18
– Хорошо, госпожа, – скривил губы портье, когда вновь попросила универсальный ключ, чтобы собрать передачу узнику. Он явно замышлял гадость, и она не заставила себя ждать. – Срок бронирования скоро истекает…
Ясно, плати или катись на все четыре стороны. Только куда? Почти все деньги потратила на украшения, карточка хассаби далеко.
Внешне и виду не подала. Подумаешь, проблема!
– Хорошо, завтра скажу, продлевать ли бронирование и на какой срок. Надеюсь, это возможно, или номера обещаны другим постояльцам?
Мой – да, зато люкс свободен. Выходит, придется всеми правдами и неправдами выбивать деньги на апартаменты. В конце концов, Лотеску не отстранили, пусть люди Бернарда давятся, но компенсируют командировочные расходы главы Карательной инспекции Нэвиля. Лишь бы министр увольнительный не подписал! Тогда все. Причем, по всем фронтам, и гостиница – самое безобидное. А ведь он может, знаком с амбициями хассаби. Хочешь растоптать Эмиля Лотеску – лиши его власти. Радовало одно: пока не предъявлено официальное обвинение, а начальник просто задержан, Бернард не имеет права. Но как только завертится маховик дела, он мгновенно избавится от врага под благовидным предлогом. Подследственным на высоких должностях не место, чтобы не позорили Министерство магии.
Всего пара дней, Лена. Если правильно помню, под арестом держат максимум трое суток, потом либо отпускают, либо выдвигают официальные обвинения. Та бумага, которую вручили Лотеску, – основания для задержания, не более.
Потерла виски и сделала пару глубоких вздохов. Плевать на портье, пусть видит, что нервничаю. Решит, насчет денег переживаю. Они, в сущности, ерунда, человек дороже.
Ты справишься, Лена, ты вытащишь его. Некогда Лотеску помог в деле Тайрона, пришла моя очередь. Может, у «иштов» нет денег и маститых адвокатов, но Бернард рано расслабился. Слишком рано.
– Итак, мне нужно попасть в номер начальника. Проводите или дайте универсальную пластину.
Портье кивнул дежурившему в холле носильщику и попросил проследить, чтобы я ничего не украла. Тут не стерпела и пригрозила подать в суд за оскорбление – научилась у Лотеску.
– Пусть лучше перенесет мои вещи в люкс. Еще неизвестно, кто кого обкрадывает. Помнится, посторонние беспрепятственно проникли в номер. Не испортить ли репутацию отеля, не сообщить ли в газеты? Сомневаюсь, будто после такого именитые постояльцы доверят вам свою частную жизнь.
Угроза подействовала, портье без лишних слов выдал дубликат пластины. Он побледнел и с опаской косился на диктино – вытащила, чтобы не пропустить звонка. Знатную выволочку устроил хассаби, раз один намек на недавние события позволил переселиться на верхний этаж.
Беглый осмотр показал: апартаменты обыскали. Нет, вроде, ничего не пропало, но то ящик не задвинут, то чемодан посреди спальни. Вещи не разбросали, убрали обратно – статус арестанта обязывал, только не зря я совершила утренний забег!
Задумалась, что пригодится мужчине в камере, и принялась за дело. В итоге, когда позвонил Ньер, напоминая о встрече, успела подготовить символический узелок.
До того, как расстаться с диктино начальника, переписала несколько кодов. Парочку мне знать не полагалось, но связи правят миром, и действовать я собиралась от имени Лотеску. Одного Синглера мало, мне нужно Управление безопасности. Шифровка нехитрая, мигом раскусила, кто таинственный Алекс – отчего-то всех разведчиков называют именно так. Если бы приятель, хассаби бы добавил фамилию, а тут просто имя. В ближнем окружении Лотеску Алексы отсутствуют.
Так, еще казначейство – нужно решить денежные вопросы.
Вроде, все, можно идти.
Адвокат хассаби ждал в холле. Он демонстративно стоял у выхода, намекая на занятость. Передала ему вещи и диктино, взамен получила плотный конверт без подписи.
– Допуск, – коротко пояснил Ньер. – Смотрите, не потеряйте! Брал под свою ответственность.
Кивнула и, волнуясь, спросила:
– Как хассаби Лотеску?
– Хорошо. Надеюсь, сегодня выпустят под залог. Обвинения смехотворны, официальных не выдвинут.
– Он в тюрьме?
Воображение живо нарисовало комнату размером четыре на четыре без окна, с искусственным светом. Жесткая койка, скудные удобства.
– В камере предварительного заключения, – поправил адвокат. – Что-нибудь передать на словах?
Он странно на меня посмотрел, словно намекал на что-то.
– Только пожелания скорее выйти на свободу.
Может, адвокат заметил мою нервозность? Человек нередко выдает себя в подобных ситуациях: комкает носовой платок, щелкает пальцами, кусает губы. Я действительно переживала за хассаби. Как он там, привыкший к комфорту? Словно в клетке, с нависшей угрозой потерять все. Не найду ли, открыв сегодняшнюю газету, сухое упоминание о снятии с должности? От Бернарда всего можно ожидать. Закон высшим сановникам не писан, не рискнет ли министр? Мол, хассаби попытался задействовать административный ресурс, мешал предварительному расследованию.
– Хотя нет, – спохватившись, таки решила оставить послание. – Скажите, что я не боюсь, он поймет.
Может, звучит странно, зато так начальнику станет спокойнее.
Ньер кивнул и уехал, а я, поднявшись наверх, вскрыла конверт. В нем действительно оказался именной пропуск – очередная пластина, только с голограммой. Замечательно, быстро перекушу и за дело.
Не чувствуя вкуса еды, запихнула внутрь нехитрый обед в ресторане отеля. Дорого, могла бы сэкономить, прогулявшись в другой квадрант, но время. Министр не станет ждать, пока решу финансовые вопросы. Да и какие мелочи – обед, когда меня могут скоро выселить из гостиницы.
Немного схитрила, поговорив с администратором, уговорила зачесть плату за мой номер в счет люкса. Все равно перебралась в апартаменты начальника, пусть комната не пустует, заселят кого-то. Так выиграла еще один день.
Сумочку собирала тщательно. Блокнот, шокер, нож, тайком взятый в ресторане – все для самообороны. Разумеется, ручка, карандаш, удостоверение личности. Прочие документы – в декольте, чтобы никакие псевдогорничные не нашли.
Обошла люкс, проверила, не осталось ли чего секретного и компрометирующего, и вышла за дверь.
До архива добиралась на извозчике, но взяла его не возле гостиницы, немного прошлась – всплыли в памяти книги, в которых героинь похищали сообщники злодея. Теперь придется проявлять осторожность.
Только села, как внимания потребовал диктино. Незнакомый код заставил подобраться, приготовиться к худшему.
– Госпожа ишт Мазера? – вместо приветствия сухо осведомился мужчина.
Прокуренный низкий голос лишь усилил подозрения. Судя по тону, собеседник – служитель закона, посему не разменивается на вежливость.
– С кем имею честь? – выпустила колючки.
– Госпожа Магдалена ишт Мазера? – мой вопрос проигнорировали.
– Да, это я, – сдалась в заочном противостоянии.
– Где вы сейчас? В гостинице?
Промолчала. Ему надо, пусть и ищет.
– Наш сотрудник будет ждать вас у Королевского театра в половину пятого вечера. Не опаздывайте.
И все, неизвестный отбил вызов.
Вот так, чихать он хотел на мои вопросы и на мои планы, должна и точка. Раз так, со мной говорил не полицейский: только одно ведомство не просило, а отдавало приказы.
Ладони вспотели.
Управление безопасности! Никогда прежде не встречалась с его сотрудниками и не горю желанием, но придется. Вот почему Синглер сам… Стоп, а вдруг это не Синглер? Звонивший человек явно не «шестерка», вряд ли бывший начальник службы безопасности знаком с капитанами и генералами управления. Лотеску? Хотелось бы верить, что не Бернард.
Ну, чему случиться, того не миновать. Назвала новый адрес и приготовилась к встрече с судьбой.
Королевский театр производил смешанное впечатление. С одной стороны, величественное здание, соответствующее статусу главного дома искусства королевства, с другой – слишком много всего. Тяжелое, массивное, аляповатое – словом, архитектор страдал проблемами с чувством меры.
В задумчивости стояла возле наемного паромобиля, вертя головой. Подняться на ступени? Войти внутрь? Хоть бы какие-то указания дали!
Нужный человек нашел меня сам. Он словно возник из ниоткуда, отделившись от постамента колонны из песчаника.
– Добрый день. Вам просили передать.
Только успела открыть рот, как человек исчез. Безликий, захочешь описать, не сумеешь.
– Еще куда-нибудь? – подал недовольный голос извозчик.
Ничего, тебе платят, хоть весь день за рулем проведешь.
Сотрудник Управления безопасности передал не папку – портфель для бумаг. Открывать при посторонних не стала, обожду до архива. В заведениях, подобных Министерству юстиции, можно найти уголок без чужих глаз и ушей. Кристаллы не в счет, но лучше явные, чем «жучки».
Архив занимал два здания, соединенные стеклянным переходом. Чтобы попасть внутрь, требовалось пройти серьезный досмотр. Портфель отобрали и положили в сейф. Взамен выдали кодовую пластину от ячейки. С собой разрешил взять блокнот, ручку и носовой платок. Остальные вещи тоже убрала в сейф, в свою ячейку.
Пропуск избавил от личного досмотра, но сумочку все равно проверили уже знакомой по банку «рамкой».
Временную карточку оформлять не стали, однако удостоверение личности пригодилось. Голограмму тщательно сличили с оригиналом, данные документа переписали, после чего строгая девушка в форме выдала схему обоих зданий и нажала на кнопочку. «Вертушка» провернулась и пропустила в чрево архива.
Итак, архивариус на первом этаже.
Запрос обработали быстро, и, вооруженная библиографическими карточками, направилась к подъемнику.
Дальше потекли долгие часы монотонной работы. Поднять очередную стопку газет, просмотреть, положить на место. Так снова и снова, пока не попадались изобразительные карточки министра. Увы, он не менялся с годами. Уже совсем потеряла надежду, собралась уходить, когда глаз выцепил скромную заметку о выпускном бале столичного университета. Ничего интересного, если бы не большое изображение новоиспеченных специалистов. Под ним – список имен, в том числе Абель Бернард. Ишты остались безымянными, а дворян на копии карточки перечислили. Второй слева в третьем ряду. Ни на что не надеясь, взяла лупу, которую любезно выдавали всем посетителям, всмотрелась в лицо. Карточка нечеткая, только никакие дефекты не сделают блондина шатеном.
Нахмурившись, проверила еще раз – шатен. Длинные волосы, собранные в хвост.
Переписала выходные данные выпуска. В газете тоже есть архив, где хранятся изобразительные карточки, можно заказать копию. Не на бумаге она четче, да и крупнее, лучше рассмотрю Бернарда. Одно очевидно – в молодости министр выглядел иначе.
Значит, не показалось на приеме!
Хм, уродств не видно, зачем ходить к мастеру красоты? И, главное, цвет волос… Лотеску считал это важным, то есть дело не в моде.
Ронсу – шатен. Тоже шатен. Связь, связь, Магдалена! Вряд ли министр жаждал обладать уникальной шевелюрой.
Сдала подборки газет и покосилась на часы. Поздно уже, всех выгоняют, но если попробовать? Пригрожу неведомой шишкой из Управления безопасности, для убедительности покажу код в диктино.
Странно, но мне продлили пропуск до полуночи. Безо всяких вопросов, просто глянув на фамилию. Подозрение, что в дело вмешались высшие силы, переросло в уверенность. Просчитался Бернард, злой Лотеску и из камеры достанет.
Теперь меня интересовали представления на дворянство. В каталоге фамилии Ронсу не нашлось, поэтому искала по годам, благо точно знала промежуток – высчитала. Сведения на руки не выдавали, разрешали смотреть копии на изопроекторе. Они вмонтированы в рабочие столы, не приходится задирать голову, опять же соображения конфиденциальности. Нечего посторонним видеть, какая бумага и чья подпись заинтересовали. Изображения можно увеличивать, вертеть под любыми углами – словом, удобно.
Нужная бумага нашлась быстро. Записка на представление к дворянству датирована началом обучения Ронсу. Резолюции нет, вместо нее подпись. Проверила – на остальных король распоряжался утвердить или отказать. Бумага с водяными знаками, как положено, только не покидало чувство, что она фальшивка, как и документы покойного мага. Густав ишт Краус легко мог скопировать подпись монарха, проставить не только на указе. А вот резолюцию оставить побоялся: у короля крайне сложный, неразборчивый почерк. Зато составитель писал четко, имела возможность убедиться.
Хмыкнула, любуясь ровно выведенными буквами. Точно такие же остались на доске, на которой, словно учитель, Абель Бернард набросал задачи на следующий год. Безусловно, нужно провести экспертизу, но вряд ли она покажет иное.
Министр – в ту пору еще глава столичного Ведомства магии – просил сделать дворянином Зейна ишт Вара как подающего большие надежды специалиста, оказавшего неоценимую помощь Амбростену. Много пафоса, общих слов, король бы никогда не подписал. Бернард бумагу ему и не показывал, обратился к ишт Краусу или кому-то еще. Затем, когда Ронсу справил новые документы, она оказалась в архиве Министерства юстиции с пометкой: «Приказ утерян». Архивариус не следователь, проверять подлинность сведений не стал, просто подколол.
Довольно улыбнулась. Петля-то затягивалась!
Однако записка породила новые вопросы. Самый главный – почему ишт Вар стал Ронсу, а не Варом? Выходит, старая фамилия ему претила, хотелось начать новую жизнь. Какую, рассказали бы в комиссариате, заодно бы и о прошлой просветили, но туда мне вход заказан.
До полуночи еще осталось время, извозчика мне любезно заказали, поэтому, выключив изопроектор, решила ознакомиться с содержимым портфеля. Внутри оказалась портативная голограмма, две изобразительных карточки и копия ежегодного освидетельствования на магические способности. Отложила ее на сладкое.
Голограмма запечатлела знакомого по заметке о выпускном юного Абеля Бернарда. Не пришлось никуда ездить, ничего запрашивать, сиди и смотри. И чем дольше всматривалась, тем больше хмурилась. Стоило взять следующую магическую изобразительную карточку, брови и вовсе сошлись на переносице. Последнюю изъяли из личного дела Ронсу, того самого, которое показывал Лотеску. Пока голограмма и карточка лежали порознь, ничего не замечала, но стоило положить их рядом…
Заказчик и исполнитель оказались похожи – те же скулы, абрис лица, форма ушей, волосы. Не знала бы, назвала родственниками. Теперь министр выглядел иначе, мастера красоты постарались. Что примечательно, убрали только общие с Ронсу черты, сохранив пропорции лица.
Отложив вторую карточку, отыскала имя мага на карточке освидетельствования – Абель Бернард. Захотелось нервно рассмеяться. Видимо, сегодня день озарений. И хоть бы одно приятное! Думала на кого угодно, но отметала очевидное. Сама же твердила: чем меньше соучастников, тем лучше. А тут вдруг неожиданно в банке объявился маг. Вот зачем министру привлекать еще одного человека? Чтобы потом снова убить, Бернард ведь избавился от всех свидетелей. От всех, Лена! Фальшивомонетчик мертв – раз. Ронсу отравлен и сброшен с моста – два. Сотрудник банка, ведавший счетами и ячейками, которые использовали в преступной цепочке, убит – три. Оставался только маг, только он и есть Абель Бернард. Вот, полюбуйся – третий уровень.
Воистину, иногда люди слепы! И халатны, как в моем случае. Одни и те же грабли. Какой начальник отдела, перебирать бумажки – самое то для тебя! Я не сделала элементарного: не раскопала прошлое Ронсу, не изучила вдоль и поперек его портативную голограмму. Завтра первым делом в университет. Там выясню, в каком родстве состоят Бернард и покойный маг. Безусловно, существуют люди со схожими чертами лица, двойники, но тут иной случай. К примеру, мы с Томасом не копия друг друга, у брата иной нос, только одну кровь видно сразу. Здесь то же, родство не дальше третьего колена.
Взъерошила волосы и убрала голограмму на место.
А ведь столько всего объясняется, если Ронсу и Бернард – родственники. И почему убитый доверял, и почему запросто общался с мэром, с гостями на празднике, отчего получил липовое дворянство. Наверняка будущий министр и тогда еще ишт Вар встретились на посвящении в студенты. Глава Ведомства магии толкал речь, затем милостиво разрешил запечатлеть его с первокурсниками, так и встретился с неудобным родственником. Умный юноша припас козырь в рукаве, наверняка нечто постыдное, способное разрушить карьеру, приобрел новую фамилию, должность. Добавить историю Лотеску – складывалась полная картина.
Вряд ли Ронсу догадывался о подстраховке Бернарда с дворянством. По документам – аристократ, по факту будущий министр не рисковал, не подал представление на подпись, всегда мог откреститься от документа. Помилуйте, вы же видите, подпись фальшивая, неужели думаете, будто остальная часть подлинная? Когда Ронсу стал не нужен, его убрали. Самым надежным способом – собственноручно.
Яд в вино подсыпал Роджер ишт Милс. Его изобразительную карточку, смонтированную на основе записей кристаллов, передали в качестве третьей подсказки. Сомнения в том, что никакого ишт Милса никогда не существовало, отпали. Обрежь выпускнику университета волосы, добавь бороду – получишь Абеля Бернарда. Разумеется, его никто не узнал, потому что от прежней внешности министр давно избавился, причем, еще до встречи с Ронсу. Оставалось только гадать, как последний узнал в темном блондине бывшего шатена, и чем юный маг в свое время объяснил преображение. Ставлю на катастрофу. А волосы… Ну, побочный эффект, рано поседели.
Наверное, глупые фантазии, но рыбам Ронсу скормили не от большой любви к садизму, а чтобы пострадало лицо. Маловероятно, что кто-то примется копаться в изобразительных карточках тридцатилетней давности, но лучше не рисковать, верно?
Потерла виски.
Вдруг я ошиблась, спутала Бернарда и Ронсу? Последний не похож на специалиста высокого класса, а магические убийства совершены мастерски. Почерк волшебника отражает настоящий облик человека. С тем же Тайроном – портрет показывал иные глаза, те, с которыми он родился. Вдруг Ронсу держал парцилен, а убивал министр?
Хватит, Лена! Ты делаешь Абеля Бернарда злодеем мирового масштаба. Оперируй фактами, оставь фантазии для писателей.
Словом, день прошел продуктивно.
Только сейчас поняла, как устала и хочу завалиться на кровать.
Усмехнулась. Когда еще удастся полежать в постели Эмиля Лотеску без него самого! Хотя сейчас не отказалась бы от уютных объятий. Уткнуться носом в пропахшую сладковатым запахом кожу и заснуть. Подойдет любой иной парфюм, не принципиально, просто к этому привыкла, он стал синонимом стабильности, безопасности. Если разобраться, на службе у хассаби жила как за каменной стеной. Размякла, потеряла хватку. Ничего, перевод Лотеску в столицу, если он состоится после мутной истории с шантажом и нелепыми обвинениями, встряхнет. Амбиции у нее! Да ты бы всю оставшуюся жизнь кофе варила, задания новых сотрудников проверяла и с начальником зубоскалила.
Как там хассаби, удалось ли адвокату добиться освобождения под залог?
Да, как все поменялось! Теперь я на свободе, а он – обвиняемый. Только меня посадили под домашний арест, а Лотеску в камере.
Расписалась у сонной дежурной и забрала вещи из сейфа. Краем глаза уловила, как гаснут за спиной огни. Ну да, я последняя, задерживаю работников, которые тоже мечтают попасть домой. Странно, что вообще разрешили засидеться. Интересно, кто тот мужчина из Управления безопасности, без него точно не обошлось. Раз помогает, значит, они тоже копают под Бернарда. Хорошо!
Меня на миг обуяла животная ярость. Захотелось, чтобы министр оказался в темном тюремном коридоре. Не в костюме с иголочки – в робе. Руки за головой, ноги на ширине плеч, пока конвоир открывает дверь одиночной камеры без окна. Абель Бернард заслужил.
Свежий воздух ударил в лицо, мурашками разбежался по телу. Ночью заметно похолодало, не помешал бы жакет.
Дошла до ограды и огляделась в поисках извозчика. Странно, ни одного паромобиля, хотя служащая заверила, вызвали. Может, не успел подъехать или не пропустили на территорию? Ничего, прогуляюсь немного, все равно посторонних на ночь выгоняют, ворота запирают.
Флегматичный охранник проверил пропуск и выпустил наружу. Я оказалась в западной части большой площади, от которой тремя стрелами разбегались два проспекта и улочка поменьше. В нужный квадрант Штайта вела последняя, и, здраво предположив, что извозчик мог остановиться на углу, на стоянке парчел, направилась туда.
Тишина, покой. В административном квадранте безлюдно, только мигают огни фонарей.
Низкие каблуки повседневных туфель стучали по плитам тротуара, отбивали мелкую дробь по мостовой.
Погруженная в собственные мысли, пересекла площадь, но извозчика не обнаружила. Теперь пожалела, что не взяла у сотрудников архива код. Ладно, наберем того, кто меня привез. Меня постигла неудача, никто не отвечал. Ну и что теперь делать? Беспомощно огляделась, надеясь увидеть свет фар, и скорее почувствовала, чем увидела движение справа, за мусорными контейнерами, приготовленными для вывоза на свалку. Обернулась – ничего. Может, кошка, или ветка качнулась. Отчего-то зачесалось плечо.
Смирившись с перспективой долгой пешей прогулки по незнакомой местности, перехватила удобнее портфель и зашагала по улице. Ничего, заодно согреюсь, ночной столицей полюбуюсь.
Все бы хорошо, только спину буравил неприязненный взгляд. Сначала решила: показалось, но ощущение, что за мной наблюдают, с каждым шагом лишь усиливалось. Останавливалась – отпускало, стоило продолжить идти, неизвестный снова объявлялся. Невольно прибавила шагу, мечтая скорее выбраться в жилые квадранты. Они начнутся вот за тем перекрестком – съемные квартиры в пяти-шестиэтажных домах. Все новые, с барельефами над подъездами и, наверное, жутко дорогие. Только богачи там не жили, арендовать жилье – удел служащих низшего и среднего звена.
Показалось, или мигнул огонек зажигалки? Оборачиваться и проверять не стала, открыла сумочку и нащупала шокер. Пусть это окажутся бандиты! Только интуиция упорно твердила, воры жертву не выслеживают и уж точно не курят.
Щелчок. Я бы не услышала его, если бы не звенящая тишина.
Сердце ушло в пятки. Может, я проигнорировала оружейные курсы, но отлично знала, как парцилен снимают с предохранителя, задают режим. Звук тот самый! Значит, плечо чесалось от светового луча. Неизвестный примерялся, брал «на мушку», а теперь выбрал, убить или просто ранить.
Глубокий вдох – и я сорвалась на бег. Неслась со всех ног, петляя, словно заяц.
Нельзя останавливаться, нельзя двигаться по прямой!
Кровь пульсировала в висках, адреналин зашкаливал. Рваное дыхание резью отдавалось под ребрами, но я упорно наращивала темп. Уверена, не всякий ликвидатор летел бы в ту ночь по пустынной улице с такой скоростью, а ведь они ребята тренированные, не то, что девица, сдававшая нормативы за шоколадку.
Ноги стремительно тяжелели, наливались свинцом. Воздуха не хватало, скоро не выдержу, остановлюсь, и это конец. Нельзя замедлять темп, нельзя отдыхать – усталость раздавит гранитной плитой, упадешь и больше не поднимешься. И я бежала, не могла, но бежала на пределе возможностей.
Импульс пронесся возле уха, едва не задев мочку. Словно поднесли головешку.
Далеко ли убийца, нагоняет? Боюсь, да. Он-то двигался по прямой – заведомо выигрышная траектория. И уж точно не задыхался до боли в боках.
Сердце бешено колотилось, появилась одышка.
В очередной раз слетев с тротуара на мостовую, споткнулась и едва не растянулась на дороге. Ноги устали, едва сгибались. Хотелось рухнуть на брусчатку и, дрожа, судорожно дышать, дышать, дышать…
Ну же, еще немного, перекресток рядом! Ты спрячешься за деревом, наберешь полицию, позовешь на помощь.
Не вышло. Силы покинули меня. Мобилизовав последние резервы, юркнула за припаркованный у почтового отделения паромобиль. Неужели кончено? Бока ходили ходуном; я дышала носом, ртом – чем могла. Ноги тряслись, руки, которыми вцепилась в машину, чтобы не упасть, тоже.
Вот он, убийца. Мужчина – темный силуэт на фоне фонаря, не спешил. Чуть поблескивал парцилен. Он направлен прямо на меня. Всего одно движение пальцем, импульс сорвется и вопьется в тело, разрушая ткани на своем пути. Отчего-то не сомневалась, выставлен режим поражения, а не тяжкого вреда. Я не нужна ни Абелю Бернарду, ни Лоджеру ишт Сонеру живой, особенно сейчас, когда знаю слишком много.
Приглушенно захрипела, раздавленная собственным бессилием. Страх заполнил все мое существо, на мгновение парализовал. Широко распахнутыми напряженными глазами наблюдала за приближающимся убийцей. Он меня видит, еще пара шагов, и можно выстрелить. В отчаянье, помешательстве разума, рванула дверную ручку паромобиля. Зачем? Может, хотела спрятаться – естественное желание жертвы. Странно, но дверца поддалась, и я действительно забралась, даже рухнула внутрь. Сжалась в комок на водительском сиденье и, повторяя сухими горячими губами: «Пожалуйста!», судорожно пыталась отыскать в сумке диктино. По закону подлости он упал на пол. Пришлось наклониться. Плечом задела бардачок, он приоткрылся, и из него вывалился… брелок с ключом. Разбираться, кто изобразил добрую фею и послал столь щедрый подарок, не стала. Плевать, что не умею водить, лучше разбиться, чем умереть от импульса парцилена.
Задержав дыхание, прикрыла глаза, припоминая, как начальник заводил машину.
Так, нужно вставить пластину в рулевую колодку.
Силой воли подавив нарастающую панику, со второго раза попала в нужное отверстие и пригнулась. Вовремя. Убийца, хоть не сомневался, что никуда не денусь, попытался свести даже гипотетические шансы к нулю. Импульс легко прошел сквозь стекло, обуглив ткань обшивки.
Ну же!
Никогда прежде я так истово не молилась всем богам прошлого, даже шайтана не забыла. Он, наверное, и помог, вспомнил давнюю поклонницу – двигатель ожил. Вдавив педаль в пол, направила паромобиль на убийцу. Либо я его, либо он меня.
Неповоротливая в руках новичка машина медленно набирала скорость. Убийца успел выстрелить еще раз, зацепив плечо. Такой боли я еще не испытывала – словно пронзили каленым прутом. До крови прокусила язык, чтобы не заорать.
Увы, первоначальный план осуществить не удалось. Глупо надеяться, будто человек без прав с первого раза подчинит машину своей воле. Вот и мне не удалось. Паромобиль мотало из стороны в сторону, он двигался рывками. Ума не приложу, как вывернула руль, не врезалась в стену дома. Зато убийцу напугала, выиграла пару драгоценных минут. Но вот он снова вскинул парцилен, и, дико завизжав, уступив инстинктам и мысленно попрощавшись с жизнью, я выкрутила руль до упора и навалилась на педаль. Машина заскрежетала, опасно накренилась и, неуправляемая, понеслась прочь. Куда? Не знаю, да и неважно, лишь бы уйти из зоны поражения.
Последующие полчаса, может, чуть больше или меньше, я потеряла ход времени, превратились в бесконечную борьбу, которая завершилась аварией. Как ни пыталась сбросить скорость, уйти от столкновения, таки воткнулась в столб. Искря, он повалился на крышу паромобиля, прогнув ее над пассажирским сидением.
Кончено. И к лучшему – наступит хоть какая-то определенность.
Только сейчас сообразила, что в свистопляске смерти успела пристегнуться, и истерично расхохоталась. Хвала рефлексам, иначе бы давно вылетела под колеса.
Дрожащими, плохо слушавшимися пальцами щелкнула креплением. Ремень скользнул по телу, словно змея. Он потревожил раненное плечо. Боль вновь вонзила зубы в тело, слезами вырвалась наружу.
Я должна, должна, я справлюсь!
Диктино, где мой диктино? Нужно вызвать полицию. Вряд ли судьба спасет дважды.
Прибор в руках завибрировал. Вскрикнув от неожиданности, выронила его. Диктино продолжал надрываться. Но вот подняла, глянула на код звонившего и разрыдалась. Всхлипывая, нажала рычажок. Меня трясло, как в лихорадке, вновь не хватало воздуха, хотя я больше не бежала.
– Госпожа ишт Мазера, где вас носит? – раздался усталый и такой родной голос. – Сдали ключи от своего номера, переехали в мой. Ничего объяснить не желаете?
Хочу, но слова застряли в горле.
– Что-то случилось? – мгновенно насторожился Лотеску.
– Вы… Я…
– Магдалена, где вы? Быстро взяли себя в руки и огляделись! – прикрикнул начальник.
Метод выбрался правильный, достучался до разума. Сбивчиво, односложно, но сумела назвать предположительный квадрант, только под конец расклеилась, всхлипнула:
– Он меня убьет до приезда полиции! Вы не успеете ничего передать адвокату.
– Да к, – крепкое словцо, – адвоката! Меня под залог выпустили, сам найду.
Так хочется дожить, хассаби, так хочется!
Разговор оборвался, а я все еще судорожно сжимала диктино. В груди теплилась надежда.
