9
Нервничала, в который раз перебирая вещи. Ничего не забыла? Всегда, когда уезжаешь, кажется, будто самое главное осталось дома. Проверила, надежно ли спрятана банковская карточка, работает ли диктино, хорошо ли зарыла в белье драгоценности. Памятуя о приеме, взяла парадный гарнитур. Он у меня один, выбирать не из чего.
В дорогу оделась просто и функционально. Никаких платьев, жакетов, юбок – брюки, рубашка, ботинки. Мне еще до вокзала добираться, в толпе толкаться. Зал ожидания первого класса, конечно, удобный, но пока в него попадешь! Самой ведь чемодан тащить, извозчик не поможет, а нанимать носильщиков не хотелось: цены у них для хассаби, а я так, при хассаби.
Лотеску предупредил, что немного задержится. В глубине души надеялась, он довезет до вокзала, но не судьба. Отвыкай от хорошего, Магдалена. Плюс не те обстоятельства. Аларда ведь арестовали, занимался сам комиссар. Накануне в инспекции шептались по углам, обсуждали.
Второго зама взяли прямо из кабинета, вывели в наручниках. Лотеску стоял у подъемника, смотрел и улыбался, холодно, гаденько. На требование покончить с беззаконием, ответил: «Следствие разберется, не беспокойтесь».
Ругающегося, обещавшего отправить полицейских мести улицы Аларда увели, а в кабинете устроили обыск. Перевернули все вверх дном.
Хмурый, потный Синглер терпеливо ожидал своей участи. Хассаби предупредил, его судьба висела на волоске:
– У меня есть основания сомневаться в вашей благонадежности и компетентности.
Словом, начальнику безопасности придется рыть носом землю, чтобы не покинуть стены инспекции без выходного пособия.
Внимание привлекла трель диктино. Глянула, кто это, и вопросительно подняла брови. Только не говорите, что он вообще не поедет! Билеты не вернуть, гостиница проплачена. И перед министром мне отчитываться? Спасибо большое, одна головная боль! Однако, отвечая на вызов, изобразила саму любезность.
– Магдалена, – судя по звукам, Лотеску вел огнемобиль, – бегом в инспекцию! Возьмите пакет у этажного секретаря и домой.
– Но я не успею! До отправления поезда всего час.
– Всего? – передразнил начальник. – У вас уйма времени, разумеется, если не запихивать в чемодан всю свою жизнь. Но если совсем плохо, заберу на углу Ротанского бульвара и Семицветной через сорок пять минут.
То есть мне туда вместе с чемоданом тащиться? Замечательно! Большое спасибо, хассаби, за заботу, аж два квадранта от инспекции шагать.
Видимо, Лотеску услышал недовольное сопение, раз пошел на компромисс:
– У вашего дома через пятьдесят. Опоздаете, не моя забота.
Сайгаком запрыгала по квартире, закидывая в чемодан оставшиеся вещи. Затем оттащила его в прихожую и, хлопнув дверью, рванула вниз по лестнице. Подъемников в моем доме нет, но ничего, живу на третьем этаже, не задохнусь.
Не стала рисковать и дожидаться парчелу. Если действительно только забрать пакет, успею. Только почему начальник курьера не вызвал, почему я должна носиться с языком на плече? У Лотеску иногда случаются бзики на почве «это должно быть сделано вчера» и «никому больше не доверю». На поверку секретная миссия оказывалась обычным циркуляром министерства.
Вся в мыле влетела в холл Карательной инспекции и крикнула дежурному секретарю: «Пакет на имя Эмиля Лотеску!» Девушка подскочила, быстро набрала нужный код, и уже через пару минут я мчалась обратно, прижимая к груди коробку. По виду – небольшая посылка, но тяжелая.
Итак, время сэкономила. Пока пройдешь идентификацию, пока поднимешься, разыщешь этажного секретаря в курилке… Надеюсь, не опоздаю, иначе Лотеску уедет один.
Глянула на часы и махнула рукой, надеясь поймать попутку.
Десять минут. Шайтан, шайтан, шайтан!
Глаз выцепил паромобиль Мориса, и бывший коллега превратился в личного извозчика. Я торопила его, силясь остановить бег времени. Пять минут! Сколько можно плестись?! Пора, пора идти на курсы вождения и брать кредит на паромобиль. О, теперь стиль езды Лотеску казался оптимальным, только так куда-то можно успеть.
Стальной огнемобиль увидела издали и едва не высунулась из окна с криком: «Не уезжайте!» Вовремя сообразила, как буду выглядеть со стороны, и раздумала.
Морис без лишних слов поднял коробку с пола и отнес начальнику. Тот поблагодарил скупым кивком и выразительно постучал пальцем по экрану диктино. Жест адресовался всем.
Люблю обувь на плоской подошве! А уж как я ее люблю, когда таскаю тяжести! Вот и теперь хвалила себя за предусмотрительность, пока волокла чемодан. Мужчины помогать не собирались. Морис уехал, а Лотеску дворянин, начальник. Однако жалкий вид возымел действие. Завидев взлохмаченное нечто, воюющее с дверью подъезда, Лотеску отлепился от водительской дверцы и отобрал чемодан. Поблагодарила улыбкой и потрусила к огнемобилю.
– Причешитесь, – посоветовал начальник, хассаби чемодан в багажник. – Не хочу потом объясняться со знакомыми и газетчиками.
– Опять станут снимать? – ужаснулась я.
Вырви ведьме глаз, без косметики, одета кое-как, раскраснелась от натуги – словом, красавица. Представляю, какую подпись сделают под печатной копией карточки! Уродина года, секретарь главы Карательной инспекции побирается на вокзале. Еще и друзья хассаби пожалуют. Вот зачем им провожать Лотеску? Он не уезжает навсегда, в обычную командировку, не соскучатся.
– Не исключено, – уклончиво ответил начальник и уселся на водительское сиденье.
Щелкнул ремень.
Спохватившись, отложила зеркальце и тоже пристегнулась.
– Разобьется, – Лотеску покосился на зеркало. – Уберите. Красоту наведете в поезде.
Мы рванули с места так, что едва не задымились шины. Потом так же резко затормозили, пропуская перебегавших дорогу пешеходов, и понеслись к вокзалу. Тринадцать минут? Опоздаем? Ха! Лотеску припарковался на стоянке через семь и велел найти носильщика.
Пока улаживала вопросы с багажом, начальник пристроил огнемобиль на хранение. Пришлось догонять Лотеску. Тот быстро, не оглядываясь, шагал к залу ожидания первого класса, притормозил только у дверей: потребовался билет. Вложила его в ладонь начальника и проскользнула следом мимо сурового человека в форме.
Я впервые путешествовала первым классом, хотя зал ожидания для хассаби видела прежде.
Промелькнули перед глазами мозаичные русалки, ресторан – Лотеску местные красоты не волновали. Вертела головой, любуясь игрой красок. Заодно выяснила, с какого пути уходит состав – расписание повесили на самом видном месте. Крупные буквы вертелись, складывались в слова. Вот и нужный поезд – экспресс до Штайта.
Пара минут, и мы на дебаркадере.
Да-а, платформа первого класса производила впечатление. Тонкие, будто резные, чугунные колонны поддерживали стеклянную крышу. Под крышей вокзала блестели часы, по ним пассажиры могли сверить время – огромные, с позолоченными стрелками и изображениями солнца и луны.
До отхода поезда оставалось три минуты. Он уже стоял под парами. Словно огромный черный зверь, замер паровоз. Возле него суетились люди, доливая воду, закладывая дрова в тендер. На паровозе красовался герб Амбростена и порядковый номер – одиннадцать. Трехглазый, могучий, с колесами в человеческий рост, он вызывал восхищение и трепет.
По дебаркадеру сновали газетчики, лавировали между пассажирами носильщики. Наш тоже на месте, успел опередить, пока глазела по сторонам, вносит вещи в купе.
Шайтан, я еду первым классом, в двухместном купе! С собственным санузлом, изопроектором и звонком вызова проводника. И спать не сидя, а на мягком диванчике. Это сон! Ущипнула себя. Больно, значит, не сплю. Может, по купе еще шампанское разносят? Мечты!
Стоило подойти к двери купе, как у второго класса, у каждого свой вход, к нам подскочил кондуктор в гербовой куртке.
– Добрый день! – вежливо поздоровался он, отвесив по легкому поклону, и, сверившись со списком, назвал имена. – Вещи уже погружены, могу ли я взглянуть на ваши удостоверения личности?
Лотеску молча вытащил документ из внутреннего кармана пиджака. Краем глаза заметила, удостоверение совсем новое, а мини-голограмм целых две. Интересно зачем? А еще в удостоверении значился номер страхового свидетельства и образец подписи. Мне ни того, ни другого не полагалось, равно как и бесплатной врачебной помощи.
– Госпожа?..
Кондуктор без труда определил, что я не хассаби, даже обидно стало. Неужели на лице написано, он ведь пока удостоверения не видел. Ну да, аристократки ухоженные, в платьях, строгих костюмах и на каблуках. Прическа – волосок к волоску, а тут растрепанное нечто, само собой, госпожа.
После проверки документов нас пустили в купе. Лотеску разрешил выбрать любое место и, устроившись на соседнем, смежил веки. То ли устал, то ли снова мигрень. Рука подложена под голову – трогательно и беззащитно. Спящие обычно все такие, снимают маски.
Прозвучал первый гудок. Дебаркадер на миг заволокло облаком пара.
Ощущая себя юной провинциалкой, рассматривала обстановку купе, щупала бархат дивана, пробовала на мягкость подушки. Так, что мы имеем? Два дивана, столик, намертво прикрепленный к полу, складной табурет, полки, дверь в санузел – совмещенные ванную и туалет. Ничего, душ вполне устроит, а размеры раковины меня не волнуют, лишь бы горячая вода имелась.
Нам положили четыре полотенца: два больших и два маленьких, и пару пушистых белых халатов. А еще дорожный гигиенический набор.
Изопроектор крепился на двери в коридор. Туда я выходить пока не стала, только выглянула. Ковровая дорожка как в гостинице! В купе тоже половички, чистые, между прочим.
Паровоз пронзительно свистнул, маховик пробудил шестерни. Пар вновь на миг скрыл перрон от глаз. Вагон дернулся и пришел в движение.
Торопливо проверила задвижку наружной двери. Уфф, закрыта. Для надежности щелкнула замком.
Рывок вагона привел в чувство Лотеску. Он подслеповато прищурился и повесил пиджак на вешалку.
– Коробка далеко? – начальник имел в виду ту, за которой, сломя голову, бегала в инспекцию.
Поискала ее глазами и подала Лотеску. Он проверил целостность упаковки, имя отправителя и успокоился.
– Подарок министру, – пояснил Лотеску и равнодушно проводил взглядом перрон.
– Но почему в последний день и не курьером?
Меня разбирало любопытство. Что же такое в коробке? И отчего вдруг хассаби выслуживается перед Бернардом? Он отродясь не пресмыкался, тут – тем более. Алард общался с Бернардом, а министр очень не хочет на покой со всеми вытекающими. Может, неэтично подозревать высшее руководство, словно выбор короля критикуешь, но факты – вещь упорная. На месте Лотеску я бы подарила Абелю Бернарду билет на поезд и перевязанную голубой ленточкой стопочку компромата с припиской: «Оригиналы в надежном месте».
– Обстоятельства, раньше не вышло. Вот что, Магдалена, – начальник расстегнул браслет диктино – он носил дорогую модель, с кучей наворотов и встроенными часами – и положил на столик, – до ужина занимайте себя сами. Можете изопроектор включить, пульт в шкафчике. Наушники тоже. Только не будите, даже если позвонят сверху. Мое хорошее настроение в ваших же интересах. После ужина – пожалуйста, поболтаем.
Не дожидаясь ответа, хассаби разлегся на диванчике, подложив руку по голову, и затих. Прислушалась к дыханию: спит. А ведь на улице казался бодрым. Хотя, чему я удивляюсь, Эмиль Лотеску умел собираться в нужные моменты, помнится, даже вдрызг пьяным умудрился вести огнемобиль.
Задумчиво вгляделась в лицо спящего. Зависал в ночном клубе? Не похоже. После такого вид немного потрепанный. Женщина? Уже реальнее. А еще отчеты для министерства, дело Аларда – как раз получим недосып. Ладно, пусть отдыхает, я по вагону погуляю.
Осторожно, чтобы не потревожить начальника, вышла в коридор и замерла у окна, наслаждаясь видами Вертавейна. Его недаром называют озерным краем, вот и сейчас железная дорога вилась вдоль берега. Жемчужная гладь воды отражала небо. Легкая рябь шла от редких лодочек.
Одно озеро перетекает в другое. Вода рассыпается драгоценными камнями среди лесов и полей. Потрясающее зрелище! Особенно в солнечный день. Сегодня как раз такой, и я припала носом к стеклу, пытаясь впитать красоту ставшего родным края. Пускай родилась и выросла не здесь, но Нэвиль стал домом, я не мыслила жизни без мостов над Адроном, прогулочных корабликов, яхт и мчащихся на всех парах поездов.
Приоткрыла окно и, рискуя испачкаться в саже, подставила лицо встречному ветру. Хорошо! Свежо и пахнет весной.
Не знаю, сколько я так простояла с глупой улыбкой на губах. Мимо проходили люди. Не обращала внимания, нагло повернувшись к ним спиной. К хассаби! И никто, решительно никто не заподозрил во мне секретаршу, презрительно не погнал во второй класс. Признаться, в душе боялась этого: глубоко въелось социальное неравенство.
Вдоволь надышавшись, отправилась гулять по поезду, небрежно раскланиваясь со встречными хассаби. Посмотрела на вагон-ресторан. Впечатляет! Не хуже «Лабиринта» – излюбленного места отдыха нэвильской богемы. Хорошо, приборы не серебряные, а то спутала бы с дворцом. Ну да, столичный экспресс – не баррийский поезд, тут даже самые дешевые билеты по карману только квалифицированным рабочим, то есть элите третьего класса.
Скользнула взглядом по стопочке меню в кожаных футлярах и сглотнула. Так есть сразу захотелось! Аппетит пропал при мысли о ценах. Карточка не бездонная, в столице нужно на что-то жить, поэтому буфет. Ничего, продержусь шесть дней без горячего. Можно, конечно, попросить Лотеску угостить, вряд ли он откажется, но неудобно, словно подаяние прошу.
Усмехнулась.
Похожи, похожи мы с начальником, он тоже гордый, никогда ничего не просил.
Несмотря на то, что Нэвиль еще не скрылся за горизонтом, пара человек уже устроилась в баре и неспешно цедила кто коктейли, кто чего покрепче.
Дальше шел еще один вагон первого класса, вагон с обслугой, – должен же кто-то круглосуточно обеспечивать удобство гостей? – и начинался второй класс. Туда я не пошла, вернулась в купе.
Лотеску до сих пор спал. Такой забавный! Одна рука свисает с диванчика, ноги чуть согнуты в коленях. Лечь нормально мешали ботинки и правила приличия. Интересно, как мы уживемся в одном купе? Я не привыкла бегать в халате и чистить зубы перед мужчиной. Одно дело, когда отношения, совсем другое – как с Марком. Стесняются даже взрослые девочки.
Достала чемодан и вытащила книгу. Пользоваться изопроектором не решилась: боялась разбудить начальника. Роман оказался занятным – мистический детектив с богиней Смерти, которой до сих пор, в век свободомыслия, поклонялись некроманты. Я увлеклась, переворачивала страницу за страницей и не заметила, как проснулся Лотеску.
– Сидите тихо, как мышка! – начальник украдкой зевнул и, убедившись, что не смотрю – ну, как бы не сморю, – потянулся.
– Вас не хотела тревожить.
– Напрасно. Я просил не будить и только.
Лотеску поправил взъерошенные волосы и бросил короткий взгляд в окно. Проверил диктино и застегнул браслет на запястье.
На лбу отпечатались пуговицы, залегла широкая алая полоса.
Едва заметно улыбнулась и отложила книгу в сторону.
Немного странное ощущение – словно тебя впустили в домашний мир. Хотя почему словно, хассаби и прежде разрешал видеть себя вне рабочего кабинета.
– Какие последуют указания?
Поездка не увеселительная, я секретарь, обязана работать.
– Никаких, – пожал плечами Лотеску и надел пиджак. – До столицы сделаете два-три звонка, но не сегодня.
– Может?.. – неуверенно напомнила о заказчике Ронсу.
– Достало уже! – поджал губы хассаби. – Хоть один день без грязи, сыт по горло. Поэтому никаких магов, министров и комиссаров. Обещаю, сегодня я найду вам развлечение интереснее чтения.
– Только не говорите, что тут ночной клуб есть! – рассмеялась я.
Признаться, саму до ведьминых колик достало копаться в чужом грязном белье. Понимаю Лотеску, он целый месяц на нервах, пора выдохнуть, а то сойдешь с ума.
– Музыка имеется, клуба нет. Зато недурственно кормят и можно поиграть в бильярд. Вы как, – быстрый, чуть лукавый взгляд, – шары гонять умеете?
Бильярд? Хм, а это интересно. Может, я не ас, но не в первый раз кий вижу. Один из бывших любил бильярд, приохотил, после иногда с Найджелом резалась на выходных. Пусть он начальник отдела юридической поддержки, но не гнушался дружить с простыми смертными. Опять же ребята-ликвидаторы, пересекались в общей компании, воевали за зеленым сукном. Словом, поиграю, заодно время быстрее пролетит.
Лотеску заметил блеск в глазах и улыбнулся.
– Сколько же у вас скрытых талантов!
– Стараюсь соответствовать начальнику, – вернула комплимент.
Хассаби неожиданно посерьезнел, задумался и тихо заметил:
– И еще один талант – не падать духом. Другая давно бы положила на стол заявление, а вы настроение поднять пытаетесь.
Между нами повисло молчание. Оба понимали, какие слова не прозвучали в купе.
Гудел паровоз, крутились колеса, мелькали за окнами красоты Вертавейна, а кристалл с записью оставался, как и предатель, который передал убитому магу приглашение, торговал секретами и воровал деньги. Открыто, не боясь, уверенный в собственной безнаказанности.
Коснулась руки хассаби и заверила:
– Все будет хорошо.
Он не ответил, только губы дрогнули в горькой усмешке. Очевидно, Лотеску опять утаил часть информации, судя по реакции, безрадостной.
– Возьмите охрану, – опять влезла не в свое дело, но не могла, волновалась.
Угроза из записки, некогда после такой некромант начал убивать близких. Голову сестры в коробке начальник, безусловно, не получит, а вот вспышка парцилена вполне может нанести вред тому же Кэролу. Он бесшабашный, несложно подстеречь. И хорошо, если просто отправят в госпиталь – человек, убивший однажды, не чурается новых трупов, если на кону положение, деньги, жизнь, наконец. За шпионаж и крупные махинации при отягчающих обстоятельствах отправляют в безвоздушную камеру.
– Не надо, – хассаби рассеянно похлопал по руке.
– Я уже Марка попросила.
Втянула голову в плечи, предчувствуя расплату за самоуправство. Однако ее не последовало. Лотеску укоризненно глянул и попросил не трогать парня:
– Пусть спокойно поправляется. Сам разберусь, Магдалена, потребуется, выберу крепких ребят. А теперь хватит! Проголодались?
Кивнула, мысленно прикинув, что хорошего есть в буфете.
Тревога не улеглась, но начальник прав, нельзя постоянно себя накручивать.
– Госпожа ишт Мазера?
Лотеску без труда догадался о финансовых затруднениях и продемонстрировал банковскую карту.
– Ваша? – на всякий случай уточнила я.
Отказываться не стану, чтобы не обидеть, но отдам треть суммы каждого счета. Нечестно заставлять мужчину тратиться на ту, которая после не отблагодарит в спальне. Один раз – пожалуйста, два – тоже, но не регулярно. Мы не любовники. От слова «совсем».
– Нет, деньги государственные. На двоих, – подчеркнул начальник, пресекая попытки саботировать транжирство. – Надеюсь, не против, что карточка у меня? По правилам платит мужчина.
Разумеется, не против, даже приятно. Половлю завистливые взгляды, посижу в компании приятного собеседника, попробую изысканные яства. Но сначала надо переодеться к ужину.
Извинившись, схватила чемодан и юркнула в санузел. Неудобно, тесно, но как-нибудь.
– Магдалена, я подожду в коридоре, – тактично предложил Лотеску.
Стукнула дверь. Действительно вышел. Одной проблемой меньше. Значит, хассаби можно просить выйти.
Задернула штору и разложила наряды на диванчике. Поразмыслив, выбрала зеленое платье, одолженное у Алины. Публика знатная, ужин – значит, форма одежды парадная. Не забыла про украшения, прическу, макияж – словом, Лотеску заждался и решил проверить, не умерла ли я.
– Магдалена, сколько?.. – недовольно начал он, получив разрешение войти, но не договорил.
Взгляд скользил по телу, зрачки чуть расширились.
Стояла и довольно улыбалась. К Алине бегала не просто так – знала о «том самом платье». Вот и теперь сработало, начальник потерял дар речи. Правда, быстро оправился, одарил комплиментом.
– Хотя бы не зря ждал, – усмехнулся он и по традиции остановил взгляд на груди. По той же традиции кокетливо опустила ресницы. Нравятся ему женщины, а глубокие декольте еще больше. – Вы великолепны. Можете, когда хотите!
– А нужно хотеть? – игриво поинтересовалась я.
Старый добрый флирт и словесные игры, от которых порой получаешь больше удовольствия, чем от секса. С последним у меня глухо, поэтому пикировки жизненно необходимы.
– Вам виднее, – без тени улыбки ответил Лотеску.
Нахмурилась, силясь понять, на что он намекал.
– Эмм, хассаби?..
Склонив голову набок, начальник любовался, как диковинной вазой. Он усмехнулся, но объяснить не пожелал. Меня же терзало его странное: «Вам виднее». Вроде, ничего не предлагал, только почему в голове определенные мысли? Глупые, в духе статей из дамских журналов.
Бред, конечно! Здравомыслие и еще раз здравомыслие, Магдалена.
Уже нормальным, деловым, тоном хассаби обещал после ужина подробнее рассказать о командировке.
– Там пара официальных мероприятий и одно светское. И на людях, ишт Мазера, пожалуйста, глазки не строить, иначе не обижайтесь на сплетни, которые поползут по инспекции.
Пожала плечами и напомнила пункт давнего договора:
– Никаких близких отношений.
Лотеску фыркнул и удивленно уточнил:
– Вы решили, будто я?.. Право слово, Магдалена, девять лет терпел, а тут вдруг приспичило?
М-да, неловко получилось.
– Всякое случается, – уклончиво ответила я и потянулась за сумочкой. – Если мужчина смотрит на женщину определенным образом…
– Каким? Ну извините, – развел руками Лотеску, – не слепой, только приставать по ночам не собираюсь. Или вы на это рассчитывали? Платье провокационное, прежде вы такие не носили.
Начальник пытливо заглянул в глаза. Отвернулась, хотя спать с Лотеску не собиралась, зато он явно убежден в обратном. Надела, называется, платье! Теперь оно казалось в высшей степени распутным: открытая спина и руки, глубокий узкий вырез, образованный двумя широкими лентами струящейся ткани. Ну да, в таком только соблазнять.
– Хорошо, я переоденусь.
Поджав губы, попросила начальника ненадолго выйти:
– Мне нужно нагнуться, не желаю обвинений в развратном поведении.
– Зачем переодеваться, платье шикарное. Мне просто интересно, насколько… эмм… далеко простирались ваши планы?
Да успокоится он, наконец?! Чего так задело? Ну платье, ну шуточки – так все старое. Грудь не видно, я проверяла, сзади тоже все по вечернему протоколу. Или, как заяц, виновата тем, что волку захотелось кушать?
– До смены билетов на второй класс, – выпалила я и гордо зашагала к ресторану.
Нашел шлюшку! До поздней ночи, пока не уляжется, в купе не войду, а то и действительно поменяюсь. Найдется же в поезде свободное место?
– Магдалена, – понеслось вслед, – не сердитесь, пошутил я!
– Не смешно! – сверкнув глазами, развернулась.
– Ну дурак, – Лотеску подошел и протянул забытую сумочку. – Вы порядочная девушка, я ничего плохого не подумал. Честно!
Свидетелями нашей перепалки стали пассажиры из соседних купе, спешившие на ужин. Представляю, что они подумали: любовница, содержанка. Меня переклинило. Захотелось, чтобы начальник извинился. Знаю, Лотеску никогда не просит прощения, даже у короля не попросил бы. Помню ведь представление века, когда еще ишт Лотеску публично извинялся перед Тайроном. Никакого раболепия, сожаления, даже головы не склонил, хотя правила требовали. А тут такая мелочь – шутки на интимные темы в адрес секретаря.
Сделала глубокий вдох и уткнулась носом в стекло.
Жизнь – несправедливая штука! До горечи во рту обидно, а ему – мелочь. Хассаби забыл, а ты переживаешь.
Вдох, выдох.
Право слово, Лена, он не со зла, тебе ли не знать. Просто такой человек, немного развязный, самоуверенный, бабник. А тут платье, секретарша, надо перевести стрелки: мол, не я восхищенно смотрел, а подчиненная соблазняла.
– Бутылки «Эсканьола» хватит?
Хассаби пристроился рядом, тоже смотрел в окно, на клонящийся к горизонту золотой солнечный шар.
– А? – недоуменно покосилась на Лотеску.
– В качестве извинений, Магдалена. Вы ведь любите этот сорт шампанского?
– Люблю, – кивнула я, – но покупать не надо.
– Иногда я перегибаю палку, – неожиданно признался начальник и тронул за плечо. – Улыбнитесь, недаром же платье надели. Оно вам очень идет, Лена. Очень, – задумчиво повторил он.
– Спасибо.
Обида прошла, чувствовала, ему самому неудобно и неприятно случившееся.
Помолчали.
Лотеску стоял так близко, что кожу щекотали теплые полы пиджака. Невинная сцена отчего-то казалась интимной, до легкой дрожи, хотя, безусловно, виной всему недавний разговор.
Наконец хассаби отмер, оторвал взгляд от зеленых далей и махнул в сторону вагона-ресторана:
– Прошу! Потратим немного денег Абеля Бернарда.
Вечер, начавшийся с недоразумения, прошел замечательно. Словно стремясь загладить вину, Лотеску развлекал выпивкой, едой и танцами. Мы объединились против другой пары и таки их перетанцевали. Потом, прихватив по стаканчику из бара, направились в бильярдную. Логично проиграла, зато повеселилась. В итоге спать ушла первой. Хассаби задержался в курительной, по его словам, позвонить брату. На самом деле не желал стеснять.
В дорогу прихватила пижаму, поэтому выглядела прилично, но на всякий случай по шею укрылась одеялом.
Пикантная ситуация: в одном купе с мужчиной, который не муж и не любовник! Однако первая ночь прошла нормально. Лотеску переодевался в санузле, при мне даже рубашку не расстегнул, хотя спал по пояс обнаженным. С моего согласия:
– Если вас смущает, скажите.
Меня не волновало чужое тело, безумно хотелось спать. В другой раз полюбуюсь и продам красочный рассказ газетам. Словом, вместо ответа начальник получил нечленораздельное мычание.
