.

– Потому что, если ты этого не сделаешь, Паркер, я сломаю тебе руку и выкину отсюда ни с чем, и все мои игрушки останутся при мне. Как тебе это понравится?

Лицо Паркера перекосило от ярости, но он, наконец, отступил. Лили попятилась, обхватив ноющие груди, пока снова не наткнулась на винтовку Дориан. Именно такими, как Паркер и его подручные, Лили всегда представляла себе людей за стеной: жестокие и неряшливые, не обладающие элементарной порядочностью, которую она чувствовала в Тире и его сподвижниках. Что они здесь делают?

Тир вышел из-за стола, и Джонатан последовал за ним, держась как можно ближе, так же, как раньше за Лили. Он неотрывно смотрел на Тира, а потом тревожно отводил взгляд, ища угрозу, в этот момент Лили поняла, что Джонатан был не ее телохранителем. Он был человеком Тира, а Лили – лишь случайной остановкой на дороге.

Тир остановился перед ней, и ее снова поразила его военная осанка: прямая, со сведенными вместе пятками. Время ускользало: ей хотелось проверить часы, но она держала руки поднятыми. Уже давно перевалило за полночь. Сколько часов осталось до рассвета?

– Миссис Мэйхью. Почему вы здесь?

Лили глубоко вдохнула и рассказала обо всех вечерних событиях, обо всем, что произошло с тех пор, как Арни Уэлч пришел на ужин. Она не упустила ничего, кроме Грега и рамки: когда настал момент, Лили обнаружила, что не может рассказывать эту историю в присутствии всех этих людей. Пока она говорила, Тир не отрывал от нее взгляд, и Лили поняла, что была права той ночью в детской: его глаза оказались не серыми, но серебряными, яркими и мерцающими. Лили пришлось заставлять себя не уткнуться взглядом в пол.

– Она лжет, – категорично заявил Паркер, когда она закончила.

Джонатан наклонился, прошептав что-то Тиру на ухо, и тот кивнул.

– Мы потеряли Гудина неделю назад. В том взрыве невосполнимо сгорело несколько тел.

– Просто чушь собачья для Безопасности! Они могли идентифицировать вашего человека по зубам, а потом подослать эту шлюху, чтобы рассказала историю.

– Безопасность не располагает медицинскими документами на моих людей.

– Кто-нибудь рассказал.

– Тогда откуда она узнала, где нас найти, Паркер? – В голос Тира прокралось презрение, но он повернулся к Дориан.

– Дори. Возьми своих ребят и осмотритесь. Тридцать минут.

В спину Лили перестал упираться ствол, и она поежилась. Рука Дориан последний раз сжала ее плечо, а потом исчезла.

– Так что же делать с этой девкой? – спросил Паркер. Его люди поднялись и окружили предводителя, и Лили увидела, что они вооружены только ножами или допотопными пистолетами, как минимум двадцатилетней давности, никакого тяжелого вооружения, как у людей Тира, у них не было. К тому же люди Тира выглядели чище, словно имели доступ к водопроводу. То тут, тот там Лили замечала кривые зубы, но никак не гнилые. В рядах «Голубого Горизонта» явно были врачи: неужели даже стоматолог? Одежда, зубы, оружие… казалось, у людей Тира все было новее. Лучше.

Что он задумал с этими людьми?

– Это наш дом, Паркер, – ответил Тир. – Женщина принадлежит нам. Джонатан, возьми ее себе и хорошенько повеселись. Потом можно пустить ее по кругу. – Он снова сел за стол и жестом пригласил Паркера в другое кресло. – Давай заканчивать.

Джонатан грубо схватил Лили за руку и потащил к двери в дальнем конце комнаты.

– Боритесь со мной, – пробормотал он. – Устройте шоу.

Это была настоящая удача. Нервы Лили, до крайности оголившиеся, вдруг ожили, и она, откинувшись, ударила Джонатана по лицу. Он запустил руку ей в волосы и поволок к двери. Лили слабо схватилась за его плечо, потом они зашли в дверь, Джонатан захлопнул ее и поставил Лили перед собой.

– Кричите. Как можно громче.

Лили глубоко вдохнула и закричала. Джонатан бездействовал секунды две, а потом зажал ей рот рукой, приглушая вопль. Когда он ее отпустил, Лили уселась на подлокотник дутого бесформенного кресла, стоящего у стены.

– Простите, миссис Эм. По-другому эти люди не понимают.

Джонатан поспешил к открытой двери в противоположной стороне комнаты, захлопывая ее, Лили успела лишь мельком увидеть за нею что-то громадное: длинные перекрещенные деревянные прутья с горизонтальными балками. У Лили сложилось впечатление огромного остова деревянного гиганта, наполовину законченного.

Остова корабля.

Она смотрела на Джонатана несколько долгих минут, мысли витали вокруг нового кусочка этой головоломки. Украденные лошади и медицинское оборудование. Уничтоженные трансконтинентальные самолеты. Сбитые с неба спутники. Строящийся вручную деревянный корабль. Речной край, промелькнувший у Лили в голове, земля, где нет ни Безопасности, ни слежки, ничего.

И тогда она поняла.

– Вы уйдете. Вы все уйдете.

– Миссис Эм, я не могу об этом говорить.

Дверь за ними захлопнулась, и в комнату вошел Тир.

– Все устроено. Первое сентября.

– Паркер ушел?

– Нет. Думает, у него что-нибудь выгорит с миссис Мэйхью. Животное, что с него возьмешь.

– Какие новости на оборонном канале?

– Те три миноносца до сих пор сидят в нескольких милях от гавани. Не двигаются, просто ждут.

У Лили отвисла челюсть, она смотрела на них, пошатываясь. Как Тиру удалось просочиться в Министерство обороны?

«Так же, как они смогли уничтожить спутники в небе и выключить электричество, – прошептал внутренний голос. – Технологии хороши лишь настолько, насколько хороши контролирующие их люди».

– Вокруг терминала полное радиомолчание, – продолжил Джонатан.

Тир кивнул.

– Трудно сказать, когда они придут, но, бьюсь об заклад, скоро.

Лили застонала, правда заворочалась в животе, словно груда камней.

– Вы и так уже знали.

– Да.

Она села в кресло, закрыв лицо руками.

– Я пытался отговорить вас от поездки, миссис Эм.

Из соседней комнаты раздалось очередное гиканье, и Тир закатил глаза.

– Достаточно, полагаю. Пойди расскажи пару героических историй об изнасиловании. Настрой всех выдвигаться, как только Дори вернется. Мы отправим Паркера и его компанию через поверхностные туннели.

Джонатан ушел, и Тир рухнул в кресло возле двери, положив руки на колени. Его серебряные глаза блестели, Лили видела их сияние через всю комнату.

– Извините за весь этот цирк. Хотел бы я перестрелять их всех, как собак, но они мне нужны.

– Зачем?

– Потому что мои люди ценны, миссис Мэйхью. Они умны и хорошо обучены. Использовать их таланты для грубой работы – расточительство.

– Что произойдет первого сентября?

– Ничего, о чем вам следовало бы знать. Как вы сюда попали?

– Приехала на машине.

– Муж отпустил вас посреди ночи поразвлечься?

– Думаю, я его убила.

Тир резко поднял глаза.

– Я ударила его по голове и оставила лежать.

Лили не хотела продолжать разговор, но слова сами лились, как и в ту ночь в детской.

– Он хотел от меня ребенка. Хотел отвезти меня к специалисту по искусственному оплодотворению. Ему неважно, чего хочу я.

Тир кивнул.

– Это проблема. Женщины продают свои яйцеклетки по цене мешочка с наркотиками, а плата на другом конце огромна.

Лили на мгновение задумалась:

– Я хотела его убить.

– Что ж, вы так или иначе столкнетесь с миром боли, когда вернетесь домой.

Лили кивнула.

– Оставьте здесь свою машину. Безопасность оцепила порт: вы никак не сможете уехать отсюда, чтобы они не узнали. Они видели вашу машину и отметили как принадлежащую моим людям. Оставьте ее здесь, и Джонатан отвезет вас домой. Можете заявить, что у вас украли машину и вы позвонили ему, чтобы он вас забрал.

– Мой ярлык покажет, что я была здесь.

– Верно, – ответил он, и Лили поняла, что он просто пытается ее подбодрить.

Трижды постучав, Джонатан зашел в комнату.

– Дори вернулась, сэр. Снаружи ничего нового. Я сказал Паркеру, что мы скоро выдвигаемся.

– Все вещи упакованы?

– Еще пять минут.

Тир махнул рукой в сторону закрытой двери в дальнем конце комнаты.

– Жаль, у нас больше нет сообщений. Душа не лежит оставлять его здесь.

– Когда? – выпалила Лили. – Когда вы уплываете?

– Что наводит вас на мысль, будто мы уплываем?

– Но ведь вы отплываете, – пробормотала Лили хриплым от слез голосом. – На корабле.

– И куда мы отправимся, как вы думаете?

– В Лучший мир.

Тир наклонился вперед. Лили снова поразилась его серебряным глазам, которые, казалось, отражали даже тусклое свечение флуоресцентных ламп.

– Почему вы приехали сюда, миссис Мэйхью? Это не имеет к вам никакого отношения, а вы взяли на себя такой большой риск. Почему?

Лили не могла ответить. Ребенком она выбирала случайный предмет и пялилась на него как можно дольше, пока глаза не пересыхали, а взгляд не расфокусировался. Она вспомнила, какое огромное удовольствие получала от такого неподвижного, замершего взгляда, и теперь не могла оторвать глаз от Уильяма Тира. Она следила за каждым его движением, даже за незначительными: быстрый взгляд его глаз на ее лицо, нажатие пальцев на колено, сжатие челюсти.

Казалось, все сошлось на Тире, зависело от него.

«Я верю в это».

В этот момент Лили во все поверила. Лучший мир существует, и он так близко… что можно потрогать. Пшеница, ярко-голубая река, бесконечные деревья. Если бы Тир попросил ее умереть за Лучший мир, она бы это сделала. Даже не раздумывая. И если бы он попросил Лили умереть за него, она бы сделала и это. Никогда в жизни она не чувствовала ничего так глубоко.

Ее глаза снова увлажнились: Лили отвела взгляд от размытого образа Тира и провела рукой по лицу. Подняв глаза, она обнаружила, что Джонатан смотрит на нее, тихонько улыбаясь. Он протянул руку, и Лили крепко сжала ее в своих ладонях, не отпуская, словно боясь, что может утонуть.

– Лучший мир, – выдохнула она. – Я вижу его. Постоянно.

– Мы все видим его, миссис Эм.

Тир дотянулся до ее подбородка и приподнял лицо одним пальцем. Теперь его глаза были такими блестящими, что словно бы светились в полумраке.

– Что ты видишь, Лили?

– Воду, – Лили запнулась. – Голубую воду, потом скалы, потом землю. Желтую землю, покрытую пшеницей. И деревню на холме возле реки. И детей.

– Что они делают?

– Я не знаю, – призналась Лили. – Но они свободны. Они все свободны.

Тир улыбнулся и отпустил ее подбородок.

– Это «Голубой Горизонт».

Лили заплакала.

– Пять лет назад, – продолжил Тир. – Когда мы захотели отделиться, я планировал создать Лучший мир сам, взять небольшой кусочек Америки и переделать его. Несмотря на упадок, эта страна – невероятное творение, и ее кусочек сослужил бы нам хорошую службу. Оно и к лучшему, что нам отказали, все равно бы ничего не получилось. Паркер, такие как он, созданы, чтобы все портить. Они никогда не оставили бы нас в покое. А если бы не они, так ваше правительство раскаялось бы в своем решении десять или пятнадцать лет спустя. Если мы создадим Лучший мир в месте, доступном другим, все так и будут пытаться его разрушить.

Лили вытерла слезы.

– Но свободной земли больше нет. Куда вы отправитесь?

– Мир больше, чем ты думаешь.

– Почему они хотят присоединиться к вам? – спросила она. – Эти люди снаружи.

– Люди Паркера? – Тир горько усмехнулся. – Люди Паркера продают своих детей и обменивают женщин на еду. Они не приблизятся к Лучшему миру.

– Сэр, – пробормотал Джонатан от двери. Прислушавшись, Лили услышала снаружи горячий спор, затем короткий, тихий гул: возможно, лазерная перестрелка, подумала Лили. Тир жестом пригласил ее встать, и она выбралась из кресла. Она не осознавала, насколько устала, пока не попробовала встать.

– Сожалею, Лили, другого выхода нет. Замри и закрой глаза.

Лили закрыла глаза. Ее голову отбросило назад коротким, резким ударом в уголок рта. Было не особо больно, но она почувствовала вкус крови. Тир размазал кровь по ее подбородку, потом в двух местах надорвал ворот рубашки Лили.

– Для внешнего эффекта: это быстро заживет. И не забывай хромать.

Джонатан открыл дверь, и Тир поволок Лили наружу. Дориан прикрывала дверь, ее винтовка была наставлена на Паркера и его людей. Они напомнили Лили волков, загоняющих добычу.

– Эта сука сошла с ума! – взревел Паркер. – Скажи, чтоб отошла!

– Безопасность окружила нас. Нужно немедленно убираться.

– Мы никого не видели.

– Отлично, – ядовито проговорил Тир. – У вас ведь есть доступ к спутниковым снимкам?

– Пошел ты.

– Хорошо. Оставайтесь и ждите их.

Здоровый глаз Паркера сверкал от ненависти.

– Как нам выбраться?

Тир нагнулся к полу и распахнул люк, открывая ведущие в темноту ступеньки. Паркер бросил на Дориан последний яростный взгляд, затем присел на корточки и посмотрел вниз.

– Фонарики?

– Никаких фонариков. Хватит с нас теплового следа от тел. Это прямой путь через туннели в центр Бостона.

– А что застенная шлюха?

– Она понравилась Джонатану. Он хочет прихватить ее с собой.

Паркер глянул на Лили.

– А, ладно. Все равно нет времени.

Он устремился к люку, но Тир остановил его, положив руку на грудь.

– Мы договорились, Паркер. Первого сентября.

– Первого сентября, – ухмыляясь, ответил Паркер, и Лили увидела столько неприкрытого зла в этой ухмылке, что ей пришлось на мгновение прикрыть глаза. Вспомнив реальный мир, она подсчитала, что сейчас раннее утро тридцатого августа. – Первого сентября у нас карнавал.

Губы Тира дернулись от отвращения, но он кивнул.

– В туннель. Ищите лестницу рядом с голубой аварийной лампой: выйдете рядом с Фенуэем.

Паркер и его люди пошли первыми. Возможно, тридцать людей Тира вернулись на склад и собрались вокруг люка: большинство были вооружены, как Дориан, но у нескольких не оказалось ничего, только маленькие приемники в ушах и едва заметные металлические нити, обвивающие указательный палец.

– Соблюдайте радиомолчание, пока не окажитесь за городом, – распорядился Тир. – Встретимся дома.

Значит, Арни оказался не прав: их штаб все же находился не здесь. Лили последовала за Джонатаном вниз по лестнице, и они оказались в темноте, не слыша ничего, кроме скрипа шагов и звона ремней, удерживающих оружие. Лили знала, что Дориан шла где-то позади нее, и это ее почему-то утешало. Иногда она слышала писк где-то возле ног, но даже снующие вокруг крысы не особо пугали. Это были надежные люди, и Лили верила, что они уберегут ее от опасности, куда бы они ни шли.

«Но что произойдет первого сентября? – жалобно поинтересовался внутренний голос. – Что за карнавал?»

Когда они прошли около полумили, кто-то кашлянул во тьме впереди, и Джонатан схватил Лили за руку, притягивая ее поближе.

Паркер и его люди продолжали двигаться дальше по коридору, звук их шагов становился бледнее, нисходя до тишины.

Джонатан потянул ее вправо, прошептав:

– Ступеньки.

Лили поняла, что идет вниз по очередной лестнице. На некоторое время у нее открылось второе дыхание, но теперь оно иссякло, и Лили поняла, что еще чуть-чуть и она просто рухнет. Но она продолжала идти, решив не задерживать их, не быть – как они ее называли? – застенной сукой. До жути удачный термин: Лили обнаружила, что он подходит большинству ее подруг.

– Стой, – целую вечность спустя объявил Тир.

Лили остановилась, слыша, что остановились и все остальные.

– Бум.

Глубокий шум разнесся у них над головами. Туннель содрогнулся, вниз посыпалась бетонная пыль, оседая у Лили на лице и волосах, застилая глаза. Мощное дуновение жа́ра пронеслось по спине, и на несколько мгновений туннель наполнился низким гулом. Затем он стих, и они снова оказались в тихой темноте.

– Лучший мир, – пробормотал кто-то.

– Лучший мир, – ответили остальные, и Лили повторила со всеми, надеясь, что никто не станет возражать. Ей нравилось, как ее голос звучит в общем хоре.

Через мгновение, словно мысленно переговорив друг с другом, группа двинулась дальше. Теперь они шли по лабиринту туннелей, иногда поднимаясь по лестницам, иногда спускаясь, иногда проскальзывая сквозь узкие щели. Оказываясь взаперти, Лили чувствовала клаустрофобию. Она продолжала идти, сосредоточившись на настоящем, будущее перестало существовать. Она не могла вообразить, что ждало ее дома.

Двадцать минут спустя она последовала за Джонатаном вверх по лестнице и вышла через открытый люк в темный переулок, очутившись в окружении мусорных контейнеров, которые явно не опорожняли многие годы.

– Помоги Дори подняться, когда она подойдет, – сказал Тир Джонатану. – Она не захочет принимать помощь, так что придется настоять. Она еще не отошла от того ранения.

Лили обхватила себя руками. Воздух в конце августа был теплым, но она промокла насквозь от пота, и ветер, казалось, норовил забраться под куртку.

Что случится первого сентября?

– Заткнись, Дори. – Джонатан вытащил ее, винтовку и все остальное из дыры. – Все знают, какая ты крутая.

– Я могу стереть тебя с лица земли, Южная Каролина.

– Не сомневаюсь.

– Надо двигаться. – Тир уставился в устье переулка. Лили ничего не видела, но верила ему: он напомнил ей собаку, взявшую след, чующую опасность, не видимую глазу. После того, как из люка вышли десять человек, Джонатан сместил крышку, и Лили вспомнила, что Арни как-то сказал: «Голубой Горизонт» разделяет силы, чтобы предотвратить потери. Остальные, должно быть, пойдут по туннелю дальше.

– Пойдемте, миссис Эм.

Они вышли – по одному за раз – из устья переулка, исчезая во всех направлениях. Дориан мимоходом коснулась плеча Лили, но, когда Лили обернулась, ее уже след простыл. Тир потянул ее за руку, и они оба последовали за Джонатаном по улице, которую Лили не узнала. Над тротуарами вздымались давно заброшенные офисные здания. Каждое окно словно рассказывало собственную историю краха, и Лили слышала, как внутри переговариваются люди, шаркая и бормоча, но никого не видела. С приближением рассвета свечение смога над их головами начало меркнуть.

– Возьми машину, – сказал Тир, и Джонатан двинулся в туман. Лили пошатнулась, и Тир хватил ее за локоть, придерживая.

– Ты в большой беде, миссис Мэйхью. Расскажи как можно более правдоподобную историю о машине, но Безопасность в конечном итоге додумается посмотреть твой ярлык. Они захотят узнать, что ты здесь делала.

– Вы когда-нибудь были в тюрьме?

– Да.

– И как?

– Ты пытаешься это пережить.

– А что произойдет первого сентября?

Тир сжал челюсти.

– Я не могу тебе рассказать.

– На тот случай, если меня будут пытать?

– Да.

Лили представила это на мгновение и почувствовала, как переворачивается желудок. Она закрыла глаза, пытаясь думать о Лучшем мире. Но увидела лишь школьную дверь и растрепанную голову Мэдди, исчезающую навсегда. Автомобиль остановился возле них, и Лили потребовалась пара секунд, чтобы признать свой «Лексус» и Джонатана за рулем. Гладкая чернота автомобиля казалась инопланетной, гротескной на фоне разбитой улицы.

– Садись. Джонатан отвезет тебя домой.

– А можно мне… – Лили глубоко вдохнула. – Можно мне остаться здесь, с вами?

Тир посмотрел на нее долгим взглядом.

– Нет, миссис Мэйхью. Мне жаль. И так уже слишком много. Нам придется оставить много хороших людей.

Лили кивнула, пытаясь заставить себя улыбнуться, но в голове звенел голос Дориан: «Лучший мир не для таких, как ты». Она села в машину, Тир начал закрывать дверь, и она схватила его за запястье почти в отчаяньи.

– Я не знаю, как переживу это.

Тир положил руку ей на щеку. Тепло, казалось, потекло в ее кожу, вернув из холодной пустоты в голове.

– Обещаю, переживешь.

– Вы не можете этого обещать.

– Нет, могу. Поверь, ты сильнее, чем думаешь.

– Откуда вы знаете?

Он отдернул руку, выпрямившись. Серебряные глаза мерцали.

– Я знаю, Лили. Я знаю тебя всю свою жизнь.

Дверь захлопнулась у нее перед лицом, и кулак дважды стукнул по крыше. Джонатан поддал газу, и Лили отбросило назад на сиденье. Она повернулась, извиваясь, чтобы посмотреть в заднее стекло, и увидела Уильяма Тира, глядящего им вслед: высокая фигура с армейской выправкой под огнями Бостона.

Они проехали полпути до Нью-Ханаана, прежде чем Джонатан заговорил. Лили всю дорогу глядела в окно, пытаясь придумать более-менее убедительную историю для Безопасности, но так и не придумала. С каждой милей ее желудок сжимался, потом сжимался еще сильнее, спазм за спазмом, пока она не почувствовала, что ее сейчас стошнит.

– Не переживайте, миссис Эм.

Лили подскочила. Она и забыла, что в машине есть кто-то еще. Она подняла взгляд и поняла, что Джонатан смотрит на нее в зеркало заднего вида.

– Мне кажется, я убила его, Джонатан.

– У вас была причина.

Лили покраснела. Они были как никогда близки к разговору о той ночи… о любой из ночей.

– Безопасности не будет до этого дела.

– Мы присматриваем друг за другом, миссис Эм. Заботимся друг о друге. Без этого ничего не получится.

– А ты сам не попадешь в беду? Вдруг они отследят эту машину?

– Я давным-давно подправил метку на этой машине. Она стояла в гараже почти всю ночь, пока вы не позвонили и я не поехал вас забрать.

Лили медленно кивнула, пораженная: ей приоткрылась завеса скрытого мира, несомненно, уже много лет жившего своей параллельной жизнью. За окном мелькнул еще один зеленый знак: Толлэнд. Горизонт светлел, румяно-розовый цвет прогрызал себе путь в темном небе над головой. Лили уставилась на розовое марево, жалея, что не может видеть дальше на восток, до самого Атлантического океана, где солнце уже встало. Она прислонилась к окну, наслаждаясь его прохладным прикосновением к щеке, внутренним взором видя наполовину достроенный корабль. Должно быть, кораблей гораздо больше, догадалась она, скрытых… где? В Новой Англии? Она подумала, что знает, что произойдет первого сентября: они уйдут, Тир и его люди, и больше всего на свете Лили хотела пойти с ними, к этим просторам, покрытым водой и деревьями. В отдалении, за стеклом, она услышала голос.

– Келси.

Лили встряхнулась, пытаясь прогнать сон, но она проигрывала эту битву – половина ее тела уже крепко спала.

– Келси.

– Миссис Эм?

– Кто такая Келси? – пробормотала Лили. Стекло казалось таким прохладным. Она хотела остаться здесь навсегда, хотела…

– Келси!

Она открыла глаза, Пэн тряс ее за плечи. Коридор дико прыгал вокруг. На мгновение она вернулась к машине, потом снова оказалась с Пэном. Голова бешено пульсировала. Ее подташнивало.

– Госпожа, мне пришлось разбудить вас. Это важно.

– Который час?

– Одиннадцать утра.

Келси потрясла головой, пытаясь очистить ее, обвыкнуться. Она стояла в коридоре около балкона. Ранний рассвет по-прежнему светился у нее в мыслях, поразительно розовый. Она чувствовала прохладу стекла на щеке.

– И что же не могло ждать?

– Мортийцы, госпожа. Они у стены.

Сердце Келси ушло в пятки.

– Мы знали, что это произойдет.

– Да, но, госпожа…

– Что?

– Красная Королева. Она пришла с ними.