Гляди в оба
– Голос в телефонной трубке произнес: «Джейн Шарлотта».
«Да, я должна назначить встречу со своим инспектором по Испытанию…»
«Юго-восточный угол Орчард и Масоник, завтра, в восемь тридцать утра».
«Вы знаете, как выглядит этот парень? Или он меня узнает?»
«Юго-восточный угол Орчард и Масоник, – повторил голос, – завтра, в восемь тридцать утра».
Гудки.
Ну ладно, по крайней мере, я знала, куда идти. Этот перекресток был в Хейт, и если представить, что компас указывает вперед, то юго-восточный угол оказывался сразу через улицу от начальной школы, в которую ходили мы с Филом.
На следующее утро я стояла под навесом кондитерской, в которой когда-то воровала батончики «Марс», а нынче играла в «Угадай среди пешеходов инспектора по Испытанию». Несмотря на дождь, вариантов оказалось множество: парень на остановке сел в автобус, даже не взглянув на его номер; еще один парень торчал под ливнем так долго, что газета, которую он читал, насквозь промокла; бездомная с продуктовой сумкой прижалась лбом к столбу, будто стараясь слиться с ним; скучающий школьный регулировщик.
Я ставила на регулировщика. Униформа была ему не по размеру, знак «Стоп» он держал, будто цирковой медведь, которому карлик вручил бессмысленный реквизит. И его, казалось, не заботило, переходят ли дети улицу в положенном месте. В школе уже прозвучал второй звонок, но несколько членов племени Джейн Шарлотты все еще мчались, чтобы успеть в последний момент. Если охранник оказывался в нужном месте, когда они выбегали на переход, он лениво останавливал движение машин, но, по большей части, дети были предоставлены самим себе.
Поэтому я решила, что это и есть мой парень, и попыталась привлечь его внимание, что было непросто, поскольку на взрослых он вообще не смотрел.
«Эй! – Я помахала у него перед лицом. – Привет».
За спиной регулировщика еще трое школьников выбежали на дорогу, прямо наперерез мчавшемуся грузовику. Краем глаза я заметила, что бездомная ожила. Она хорошенько размахнулась и швырнула свою сумку, та пролетела над головами неосторожной мелюзги и грохнула об капот грузовика, рассыпав по мостовой консервные банки. Грузовик с визгом затормозил, как и все остальные машины, замерли даже пешеходы.
Нищенка набросилась на детей с криком: «Глядите по сторонам! Глядите по сторонам!» Двое тут же убежали; третий, наверняка одной со мной крови, задержался, чтобы поднятым средним пальцем поблагодарить женщину, которая спасла ему жизнь.
Тогда она взялась за регулировщика: «Не… обращаешь… внимания!» Она начала хлопать ему по груди и плечам – «Будь внимателен! Будь внимателен!» – до того сентиментально и по-девчачьи, что он, ошеломленный, не мог защититься. Но, когда хлопки превратились в удары, он разозлился, оттолкнул ее и угрожающе поднял свой знак «Стоп». Бездомная съежилась, бормоча: «Бить меня? Бить меня?» (или, может быть, «Бей меня! Бей меня!» – когда я потом размышляла, это показалось более вероятным).
«Убирайся к черту!» – велел регулировщик, что она и сделала, но, разворачиваясь, споткнулась и упала на меня, прошипев в мое ухо три латинских слова. А потом быстро зашагала на восток по Орчард.
«Чего вам надо?» – спросил регулировщик, наконец заметив меня. Я отсалютовала и поспешила за своим инспектором по Испытанию.
К тому времени как я догнала ее, бездомная впала в совершеннейший шизофренический бред. Большинство слов было не разобрать, но кое-что я поняла: «Будь внимателен!.. Смотри! Смотри!.. Не на камнях, Билли!»
Она привела меня к магазинчику деликатесов под названием «У Сильвермана». На объявлении в витрине значилось: «Закрыто по семейным обстоятельствам», но когда женщина подошла к двери, та открылась. Внутри, за столом у мясного прилавка, сидел Боб Верн. Бездомная прошла мимо него, забралась в дальний угол комнаты и прижалась лицом к стене. Верн дал ей минутку, а потом осторожно позвала: «Энни. Вы нужны нам сегодня».
Она выпрямилась и вышла из своего угла. Сумасшествие в ее глазах немного сошло, но полностью не исчезло, и когда она протянула ладонь для приветствия, мне пришлось заставить себя ответить на рукопожатие.
«Энни Чарльз», – представилась она.
«Привет, – сказала я. – Я последняя из сестер Бронте».
«Начнем», – произнес Верн, жестом приглашая сесть. Я устроилась рядом с ним за столом. Был и третий стул, но, вместо того чтобы занять его, Энни нависала сверху, заламывая руки и тихо поскуливая.
«Ваше Испытательное задание», – сказал Верн. Он вручил мне школьную тетрадь в черно-белой пятнистой обложке; в графе «я принадлежу…» красными чернилами было выведено имя – Арло Декстер. Я решила, что это официальная папка, вроде буклетов Дейла и Лумиса.
Тетрадка была заполнена карандашными рисунками. На первой странице оказался нахмуренный схематичный человечек – Арло, если верить подписи, – в рубашке с коротким рукавом и черных коротких штанах.
На второй странице Арло с высунутым от сосредоточенности языком стоял на стуле возле верстака и делал какую-то операцию плюшевому мишке. На третьей странице Арло шел, держа перед собой этого мишку. На четвертой он положил плюшевого мишку на землю и попятился; второй мальчик – «палка-палка-огуречик», подписанный «Роджер Ольсен», – подошел с противоположной стороны. На пятой странице Роджер взял плюшевого мишку и Арло заткнул уши. На шестой странице плюшевый мишка исчез в мультяшном взрыве. На седьмой Роджер плакал, его лицо покрывала сажа, а от волос поднимался дым; Арло, наблюдавший в сторонке, улыбался. На восьмой странице Арло снова был одиноким и несчастным…
Одна и та же последовательность повторялась снова и снова. Каждый взрыв был чуть мощнее предыдущего. Мальчик по имени Грег Фолкнер взял заминированную коробку с хлопьями и не просто лишился волос – один его глаз был перечеркнут крест-накрест. Джоди Конрад потеряла оба глаза, а Тарик Уильямс – руку. В самой жуткой сцене из обрубков рук мальчика по имени Гарольд Родригес били такие фонтаны крови, что Арло пришлось прятаться под зонтом.
Я посмотрела на Верна. «Понимаю, что вы, ребята, одержимы секретностью, но это уж за пределами дурного вкуса…»
«У вас в руках не внутренний отчет организации, – ответил он. – Это факсимиле записной книжки, обнаруженной во время обыска в квартире Арло Декстера».
«Он сам это нарисовал? Сколько же ему лет?»
«Тридцать два. Это, конечно, биологический возраст. Его психологический возраст…»
«Кого это волнует? – перебила я. – Когда я его убью?»
«Скоро. Но есть несколько вопросов, с которыми мы хотели бы сначала разобраться, если возможно. Переходите к следующей странице».
После кровавой бойни с Гарольдом Родригесом Арло снова был в центре событий, но на этот раз к нему присоединились еще три фигуры. И не люди. Обезьяны. Две подпирали его с обеих сторон и нашептывали что-то в уши, третья стояла рядом с черным портфелем.
На следующей странице Арло сидел на коленях с округлившимся от счастья ртом и обнимал открытый портфель. Обезьяны теснились позади, радуясь за него. На рисунке не было подсказки, что именно находилось в портфеле, но из него вырывались желтые и оранжевые снопы света, а учитывая склонности Арло, вообразить варианты было нетрудно.
«Мы знаем, кто эти другие?» – спросила я.
«Это один из вопросов, на которые нам хотелось бы получить ответ».
«Предположение „Аль-Каида“ будет слишком очевидно, да?»
«И очевидно, и маловероятно. Арло Декстер – аполитичный психопат, а не исламский джихадист. Кроме того, посмотрите, как он их нарисовал. Изобразить арабов обезьянами почти наверняка было бы выражением презрения. Но мистер Декстер не презирает своих новых компаньонов. Он восхищается ими».
«Откуда вы знаете?»
«Переверните страницу».
На следующей странице – почти на всем развороте – был последний рисунок из записной книжки: Арло шагал с портфелем к какому-то огороженному участку, где собралась целая толпа схематичных человечков. Я догадалась, что это Арло, только по рубашке и коротким штанам. На плечах у него была новая голова, теперь он тоже был обезьяной.
«Я так понимаю, вы не знаете его цель».
«Нет, – сказал Верн, – И это самый важный вопрос из всех. Если союзники Декстера не воображаемые, то остановить его недостаточно; могут быть и другие обезьяны с портфелями».
«А вы не думали просто спросить его? В смысле, вы же, ребята, проводите допросы, верно?»
«Проводим, и все к тому и идет. Но эти эффективные методы, которыми мы добываем информацию, как правило, отнимают много времени, а мы не думаем, что у нас оно есть. Поэтому решили внимательно понаблюдать за Декстером и посмотреть, что он будет делать. Ваша задача помогать в слежке и выполнять любые другие задания, которые могут появиться; и если покажется, что Декстер собирается завершить свою миссию, вы сделаете так, чтобы ему это не удалось».
«Круто, – сказала я. – Где мой пистолет?»
«Его доставят в ближайшее время. Пока идите с Энни и выполняйте ее указания, она в курсе всех деталей операции».
«С Энни, да… Послушайте, Верн, можем мы поговорить наедине?»
«Позже, – ответил тот, вставая. – У нас плотный график, а у меня есть и другие дела».
Ну конечно. Я сразу поняла, что от меня отмахнулись, а Энни в свою очередь догадалась, что ей вручен вотум недоверия. Когда мы вышли на улицу, первое, что она сказала: «Ты меня боишься».
«Боюсь – это сильно сказано, – солгала я. – Да, ты немного меня тревожишь, но…»
«Тебе не нужно бояться, – ее лицо озарила робкая улыбка. – Знаю, как я выгляжу, но я действительно очень надежная. Господь помогает мне сосредоточиться».
«Ладненько, это приятно слышать… Итак, что же Господь хочет, чтобы мы сделали в первую очередь?»
«Сколько у тебя денег?»
«Немного. Может, баксов двадцать и мелочь».
«Дай мне двадцатку».
Через две двери от магазинчика деликатесов, на углу, располагалась бакалейная лавка, в которой продавали лотерейные билеты.
«Какие тебе нравятся?» – спросила меня Энни. На выбор было пятнадцать видов, большинство на тему каких-нибудь азартных игр: «Счастливый покер», «Потри рулетку», «Двадцать одно», «Три карты»… Затем я заметила те, что назывались «Зелень джунглей», на них были фотографии животных, в том числе бабуина, которого преследовала парочка тигров. «Эти», – сказала я, и Энни одобрительно кивнула.
Билеты лотереи «Зелень Джунглей» стоили по два доллара каждый. Энни купила десять, и, когда мы проверили их все, девять оказались выигрышными. Мы покинули магазин, унося больше трехсот долларов.
«Это всегда работает?» – спросила я.
«Вода будет, если Бог того пожелает» – ответила Энни и остановила такси.
Машина привезла нас в Ричмонд, к церкви пятидесятников, которая называлась Часовней Искупителя. Это напомнило мне о церкви Диасов в Сиеста Корта, и я, уже взвинченная разговорами Энни с Богом, забеспокоилась, что моя тренировочная программа предусматривает кликушество и впадание в транс. Но потом заметила цепи на главных дверях и табличку «Сдается в аренду».
«Что это за место?» – спросила я, думая, что, возможно, Арло Декстер изготавливает тут бомбы.
«Дом», – сказала Энни.
«Ты живешь здесь? Ты и Бог?»
«Не внутри, – ответила она. – Позади».
Позади располагалось небольшое кладбище. Как и церковные двери, ворота кладбища оплетала толстая цепь, запертая на висячий замок, но у Энни был ключ.
Ее домом оказалась коробка из-под холодильника, укрытая брезентом. Открытый конец коробки упирался в могилу с надписью «Уильям Дэйн». Границы могилы были аккуратно обозначены камнями, и Энни осторожно их обошла.
«Я на минутку», – сказала она и залезла в коробку.
Некоторые вопросы не принято задавать, особенно сумасшедшим. Так что я, пока ждала, решила считать эту ситуацию одной из тестовых головоломок организации, чем, насколько мне известно, это все и было. Энни не носила кольца на пальце, поэтому Уильям Дэйн, вероятно, не муж. Он мог бы оказаться ее любовником, но, взглянув еще раз на могилу, я заметила, что каменный контур участка слишком мал для гроба, в котором лежал бы взрослый.
«Ладно…» – Энни снова появилась со светло-синим рюкзаком, который не вписывался в ее образ бродяжки. Она присела рядом с могилой и погладила надгробный камень так, что сомнений не осталось: Билли Дэйн – ее сын. Затем она посмотрела на небо. Дождь прекратился, но пока было пасмурно, и я точно могла сказать, что ей не нравилась идея оставлять ребенка одного в такую плохую погоду. Я почти ждала, что она стянет брезент с коробки и использует его вместо одеяла. Но Энни поборола свой порыв и, снова погладив надгробный камень, поднялась.
«Куда теперь?» – спросила я.
«Просто следуй за мной. И будь внимательна».
Мы отправились пешком в сторону центра города. Прошли, наверное, с квартал, когда Энни снова начала что-то бормотать. На этот раз нельзя было разобрать ни единого слова. Я попыталась просто игнорировать, но не получалось – лепет, срывавшийся с ее губ, проникал в уши с той же странной настойчивостью, что и скрип ногтями по школьной доске.
«Энни? – сказала я. – Бросай это дело, Энни», но она только сделалась на пару тонов громче. На нас оборачивались прохожие, поэтому я принялась крутить головой, разглядывая облака и здания, мимо которых мы проходили, и весь мой вид говорил: «То, что я иду рядом с этим человеком, не означает, что я иду вместе с ним».
Вдруг бормотание оборвалось, Энни поймала меня за запястье. Я посмотрела вниз, моя правая нога замерла в воздухе, едва не наступив на зазубренное донышко разбитой бутылки.
«Будь внимательна», – сказала Энни.
И после этого я смотрела под ноги, пока бормотание Энни заползало в мои уши и вольготно располагалось в районе спинного мозга. Наконец мы снова вернулись в Хейт и остановились перед гостиницей «Роза и Крест». Швейцар кивнул Энни и сунул ей связку ключей.
Мы поднялись на второй этаж, в комнату с двуспальной кроватью. Постель недавно перестелили, покрывало было соблазнительно отвернуто, Энни подтолкнула меня вперед и произнесла: «Я собираюсь принять душ. Ты поспи».
«Спать? – переспросила я. – В одиннадцать часов утра?» Но почувствовала, что и на самом деле устала, много миль под бубнеж меня измотали. Я сбросила туфли и залезла под одеяло. Едва моя голова коснулась подушки, я отключилась…
…И оказалась в классной комнате, сидела за партой в центре третьего ряда. Энни – более молодая и здравомыслящая – набрасывала на доске схему организации. Ячейки складывались в грубую пирамиду; на самом верху было написано Ш.О.К. Вниз вела двойная линия к надписи «Затраты-Выгоды». От нее отходило множество стрелок к другим отделам и подразделениям, о некоторых я уже знала («Испытание», «Случайные проявления доброты»), но о большинстве я понятия не имела («Жуткие Клоуны»?). Меня разочаровало, что, несмотря на прямую связь с «Затратами-Выгодами», «Злые Обезьяны» оказались у самого основания пирамиды.
Пока Энни заканчивала работу над графиком, я огляделась по сторонам, чтобы отвлечься. Других студентов не было, запиской перекинуться не с кем, а сквозь окна просматривалось лишь белое свечение, как будто школа плыла в облаке. Потом я подняла крышку парты и нашла внутри учебник под названием «Секреты невидимого колледжа». Звучало интересно.
Но не тут-то было. Страницы полнились тем неудобным мелким шрифтом, от которого скука берет еще до того, как начнешь читать. Я принялась листать книгу в поисках картинок (их не было), но тут кто-то сзади пнул мой стул.
Оказалось, за моей спиной сидел Фил. Но не взрослый, который мне нравился, а десятилетний, который когда-то меня доканывал. «Бросай это дело», – предупредила я и вернулась к учебнику, Фил снова ударил по моему стулу.
«Прекращай!» – я обернулась, замахиваясь книгой. Но Фил исчез.
Раздалось резкое постукивание от классной доски. «Джейн, – сказала Энни. – Ты нужна нам сегодня».
«Да, мэм», – услышала я собственный голос.
«Вопросы, которые мы разберем на уроке, касаются структуры организации, правильного обращения с пистолетом ЕП и использования газетных кроссвордов в качестве тайного канала связи. Пожалуйста, открой страницу номер тысяча четыреста шестьдесят пять…»
Долгий сон. И хуже всего – в отличие от настоящего урока я не могла просто задремать, потому что уже спала.
А когда наконец проснулась, уже наступила ночь. Энни стояла у окна, выглядывая наружу, она услышала мою возню с прикроватной лампой и сказала: «Не включай».
Я подошла к окну. Через дорогу от отеля располагался магазин железнодорожных моделей, над ним были квартиры, в одной из которых я разглядела парня чуть за тридцать в нижнем белье. «Это он?»
«Это он, – Энни подтолкнула ко мне коробку из-под обуви, – Прислали для тебя».
Мой пистолет ЕП. Я вынула его, взвесила в ладони и бегло осмотрела, как меня научили во сне. Как только я убедилась, что он в рабочем состоянии, Энни сказала: «Теперь давай повторим пройденное… Предположим, я прошу тебя застрелить его отсюда. Ты смогла бы?»
В режиме ИМ рабочий диапазон пистолета составляет около пятидесяти футов; в режиме ИИ – около половины этого расстояния. «Смогла бы, наверное, уложить его сердечным приступом, – ответила я. – Но нужно открыть наше окно и заставить его открыть одно из своих».
«Почему бы просто не пристрелить его через стекло?»
«Не сработает. Пистолет может пробить обычную одежду, но что-то более существенное или поглотит выстрел, или отрикошетит его в случайном направлении. Отражающие поверхности не годятся».
«И еще одно важное следствие?..»
«Если ты не настолько близко, чтобы попасть наверняка, не стоит стрелять рядом с отражающей поверхностью».
«Хорошо, – сказала Энни. – Ты слушала».
«Да, а теперь у меня вопрос: вот ты просишь его пристрелить отсюда? А почему бы мне просто не пойти и не позвонить в дверь?»
«Не сегодня, – она вручила мне беспроводную гарнитуру. – Это позволит тебе связываться с остальной группой наблюдения. Если покажется, что он собирается покинуть квартиру, сообщи об этом. А так просто следи за ним, – она подошла к кровати. – Разбуди меня на рассвете, или раньше, если что-то случится. И, Джейн…»
«Да, знаю. Быть внимательной».
Энни не сразу заснула. Я слышал, как она молилась, а потом недолго разговаривала с Уильямом. Она наконец затихла, и где-то спустя полтора часа полчаса погас свет у Арло. И осталась лишь я в кромешной темноте, сидевшая без дела.
Я устала. Знаю, что звучит, наверное, странно, ведь я проспала целый день, но учеба во сне – дело утомительное. Кроме того, с утра во рту ни крошки не было, а ноги ныли от ходьбы. Я решила ненадолго присесть, но стульев в комнате не оказалось, так что пришлось расположиться на полу под окном, упершись спиной в стену. Сначала я держалась молодцом, выглядывала каждые несколько минут, чтобы проверить квартиру Арло, но довольно скоро начала клевать носом.
И проснулась в мутном утреннем свете. С залива поднялся туман, сквозь дымку было видно, что окна Арло все еще темны, но спал он или ушел, догадаться было невозможно.
– Что вы сделали?
– Сказала: «Ох, черт!» пару десятков раз. Потом для разнообразия обозвала себя тупой сукой. У меня и другие слова были наготове, но, прежде чем я до них добралась, кто-то вышел из подъезда дома. В тумане можно было разглядеть только очертания фигуры, но этот человек – кем бы ни был он или она – что-то нес.
Я попыталась вызвать команду наблюдения, но в ответ раздался лишь треск помех. Силуэт нырнул в переулок рядом с магазином моделей. Я еще раз попыталась наладить связь, а потом схватила пистолет и побежала вниз.
Когда добралась до переулка, человека нигде не было видно. Гарнитура продолжала шипеть. Я собиралась найти телефон-автомат, но мне в глаза бросилось кое-что, совсем не подходящее для загаженного переулка – фарфоровая кукла в ярко-желтой шляпке. Она застряла в мусорном контейнере, ее рука торчала над краем, будто для рукопожатия.
Недолго думая, я потянулась к ней, лишь в последнюю секунду осознав, насколько это глупо. Попятилась, схватила камень, размахнулась для броска и поняла, что это тоже довольно глупо, поэтому просто замерла в нерешительности.
«Что вы делаете?»
Верн тихо появился из тумана за моей спиной. Я его чуть не огрела.
«Что вы делаете?» – повторил он.
Я посмотрела на камень в своей руке с таким видом, мол «Откуда это взялось?», и отбросила в сторону как можно небрежнее. «Показалось, что сюда пошел Арло. Хотела сообщить, но гарнитура сломана или что-то в этом роде».
«Не сломана. Команда наблюдения устала от вашего храпа и выключила приемник».
Упс. «Почему они меня просто не разбудили?»
«Пытались. Громкость ваших рулад только усилилась».
«А… Слушайте, я очень сожалею, но Арло…»
«Декстер все еще в постели».
«Откуда вы знаете?»
«А как сами думаете?»
«Вы прослушиваете его квартиру?»
«Конечно».
«Ну а если его обложили, то на кой нужно, чтобы я за ним следила?»
«Вы уверены, что хотите держаться этой линии допроса?»
«Когда вы так спрашиваете, то нет».
«Хорошо. Теперь возвращайтесь наверх и постарайтесь не засыпать, пока вам не скажут».
Он уже начал отворачиваться, когда я его окликнула:
«Верн».
Показалось, что он вздохнул: «Да?»
«Энни, – сказал я. – Что это с ней?»
«Уверен, вы уже все сами поняли. У нее был маленький сын и дом на берегу залива. Однажды она позволила себе отвлечься».
«И малыш утонул».
«Да».
«А теперь она не в себе».
«Не клинически, – сказал Верн. – Она была преподавателем грамматики, но училась на психолога. После смерти сына использовала знания о психических заболеваниях, чтобы выстроить себе убежище».
«То есть притворяется сумасшедшей, чтобы не сойти с ума?»
«Немного сложнее, но, по существу, да. Проведите с ней достаточно времени, и заметите, что она впадет в безумие только тогда, когда это безопасно или выгодно. Там, где требуется здравомыслие, она вменяема. И весьма надежна».
«Да, я в курсе. „Бог помогает мне сосредоточиться?“»
«Вы не верите в Бога».
«Нет. Простите».
«Не нужно извиняться. Но я расскажу вам по секрету: если вы скромны в своих просьбах к Нему, то не имеет значения, есть ли он на самом деле. Энни просит немного».
«Только кормежку три раза в день и коробку над головой, да?»
«Она хочет быть полезной. На ее месте проще провести остаток жизни парализованной чувством вины, но Энни хочет, чтобы оставшееся время чего-то стоило. Организация дает ей цель, а Бог ее поддерживает».
«И вас не беспокоит, что Всемогущий отменит ваш приказ прямо во время миссии?»
«Если мне и стоит беспокоиться о непослушных оперативниках, – сказал Верн, – Энни не первая, кто приходит мне на ум».
«Да, да, ладно… Сделаю выводы».
«Надеюсь на это».
«Серьезно, Верн, я поняла, – я постучала по наушнику. – А по этой штуке можно заказать завтрак?»
Но прошло еще несколько часов, прежде чем удалось поесть. Сначала пришлось вернуться и разбудить Энни, и она застряла в ванной на целую вечность – думаю, если живешь в коробке, то не часто встречаешься с водопроводом – и почти так же долго подбирала ансамбль из тряпья, лежавшего в ее рюкзаке. Я вела себя мило, хотя и чуточку нетерпеливо. Наконец мы покинули номер и отправились в магазинчик деликатесов Сильвермана, где я обожралась рогаликами с копченым лососем.
Потом все пошло по схеме: прогулка после завтрака – Энни бормотала, я прислушивалась. Затем возвращение в отель, где у меня был урок во сне, а Энни – недремлющая Энни – снова принимала душ. Потом ночное дежурство. Потом опять к Сильверману. Смешать, но не взбалтывать, и повторять семь дней подряд. Когда мы закончили, я изучила все, что только должен знать оперативник «Злых Обезьян».
Утром восьмого дня Энни сказала, что мой начальный этап обучения закончился. «Иди домой и расслабься, – велела она. – Встречаемся здесь через семьдесят два часа».
«А что насчет Арло?»
«Если нам повезет, к тому времени о нем позаботятся. Если нет… Тебе стоит быть в форме».
Я пришла домой, рухнула в постель и проспала целый день. Проснулась голодная, но при мысли о копченом лососе начало подташнивать, поэтому решила отдохнуть от деликатесов и отправилась в знакомый паб. Я корпела над второй тарелкой жареного сыра, когда появился Фил.
«Наверное, это на самом деле вкусно, – сказал он. – Выглядишь счастливой».
«Не из-за еды. У меня новая работа».
«Такая, как ты искала?»
«Да, – ответила я. – Думаю, так и есть. Главное, не завалить».
– Вы сказали ему, что это за работа?
– Нет. То есть, могла бы, конечно, Фил – единственный из знакомых, кто поверил бы, но… нет. Я просто назвала это «госслужбой» и в детали не вдавалась, а Фил отлично меня знал и не давил. И улыбался, словно гордился мной. Точно так же он гордился бы, расскажи я обо всем.
Про Энни он тоже узнал. Я назвала ее своей начальницей и переселила с кладбища в приют для бездомных, но, кроме этого, держалась довольно близко к истине. «Она меня опекает. Сначала я не хотела быть с ней, но теперь, когда знаю, что сумасшествие – это, по большей части, игра, ну, не то чтобы игра, скорее, стратегия преодоления – она начинает мне нравиться… Хотя эти штучки с Богом меня все еще донимают».
«Почему?»
«Кроме того, что это просто дурость? Не пойму, зачем тратить время на Бога, который позволил твоему ребенку утонуть».
«Ну, – ответил Фил, – Бог не обязан был присматривать за ребенком. А она обязана».
«Что, Бог был слишком занят, чтобы разок проявить снисхождение, когда она отвела взгляд от малыша?»
«А это было только один раз?»
«Заткнись. Энни не такая. Она не плохая мать».
«Откуда тебе знать?»
«Потому что я ее знаю, понял? Она немного странная, но не плохая. В организации, где мы работаем, есть свои стандарты. Будь она плохой, ее бы не стали держать».
«Возможно, теперь она и хорошая. А раньше?»
«О да, я уверена, она была просто кошмаром. Эй, вот тебе теория: может быть, Бог убил ребенка, чтобы закалить ее характер. Давай, Билли, прыгай в залив, поможем мамочке правильно расставить приоритеты… Как тебе такое?»
«Я не знаю. Может быть».
«Может быть? Ты, нахрен, серьезно?»
«Или, возможно, все из-за работы. Ты сказала, что вы занимаетесь важными делами. Но смогла бы эта женщина стать частью таких дел, если бы ее сын не…»
«Боже, Фил, ты пытаешься меня разозлить?»
Он поклялся, что и не думал, но продолжал гнуть свое, и довольно скоро я велела ему проваливать. Чертов Фил… Знаете, в девяти случаях из десяти после разговора с ним я чувствовала себя лучше, но этот десятый раз заставлял меня удивляться: чего я вообще с ним связываюсь? В итоге остаток отдыха я провела дома одна, валялась на диване с бутылкой и припрятанной наркотой, что осталась после Ганеша, и смотрела шпионский сериал по кабельному.
А когда вернулась к работе, Арло Декстер был все еще жив. В одиннадцать утра мы с Энни наблюдали из «Розы и Креста», как он открывал магазин моделей.
«Так это его лавка?»
«Он управляющий, – сказала Энни. – Но за аренду и товар платит его бабушка. Она же оплачивает ему квартиру».
«Щедрая бабуля. Организация ее проверяла?»
«Да. Она не злодейка, просто одинокая».
«А что насчет сотрудников?»
«Их нет. Клиентов мало. Арло не из тех, кого зовут душой компании».
«То есть магазин для него – просто комната игр».
«Так примерно и есть».
«А какова наша роль? Мы просто околачиваемся поблизости, пока Арло дурачится со своими поездами?»
«Таков расчет, – ответила Энни. – Сегодня утром я говорила с Верном, и он сказал, что мнения в „Затратах-Выгодах“ разделились. Некоторые члены полагают, что мы должны продолжать наблюдение и ждать. Другие, в том числе Верн, считают, что это отнимает слишком много времени. Они хотели бы спровоцировать Декстера, если мы придумаем, как это сделать».
«Имеешь в виду, если я смогу придумать, как это сделать, да? Это мой последний экзамен?»
«Так у тебя есть идеи?»
«На самом деле да… Твой сын любил модели поездов?»
Выражение ее лица снова стало болезненно нервным, но потом она произнесла: «Модели самолетов. Билли хотел стать пилотом, когда вырастет».
«Ладно, самолеты, без разницы. Суть в том, что вы с ним бывали в магазинчиках для хобби».
«Ходили каждую субботу».
«И ты помнишь, как придурки, которые управляют такими местами, реагируют на женщин?»
Она кивнула, поняв, к чему я клоню: «Да».
«Ага… А даже таким ребяткам, наверное, нравится иметь у себя клиентов».
Энни повернулась к окну и посмотрела вниз на магазин Арло: «Ты хочешь, чтобы я туда сходила?»
«Нет, – ответила я, – Дай мне с ним побеседовать. И настроение такое, хочется общаться».
Всего в квартале от магазинчика стояло такси, его водитель – из «Ежедневных Кроссвордов» – ковырялся в коробке с куриным карри, которое получил с кухни «Снабжения». Если бы Арло бросился бежать, таксист помог бы его выследить и поймать, если понадобится. Во всяком случае план был такой, но возникла накладка. Когда я переходила улицу, к машине подошел какой-то чернокожий парень и попытался ее нанять, водитель слишком поздно зажег сигнал «Занято», и парень принял отказ за личное оскорбление. Когда я проскользнула в лавку Арло, они вовсю ругались.
У самого входа зал был заставлен полками и витринами, а в глубине располагалась громадная модель железной дороги с пейзажным ландшафтом и городом. Арло стоял рядом с ней, читая журнал, пока игрушечные пассажирские и грузовые составы бегали по своим бесконечным путям.
Я отвесила двери хороший пинок. Арло подпрыгнул и уронил журнал.
«Привет! – сказал я громким и веселым голосом дурочки-блондинки. – Тут продаются поезда?»
Вместо ответа Арло лишь таращил глаза, словно ожидая, что я выхвачу пистолет и пристрелю его на месте. Это должно было стать для меня сигналом, но я слишком обрадовалась его реакции, чтобы насторожиться.
«Извините, – произнесла я. – Не хотела напугать… Но не могли бы вы мне помочь? Я ищу подарок братику на день рождения… Ой, какая прелесть!» На полке справа высилась стопка коробочек с миниатюрными елками. Я схватила одну с самого низа и обрушила все остальные на пол. «Ох!» Наклонившись собрать деревца, я вмазала задницей по противоположным полкам, разбросав еще больше коробок.
Это вывело Арло из ступора. Он помчался по проходу, но снова замер, стоило мне выпрямиться.
«Извините, – повторила я, указывая на беспорядок. – Наверное, лучше, чтобы вы с этим разобрались, а?»
«Что вам нужно?» – спросил Арло. Голос у него был высокий, казалось, парень в любой момент может сорваться и зарыдать.
«Ну, как уже сказала, мне нужен подарок брату на день рождения. Между нами говоря, последнее время он вел себя как засранец и вообще ничего не заслуживает, но, к счастью для него, я не из тех, кто долго обижается… В любом случае, в прошлом году он получил целую железную дорогу, так что я хочу подарить ему каких-нибудь дополнительных штучек».
«Что у него за поезд?»
Я вернулась в режим дурочки: «Ну, такой, с колесиками».
«В каком масштабе?»
«Масштабе?»
«„Эйч-О“? „О“? „Эн“? „Зед“?»
«Понимаете, вот поэтому и пришлось идти в обычный магазин, вместо того, чтобы просто купить все через Интернет. Я понятия не имею, что вы только что сказали».
«Масштабы поездов. „Эйч-О“ – один к восьмидесяти семи. „О“ – один к…»
«Один к восьмидесяти семи чего?»
«Это соотношение размеров. Одна восемьдесят седьмая от размера настоящего поезда».
«Ох… Ну кто ж его знает. Знаю, что поезда у него маленькие, но буду с вами честна, у меня всегда было плохо с дробями… Какой масштаб у тех?»
Арло шарахнулся в сторону, как будто мой палец был острием копья. Это дало мне возможность проскользнуть мимо него. Я подошла к макету железной дороги: «Да, они выглядят примерно такими же…» Один из поездов приближался к мосту у края городка, я схватила локомотив, отправив с полдюжины легковых автомобильчиков на дно ущелья. «Это размер „Эйч-О“?»
Щеки Арло раздувались, он прикусил нижнюю губу. «Извините, – повторила я. – Это тот самый размер, я почти уверена… У вас есть что-нибудь похожее?» Арло указал на соседнюю витрину и тут же пожалел об этом.
Шкафчик был заперт, но, дергая стеклянные дверцы, мне удалось опрокинуть пару вагонов внутри. Я обернулась к Арло: «Не могли бы вы открыть для…»
«Нет».
«Я просто хочу посмотреть…»
«Нет».
«Ладно, – я пожала плечами и ткнула в первый попавшийся поезд. – А как этот называется?»
«Берлингтон-Северный».
«А тот?»
«Юнион Пасифик».
«А этот?»
«Центральный Иллинойс… Слушайте, у меня нет времени называть каждый…»
«Ой! А там что?»
«Юго-западный Основной».
«Какой миленький. А бывает другого цвета?»
«Нет, не бывает… Я действительно сейчас очень занят, так что если вы не уверены, чего хотите…»
«А как насчет обезьян?» – спросила я.
«Ч-что?»
«Обезьян, – я улыбнулась. – Знаю, это странно, но в детстве мой брат был большим фанатом Любопытного Джорджа, так полностью свою любовь и не перерос. У вас есть поезда с обезьянами?»
«Нет. У меня нет ничего подобного. И я никогда о таком не слышал».
«А как насчет сумок?»
Арло снова закусил губу.
«Знаете, – продолжала я, – что-то вроде футляра? С тех пор как у моего брата это хобби, у него появилось несколько… интересных новых друзей. Поэтому я подумала, что ему может понравиться сумка, в которой он будет носить свои поезда, когда отправится к приятелям. У вас есть что-то такое? Если можно, угольно-черного цвета?»
В подсобке магазина зазвонил телефон. Арло обернулся на звук.
«Не хотите ответить?» – спросила я. Было очевидно, что хочет, по крайней мере, хочет уйти подальше от назойливой покупательницы, – но также ясно, что ему страшно оставлять меня наедине с игрушками. «Все в порядке, – заверила я. – Обещаю, что не буду ничего трогать, пока вас нет». Вот это заставило его нервничать – такой взгляд бросил на меня, исчезая в подсобке, будто был уверен, что я все кругом уничтожу, едва он скроется из виду.
Что, если подумать, было неплохой идеей…
Когда я сделала шаг в сторону макета железной дороги, моя нога что-то задела. На полу все еще лежал журнал, который до этого читал Арло, – «Ежемесячник любителя моделей поездов», что-то в таком духе. На обложке изящный локомотив пыхтел в сторону железнодорожного переезда, где – вот это уже было странно – на рельсах, спиной к поезду, стоял мальчик с футбольным мячом.
На боку локомотива была нарисована обезьяна. Не Любопытный Джордж или другая дружелюбная мультяшная мартышка, а кошмарная зверюга с торчащими на красно-синей морде острыми клыками. «МАНДРИЛ, – кричала подпись, – УЖЕ В ПРОДАЖЕ».
В нижнем правом углу обложки располагалась еще одна маленькая фотография – две женщины в форме проводниц. Униформу, должно быть, добавили на компьютере, но подделка была до того искусной, я едва не пропустила, что это мы с Энни. Надпись под фотографией гласила: «Они придут за вами, подробности на странице двадцать три».
Дверь в подсобку оказалась заперта. Я пинала ее, пока не сломала. Внутри все пространство тоже заполняли полки, но вместо поездов на них лежали плюшевые медведи, коробки сухих завтраков, тюбики для зубной пасты… Еще тут оказался верстак, заваленный бумагами и инструментами, и пара пустых коробок от футбольных мячей.
Разумеется, Арло пропал. Я выскочила в переулок через боковую дверь. И там ни следа, зато фарфоровая кукла, которую я заметила почти две недели назад, все еще сидела в мусорном контейнере и протягивала руку для приветствия. Кто-то уронил бумажный пакет ей на голову.
Я ударила по рации: «Алло! Кто-нибудь!»
«Верн на связи».
«Арло сбежал», – выпалила я в надежде, что это уже не новость.
«Что случилось?»
«Вкратце – друзья-обезьяны его предупредили… Пожалуйста, скажите, что видели, как он уходил».
«У нас были некоторые трудности с наблюдением».
«Да чтоб вас…»
«Пока мы говорим, я отправляю дополнительных людей на поиски, Декстер не мог уйти далеко. Как давно он…»
«Погодите-ка».
Над верстаком Арло висела пробковая доска. Оглянувшись из проулка на дверь черного хода, я заметила, что эта самая доска не полностью прилегает к стене. А когда схватилась за край и потянула, она качнулась вперед.
«Твою мать».
«Что там».
«Я нашла сумку».
«Правда?»
«Арло, наверное, слишком спешил и не успел забрать ее».
«Возможно, – осторожно произнес Верн. – Но прежде чем откроете…»
«Уже поздно».
Наступило короткое молчание, и я отчетливо представила себе Верна, поджимающего губы. «Очень хорошо, – продолжил он. – Опишите содержимое, но не прикасайтесь к нему».
«Ладненько… Тут пенопластовый корпус с ячейками, в которых что-то вроде цифровых секундомеров. На каждом циферблате три маленькие кнопки с левой стороны и одна большая сверху – не волнуйтесь, я не собираюсь на них нажимать. На корпусах написана торговая марка…»
«Мандрил».
«Ага».
«Следующий вопрос очень важен, Джейн. Прямо сейчас секундомеры работают?»
«В смысле, отсчитывают ли время? Нет, поверьте, это я бы сказала в первую очередь. Но есть и плохие новости: Арло сумку-то бросил, но, похоже, взял с собой пару часов. Две ячейки пусты».
«Хорошо, я сообщу другим командам. Мне нужно, чтобы вы сделали следующее: осмотрите место, в котором нашли сумку. Есть ли там подсказка, куда направляется Декстер?»
«Возможно… – я отодвинула коробку с футбольным мячом. – Здесь карта Международного аэропорта Сан-Франциско».
«Какой-нибудь терминал отмечен?»
«Да, все… Слушайте, Верн, если эти часы то, о чем я думаю, разве Арло сумеет пронести их через службу безопасности аэропорта?»
«Бессмысленный вопрос».
«Почему?»
«Он хочет взорвать толпу, а не самолет. Все, что сделает служба безопасности, это чуть его подвинет».
И верно. «Ладно, тогда давайте остановим его до того, как он туда доберется. Мне пешком или…»
«Нет. Оставайтесь с сумкой, пока „Снабжение“ ее не заберет».
«Что? Погодите, я должна охотиться за Арло, а не…»
«Вы сделали свою работу, – сказал Верн. – Оставайтесь с сумкой, о Декстере позаботится другой оперативник».
«Черт, Верн…»
Он уже не слушал. Я все еще могла разобрать его голос в наушнике, но теперь он разговаривал с другими людьми, приказывал следить за всеми автобусными остановками, стоянками такси, станциями скоростных электричек, даже за гаражом, в котором бабушка Арло держала машину. Это и общее наблюдение за окрестностями почти наверняка помогло бы засечь Арло за несколько минут, ему никак не добраться до аэропорта. Мне бы радоваться такому раскладу и тому, что моя часть дела прошла гладко, но не выходило.
Я снова выглянула в переулок, вдруг Арло решит запутать следы и вернуться, чтобы дать мне лично о нем позаботиться. Но с этим не повезло. Я заперла дверь и вышла с сумкой в зал, дожидаясь «Снабжения».
Модель железной дороги все еще работала. Я наблюдала, как оставшийся пассажирский состав проезжает через город, мимо миниатюрной городской ратуши, универмага, кондитерской, церкви, полицейского участка, школы…
Школа. Она была из дерева, а не из кирпича, но точь-в-точь как настоящая начальная школа на углу Орчарда и Масоник, к ней даже была пристроена игровая площадка – огороженный участок с крошечными фигурками.
Я закричала в рацию: «Верн, забудьте об аэропорте. Я знаю, куда он идет… Верн?.. Верн?»
Я выскочила наружу. Такси уже умчалось, а в окне на втором этаже гостиницы не было Энни. Я продолжала терзать гарнитуру, оттуда раздавались в основном помехи, но в промежутках между ними звучали обрывки других переговоров, не только у меня были проблемы со связью.
Школа находилась всего в семи кварталах отсюда, и Арло хватило бы времени, чтобы уже добраться. Оставалось надеяться, что, зная о погоне, он выберет неприметный и длинный маршрут.
Я побежала. Через четыре квартала, на углу Масоник, я заметила свободное такси, притормозившее на светофоре. «Эй!» – закричала я и рванула к нему.
Мир изменил окраску. Как и выстрел пистолета ЕП, взрыв бомбы Мандрил бесшумен: яркая вспышка оранжевого и желтого цветов и полупрозрачное такси в эпицентре. Я почувствовала, как что-то проходит сквозь меня – ударная волна, думаю, хотя больше было похоже на удар током, – и повалилась на спину.
Медленно села. От рук поднимался пар, лицо у меня было раскаленным. Я поднялась на ноги – на это понадобилась еще, по крайней мере, минута – и приблизилась к такси.
Сама машина не сильно пострадала. Окна и зеркала разбились и выпали, но корпус выглядел нетронутым, даже не опаленным. Про водителя другой разговор. Он словно мгновенно сгорел, осталась только груда тлеющей одежды. Я наклонилась поближе, учуяла какой-то ужасный запах и едва сдержала тошноту. Тут-то и заметила останки пешеходов: три пары обуви на переходе, перед капотом, каждая у своей кучки одежды.
Меня снова затошнило, колени подломились. Ничего, все равно нужно было заглянуть под машину. Конечно же, под корпусом валялись остатки лопнувшего футбольного мяча.
Я снова встала на ноги. В отдалении раздался школьный звонок – перемена. Я попыталась ускориться, но вышло какое-то пьяное пошатывание.
Когда мне удалось добраться до Орчард-стрит, площадка уже была полна детей. Арло Декстер стоял у самой ограды, вытаскивая из холщовой сумки еще один футбольный мяч. Я выхватила пистолет и попыталась прицелиться, но руки дрожали.
Нужно было подойти ближе, чтобы выстрелить в упор. Я сошла с тротуара и тут же отступила назад, когда одна из машин вильнула, чтобы не врезаться в меня. Арло услышал рев клаксона и оглянулся через плечо. Мы встретились взглядами. Он улыбнулся, показал язык и поднял мяч над головой, готовясь к броску.
Сумка, полная консервных банок, прилетела ему прямо в лицо. Он свалился, выронил мяч, тот успел подпрыгнуть лишь один раз, прежде чем Энни его подхватила. Она сделала аккуратный полуповорот и передала мяч еще одному таксисту, который бросил его в открытый люк.
«С вами все в порядке, мисс?» – спросил кто-то. Это был всего лишь незнакомый парень, он пропустил все представление на той стороне улицы, но заметил меня. «Будьте осторожнее, размахивая этим, – он кивнул на мой пистолет ЕП. – Копы в наше время могут не понять, что это игрушка, а потом станет слишком поздно».
«Вы правы, – ответила я. – Спасибо за совет».
Слегка покачнулась, он подхватил меня, чтобы удержать: «Уверены, что с вами все в порядке? Вы не под чем-то, случайно?»
«Пока нет, – заверила я, – но надеюсь, что скоро буду». И начала смеяться.
Но посмотрела через улицу, и мой смех затих. Арло вскочил и схватил Энни за горло, а та хлопала его по голове, пытаясь отбиться. Сцепившись, они двигались ближе и ближе к мостовой.
«Энни!» – закричала я и снова подняла пистолет, но стрелять было все еще невозможно. Я могла только наблюдать, как драка сносит их к потоку машин.
На этот раз грузовик даже не пытался притормозить. Арло затянуло под колеса, а Энни отбросило прочь. Она пролетела через перекресток и разбилась о капот припаркованной машины.
Когда я добежала, Энни все еще была в сознании. Я продралась сквозь толпу, которая уже успела собраться и начать нести чушь о том, что все будет хорошо, нужно только держаться. Энни одним взглядом приказала мне не встревать.
Хотела бы я сказать, что умерла она мирно, с облегчением думая, что скоро встретится с сыном. Но это вам не конец сказочки. Ей было очень больно и страшно. Возможно, она просто боялась умереть, а может быть, – думаю, это вероятнее – боялась, что спасти детей с площадки недостаточно, и там, куда ей предстоит отправиться, Билли она не увидит, даже если будет глядеть в оба.
Прямо перед самой смертью она схватила мое запястье и снова произнесла: «Будь внимательна». Потом что-то забормотала, а я, как обычно, не разобрала. Но сейчас мы были на одной волне, поэтому я знала, что это о грузовике, который ее сбил.
Толпа расступилась, и я смогла разглядеть черно-белую фуру, стоявшую неподалеку на холостом ходу. Водитель высунулся из окна и наблюдал кончину Энни через бинокль. Тут он заметил меня. Отпрянул в глубь кабины. Задние фары машины мигнули, обратив мое внимание на мандрила, нарисованного на двери кузова.
«Эй!» Толпа снова сомкнулась, я расталкивала людей и махала руками: «Эй! Задержите этот грузовик! Задержите этот грузовик!»
Но никто меня не слушал, и, когда я сумела протиснуться, было уже слишком поздно: машина свернула за угол, и, как игрушечный поезд, въезжающий в туннель, исчезла.
