Наконец стихли раскаты горнов, и Густав ступил в тронную комнату. В последний раз он побрёл вверх по длинной лестнице, ведущей к трону пророка. Золотой свет озарял неспешный торжественный шаг. Густаву пела хвалу симфония неестественно чистых прекрасных голосов.

Генерал ненавидел эту церемониальную помпезность, хотя сейчас он был главным героем представления. Новая команда социальных инженеров клялась, что церемонии необходимы, по крайней мере, в самом начале. Люди привыкли. Обычаи следует менять медленно. Но Густав всерьёз намеревался их изменить. Кардинально.

Как и в прошлый раз, зал был полон кричаще разодетых придворных из всех субсект Земли. Но, в отличие от прошлого раза, у всех на лицах теперь читались растерянность и плохо скрываемый страх.

Густав их понимал. Кто знает, чем обернётся резкая смена курса? А если снова всколыхнётся прежний хаос? Земля больше не может позволить себе усобицы и раздоры.

Конечно, придворные сомневались в политических талантах Густава и боялись за будущее. Густав сомневался и сам. Он не пылал желанием принять на себя такую большую власть и ответственность. Он ненавидел политику и не хотел завоёвывать доверие галатеан. Он всё ещё не мог смириться с их ценностями и взглядами. Но, к большому раздражению Густава, галатеанам он нравился.

С того момента как Уилл предложил возглавить земное правительство, Густав старался уклониться от большой власти. Но Моне предложил это Рамону, и королевская свита немедленно ухватилась за идею. Они посчитали Густава превосходным новым пророком. Символически он воплощает нужный архетип: человек, вернувшийся на Землю с семенами новой веры, единственный землянин, общавшийся с Преобразившимися, пусть и неудачно.

Рамону идея в особенности понравилась. Конечно, намного приятнее подчиняться человеку, менее властному и политически способному, чем Пётр Санчес. Само собой, влияние Рамона возрастёт. И это ещё один повод опасаться за будущее.

К сожалению, Густав не смог отыскать изъянов в доводах Уилла. Видеть кого-либо из придворных либо коллег в роли своего начальника Густаву не хотелось. От тех немногих, кто достоин доверия, вряд ли можно ожидать адекватных ответных мер на угрозу Преобразившихся. Не годится даже Оз. Он слишком любит задабривать и соглашаться. А управлять Землёй может только землянин. Человек с Галатеи не просидит на троне и пяти минут. Потом – неминуемый несчастный случай и снова хаос.

То есть нести груз придётся Густаву.

На верхней ступеньке ожидал Рамон. Лицо короля – непроницаемая маска величия и надменности. Выше – трон пророка. И Пётр Санчес на нём. Пророка подготовили к церемонии: накачали препаратами, навязчиво проинструктировали. Старику подобает достойно принять конец своей власти.

Публике преподнесли историю о том, что Господь указал своему избраннику на заблуждения и велел передать светоч новому человеку, назначенному нести огонь истинности людям. Санчесу история не понравилась, но его никто и не спрашивал.

Густав достиг вершины. Спокойным, хорошо поставленным, величественным голосом король зачитал обращение к народу. Густав почти не слушал. Он, как и предписано церемонией, встал на колени перед стариком, глядя на него снизу вверх.

– Земля рассыплется в твоих руках, – зло прошептал Санчес.

Несмотря на ударную дозу депрессантов, его тёмные глаза пылали прежним яростным огнём.

– Возможно, – шёпотом ответил Густав. – Но, по крайней мере, теперь мы будем строить нашу жизнь на знании, а не на агрессивном невежестве.

– Глупец! – презрительно выговорил Санчес. – Невежество надёжно и предсказуемо. Знание – нет.

– Невежество – это смерть, – с трудом выдавив улыбку, сказал Густав. – И вы глупец, если считаете иначе.

Густав был очень рад, что наконец смог сказать это старику в лицо. Генерал мучился несколько дней, стараясь примириться с собой, но в конце концов решился и сказал. Если уж не нравится возможное будущее, то долг и право власть имущего – схватить его обеими руками и направить в нужную сторону. Именно этим Густав Улану занимался всю жизнь. Когда он сдался Галатее, ничего не изменилось, кроме доступных средств, а они бесспорно стали гораздо лучше.

Король договорил, нагнулся и протянул руку, помогая старику встать с трона. Камерам на стенах не был заметен шип с нервно-парализующим ядом, торчащий из королевской манжеты.

С незаметной, но навязчивой помощью Рамона Санчес встал на колени перед усевшимся на трон Густавом. Придворные разразились тщательно срежиссированными криками ликования. Хор ненатуральных голосов выдал торжественный гимн. Церковь истинности умерла! Родилась Церковь преображения!

Густав обвёл взглядом полный придворных зал и едва заметно улыбнулся. Он уже знал, какие декреты выпустит первыми. Первый: отдать двадцать этажей Святого дворца беднякам, чьи протеиновые фермы покрывали местность, насколько хватало взгляда. Второй – позволить девочкам учиться.

Густав поднял руку в приветственном жесте. Внизу король помогал Санчесу спускаться по лестнице.