Глава двадцать вторая

Я много чего называла трагедией: от потерянной помады до разбитого сердца. Но разве можно спокойно смотреть, как в один миг тот, кто тебе не безразличен и кого ты знала всю жизнь, эту самую жизнь теряет? Меняется ракурс, под которым ты смотришь на мир. И этот ракурс лично мне удовольствия не доставляет.

Целый день меня бросает из одной крайности в другую. То я рыдаю, что так получилось с Джейми, то оплакиваю ходячий кошмар, в который превратился Уэс, то сражаюсь с матерью, требуя, чтобы она отпустила меня в больницу, где идет операция. Она долго пытается меня отговорить и под конец выдает безжалостный, но единственный сработавший аргумент: девчонка, из окна которой вывалился Джейми, последний человек, которого хотят видеть его убитые горем родители. После этого я сдаюсь.

Часа в четыре Тесса написала, что школьный совет и группа поддержки хотят вечером собраться во дворе. Я отпросилась у мамы (или группе поддержки меня тоже видеть не надо?), она дала добро. Тесса забирает меня сразу после ужина. Но перед тем как отъехать от дома, мы плачем навзрыд.

– Мне очень жаль, – всхлипываю я. – Я не хотела с тобой ругаться…

– Я тоже, – говорит она осипшим голосом.

Мы обнимаемся через коробку передач, но с места не трогаемся – ревем.

– То, что случилось с Джейми… Знаешь, в любой момент может случиться все что угодно. И я не хочу оказаться с тобой в ссоре. Надо держаться вместе. При любых обстоятельствах. Договорились?

– Конечно, – соглашаюсь я.

Напоследок Тесса обнимает меня еще раз, а потом берется наконец за руль.

– Вот только понять не могу, – говорит она, выворачивая с дорожки от моего дома. – Полиция считает, что он лез в окно твоей комнаты и оступился. Но это ж бред. Он так лазил, наверное, сотни раз. Если бы я и волновалась, что кто-то вывалится из твоего окна посреди ночи, так только о тебе. Во время припадка. А не о Джейми. Совсем не понимаю…

Съеживаюсь. Тесса попала в точку. Падение Джейми – не случайность, а зверское нападение. Которое случилось из-за меня. Весь день кулаки сжимаются так, что белеют костяшки. Нервы натянуты, как струны, в ожидании, когда из темноты выпрыгнет демон. Я распутываю этот клубок, но мне нужна помощь, чтобы во всем разобраться. Но как это сделать? Кто поможет? Сказать Тессе? Но с чего начать? Как объяснить, что произошло? И как она отреагирует, узнав, какие ужасные поступки я совершила?

– Тесса! – Голос предательски дрожит, но я продолжаю: – Мне нужно кое-что тебе рассказать…

– Про Уэса, – она не спрашивает, а уточняет.

– Понимаю, сейчас не самый удачный момент, – киваю я.

– Для лучшей подруги любой момент удачный, Сара, – подбадривает она меня. – Я же вижу, что есть проблемы.

– Отлично. Мне надо выговориться. – Я вздыхаю полной грудью и закрываю глаза, а она уже заворачивает за угол к школе. – Ты должна кое-что узнать…

– Бог мой, Сара, ты только посмотри!

Открываю глаза: мы въезжаем на гостевую парковку. Исповедание откладывается. Сотни людей наводняют футбольное поле. Любители драм несут в руках свечи, девчонки из группы поддержки распевают гимны. Здесь все: сливки, маргиналы, неудачники, зубрилы. Возле трибун друзья утешают всхлипывающую девятиклашку – сомневаюсь, что Джейми с ней вообще хоть раз разговаривал.

А на самом поле не видно даже травы. Вокруг – лишь мягкая рябь теплых мерцающих огоньков, которые держат друзья, знакомые и незнакомые люди. Все, кто пришел поскорбеть из-за того, что случилось с Джейми.

Это прекрасно.

Но бесит.

Кто все эти люди, которые решили поплакать о Джейми, чтобы вырасти в собственных глазах? Им вдруг настолько не все равно, чтобы встать рядом с врагами и рыдать на плече незнакомца? Сейчас они ведут себя как приличные люди, а должны быть ими всегда. Видимо, чтобы встряхнуться, нужно, чтобы с очень хорошим человеком приключилась беда…

Я сама себя отчитываю за столь неподобающую реакцию. Положа руку на сердце, кто я такая, чтобы судить? Разве такое своеобразное отступление от размеренной, полной безразличия жизни не лучше, чем развязанная мной партизанская война? Конечно, случись подобное с простым любителем косплея, резонанс был бы намного меньше. И это раздражает почти так же, как хештег #поддержимджейми. Но ведь они не разыскивают обидчиков, не мстят им. Это делаю я. Эти лицемеры хотя бы соблюдают правила приличия и никого не парализуют…

Меня мутит, в прямом смысле стало плохо от неутешительных выводов о человеческой природе, которые засели у меня в мозгу. Это влияние Уэса или мое собственное жалкое мнение? И что хуже? Поворачиваюсь к Тессе, хочу выпалить все разом, и пусть она разбирается, что за бред скопился у меня в башке. Но тут вижу, что она улыбается, а по лицу текут слезы.

– Разве это не восхитительно? – спрашивает она.

Откладываю признание в долгий ящик и улыбаюсь в ответ.

– Ага…

Сжимаю ей руку. Тесса для меня столько сделала. Она никогда не закрывала глаза на мое расстройство, ни разу не предала, когда я превратилась в персону нон-грата. И мой долг – не впутывать ее в это дело. Я не смогла защитить Джейми. Но ее уберегу…

Выходим из машины, к нам тут же подходит девушка со свечами в руках. Она протягивает одну Тессе и разворачивается ко мне. Невысокая миленькая блондиночка с круглым личиком из группы поддержки. Ее улыбка с ямочками на щеках как раз соответствует ситуации: дружелюбна, но печально торжественна. Она меня узнает и отдергивает свечу назад, я аж охаю. Ее улыбка превращается в презрительный оскал.

– Что ты тут забыла? – цедит она.

– Не поняла?.. – реагирует Тесса.

– Она слышала, – блондиночка пышет праведным гневом. – Здесь собрались люди, которые оплакивают то, что случилось с Джейми, а не те, кто стал этому причиной.

Первый порыв – надавать по щекам и стереть ямочки с лица этой соплячки. А второй? Подкинуть ей «Дексид». Вздрагиваю от того, насколько быстро мной овладела жажда мести, и весь мой пыл улетучивается.

– Все нормально. Я пойду, – говорю я.

– Ну уж нет! – выпаливает Тесса и делает шаг вперед. Я обливаюсь потом. Стать причиной драки, когда рядом скорбят по Джейми, – ужасная ситуация. Стою, не зная, как разрулить ситуацию, просто жду, когда закончится очередной скандал. Но тут я замечаю шапку рыжих волос и пару разбитых очков.

– Дамы, – влезает Грейди. – Мы все тут немного расстроены, но не стоит друг на друга срываться. Давайте не сегодня. Хорошо?

Тесса, не отрывая взгляда от блондиночки, отступает. А та не двигается с места, и Грейди, сунув руки глубоко в карманы, вздыхает.

– Линдси, – спокойно произносит он. – Угомонись и дай Саре свечу, иначе, когда придет время чемпионата штата, поменяю вам, девушки, психостимулятор на успокоительное.

Линдси открывает рот, но оставляет это без комментариев. Бросает на меня ледяной взгляд и, уходя, швыряет в ноги незажженную свечу.

– Спасибо, Грейди.

Поднимаю свечу.

– Я бы сказал «обращайся», но не уверен, что услежу за всеми людьми, которых ты в последнее время достала, – отвечает он, и я умудряюсь улыбнуться по-настоящему.

– Та-ак, вот какая у нас, оказывается, есть клевая парочка… И как долго это продолжается? – Тесса переводит взгляд то на меня, то на Грейди.

Он пожимает плечами, и она смеется. И хотя то, что он сказал, – печальная правда, меня слегка отпускает, когда Тесса берет меня под руку, кивком приглашая Грейди пойти с нами.

Мы лавируем в толпе, и я спрашиваю о том, нет ли новостей из больницы.

Мама, скорее всего, была права насчет реакции родителей Джейми на мое появление, но нет такой силы, что удержала бы Зверя от постели лучшего друга.

– Вроде все прошло нормально, – делится Грейди. – Но пока Джейми оперировали, миссис Вашингтон все время рыдала.

Я прикусываю щеку, чтобы не зареветь самой.

– А есть еще варианты, что случилось-то? – спрашивает Тесса. – Не верится, что он недопрыгнул.

– Не-а, – говорит Грейди. – Но брат сказал, что один коп расспрашивал про наркоту. Чем довел мистера Вашингтона до белого каления.

– Наркотики? – ужасается Тесса. – Да ладно! Чушь какая. Это Джейми-то?

Она смеется, но выходит невесело, а я едва сдерживаю дрожь.

– Стандартные вопросы в такой ситуации, – хладнокровно отвечает Грейди и бросает на меня взгляд поверх очков. – К тому же никогда не знаешь, чего ожидать. Люди умеют удивлять.

Пока Тесса с жаром читает лекцию о порядочности Джейми и об извращенных взглядах Грейди, замечаю, что он за мной следит. Вдруг что-то знает? Но откуда? И что именно? О чем он мог догадаться? Может, считает, что я виновата в том, что случилось с Джейми? И так ли это на самом деле?

Мы притормаживаем на свободном пятачке, откуда видна импровизированная сцена у дальнего конца гостевых трибун. Хор как раз заканчивает унылую версию баллады «Останься со мной», и мы все поджигаем свечи от свечи дружелюбной девчонки в цветастом платье поверх джинсов, эдакий хиппи-шик.

Триша Голдмарк берет микрофон и объявляет, что у южных трибун продают выпечку, чтобы собрать Джейми деньги на оплату счетов из больницы. Потом она информирует владельца голубой «Хонды Одиссей», что тот забыл выключить фары, а в конце представляет преподобного Хиллера, местного священника из Унитарной церкви, куда семья Джейми ходит на службы.

Моя мама считает себя последовательницей всех религий, поэтому мы побывали везде, где только можно: от службы по случаю Шаббата в храме Бет-Эль до молитвенных собраний квакеров. Так, кстати, нигде и не остались. Но когда его преподобие просит всех сплотиться и подойти поближе к сцене, я отчаянно хочу, чтобы его слова хоть капельку рассеяли весь этот туман вокруг.

Люди осторожно продвигаются вперед, заполняя пробелы, разделяя нас с Тессой. Между нами человека три, и я вижу: она еще с Грейди. Подруга цепляется за каждое слово преподобного Хиллера, в полный голос повторяя «Отче наш». Мои губы тоже зашевелились, вспоминаю, что осталось после пары занятий в воскресной школе. И начинаю верить в происходящее. Вдруг все эти голоса, которые объединились во имя любви и молитвы за Джейми, в самом деле помогут? Я очень хочу верить, что есть что-то еще, а не только тот хаос, что устроили мы с Уэсом.

Знаю, пути назад нет, но можно в будущем больше не совершать те ужасные поступки, на которые я способна. Ведь если есть заряженный пистолет, то совсем не обязательно нужно жать на курок. Я честно пыталась, пыталась остановиться, держаться от Уэса подальше. И к чему это привело? Джейми в больнице, Уэс где-то бродит, а я ума не приложу, что делать дальше…

Слушаю, как толпа нараспев произносит «аминь», и решаю помолиться. Это я еще не пробовала. Когда преподобный Хиллер просит толпу склонить головы и тихо поразмышлять, я, как и все вокруг, подчиняюсь.

Молчание сотен людей необычайно трогает душу. Впервые за многие дни я ощущаю умиротворение. Это настолько потрясающе, что меня накрывает: я совсем не привыкла к спокойствию. Не хочу упустить это ощущение, но не хватает воздуха, поэтому на секундочку поднимаю голову. И вижу его… Единственного, кто не опустил головы. Единственного, кто смотрит на меня в упор.

Прислонившись к трибунам, около которых продают выпечку, стоит Уэс. И размахивает в воздухе печенюшкой. Пробираясь сквозь толпу, дохожу до него, когда преподобный Хиллер поднимает голову и скромный хор младших классов начинает петь.

– Печеньку? – интересуется Уэс.

Я выбиваю одну из его руки.

– Эй, – говорит девушка за столиком. – За нее нужно заплатить.

Уэс мне улыбается.

– Криста помогает собрать деньги, чтобы Джимми подлатали спину. Как можно не поучаствовать?

Влюбленная девятиклашка вспыхивает румянцем.

– Его зовут Джейми, Уэс. – Она умудряется шептать и хихикать одновременно.

Уэс стукает себя ладонью по лбу, Криста взвизгивает. Хочется пнуть обоих, но вместо этого я лезу за кошельком.

– Возьми печеньки, – предлагает Уэс, подмигивая Кристе. – Язык проглотишь.

– Шоколадные, – прошу я.

– Четыре доллара, – говорит Криста и протягивает пакет на молнии, в котором примерно дюжина шоколадных вкусняшек.

Бросаю ей пять и хватаю Уэса за руку. К досаде Кристы, я оттаскиваю его от лотка к концу трибун, подальше от людских ушей и глаз. Но добежать обратно, если что, смогу.

– Кто знал, что людям нужна беда, чтобы собраться? – говорит Уэс, обозревая толпу. – Даже представить не могу, что бы они делали, если бы такое случилось не с одним тупым спортсменом.

Я бросаюсь вперед, но он хватает меня за руку, так что врезать не получается.

– Не-ет, нет, – говорит он. – Сцены тебе не нужны.

– Думаешь, мне не плевать?

– Нет конечно, – отвечает он. – Но к этому мы еще вернемся. А сначала хочу дать тебе последний шанс. Да, мы повздорили. Сильно. Но если ты готова вернуться к нашему плану, то я полностью тебя прощаю и можем начать все с нуля.

Выступивший было холодный пот стал испаряться.

– Совсем с ума сошел? После того, что ты сделал с Джейми? – яростно шепчу я. – Да пошел ты!..

Я отталкиваю его, но он лишь сильнее сжимает пальцы (синяки точно останутся у обоих).

– Мы, кажется, это уже проходили? Успокойся, и я тебя отпущу. А станешь драться, подсыплю «Дексид» каждому в радиусе пятнадцати метров и брошу Головешкам.

Я смотрю на беззащитных людей вокруг – достанется и Тессе с Грейди. Хочу сбежать, скрыться от этого кошмара, но понимаю, что просто уйти в сторону уже не получится. Что делать дальше – не знаю, но пока Уэс медленно меня сдавливает, выяснить это сложно.

– Хорошо, – соглашаюсь я и прекращаю сопротивляться. Он отпускает меня, и мы идем под трибуны. – Достаточно.

– Да ладно. Прогуляйся со мной, – урчит он.

– И не мечтай, – отвечаю я и скрещиваю руки на груди.

Ухмылка становится шире. Он протягивает руку.

– Иди сюда, или я…

– Или что? – выпаливаю я, терпение уже совсем на исходе. – Снова начнешь угрожать? По-другому девушку заполучить не получается? Ничтожество! – Он опускает руку, и я понимаю, что задела за живое. – Налицо проблемы в отношениях, – продолжаю я. – Попытайся охмурить подружку, притворившись другим персонажем. Не работает? Может, поколотить ее бывшего, пока он не окажется в больнице. И этого недостаточно? Тогда почему бы не ходить все время за ней по пятам, как унылое…

– Я сюда пришел не за тобой, – оправдывается он, но я не реагирую.

– Ты почти убил Джейми, а после приходишь сюда, где за него молятся? Что ты о себе возомнил? Улыбнись, и она уедет с тобой в закат? Спустись на землю! – со злостью выпаливаю я. – Это настоящая жизнь и настоящие люди. И так уж вышло, что многие из них мне не безразличны. Поэтому нет, я с тобой никуда не пойду. А останусь здесь, с друзьями, закадычными врагами, и теми, кто меня раздражает до чертиков. Потому что так поступают люди. Не пытаются контролировать весь мир. А просто живут в нем.

Уэс долго и неотрывно на меня смотрит. Эта молчанка должна чем-то закончиться, но я первой не моргну. Наконец он кивает.

– Знаешь, а я ведь уже запланировал наше примирение. Даже после всех твоих отказов и предательств считал, что вот она, моя вторая половинка. Мы дополняем друг друга. Я помогаю тебе осознать, насколько ты крута, а ты не даешь мне забыть про реальный мир, про то, что важно.

На улице прохладно. Но он подходит так близко, что я чувствую его тепло.

– Веришь ты или нет, Сара, но ты для меня много значишь. – Он приподнимает уголки губ. – На мой взгляд, ты изумительна. Я правда так считаю. И хочу видеть, как ты летаешь. Хочу помочь тебе полететь. Спрошу в последний раз: почему мы не можем это сделать? Вместе.

Он кладет руки мне на бедра, но впервые тело не отвечает на прикосновения. Внутри лишь ледяное спокойствие.

– Потому что использовать эту силу – значит злоупотреблять. При любом раскладе. До тебя не дошло? – отталкиваю я его. – Каждый раз, проникая в чьи-то сны, мы нарушаем границы, даже если ничего не делаем. Ведь в свою голову нас никто не приглашал. Вроде как взломать облако ради обнаженки, только формат другой, научно-фантастический.

Губы Уэса вытягиваются в ровную сжатую линию. Он закатывает глаза.

– Брр… Хватит с меня этих моральных дилемм! Ладно, как хочешь. Ты не в деле. Намек понял. – Он отступает на шаг назад, разминает шею, делает круговые движения плечами, так боксер разминается перед схваткой. – Похоже, ты со мной прощаешься, поэтому кое-что скажу, – Уэс прижимает ладонь к сердцу. – Я честно не знал, что Головешки могут проникать в спящих людей. Да, я хотел поквитаться с тобой и с Джейми, но понятия не имел, что все закончится именно так.

Я отвожу взгляд, но возникает мысль: а вдруг это правда? Даже сейчас я бы предпочла ему поверить, решить, что он хотел только припугнуть меня, потом вылезти из окна и благополучно доставить тело Джейми обратно в кровать.

– Я думал… и думаю, что Головешки существуют в противовес нам, чтобы мешать. Но спасибо Капитану Удивительность, – глаза Уэса вспыхивают, – теперь мы знаем, как справиться. Неплохая новость.

– Что? – переспрашиваю я. – Что значит «справиться»?

Уэс, наклонив голову, говорит медленно, словно с ребенком.

– Головешки, видимо, защищают сновидцев. От нас. Но внедряясь в человека, как в Джейми, они вызывают приступ. Вот почему, когда мы внутри, Головешки нас не трогают. Заметила, монстр, который попал в Джейми, исчез вместе с ним? Если мы загоним их в тела сновидцев, они не смогут выбраться и за нами больше не придут. Все. Свобода.

Как только я понимаю смысл сказанного, меня бросает в жар.

– Ты хочешь использовать людей как защитный экран?

– Если это избавит нас от монстров, то почему бы и нет, черт возьми?

Ругаю себя за сиюминутную мягкость (вот я дурочка!) и качаю головой.

– Потому что ты не можешь остановиться, Уэс. Но должен остановиться! Нельзя принимать «Дексид». Нельзя подвергать людей опасности. – Я заглядываю ему в глаза, обычно ярко искрящиеся, а теперь темные и холодные. – А-а-а, ты просто не хочешь? Ты убедил себя, что внизу – лишь подвал, зато наверху, над Эмпайр-стейт-билдинг, можно летать. И это стоит больше, чем что-то или кто-то. Включая меня.

– Избавь меня от нравоучений, Сара, – отмахивается он. – Среди серости ты крута, но обратить меня в свою веру не сможешь. – Он брезгливо морщится. – Такие задатки! И кем оказалась в итоге… Жаль. Тот вокзал и все, что там происходит, – тоже наша жизнь. Это не выбор. Другого варианта просто нет. Ты получила способность и хочешь от нее отказаться. Пожалуйста. Мне по фигу. Что я? А я собираюсь править этим миром. Научусь контролировать каждый сантиметр царства грез. И если потребуется, то накачаю каждого, кто здесь стоит, проберусь в их кошмары, кину всех Головешкам. И ты меня не остановишь.

Он берет мое лицо в свои руки. Грубо, но я не трогаюсь с места.

– Я тебя не забуду. Ты помогла мне получить бесценный урок. Я бы ничего не смог, если бы не делал это ради тебя.

– Социопат, – бросаю я.

– Лицемерка, – отвечает Уэс, отпихивая меня. – Вы все горели желанием помучить друзей, пока это было по правилам тупой школьной вендетты. Но когда наступает мой черед сделать что-то более значительное, более шедевральное, то я тут же записан в злодеи. Нет уж! Невиновных людей не бывает. Это, Сара, дивный новый мир! И если ты не со мной, то не путайся под ногами. До свидания. И сладких снов, – улыбается он. – До скорой встречи.

С этими словами он уходит.

Смотрю ему вслед, глухо бухает сердце. Не я создала это чудовище, но я помогла ему окрепнуть. И Уэс прав: мы способны на то, что недоступно другим, и как никто понимаем друг друга.

И только я могу его остановить…

Ныряю в толпу. Петляя между людьми, нахожу Грейди и Тессу, хватаю их за руки. Они протестуют, но я тащу их прочь, подальше от света, туда, где начинается очень длинная ночь…