Жуткие Клоуны, Шибболеты и пустыня Озимандии
– После проработки у Диксона я почти три месяца не получала назначения в «Злых Обезьянах». Из рассказов Энни во время тренировок я знала, что в простоях нет ничего необычного, но в данных обстоятельствах не могла не волноваться.
– Вы думали, что вас уволили?
– Нет, знала, что это не так – я по-прежнему могла в любое время связаться со «Снабжением» по телефону, просто у них ничего для меня не было. А когда я просила о разговоре с Верном, они отвечали, что тот недоступен, и это натолкнуло меня на мысль, что он, возможно, расстроен.
– Чем? Ручными мальчиками?
– Скорее, кое-чем другим. Возвращаясь к тому собранию на крыше, прямо перед уходом Верн предупредил меня не брать в свои руки дело доктора Тайлера: «Знаю, что вы будете испытывать искушение, особенно когда завершится интервью со „Злоупотреблениями“, но держитесь. Джулиус Дидс был первой промашкой, Энни Чарльз – второй, надеюсь, не нужно объяснять, что произойдет после третьей».
Конечно, это означало, что придется бросить работу в доме престарелых. Возможно, я – самая большая лицемерка во вселенной, но и сама не верила, что смогу каждую ночь контактировать с этим извращенцем и чего-нибудь не сотворить. Поэтому уволилась, но в свою последнюю смену еще раз пробралась в кабинет Тайлера, нашла в картотеке каталог школьной формы и оставила на письменном столе. Если бы кто-то его увидел, с доктором ничего не случилось бы, но теперь он знал, что за ним наблюдают.
– И чего вы надеялись этим добиться?
– Боже, вопросы вы задаете, как Боб Верн. Да понятия не имею, чего я надеялась добиться, просто сделала и все, понятно? Но благодаря «Глазам» в «Паноптикуме» знали об этом и, уверена, рассказали Верну. Если мой поступок и был недостаточно плох, чтобы считаться третьей промашкой, я все равно не подчинилась прямому приказу. Поэтому думала, что Верн решил меня так наказать – неофициально отстранив.
Тем временем Диксон продолжал намекать, что он все еще копается в моем деле. Я нашла другую подработку уборщицей в одном из офисных зданий на набережной. Там было куда тише, чем в доме престарелых, – только я и охранник. Просто замечательно: никакого начальства, сама себе хозяйка, а еще у аппарата с газировкой на верхнем этаже был глюк, и если жать на кнопки в определенном порядке, то получишь два стакана газировки вместо одного. Но меня начала жуть брать. Компания, которая владела зданием, импортировала из Тайваня китайских болванчиков, эти безумные штуки были повсюду – и не просто смотрели, а кивали мне. Дошло до того, что я не могла провести среди них больше получаса, чтобы не сбежать успокаивать нервы на пульт охраны.
Однажды ночью я вхожу туда, а охранник смотрит телевизор. Показывали «Выпускника». И не просто случайный отрывок фильма – первое же, что я увидела, войдя в комнату, как Энн Бэнкрофт крутит своими чулками перед Дастином Хоффманом. Так что я такая: «А можно переключить?» Охранник пожал плечами и сказал, что конечно, я переключила канал и попала на середину другой постельной сцены: Бад Корт лежал рядом с Рут Гордон в «Гарольде и Мод». Поэтому я снова переключила, попала на платный и подумала: «Отлично!», но тут раздался голос ведущего: «Далее на „Эй-энд-И“ история Мэри Кей Летурно…»
– И вы подумали, что Диксон таким образом издевается над вами? Манипулируя телевизионным расписанием?
– Если бы это случилось лишь однажды, я, возможно, и списала бы на совпадение. Но всякий раз, когда приближалась к телевизору… Понятно, что на кабельном любят повторы, но сколько они могли крутить одни и те же шоу?
И не только по телевизору. Я начала замечать мелкие подколы еще и по радио. Стою, допустим, в душе, подпеваю местной станции, и вот ни с того ни с сего начинаются «Дети в порядке», да? А если это была не сама песня, то группа… «Пет Шоп Бойз». Помните «Пет Шоп Бойз»? Они же вылетели из чартов лет десять назад. Но внезапно снова оказались в жесткой ротации.
– Майкл Джексон тоже, я полагаю.
– Даже не начинайте мне про Майкла Джексона. Если я еще хоть раз в жизни услышу «Билли Джин»…
– Так что же вы сделали с этой… травлей?
– Сначала пыталась игнорировать, когда не сработало, снова принялась закидываться валиумом. Это помогало какое-то время, но потом Диксон начал грязную игру. Однажды на кассе в продуктовом я сообразила, что забыла взять масло, а когда прибежала в отдел, кто-то развернул там все коробки с молоком фотографиями пропавших детей наружу. Одни мальчишки, и смотрели они на меня с такими разочарованными выражениями на лицах.
Это было уже слишком. В смысле, ладно «Гарольд и Мод», это было даже смешно в несколько психованном стиле, но тут мне уже стало не до шуток.
Поэтому родилась идея снова уехать из города. Смысла это не имело, юрисдикция у Диксона неограниченная, и, в отличие от Департамента полиции Сан-Франциско, «Злоупотребления» были повсюду. Но тогда я ничего другого придумать не смогла.
– Что заставило вас выбрать в качестве пункта назначения Лас-Вегас?
– Выбор был не мой. Я-то собиралась отправиться на северо-запад – в Сиэтл или, может быть, Портленд. Подумала, что это станет приятной сменой климата, к тому же та часть страны – Мекка для серийных убийц, так что я знала: как только Верн спустит меня со строгого ошейника, работы будет много. Но у него оказались другие планы.
Я сходила в туристическое агентство, которое оказывало помощь в планировании переездов, и попросила немного информации о Вашингтоне и Орегоне. Женщина за столом посмотрела на меня так, будто бы я спятила. «Экономика там сейчас ужасная. А вы не думали о Неваде?»
«О Неваде?»
«Лас-Вегас процветает. Это один из немногих городов в стране, который не пострадал от кризиса. Там строятся тысячи новых домов каждый месяц».
«Извините, мне это неинтересно».
«Нет, на самом деле подумайте об этом. Подождите здесь, Джейн, позвольте мне дать вам кое-какие проспекты…» Она ушла в заднюю комнату, а я свалила оттуда к чертям. Ведь своего-то имени я ей не называла.
Вернувшись в квартиру, я проглотила три таблетки валиума и включила телевизор. Он был запрограммирован пропускать каналы, на которых показывали фильмы или судебные процессы над секс-преступниками, так что выбор оставался небольшой. Догадаетесь, какая в ту ночь была основная тема на канале «Путешествия»?
– Лас-Вегас?
– Три передачи подряд. Можно было подумать, что торговая палата Лас-Вегаса заплатила сети за рекламу. А когда я переключила на спорт, то наткнулась на турнир по покеру в казино «Бинионс».
Я выключила телевизор и сняла трубку.
«Джейн Шарлотта».
«Да, снова звоню Бобу Верну. Передайте ему, что я получила сообщение».
«Оглянитесь».
Я обернулась и увидела, как Верн выходит из моей кухни. «Что в Лас-Вегасе?» – спросила я.
«Операция, для которой, как мы считаем, вы идеально подходите».
«У вас не намечается ничего идеального в местечке получше?»
Верн только изогнул бровь, словно говоря: хочешь, чтобы я отстранил тебя еще на три месяца?
«Ладненько, – сказала я. – И что там?»
«Детали передаст ваш куратор по прибытии».
«На этот раз вы за мной не будете присматривать?»
«Позже, а на начальном этапе операции будете работать с моим коллегой по имени Роберт Мудр».
«В „Затратах-Выгодах“ всех зовут „Боб“?»
«Мудр не из моего отдела, – ответил Верн. – Он из „Жутких Клоунов“».
«Вы объединяете меня с „Клоунами“? Что же это за операция?»
«Дело не столько в ее характере, сколько в месторасположении. „Жуткие Клоуны“ считают Лас-Вегас своей вотчиной, а они чрезвычайные собственники. На самом деле мы не можем запустить там ни одной миссии без их участия. Но не волнуйтесь, Мудр – хороший человек. Он… не такой непредсказуемый, как некоторые».
«Замечательно. Когда ехать?»
«Нам нужно, чтобы вы были готовы к четвергу. „Снабжение“ займется организацией путешествия».
«Хорошо. Но мне нужны деньги. Ребята с китайскими болванчиками не дадут мне оплачиваемый отпуск, а я и так уже опоздала с арендной платой».
«Да, знаю. Как раз подхожу к этому», – он вручил мне лотерейный билет «Зелени джунглей», на котором уже были процарапаны окошки.
«Гм, Верн, – сказала я, глядя на сумму выигрыша, – этого слишком мало».
«Достаточно, чтобы арендовать ячейку в хранилище. Небольшую. У вас не так много имущества».
«Вы хотите, чтобы я отказалась от квартиры?»
«Разве вы сами не это планировали?»
«Ну да, но… Как долго продлится операция в Вегасе? То есть, имеет ли смысл сжигать мосты?»
Верн помахал скомканным уведомлением о выселении, которое выудил из мусорной корзины: «Я бы сказал, что этот мост уже пылает, не так ли?»
Я отправила свои вещи на хранение. Заехала в компанию китайских болванчиков, собираясь сообщить о своем уходе, а вместо этого удалось уговорить парня из отдела платежей выдать мне аванс за две недели. Затем я позвонила в «Черные вертолеты», подразделение «Снабжения», отвечающее за транспорт. Хотя должна была уже лучше во всем разбираться, но, честно, ожидала, что меня отправят в Вегас по воздуху. Ха.
«Сегодня в пять вечера, – произнес голос в телефонной трубке, – подойдите на стоянку возле супермаркета „Сейфвай“ в Пасифик Хайтс. Кое-кто остановится в пределах вашей видимости и оставит ключи в зажигании».
«Что это будет за машина?»
«Сегодня в пять вечера подойдите на стоянку возле супермаркета „Сейфвай“ в Пасифик Хайтс…»
«Да, да, я поняла. Но как узнаю, что это тот самый автомобиль?»
«В номерном знаке будет четное число».
Было почти шесть, когда на парковку у «Сейфвай» въехал черный внедорожник с матерью и двумя детьми. Дети кричали друг на друга, что дало маме прекрасный повод забыть ключи в замке зажигания. Номер внедорожника заканчивался цифрой восемь и был невадским, что, думаю, почти решало дело, но на всякий случай я дождалась, пока мамаша затащит детей в магазин, прежде чем сделать свой ход.
В бардачке я нашла карточку «Мобил» и воспользовалась ею, чтобы залить полный бак. Потом рванула из города. А пока ехала на юг, размышляла о «Жутких Клоунах».
«Клоуны» были остатками другого тайного общества, которое когда-то приняли в организацию. Они специализировались на психологических операциях, траханье мозгов ради всеобщего блага. Как и все остальные, они должны были отчитываться перед «Затратами-Выгодами», но, по факту, из-за своей особой истории оставались полуавтономными, и их упрямая игра по собственным правилам создавала море головной боли бюрократам.
– Головной боли какого рода?
– Ну, «Клоуны» куда меньше скрытничают, чем другие подразделения. И считают городские легенды формой конспирации. За это и получили свое прозвище.
– Я не помню городской легенды о жутких клоунах.
– Это такая старая хохма в стиле «Людей в Черном». Раньше, когда организация пронюхивала о насильнике, промышляющем в маленьком городке или пригороде, то отправляла толпу парней в безумном клоунском гриме кружить по району и пугать местных. Идея была в том, чтобы повысить сознательность, заставить людей запирать двери и не доверять незнакомцам, пока «Злые Обезьяны» не устранят угрозу. Довольно эффективный трюк, но пришлось прекратить им пользоваться после того, как клоун по имени Гэйси чересчур вошел в образ.
– Джон Уэйн Гэйси был оперативником организации?
– Не одним из лучших, но да. До пси-операций он работал в «Паноптикуме», поэтому знал, как обмануть слежку «Глаз»; вот как он сумел уложить столько народа и не попасться. Вдобавок ко всему, копы прищучили его раньше организации. Бьюсь об заклад, в «Злоупотреблениях» полетело немало голов из-за такого провала.
Во всяком случае после этого они прекратили – по большей части – использовать приемчик с Жуткими Клоунами, но прозвище прижилось.
Вот с такой группой мне предстояло работать. Можете понять, почему я испытывала смешанные чувства. Дело вряд ли могло стать скучным, но если бы я притащила партнеру не того психа, то пожалела бы, что ушла от своих китайских болванчиков.
Я остановилась в Бейкерсфилде для позднего ужина. А вскоре после возвращения на шоссе датчик бензина, который раньше показывал почти треть бака, опустился в красную зону. К счастью, на следующем выезде был знак «Мобил».
Заправка «Мобил» находилась в крошечном горном городишке, который уже несколько часов как затих и будто вымер. На главной улице меня охватило странное предчувствие. Было пустынно, словно в фильме ужасов, как раз перед тем как начинают выползать толпы зомби. Я планировала собственноручно заправиться, но когда добралась до станции, оказалась на островке комплексного обслуживания.
На заправщике была толстовка с капюшоном, скрывающем лицо. «Прохладная ночь, – сказал парень, когда я опустила окно. – Не хотите зайти внутрь и выпить кофе?»
«Нет, спасибо. Просто залейте неэтилированного».
Я не спускала с этого типа глаз, пока он наполнял бак. Когда крышечка вернулась на место, он так забавно замер секунд на десять, словно услышал, как где-то в темноте треснула ветка.
Потом снова подошел к моему окну: «Вы уверены, что не хотите кофе?»
«Определенно».
«Он действительно хорош. – Заправщик наклонил голову, а его правая рука задрожала. – Поверьте, вы будете очень рады, что попробовали».
«Извините, я – мормонка. Если кофеин коснется моих губ, сразу попаду в ад». Я помахала кредиткой, он неохотно взял ее, отправился к себе, но всего лишь потоптался перед дверью и вернулся назад.
Мой пистолет ЕП лежал возле сиденья в коричневом бумажном пакете. Я потянулась к нему, когда парень в третий раз притопал к окну.
«Эта карта не годится», – произнес он.
«Да? – Сказала я, снимая пистолет с предохранителя, – слышала, они работают лучше, если их пропустить через машинку».
«Эта не годится», – теперь уже половина его тела яростно тряслась.
«Ладно, тогда верните ее. Я заплачу наличными».
«Это противоречит правилам. Нужно, чтобы вы прошли со мной внутрь».
«Ага, сейчас».
«Мисс…»
«Хочешь забрать кредитку, вперед – забирай. Но никуда я с тобой не пойду».
«Мисс, пожалуйста…»
Я была вот настолько близка, чтобы пальнуть в него. Но когда он наклонился ближе, я наконец рассмотрела его лицо и поняла, что парень просто одурел от страха. А потом – наверное, потому что я уже была настроена на фильм ужасов, – мне в голову пришло, что эту историю я где-то слышала.
«Скажи-ка, – попросила я, – ты ведешь себя так странно, потому что за моим задним сиденьем притаился мужик с топором?»
Заправщик заморгал: «Вы его знаете?»
«Ну, нас официально не представляли, но почти уверена, его зовут Боб».
«А, – сказал заправщик. – Ладно. Тогда я просто прогоню вашу кредитку…»
Он вернулся в офис, а я взглянула в зеркало заднего вида: «Роберт Мудр, полагаю?»
«Если бы на моем месте был кто-то другой, – ответил Мудр, – ты бы уже сыграла в ящик. Или мечтала бы о смерти». Он встал, и, несмотря на свой суровый говор и двойную секиру в руках, на первый взгляд не показался таким уж пугающим. Он не был похож на убийцу с топором, скорее выглядел как армейский рейнджер, который заблудился, когда пошел нарубить дров.
«Давно ты там? – спросила я. – С Бейкерсфилда?»
«Это важно?»
«Просто хочу знать, насколько ты раздражен. Если сидишь на полу от самого Сан-Франциско, твой зад сейчас должен здорово болеть».
«Ты смешная, – сказал Мудр. – Верн упоминал, что ты смешная». Затем он велел: «Жди здесь» – и вышел.
Я смотрела, как он идет к заправочной станции, помахивая топором. Когда Мудр вошел в дверь, заправщик оторвался от машинки для кредиток и медленно поднял руки. И тут свет в офисе погас. Прошло две минуты. Мудр снова появился, но уже без топора. Подбежал к внедорожнику и сел на переднее сиденье. «Держи», – сказал он, вручая мне кредитную карту.
«Э-э… Что ты сделал?»
«Не думай об этом».
«Что ты сделал, Мудр?»
«Позже расскажу. Сейчас нам нужно убираться. – Он взглянул на часы. – Где-то через ближайшие сорок две секунды все будет в порядке».
Взгляд на часы помешал мне спорить. Я переключила передачу и поехала, считая шепотом «одна тысяча, две тысячи». Когда добралась до «сорок две тысячи», позади вспыхнул яркий свет.
Я убрала руку с руля и потянулась за своим пистолетом ЕП. Бумажный пакет был пуст.
«Все в порядке, Джейн, – сказал Мудр. – Я пока присмотрю за оружием. Ты просто сосредоточься на дороге. И не волнуйся о том парне – даю слово, он сам напросился».
«Какого черта…»
«Просто езжай».
И я поехала. Мудр не произнес ни слова до самой Невады. В нескольких милях от границы штата заставил меня повернуть с шоссе на грунтовую дорогу, которая вела на север, в пустыню.
«Мы этим вечером не в Вегас едем?»
«Нет. Ко мне».
Дорога закончилась у огороженного комплекса, ворота которого автоматически открылись перед нами. Мудр подсказал мне проезд к длинному низкому складскому зданию с табличкой «Типография Лояльного Добра». Как только я припарковалась, он отнял ключи.
«Все в порядке, – сказал я ему. – Я никуда не поеду. Слишком устала».
«Да, но так мне не придется беспокоиться, что ты уедешь во сне».
«А что, если я уйду во сне?»
«Там койоты, – ответил Мудр. – Не стоит».
Я последовала за ним на склад, в затхлую комнатенку, где для меня уже была приготовлена койка. «Если нужно, то ванная прямо, – сказал мой куратор. – А если у тебя возникнет желание пошпионить…»
«Уже поняла. Койоты».
Утром я проснулась и первое, что увидела, – свастики. Слева от моей койки стоял книжный шкаф с надписью «Арийская литература», заполненный выставочными образцами книг с названиями типа «Фальшивка по прозвищу „Освенцим”», «Иллюстрированные протоколы сионских мудрецов». Я встала, протерла глаза ото сна и принялась проверять остальные шкафы в комнате. У каждого из них была своя тематика: белое превосходство; черное превосходство; религия; огнестрельное оружие и глушители; ножи и боевые искусства; изготовление бомб; биологическая война; методы пыток; мошенничества; фальшивые документы и кражи личных данных; хакерство; отмывание денег и уклонение от уплаты налогов; психологический террор; месть.
Я добралась до изготовления бомб и листала «Кулинарную книгу патриота: пошаговое руководство для изготовления взрывчатки и химического оружия в домашних условиях», когда в комнате появился Мудр. Он принял душ, побрился и был куда в более добродушном настроении, чем накануне: «Нашла то, что тебе нравится?»
«Типография Лояльного Добра, – сказала я. – Шутка такая?»
«Не знаю. Тебе смешно?»
Я помахала «Поваренной книгой патриота»: «А это шутка?»
«Степень по химии не заменит, если ты к тому клонишь».
«То есть рецепты не работают?»
Мудр сделал неопределенное движение рукой: «Качество информации варьируется. Рецепты дымовух и бомб-вонючек вполне надежны, а вот динамита и пластида – не то чтобы очень».
«А как насчет, – я ткнула в строчку оглавления, – зарина?»
«Посмотри список оборудования».
Я так и сделала: «Что такое колба Галлинаго?»
«Весьма специфическая штучка, настолько специфическая, что на самом деле ее не существует. Но если спросить о ней у поставщиков химпрепаратов или попытаться самостоятельно найти в интернете, в „Паноптикуме“ раздастся сигнал тревоги».
«Книги тоже прослушиваются?»
«Некоторые. На избранных экземплярах „Глаза“, на кое-какой литературе ненависти „Библиотечные Привязки“. И, разумеется, мы ведем список рассылок». Он достал из кармана пульт дистанционного управления и направил его на снимок Рейхстага над книжным шкафом с арийской литературой; изображение отъехало в сторону, открыв компьютерную карту США, покрытую мерцающими огоньками. «Зеленые точки – это клиенты, по нашему мнению, безвредные, люди, которые считают милым почитать в туалете „Как отыскать свою бывшую жену“. Красные – клиенты, которые что-то затевают. Желтые – те, в ком мы еще не уверены».
«Сейчас в Лас-Вегасе много красных точек», – подметила я.
«Да, мы тоже обратили внимание. Но вот взгляни на это… – он нажал еще одну кнопку на пульте, и все точки исчезли, кроме одной в южной Калифорнии. Внизу экрана появилось имя и фото. – Узнаешь его?»
«Заправщик».
«У него были кое-какие неприятные идеи относительно сибирской язвы и почтовой службы США».
«Если он злая обезьяна, разве не я должна была о нем позаботиться?»
«Ну, если бы ты потрудилась поискать в своей машине безбилетников, у нас было бы время это обсудить. Так или иначе, мне показалось, что проще самому с ним справиться. Да к тому же я действительно чувствовал себя довольно раздраженным. Ты голодна?»
Кроме типографии и переплетной мастерской, в здании была полностью оснащенная кухня. Я сидела у стойки из нержавеющей стали и вела светскую беседу, пока Мудр готовил мне завтрак.
«Ну и как ты оказался в „Клоунах“? – спросила я. – В смысле, не учитывая махания топором, ты похож на нормального парня».
«Не позволяй хорошей прическе обмануть тебя, – заметил Мудр. – Изначально я был среди умников, но когда приехал сюда, чтобы запустить типографию, шеф „Жутких Клоунов“ сделал мне предложение».
«Из „Паноптикума“ в „Клоуны“ – это, похоже, популярная карьера. А ты знал…»
«Гейси? – Мудр покачал головой. – Было до меня».
«А как насчет типа по имени Диксон? Ты когда-нибудь пересекался с ним?
«Можно и так сказать. Я был его инспектором по Испытанию».
«Ты тренировал Диксона?.. Значит, ты был в „Злоупотреблениях“?»
«Нет, только в „Паноптикуме“. Диксон сначала тоже туда попал, но с первого же дня рвался к должности в „Злоупотреблениях“».
«Он тебе нравился?»
«Он был хорошим учеником. Может, слегка чересчур усердным. Что тебе до него?»
«Он проверяет мое прошлое».
Мудр рассмеялся: «Держу пари, это весело».
«До дрожи. Слушай, может быть, ты мне кое-что объяснишь: когда Диксон вызвал меня на собеседование, пришлось надеть такой браслет…» Я описала.
«Похоже на шибболет», – сказал Мудр.
«Что за шибболет?»
«Это из Книги Судей в Ветхом Завете. Мужи Галаада пошли войной на мужей Ефраима, и ефраимляне пали. Когда оставшиеся в живых попытались притвориться членами другого племени, их выдавал акцент: ефраимляне не выговаривали звук „ш“, поэтому когда они произносили слово „шибболет“, выходил „сибболет“».
«И это устройство?..»
«Основная идея та же. Инструмент для сортировки добрых и злых обезьян».
«По тому, кто и что произносит?»
«По тому, кто и что чувствует. Устройство анализирует неадекватные эмоциональные реакции. Например, кто-то говорит тебе, что твоя мать умерла и ты радуешься, а не грустишь. Или кто-то заставляет тебя рассказывать о позорных вещах, которые ты делала, только тебе не стыдно, – он снова рассмеялся. – Чего-то ты забеспокоилась. Не стоит. Не знаю, что произошло между тобой и Диксоном, но будь у него серьезные сомнения, ты бы здесь не сидела. Эта операция слишком важна».
«Так что же это за операция?»
Он протянул мне серебристый медицинский браслет, похожий на те, что носят эпилептики. С одной стороны – несколько египетских иероглифов над маркировкой «Озимандия Лтд». На другой стороне – надпись:
в случае смерти
держите тело в холоде и звоните по номеру
1-800-ЭКСТРОПИЯ
для дальнейших инструкций
–
Денежное вознаграждение 50 000 долларов
«Ты знаешь, что такое криогеника?» – спросил Мудр.
«Конечно. Тебя замораживают, пока врачи не изобретут лекарство от того, что тебя убило. Хотя я не знала, что есть программа вознаграждений».
«Это улучшенная версия. Цель в том, чтобы как можно быстрее ввести труп в криостаз и свести к минимуму посмертный распад».
«Дай угадаю: это одна из тех по-умному звучащих идей, которые вблизи не так уж умны».
«Есть конфликт, – произнес Мудр, – между желанием жить вечно и щедрым вознаграждением за находку твоего трупа». Он передал мне стопку карточек, похожих на бейсбольные. Но на фотографиях были и мужчины, и женщины, а статистика на обратной стороне касалась не спорта. «Все это – клиенты корпорации „Озимандия“, которые умерли в течение последних шести месяцев».
Я насчитала тринадцать карточек: «И большой у них список клиентов?»
«Не особо. В среднем за каждые шесть месяцев стопка подрастает не более чем на пару карточек».
«Значит, кто-то убивает их за большие деньги… Но разве это легко провернуть незаметно? В смысле, ведь в компании должны были что-то заподозрить, если бы один и тот же человек постоянно требовал все вознаграждения».
«Тела находили разные люди, – объяснил Мудр, – между которыми нет очевидной связи. Но мы уверены, что связь существует».
«Значит, это организованный рэкет? Убийство ради наживы?»
«Наживы и еще одного мотива».
«Какого?»
«Зла. Мы считаем, что конечная цель убийц – кроме того, чтобы получить как можно больше денег, – привлечь внимание полиции».
«Разве полиция еще не обратила на них внимание?»
«Пока нет. Но если убийства продолжатся в таком темпе, их вмешательство неизбежно, и первое, что они сделают, когда начнут расследование – закажут вскрытие всех тел».
Я поразмыслила над этим: «Вскрытие означает, что их разморозят…»
«Разморозят и разрежут».
«Мало того, что умерли раньше срока, так еще и шанс воскреснуть потеряют».
«Находишь это забавным?»
«Нет же, я думаю, это ужасно, но… да ладно тебе. Так или иначе, вся эта криогеника – чушь собачья, верно?»
«Да, как и пересадка органов. Или клонирование».
«Хорошо, – сказала я, не желая спорить, – хорошо, но я все еще не понимаю, почему этим не занялась полиция. Если тринадцать человек были убиты…»
«Ты не слишком внимательно просмотрела статистику».
Я снова перебрала карточки. «Причина смерти: сердечный приступ… Причина смерти: сердечный приступ… Причина смерти: инсульт… Причина смерти: сердечный приступ… – я подняла взгляд. – А вы, ребятки, не теряли пистолет ЕП?»
«Вместе с его владельцем», – на стойку легла еще одна фотография.
«Джейкоб Карлтон».
«Бывший „Добрый Самаритянин“, переведен в „Злые Обезьяны“ в девяносто девятом. Исчез в июне прошлого года во время операции в Рино. Сначала думали, что его убрал тип, на которого велась охота, но теперь, похоже, появилось другое объяснение».
«И как его найти?»
«Мы считаем, что Карлтон устроился на работу в корпорацию „Озимандия“. „Паноптикум“ уже несколько недель пытается прослушать главный офис, но жучки продолжают сбоить. Сегодня мы с тобой пойдем туда под видом клиентов».
Здание «Озимандии» было еще на сорок миль дальше по пустыне. «Если они так спешат замораживать людей, – спросила я, пока мы ехали через пустоши, – разве не разумнее построить себе местечко в городе?»
«Правила районирования», – туманно ответил Мудр.
«В Вегасе такие есть?»
Первым признаком нашей цели стали мерцающие цветные пятна на горизонте. Я подумала, что это мираж, но через милю тот превратился в круг зелени с белым зданием посередине.
Огромный грузовой вертолет застрекотал над головой, когда мы проезжали через сады «Озимандии» к гостевой стоянке. К востоку от здания приземлился вертолет, и команда парней в защитных костюмах побежала, чтобы выгрузить серебристый мешок с телом и перевезти его внутрь.
«Ладно, что у нас за прикрытие?»
«Мы женаты, – сказал Мудр и протянул мне кольцо. – Мистер и миссис Доу».
«Джейн Доу? Да, это совсем не подозрительно».
«Не беспокойся. Когда войдем, говорить буду я. Ты просто кивай и гляди в оба. – Он открыл бардачок и достал мой пистолет ЕП. – И вот еще что, мы бы хотели, чтобы Карлтон остался жив, если возможно».
«Нет проблем», – я установила переключатель на отметке НП – нарколептический припадок.
Войдя в здание, мы попали под струю арктического воздуха – так компания хотела сразу дать представление о своих возможностях. На стойке регистрации женщина, закутанная в четыре слоя шерстяной одежды, распечатала гостевые беджи и сказала, что доктор Огилви скоро к нам выйдет.
Огилви напомнил мне Ганеша. Не столько внешне – хотя он тоже был маленьким и выглядел так, будто его легко избить, но еще в нем чувствовались те же нервозность и грусть, словно карьера ему досталась не та, о которой он мечтал. Как только он представился и нацепил веселое выражение лица, то стал выглядеть вполне бодро. «Что ж, мистер и миссис Доу, большое спасибо, что пришли сегодня! Давайте пройдем в мой кабинет и поговорим о том, что „Озимандия“ может сделать для вас!»
В кабинете Огилви было большое эркерное окно, выходившее на бесконечные акры фруктовых деревьев и цветущих кустов. Полосу зелени оплетали радуги, созданные системой автополива, и закинься я кислотой, могла бы смотреть на это весь день. Но Огилви не предложил нам дури, лишь удобные кресла и чай. Затем он перешел к делу: «Как я понимаю, вы заинтересованы в покупке одного из наших планов продления жизни».
Должно быть, я выглядела так, будто собираюсь сострить, потому что Мудр сжал мою руку, прежде чем ответить: «Да».
«И это будет для вас обоих, или…»
«Ни то ни другое», – сказал Мудр.
«Ни то ни другое, – брови Огилви несколько раз поднялись и опустились. – Значит, это подарок? У нас есть подарочные предложения, это на самом деле довольно распространено, или ну, не распространено, но… Для друга, у которого уже все есть, или ценного сотрудника, уходящего на пенсию…»
«Это для нашего сына».
«Ох! О, понимаю. Ваш сын?..»
«Филипп».
«Понимаю. И сколько лет Филиппу?»
«Десять».
«И он… болен?»
«Он попал в аварию. Играл на улице, за ним должна была присматривать сестра, но… Вы же знаете, каковы дети. Она отвлеклась».
«Ох, какой ужас».
«Это не ее вина. Не стоило сваливать на девочку такую ответственность. Если кто и виноват, то это мы с женой».
«О, нет, – сказал доктор Огилви. – Нет, не думайте так! Подобные вещи, знаете, они иногда просто случаются».
«Как бы то ни было, Фил сейчас в реанимации, и мы молимся, чтобы он выкарабкался, но если нет… Мы хотим быть готовы».
«Конечно. Конечно».
«Поэтому хотели бы, – закончил Мудр, – осмотреться здесь и, может быть, познакомиться с кем-то из ваших сотрудников…»
«Конечно! Я с радостью проведу для вас экскурсию прямо сейчас! Давайте… – зазвонил телефон, и доктор Огилви вздрогнул, – О Боже! Прошу прощения… – он пригляделся к мигающему сигналу вызова. – Хм, третья линия, извините, я действительно должен ответить… Вы не будете возражать, если…»
«Все в порядке, – сказала я, поднимаясь, – Мы подождем в холле».
Я практически выволокла Мудра из кабинета. И едва мы оказались за дверью, набросилась на него: «Что, черт возьми, это было?»
«Было что?»
«Наш сын Фил? Который попал в аварию? Пока сестра за ним присматривала?»
Лицо Мудра оставалось бесстрастным: «Понятия не имею, что на тебя нашло. Все мои слова – часть сценария. Я просто ему следую».
«Какого сценария?»
«Один из „затратников“ дал его мне для операции. Ты думала, я на ходу сочиняю?»
«И кто же в „Затратах“…»
«Прекрасно! – появился доктор Огилви. – Готовы к экскурсии?»
Мы направились по коридору к первой нашей остановке, а я продолжала испепелять Мудра взглядом. Тем временем Огилви, то ли чтобы снять напряжение, то ли это был его обычный коммерческий подход, пустился в бессвязное объяснение названия компании: «Это из стихотворения Перси Шелли».
«Я – Озимандия, я – мощный царь царей! – процитировал Мудр. – Взгляните на мои великие деянья».
«Да! То самое. И, конечно, „мои деяния“ – это ирония, поскольку от самих деяний в стихотворении не осталось ничего, кроме бахвальства. Что, учитывая нашу работу здесь, может показаться странным намеком. Но, видите ли, тут двойная ирония, поскольку выясняется, что Шелли выбрал неверного короля. В то время, когда он писал, году в тысяча восемьсот семнадцатом, полагаю, египтология еще не встала на ноги, поэтому жизнь фараонов представляли довольно смутно, и каждый из них ничем не отличался от всех прочих. Сейчас, однако, благодаря науке, дела обстоят совершенно иначе. Озимандия – то есть Рамзес Великий – не только один из самых известных правителей в истории, но многие его деяния сохранились, вопреки тому, что писал Шелли».
«Так в чем суть? – перебила его я, так как начала засыпать, а мне еще надо было учинить Мудру допрос с пристрастием. – Не говори раньше времени?»
«Именно! – ответил доктор Огилви. – В точку. Не говори раньше времени! И мы полагаем, что подобная осторожность относится и к тому, что мы делаем здесь. Наша отрасль, миссис Доу… Возможно, мне не стоит говорить вам об этом, но она вызывает определенную долю скепсиса. Некоторые люди, не стану называть их невежественными, но некоторые… неинформированные люди думают, что криогеника – это, ну…»
«Чушь?»
«Фантазия. Несбыточная мечта оптимиста… Но то же самое говорилось и о других научных достижениях».
«Вроде трансплантации органов, – сказала я. – Или клонирования».
«Да! Да! Вы понимаете. То, над чем глумится одно поколение, следующее принимает как само собой разумеющееся. И я обещаю вам, миссис Доу, – мы, конечно, будем молиться за вашего сына и надеяться на лучшее, но даже если произойдет самое страшное, он не будет потерян навсегда. Я гарантирую, мы вернем Фила… А вот мы и на месте!»
Мы подошли к бронированной двери с надписью «КРИОСТАЗ-А». Огилви провел ключ-картой по датчику на стене, дверь открылась и в нас ударил новый поток холодного воздуха.
Я шагнула внутрь, ожидая увидеть что-то вроде морга с телами, уложенными в ячейки вдоль стены. Вместо этого клиенты «Озимандии» располагались на отдельно стоящих стеллажах, заключенные в высокие металлические цилиндры, вроде гигантских термосов, которые доктор Огилви называл «криоподы». На каждой стойке было по шесть капсул. Они висели вертикально, но могли поворачиваться и горизонтально для погрузки и выгрузки. В дальнем конце зала команда парней в защитных костюмах – вероятно, те же, которых мы видели на вертолетной площадке – только что перевернули капсулу в загрузочное положение; когда сняли крышку, из-под нее повалил туман.
Еще одна группа стоек вмещала контейнеры поменьше, каждый примерно с треть обычного криопода. Я произнесла: «Пожалуйста, скажите мне, что это не дети».
«О нет, – ответил доктор, – дети содержатся в Криостазе-B. Это помещение только для взрослых. А там головы. Хм, бюджетный вариант, – пояснил он, слегка поморщившись. – В этом нет ничего плохого, поймите: однажды мы научимся реанимировать мертвые тела, так что выращивать новые не должно оказаться многим сложнее. Хотя лично я предпочел бы не создавать команде оживления каких-то ненужных проблем».
Криостаз-B почти ничем не отличался от Криостаза-A, за исключением того, что стеллажи располагались на некотором расстоянии друг от друга, освобождая место мягким скамеечкам. «Для посетителей, – объяснил доктор Огилви. – Друзьям и любимым наших взрослых клиентов рады в любое время, но по причинам, которые, я уверен, вы понимаете, визиты в детскую случаются гораздо чаще. Кстати, приобретение „Платинового Лазаря“ или программы экстра-класса дает вам право на неограниченный трансфер до аэропорта МакКаррен…»
Полагая, что сорву операцию, если врежу ему, я отступила в сторонку, а Огилви продолжал «подавать» свой товар. Я подошла к ближайшей стойке и притворилась, что рассматриваю одну из капсул.
Какой-то лязг привлек мое внимание. Я выглянула из-за стойки. В полу открылся технический люк, откуда выбрался еще один парень в защитном костюме. Он повернулся захлопнуть крышку, и я рассмотрела его лицо.
Джейкоб Карлтон.
«Миссис Доу? – произнес доктор Огилви. – Я рассказывал вашему мужу то, что, думаю, и вам…»
«Буду через минуту!» – я выхватила пистолет ЕП и быстро обогнула стойку, но Карлтон уже исчез.
«Джейн? – позвал Мудр. – Что там?»
Громкий «ба-бах!» из-под пола раскачал капсулы на стойках. Свет замерцал, и ровный гул кондиционеров и холодильных установок уступил место нездоровому заиканию.
«Там ты-знаешь-кто! – откликнулась я. – Думаю, он устроил диверсию в электросети!»
«Что? – спросил доктор Огилви. – О нет, диверсия невозможна, у нас отличная система безопасности! И у энергосистемы есть два резервных генератора».
Словно по сигналу, второй взрыв сотряс здание. Зазвенела тревога.
«Боже мой, – сказал доктор, – Наверное, нам лучше… ой!»
«Мудр?» – с пистолетом наготове я отступила назад и увидела доктора на полу, лицом вниз. Мудр, который спрятался за партией замороженных голов, произнес одними губами: «Вон там» и махнул рукой.
От стойки к стойке я пробиралась к укрытию Карлтона. И почти добралась, когда третий взрыв обрубил остатки питания. В кромешной тьме послышались торопливые шаги убегающего человека.
Включилось автономное аварийное освещение. Я юркнула мимо последней стойки как раз вовремя, чтобы заметить закрывающуюся дверь запасного выхода. И крикнула Мудру: «Иду за ним», но у двери притормозила и оглянулась. В помещении уже стало заметно теплее, и струйки пара вились над криоподами.
Я выбежала из зала. Извилистый коридор привел меня обратно в главный холл, где обнаружились еще два тела – одного из врачей и охранника. Охранник бился до последнего, его рука продолжала крепко сжимать дубинку. Рядом, на полу, почти незаметный среди янтарных вспышек тревоги, лежал оранжевый пистолет.
Я сунула его за пояс и пошла по указателям до ближайшего выхода. Карлтон застрял там, последнюю часть его побега сорвали автоматические двери, которые перестали быть автоматическими. Предполагается, что можно открыть их вручную, но для этого нужны обе руки, а у Карлтона правая висела плетью после знакомства с дубинкой охранника. Беглец выхватил разводной ключ и колотил им по двери. Я подкралась сзади и дождалась, пока он выбьет побольше стекла, дав мне прицелиться. А потом уложила его спать.
Сквозь разбитую дверь ворвался жаркий ветер пустыни. Выглянув наружу, я поняла, что сбой в сети убил оросительную систему и растения тоже обречены. Но меня беспокоили не фруктовые деревья.
«Мы облажались, да? – спросила я, когда подошел Мудр, – Они все оттают».
«Я думал, ты не веришь в воскресение».
Мудр присел, поднял шлем защитного костюма Карлтона и прижал пальцы к яремной вене: «Проклятье! Я же говорил, что он нужен нам живым!»
«Он жив. Просто спит».
«Ага, спит, как те замороженные».
«Нет… У меня было на оглушении, видишь? – я развернула пистолет, чтобы показать, но переключатель стоял на ИМ. – Вот дерьмо…»
«„Вот дерьмо“ что?»
«Это, наверное, его пистолет. Который я подняла там и… Господи, наверное, перепутала со своим».
«Отличная работа».
«Слушай, прости. Это был несчастный случай».
«Да, и у тебя к ним талант, не так ли? – он встал. – Ладно, давай убираться отсюда».
«А что насчет него?»
«Оставь. Теперь он для нас бесполезен».
«А что с..?» – я махнула в сторону залов криостаза.
«Мы ничего не сможем сделать».
«У организации нет какой-нибудь крутой ремонтной бригады, которая смогла бы починить сеть? „Добрые Самаритяне“, разве это не их конек?»
«Мы ничего не можем сделать, – повторил Мудр. – Теперь пойдем, – он шагнул в умирающий сад. – Нам нельзя здесь оставаться».
