Роботер вздрогнул и проснулся, но чувства не проснулись вместе с ним. Он плыл в молчаливой, кромешной, всепоглощающей тьме. Он не ощущал тела либо виртуальных пространств, созданных его сетевым интерфейсом.

Он попытался успокоиться, собраться с мыслями. Бестелесность его не тревожила. Он испытывал подобное много раз, калибруя интерфейс. Но то было по своей воле. А теперь нечто – или некто – смог силой лишить роботера чувств. А если слишком долго плыть в пустоте, без тела, последствия скверные. Людской разум не приспособлен для таких переживаний.

Страх нарастал, переходя в панику. Когда плывёшь в пустоте, невозможно понять, год прошёл или час. А может, дело вовсе не в инопланетной силе, оторвавшей разум от тела? Пришельцы просто нанесли удар и ушли, оставив его заключённым навсегда в пустой бесчувственной тьме. Разум Уилла трескался, рассыпался, в душу полз ужас. Наверное, сейчас сердце колотится, как сумасшедшее, но его не слышно. Ничего не слышно.

Внезапно чувства вернулись – одно за другим, словно подключались модули перезагружающегося компьютера. Уилл вздохнул с облегчением. Но когда вернулось зрение, стало ясно: дела пошли криво. Хоть вокруг каюта «Ариэля», под спиной – привычная шконка, всё будто выдернуто из старой записи. Облегчение сменилось тревогой.

– Капитан? – позвал он.

За мягкими обитыми стенами – привычное гудение, обыденно попискивают консоли. Всё как надо. Но ответа Уилл не дождался.

Он вылез со шконки, осмотрелся. Пустота. Никого на шконках, визоры и клавиатуры висят на стенах, словно команда только что была здесь, но отлучилась.

Уилл подплыл к залу совещаний, открыл люк. И там никого. Посреди одиноко висит презентационный планшет.

Похоже, кто-то создал идеально точную симуляцию «Ариэля», чтобы запереть Уилла в ней. Значит, очень скоро нахлынет такая же клаустрофобия, как и при сенсорной депривации.

– Это не корабль! – закричал роботер стенам. – Это фальшивка! Куча дерьмовых битов!

Он хлопнул свободной рукой по краю шконки, но та оказалась удручающе твёрдой и прочной.

– Верните мне разум! – заорал Уилл.

Никакого ответа.

Он закрыл глаза и попытался сосредоточиться, представить базовый узел. Тот не появился. Всё та же каюта вокруг.

В отчаянии роботер взялся за ящики и дверцы. Если он и в самом деле в своём личном разуме, где-то должны быть символ или ключ, позволяющий прийти в себя. Нужно что-то яркое, отчётливое, способное принести за собой поток воспоминаний. Уилл лихорадочно метался по каюте, непрестанно проклиная невидимого тюремщика.

– Эй, ублюдок, кто ты? – кричал он пустоте. – Что происходит?

За стенами – всё то же тихое гудение. Уилл пришёл в исступление. Наконец он схватился за люк в ванную. Тот скользнул в сторону, и роботер полностью и окончательно понял: этот «Ариэль» – подделка.

Там висел СОП. Да такой, что побежали мурашки по спине.

Он висел посреди комнатушки огромной – в метр – сюрреалистической драгоценностью. В центре – когнитивный контур такого размера, что впору для ожерелья. По сторонам – блоки ощущений, модули действий.

В каждом модуле – гирлянды плотно упакованных структур памяти, отдельные воспоминания – словно жемчужины, соединённые шёлковой паутинкой связей. На фоне поразительно правдоподобной симуляции «Ариэля» программа выглядела прекрасной и несказанно жуткой.

Борясь со страхом, Уилл медленно подобрался к ней, проверил всё вокруг – а вдруг отыщутся намёки на сущность удивительного СОПа? Но ясно одно: СОП не из тех, с какими имел дело Уилл.

Он никогда бы не выстроил так дерево алгоритма. Странно и дико. И чем пристальней вглядываешься, тем странней оно кажется. Невероятно широкий профиль ощущений, заложенных в интеллект робота, причём эти ощущения не соответствуют ни одному известному Уиллу типу роботов. То, что выглядит аналогом вкуса и звука, – перемешано. Деревья альтернатив заканчиваются самоповторяющимися контурами, словно упирающиеся в ладонь пальцы узловатого кулака. Особой догадливости не нужно, чтобы понять: этот СОП построили не люди.

– И что я должен с этим делать? – спросил роботер у стен.

Хотя чего тут спрашивать? Ясно же, от него, роботера-человека, ожидают, что он запустит СОП, приложив к собственному разуму. СОПы для того и созданы.

Запустить на свой страх и риск? А что СОП может сделать? Хм, что бы то ни было, инопланетяне уже разобрали разум Уилла по кусочкам и скомпилировали заново. Не спрашивая разрешения на доступ. В общем, если играть по их правилам, наверное, и выяснишь что к чему.

– Ладно, я понял, – нервно сообщил он.

Хм, если уж запускать, нужен адаптер к обычным ощущениям. Не хватало ещё напрямую принимать данные с инопланетного робота.

Над головой вдруг появились инструменты для адаптации.

Уилл отшатнутся, сердце возбуждённо заколотилось. Ура, сомнений нет – это точно биение его, Уилла, сердца. Хорошо, что уже всё понятно насчёт СОПа и работы с ним. Кто бы тут ни командовал, их желание ясно.

Успокоившись, Уилл осторожно выговорил:

– Мне нужны не только адаптеры, но и библиотека сенсорных аналогов.

И снова по всей комнатушке замелькали блоки данных. На этот раз Уилл почти не вздрогнул.

– Спасибо, – пробормотал он.

Если уж инопланетяне позволяют доступ к таким средствам, не исключено, что можно взломать их код и вырваться из виртуального плена. Но маловероятно. Ведь все мысли роботера Уилла, все возбуждения в контурах его разума для чужих как на ладони. Тем не менее попытка не пытка.

Роботер принялся за работу. Он мысленно приказал соединиться двум адаптерным блокам, и те послушно полетели навстречу друг другу. Очевидно, по крайней мере, часть роботерских талантов осталась на месте. Ещё позволен доступ к тому, что служит назначенной цели.

Адаптеры выстроились без особых проблем. По ощущениям, миновало полчаса – и Уилл был готов. Осталось лишь запустить СОП и отправить своё восприятие в приготовленную оболочку.

Но отправлять было страшно. Не в силах решиться, Уилл в очередной раз обвёл взглядом стены.

– Ведь вы именно этого хотите от меня? – спросил он.

Стены упрямо молчали. Что поделаешь, не торчать же в виртуальной каюте целую вечность?

Собрав волю в кулак, Уилл приказал СОПу работать. В жемчужинах памяти замелькал свет. Очевидно, программа получала данные. Откуда – непонятно. Уилл сосредоточился на иконке оболочки и толкнул в неё своё сознание.

Уилл стоял близ своего убежища для размножения на равнине Вторых шансов. Над головой висело материнское солнце. Его время ещё на четыре отцовских. Вдалеке, за шелестящим травоном, виднелись пустые крошащиеся убежища давно умерших дядьёв.

Уилл посмотрел на себя и обнаружил нечто жёлтое с дюжиной тонких, как хворостинки, конечностей. Он вздрогнул – и по сегментам тела покатилась волна мурашек. Очень странное ощущение даже для роботера, чей разум населял конструкции самой разной формы.

– Уилл, – произнёс чистый женский голос.

Пугающее сходство с голосом Рэйчел. Хотя Уилл знал, что сказано на свистящем Языке Истории. Уилл повернулся к говорившей, шевеля конечностями удивительно грациозным и соразмерным образом.

Она – пятнисто-голубая, похожая на гусеницу, поднявшуюся на костистых ногах. Спереди свисают четыре тонких руки. Она – Плодородная из заграничного рода. Уилл радостно – и странно – предчувствовал, как её ноги обломятся после оплодотворения и она присоединится к скале, чтобы производить личинок, а Уилл, как до́лжно и правильно, будет кормить Плодородную до самой смерти. Радость нахлынула мощная, искренняя и абсолютно чужая. К роботеру вернулся прежний страх и стал вдвойне сильней.

– Что такое? Что происходит? – спросил он у самки, для убедительности размахивая передними парами конечностей.

– Уилл, если хочешь предотвратить гибель своего вида, – слушай меня, – сказала самка.

Роботер не нашёл слов, и лишь немо глядел на неё четырьмя разными глазами. Гибель моего вида?! Человеческий инстинкт побуждал нахмуриться, чужое тело не позволяло. Оно выделило Запах Озадаченности.

– О чём ты говоришь?

Начать разговор с жуткого предупреждения – не лучший способ завоевать доверие.

– Вашему виду передали технологию, которую вы называете «звёздный ключ». Он предназначен для вашего уничтожения.

Что за чушь? Но в глубине разума родилось свинцово-холодное подозрение: это правда. Просто так секреты безграничной мощи не дают. Однако поверить так сразу…

– Не верю, – отрезал он. – Как такое возможно?

– Использование «ключа» порождает чётко различимые изменения в ядре звезды. Для нас нетрудно обнаружить эти звёзды и модифицировать их. Вспомните, как модифицирована звезда-ловушка, приведшая вас сюда. Меченые звёзды вспыхивают и уничтожают всё живое в окрестности.

– Обнаружить и модифицировать? – выговорил ошеломлённый Уилл.

– Думаю, с пониманием этого не должно быть проблем, – заметила самка. – Изучение схемы «ключа» покажет, что мы способны мгновенно воздействовать на звезду с очень большого расстояния. А звезда-приманка – доказательство нашей способности перестраивать звёзды. Думаешь, заполучив «ключ», человечество воздержится от его использования? Четыре звезды уже показывают признаки «ключа»: Мембури, Зуни-Дехел и ещё две, подле которых вы построили заводы антивещества.

Уилл поверил и похолодел от ужаса. Целых четыре системы, которые чужие могут взорвать в любой момент. А когда земляне задействуют «ключ» у Солнца, под угрозой окажется большая часть человеческой расы. В душе роботера закипел гнев.

– Но почему? Мы не причинили вам никакого вреда! За что так?

– Ради безопасности галактики, – ответила самка. – Мы охраняем врата. Все виды, проходящие сквозь них, получают дар. Безопасным разрешают пользоваться даром невозбранно. Опасные уничтожаются.

Уиллу тут же захотелось поклясться, что человечество безопасно. Но он тут же одёрнул себя. Ведь человечество устроило войну буквально во всех заселенных им системах. Куда уж опасней.

– Но разве это справедливо? – возмутился он. – Вы собираетесь уничтожить нас просто потому, что мы – угроза. Вы не даёте нам возможности показать себя. Да мы и не подозревали о вас!

Самка содрогнулась особым, выражающим усмешку образом.

– Вы и в самом деле не угрожаете нам. Однако вы опасны для окружающей среды. По нашему опыту все разумные виды делятся на два типа: те, кто в конце концов преображаются, и те, кто уничтожает себя. Преображающиеся обычно увеличивают число планет с биосферой, где может возникнуть разумная жизнь. Уничтожающие уменьшают количество таких планет. Преображающиеся умеют изменять себя, конструктивно адаптироваться. Ты – первое свидетельство того, что человеческая раса способна изменяться. В наших глазах вы и культура Галатеи перспективны. До твоего прибытия люди считались однозначно уничтожающимися.

– Но это отвратительно! – воскликнул Уилл. – Вы судите нас по крестовому походу землян?

Конечно, крестовый поход – самое крупное предприятие человечества за последние годы. Но судить только по нему – нечестно! Его инопланетное тело испустило тучу разных запахов чёрно-красной гаммы, выражающих оттенки вины и гнева.

– И кем вы себя, чёрт возьми, возомнили? – вскричал он. – Кто дал вам власть выносить такие приговоры?

– Здесь ни при чём власть и приговоры, – ответила самка. – Разве садовник-человек оценивает мораль всякой травинки перед тем, как выдернуть её со своей клумбы?

– Но мы не трава! Как можно уподоблять нас, с нашей историей и культурой, безмозглой траве?

– Хорошо, давай рассудим здраво. Люди явились сюда, попросили силы и власти. Мы дали им силу и власть. Люди не сочли нужным спросить, какова цена. То есть даже без нашего вмешательства люди неизбежно бы обрели силу, которой не сумели бы управлять. Люди уже несколько раз подходили к этому порогу. Рано или поздно твоему виду либо придётся измениться, чтобы справится с возросшей мощью, либо погибнуть. А умирая, человечество неизбежно уничтожит места, где могла бы возникнуть другая жизнь, так же, как уничтожили биосферу родной планеты. Мы всего лишь делаем естественный процесс более эффективным. Мы оптимизируем галактическую экологию ради создания новых биосфер. Даже если мы ошибёмся с человечеством, в целом мы увеличиваем разнообразие жизни во вселенной.

– Но откуда вы знаете? – спросил Уилл, в гневе щёлкая костистыми ногами и проклиная неспособность чужого тела выражать эмоции. – Разве можно так безоглядно делить все разумы на две грубых категории?

– Потому что мы уже видели тысячи разумных рас. Наша политика – не плод домыслов. Она – результат миллиарда лет наблюдения.

Уилл зашатался. Затем тихо благоговейно выговорил:

– Кто вы? Боги?

Самка опять содрогнулась в усмешке.

– Мы – Преобразившиеся. Такими становятся все разумные виды, сумевшие перейти к новой фазе развития. Если человечество пройдёт испытание – оно присоединится к нам.

Да уж, сомнительный приз. Значит, всё, что сулит будущее, – либо уничтожение, либо слияние с неким галактическим суперразумом?

– Вы нас не заставите! – пообещал Уилл.

– Конечно же, нет, – сухо возразила самка. – Выбор всегда свободен для всех. Хотите – уничтожайте себя.

Уилл поднял своё членистое тело настолько прямо и гордо, насколько смог.

– Я этого просто так не оставлю! Я расскажу людям о «ключе»! И даже если вы попытаетесь нас убить, всех не достанете!

Самка испустила запах, обозначающий улыбку.

– Именно затем мы и сообщили вам. Единственное важное, что мы решаем сами относительно каждого разумного вида, – это сказать ему или нет о том, что впереди испытание. Так мы поступаем лишь тогда, когда судьба висит на волоске и малая толика знания способна побудить к изменению. Пожалуйста, поверь: мне искренне хотелось бы, чтобы человечество выжило.

– Для того, чтобы вы могли поглотить его? – насмешливо осведомился Уилл.

Самка испустила запах вежливого несогласия.

– Преображение каждый вид выбирает – либо не выбирает – сам. Мы никогда никого не заставляем. И прежде чем считать нас врагами, пожалуйста, оцени ту пользу, которую мы вам принесли. Мы дали вам секрет безграничной мощи и доступ ко всей галактике через созданную нами сеть врат.

– Так это вы создали узел Пенфильда? – едва сумел выговорить Уилл.

– Конечно. И ещё сотню подобных ему.

В ужасе и благоговении Уилл затряс жвалами. И на какую же независимость может надеяться человечество, живя рядом с мощью, способной делать чёрные дыры? Похоже, галактика – отнюдь не бескрайняя свободная пустота…

– Если бы мы хотели зла, то не стали бы устраивать переговоры с тобой. Тебе дан шанс определить судьбу своего вида. Нам известно о вашем конфликте с культурой, называющей себя «Церковью Истинности». Мы поможем уладить этот конфликт. Однако сперва люди должны доказать готовность к преображению. Информация, помещённая в твой разум, своего рода испытание. Если ты пройдёшь его, мы поймём, что ты и твой вид достойны награды.

– В мой разум? – выдохнул роботер.

– Ты избран представлять людей.

– Но как я могу? – в ужасе вскричал Уилл. – Я всего лишь роботер!

– Именно потому мы и выбрали тебя, – ответила самка. – Ты – вершина человеческой способности к адаптации.

– Нет! – заорал Уилл. – Вы не можете взвалить ответственность за всё человечество на мои плечи! Я не позволю.

Он попробовал выгрузиться из симуляции – безуспешно. Он помчался вдоль стен, отыскивая выход, – напрасно. Он схватился за тонкие стены убежища, яростно дёрнул.

– Ты должен отдыхать, – сообщила самка. – Необходимы дальнейшие изменения во взаимодействии твоего разума с телом.

– Нет! – взвыл роботер, но ничего уже сделать не смог.

Кусок за куском инопланетяне снова разобрали его разум.