Отец терпеть не мог антисемитов, всякого рода отвратительные рассуждения и шуточки на тему «зловещего» еврейского «вопроса». Любые попытки разговора на эту тему жестко им пресекались.

Среди огромного количества друзей и знакомых моего отца мне наиболее памятны такие замечательные люди как, например, преподаватель хинди и урду Семен Моисеевич Дымшиц, учивший и отца, и меня. В наш семейный фольклор навсегда вошла его фраза: «Шебаршин! Хинди опять не учишь ни хрена!»

Семен Моисеевич прошел всю войну, а затем написал, благодаря своему таланту и колоссальной работоспособности, замечательные учебники и словарь хинди потрясающей толщины, по которым учились и будут учиться поколения индологов.

Александр Иосифович Медовой, учивший нас с отцом экономике Индии и прививший нам понимание первостепенной важности этого предмета, привычку к чтению соответствующей научной литературы.

Виктор Маркович Шкловский, великий врач и настоящий человек, помогавший моей маме преодолеть последствия тяжелого инсульта.

Мариам Львовна Салганик, знакомая отца со студенческой скамьи. Великолепный знаток Индии и ее языков, включая санскрит, прекрасный писатель и переводчик. Наверное, не было дня, чтобы отец и Мариам Львовна не поговорили как следует по телефону на разные животрепещущие темы. Меня Мариам Львовна вдохновила написать мою первую книгу, а затем и вторую.

Дядя Лева Мухин и его супруга – тетя Инна, друзья отца со времен первой командировки в Карачи в начале шестидесятых годов. Лучше и благороднее людей, чем они, я не встречал. Дядя Лева и тетя Инна, не имея своих детей, взяли из детдома крошечную русскую девочку Наташу и воспитали ее красивым, умным и добрым, как они, человеком.

Дядя Лева очень любил футбол и преклонялся перед своим тезкой – вратарем Львом Яшиным. Он внушил мне, тогда четырехлетнему, полное восхищение Яшиным и желание стать таким, как он, легендарным вратарем.

Впрочем, это мое желание было как-то раз напрочь отбито – в прямом смысле этого слова – именно дядей Левой и отцом. Как сейчас помню – я стою на лужайке в трогательных штанишках с подтяжками, заинтересованно вертя бритой башкой с большими ушами. Рядом со мной на газоне чудесный пакистанский футбольный мяч. Хорошо выпитые отец и дядя Лева уговаривают меня встать в ворота и отбить «парочку пенальти, ну как Лев Яшин».

Я встаю и тут же падаю, путаясь в соплях и слезах, от точного удара мячом под дых, пробитого отцом.

«Вставай, несчастный! Что ты воешь, как пожарная машина! Я же нечаянно!» – утешал меня отец, давя позывы смеха.

«Лешка! Ну ты же Лев Яшин! – вторил ему дядя-Лева. Он нипочем не стал бы так реветь. Вставай, утри сопли, и я пробью тебе сочный пенальти, красиво, технично и совсем не больно».

Мне бы надо было уползти куда-нибудь подальше, но я все же встал в ворота, как Лев Яшин. Хлясть! – со страшной силой пробил дядя Лева в тот же гудящий от боли дых. Это был последний удар сезона. Я потом еще долго не играл с ними в футбол.

Я признателен отцу, научившему меня уважать людей не за цвет кожи и происхождение, а за их добрые дела. Побольше бы таких людей.