21
Борьба с псевдонаукой
Если мнение широко распространено, это еще не значит, что оно не абсурдно до крайности. Напротив, ввиду глупости большинства представителей человечества, широко распространенное убеждение скорее окажется глупым, чем разумным.
Бертран Рассел
Ложь успеет облететь полсвета, прежде чем правда натянет штаны.
Об источнике этой цитаты ведутся споры, ее часто приписывают либо Марку Твену, либо Уинстону Черчиллю. Как бы то ни было, она слегка устарела: сегодня ложь может облететь мир 12 раз, прежде чем правда откроет глаза.
Борьба с псевдонаукой: извинение
Думаю, я мог совершить ужасную ошибку. Видите ли, когда дело доходит до борьбы с псевдонаукой и с ложными убеждениями, едва ли не самое важное – не привлекать внимания к мифам. В превосходном «Карманном справочнике разоблачителя» Джон Кук и Стефан Левандовски обобщают множество психологических исследований, чтобы создать простое, практичное руководство по снижению влияния мифов и ложных убеждений[1]. Они описывают ряд фактов, включая довольно удивительный: иногда, разоблачая мифы, можно подлить масла в огонь и привлечь к ним дополнительное внимание. Взаимодействие с идиотами может вовлечь их в споры, а если инициаторы взаимодействия – академики или профессиональные медики, они могут невольно придать утверждениям идиотов легитимность. Если пишешь книгу о псевдонауке, ни за что нельзя выносить в названия глав конкретные мифы…
Упс…
…надо просто изложить основные факты, в правдивости которых вы уверены. Вместо того чтобы говорить «прививки не провоцируют аутизм», надо сказать «прививки безопасны, эффективны и предотвращают многие ужасные болезни». Также, разоблачая мифы, нужно воздерживаться от слишком подробных деталей и научной терминологии…
Ты хочешь сказать, от статистики.
…потому что простые глупости зачастую более привлекательны, чем запутанная реальность. Кроме того, нужно убедиться, что альтернативы, которые вы предлагаете, не слишком сложны, что они доступны, но что от них можно в случае необходимости отказаться. И самое главное: если вы хотите вытащить из человеческого сознания давнее убеждение, вы должны его чем-то заменить, чтобы не образовалось пробела. Неполной картине люди предпочитают картину неправильную, так что если ваши слова не объясняют всю реальность целиком, их, скорее всего, сбросят со счетов. Если у человека, не страдающего целиакией, ужасные боли в желудке, а когда он переключается на безглютеновую диету, наступает облегчение, недостаточно сказать, что он это придумал. Боли реальны, и облегчение тоже. Говорить, что человек фантазирует, или даже высмеивать его – контрпродуктивная стратегия. Вам нужно обеспечить простое альтернативное объяснение, но не в покровительственном тоне, при этом убедиться, что это не слишком сложное решение. Возьмем FODMAP-чувствительность. FODMAP-диета требует серьезного обследования у диетолога по строгому плану. Чтобы выявить истинную причину проблемы, потребуется несколько месяцев. Это может привести человека обратно к его безглютеновой диете, которая «просто работает».
Сознательно или нет, псевдонаучные движения используют прорехи в научном консенсусе, так что ученым действительно необходимо сплотиться. Наиболее явно эту потребность демонстрируют споры вокруг причин ожирения. Если не прийти к взаимопониманию, верить будут всевозможным псевдонаучным краснобаям, которые путают россказни и научные доказательства и утверждают, что знают ответ. Как только появляются трещины в почве, там прорастают сорняки псевдонауки, и если позволить им вырасти достаточно большими, они могут навеки задушить голос разума. Чистопитание, детокс, щелочная и палеодиета и много всего подобного проросло в трещинах, которые появились, пока академики спорили, не соглашались друг с другом и повторяли: «Это очень сложно».
Большая проблема
И вот тут лежит большая проблема. Наука должна обеспечить консенсус, хотя ее истинный двигатель – споры и несогласие. Миг, когда все научные голоса сольются в едином аккорде, будет концом прогресса. Требование, чтобы мир науки выступил единым фронтом, противоречит самой его сути. Как мы знаем благодаря Ученому Коломбо, науку всегда будет беспокоить «еще одна вещь».
Кроме того, от науки требуются четкие, исчерпывающие, простые ответы. Но если ответы вообще есть, то они зачастую пронизаны неопределенностью и полны сомнений. Чем больше изучают питание, тем глубже приходится копать, и новые области знаний обнажают свою огромную сложность. Если наука остается искренней и не вводит людей в заблуждение, она не может выдать четко сформулированные правила, которых так хочется нашим странно устроенным мозгам. Она может озвучивать мнения и вносить предложения, но она никогда не скажет: «Я точно знаю».
У псевдонауки есть огромное преимущество, поскольку она обращается к нашему инстинктивному мозгу и придумывает правила, которым легко следовать, не заморачиваясь на то, чтобы быть правой. Она с радостью делит все на белое и черное, хорошее и плохое, чистое и грязное. Наука не может и не должна что-либо из этого проделывать. Она в ловушке истины, которой вечно надо закрутить какую-нибудь сложную историю.
Что еще хуже, как мы уже говорили, отношение к еде может быть основано на «священных ценностях» – вещах, в которые безоговорочно верят и которые неуязвимы для доказательств[2]. Это значит, что сколько бы ни было контраргументов и контрдоказательств, люди свою веру не изменят. Широко рекомендуемые техники убеждения, такие как демонстрация четких аргументов или рекомендация доказанных альтернатив, тут просто не сработают.
Меняющийся мир информации
Когда мы что-то «немножко мониторим», как наш безглютеновый экспериментатор Джейми в начале этой книги, мы сами для себя открываем знания. В этот поиск могут закрасться предвзятости и неточности, тем более что поисковые системы и социальные сети адаптируются, чтобы показывать нам только те материалы, которые мы хотим видеть. Миллионы кусочков информации выкладываются в специфическом порядке, и если какой-то факт оказывается наверху списка, мы склонны верить, что он самый важный, самый релевантный и самый правдивый. Но этот порядок все больше связан с нашей историей поисковых запросов, с нашими лайками и интересами, чем с качеством доказательств. Нам кажется, что у нас есть право собственности на любой ответ, который мы нашли, мы относимся к нему гораздо внимательнее, чем к информации из пресс-релиза национальной службы здравоохранения и других серьезных инстанций.
Псевдонаука, теории заговоров и тому подобное процветает в нынешний информационный век, потому что самой несусветной ереси стало очень просто добраться до публики – этой ересью запросто делятся. Информация теперь чаще распространяется горизонтально, чем поступает от авторитетов, которым можно доверять. Процесс нашего поиска информации и взаимодействия с ней постоянно меняется, и странные убеждения становятся все более живучими. Интернет большой, в социальных сетях найдется убежище для закрытых сообществ единомышленников, и опасные ложные убеждения имеют возможность расти и процветать там абсолютно безо всякой проверки, что может сделать их невероятно вредоносными.
Проблема с медициной
Бывший натуропат Бритт Мари Хермс (мы с ней уже знакомы) долгие годы «лечила» пациентов, которые приходили к ней с реальными проблемами, серьезно влиявшими на их жизнь. Она говорит:
«Натуропатия как бизнес-модель гораздо проще, чем традиционная медицинская практика. Значительная часть тренингов касается того, как развивать взаимоотношения с пациентами и предлагать им то, что кажется персональным уходом. Натуропаты не могут себе позволить нанимать персонал, но это значит, что пациентов не гоняют из кабинета в кабинет. Натуропат все делает сам, начиная со встречи пациента, продолжая принятием важных решений и заканчивая назначением следующих визитов. Та к развиваются по-настоящему хорошие отношения. Сколько пациентов приходят с самопровозглашенными диагнозами вроде множественной химической чувствительности, хронической усталости или хронической болезни Лайма. Но становится ясно, что скрытой причиной их состояния может быть депрессия. Людям очень нравится личностный подход, который практикуется в натуропатии, то, что „лечение“ зачастую включает множество советов. Людям кажется, будто их услышали. Многие пациенты очень чувствительны к словам, что у них депрессия, пренебрежительно относятся к традиционной медицине. Поскольку психические проблемы стигматизируются, пациенты обращают внимание в первую очередь на физические симптомы, например на усталость. Таких пациентов и привлекает лечение у натуропатов».
Часть вины за это лежит на медицинском истеблишменте с его подходом «Диагностировал и бросил», о котором мы уже говорили, и с его пренебрежительным отношением к некоторым состояниям. Традиционная медицина плохо разбирается с неоднозначными ситуациями, когда нет четкого маршрута от врача общей практики к конкретному специалисту. По-настоящему квалифицированные профессионалы в области здравоохранения всегда будут в дефиците, не чета всяким натуропатам и «нутритерапевтам». Когда диетологи говорят, что доверять по части диеты и здоровья можно только им, они должны принять тот факт, что диетологов на свете недостаточно, и многие люди в конце концов предпочтут другой путь.
Чтобы борьба за истину была эффективной, мы также должны пересмотреть отношение к психическим болезням. Необходимо прекратить стигматизировать депрессию. Важно понимать, насколько изнуряющим состоянием она может быть, что если ею пренебречь, последствия могут оказаться разрушительными. Сложное отношение к еде и здоровью зачастую оказывается признаком этого состояния, и чем лучше мы будем понимать такую связь, тем большую помощь сможем оказать. Многие симптомы, которые ЗОЖ-блогеры обсуждают в связи с детоксом, щелочной диетой, чистопитанием, палеодиетой и диетой GAPS – это распространенные симптомы депрессии. Отчаявшись получить помощь, отказываясь принять свое состояние, люди рискуют сбиться с пути в поисках утешения. Предотвратить такой поворот событий мы можем, только отказавшись от стигматизации, выводя страдающих депрессией людей из темноты и обеспечивая им честное, эффективное лечение. Если мы этого не сделаем, мы можем подтолкнуть их к псевдонауке, к созданию искаженных отношений с едой, к ограничительным диетам, болезни и страданию, и это в дополнение к тем проблемам, которые они уже испытывают.
Проклятье знания
Ситуацию усугубляет то, что многие ученые поражены проклятьем знания. Если вы играли в игру, когда надо отстучать ритм музыкального отрывка, чтобы другой человек угадал мелодию, вам будет понятна эта проблема. В рамках популярного эксперимента в 1990 году аспирантка Стэнфордского университета Элизабет Ньютон выяснила, что только в 2,5 % случаев отгадывающий правильно распознает песню. Но человек, который ее загадывает, верит, что это происходит в 50 % случаев. Когда музыка легко и непринужденно звучит у вас в голове, кажется очевидным, что именно ее вы и имеете в виду. Но тому, кто слышит только серию постукиваний, назвать правильный ответ практически невозможно. Это и есть проклятье знания.
Ученые скептически относятся к тому, что их аргументы ставят под сомнение из-за каких-то там эзотерических ЗОЖ-гуру, интернет-нутриционистов и знаменитостей, решивших ухватиться за тренд. Для ученого очевидна потребность в эксперименте, испытаниях, экспертной оценке, качественных доказательствах и репрезентативной выборке. Это мелодия, которая постоянно звучит у него в голове. Но ученым нужно понять, что эту мелодию слышат только они сами. Большинство из нас не только не понимают саму науку, большинство из нас не понимают даже ее метод, причины, по которым наука имеет над миром власть. Ученым, похоже, трудно принять, что нормальные люди предпочитают байки и простые правила и хотят верить в них, даже если они ошибочны.
Что делать?
Наука непригодна для трансляции лаконичных, четких сообщений и определяется в равной мере тем, что знает, и тем, чего не знает. Медицинский истеблишмент со всем своим давлением и всеми своими требованиями, сам того не ведая, отталкивает многих людей, которые нуждаются в помощи, и отправляет их в распростертые объятья многочисленных шарлатанов. Тот способ, с помощью которого мы получаем информацию, заточен под рост и процветание ложных идей. Нас все активнее подталкивают к антинаучным убеждениям. Мы обречены, и фальшивые пророки определенно выиграют, втягивая нас в жестокие, ограничивающие и вредные отношения с едой. Это нанесет всем нам ущерб.
Спасибо, что прочитали «Разъяренного повара». Конец.
Или нет. Я ничего не могу сделать с тем, как коммуницирует наука, и я понимаю, что для серьезных ученых взаимодействовать со всем этим диетическим безобразием, которое я описал в своей книге, значило бы его легализовать и вовлечь в дискуссию. Но это также означает, что крысы псевдонауки могут пускаться во все тяжкие, а в мире фрагментированной информации они опасны.
Что я могу делать, так это подшучивать над ними. Могу высмеивать их тупость. Ведь я не эксперт, я просто шеф. Вот она, истинная причина, по которой на свет появился Разъяренный повар. Это персонаж, придуманный с единственной целью – давать отпор. Я могу записывать его слова, но он не реален. Он продукт множества помощников, ученых, диетологов, людей, которые проверяют ссылки, людей, заинтересованных в том, чтобы расширить круг знаний и информации по теме. Разъяренный повар – просто маленькое орудие, созданное для борьбы с псевдонаукой в сфере питания. Он не заботится о том, чтобы использовать продуманные и осторожные техники развенчания мифов из руководства Кука и Левандовски – по целому ряду важных причин.
Я уверен, что ключ к вере в любое сообщение – это наше отношение к его автору. Иногда ученые, проклятые своим знанием и запятнанные историей научных прегрешений, могут показаться отстраненными, заносчивыми, потерявшими связь с реальностью. Разъяренный повар – всего лишь альтернативный голос, который может достучаться до небольшого количества людей. Его напыщенные речи, отягощенные ругательствами, его извращенное чувство юмора, его немодное уважение к научному консенсусу и посланиям органов общественного здравоохранения, его отвращение к когнитивной легкости и самодостаточным знаменитостям – все это кому-то подойдет, все это прорвется через поток чуши и образует крохотный оазис смысла.
Мне много пишут. Большинство сообщений не особенно вежливые, но время от времени встречаешь трогательные комментарий, которые заставляют задуматься.
Вот некоторые из них:
«Каждый раз, когда я съедаю кусочек пиццы, откусываю печенье или употребляю в пищу что-то из пугающей семейки молочных продуктов, я чувствую, как на меня обрушиваются страшные чувства вины и стыда. Я веду ежедневную битву за любовь к еде… Но однажды я наткнулась на ваши тирады – ваши фантастические, наполненные юмором, яростью и проклятьями тирады. И я сделала глубокий вдох, потому что вы говорите вещи, которые я так отчаянно хотела услышать долгое время, которые чувствовала глубоко внутри себя, но которые мне было так страшно принять. Сделать это означало исключить себя из мира, частью которого я была так долго. Это значило также обретение радости от еды, а не навязчивую потребность ставить здоровье превыше вкуса. Я просто хотела сказать вам спасибо, потому что мне давно не дышалось так легко».
Вот еще один мой единомышленник и его слова в ответ на мой пост о чистопитании:
«Однажды мы здорово ошиблись, раз пришли к обществу, где такая страшная, мощная и тяжелая проблема существует, но повсеместно игнорируется. И ситуация становится все хуже и будет ухудшаться, пока что-то не изменится. Спасибо за ваш вклад в эти перемены».
А вот ответ на публикацию о расстройствах пищевого поведения:
«Недавно меня протестировали на пищевую непереносимость и, к моей радости, выдали длинный список того, что мне есть не надо. Ура, наконец-то у меня появились оправдания! Но тут, очень вовремя, мне попался на глаза ваш пост, и здравый смысл стукнул меня по лбу. За это я вас и благодарю».
Неплохо для реакции на воображаемого шеф-повара, который говорит с голосом в своей голове. Может быть, Разъяренный повар подойдет не многим, его голос (или голоса), возможно, будет услышан одним-двумя людьми. Но причина, по которой он занимает такое важное место в моей жизни, – он вносит крошечные изменения в чью-то реальность, он избавляет от некоторого смятения и разоблачает кое-какую ложь. Когда гуру всяческой ереси о питании вынуждены спорить с воображаемым поваром, они показывают, какие они на самом деле: смешные, нелепые, глупые и неправые.
Но Разъяренному повару не достучаться до всех. Ему нужна ваша помощь, чтобы вести ту же битву разными способами. Если убедить тысячу людей прокричать одно и то же разными голосами, шансы, что мы сдержим натиск диетической ереси, возрастут. Нам нужны сильные, страстные единомышленники во всех видах медиа, которые смогут охватить каждую возрастную и демографическую группу. Социальный опыт стимулирует успех дурацких диет, но социальный опыт сможет их и разрушить.
Как преподавать науку
Как это должно происходить? Возможно, науку в школе не надо представлять как список фактов. Вы ведь не преподаете искусство, просто зачитывая информацию о картине. Наука – это глубокие и интересные вещи, открытия, поиск, истины и доказательства. Наука должна учить детей сомневаться, задавать вопросы и понимать мудрость осознания собственного невежества.
Конечно, факты важны, но результатом преподавания науки в школе должно быть не то, что дети знают про фотосинтез, термодинамику и полупроницаемые мембраны. Надо постараться научить детей понимать, что корреляция – это не всегда причинно-следственная связь, что байки – это не доказательства, что теория – это не то, что пришло вам в голову в пабе, что интересные результаты зачастую оказываются неправильными. Научное образование должно научить нас, что такое регрессия к среднему значению и как легко она может нас одурачить. Оно должно объяснить, насколько мы тяготеем к тому, чтобы искать закономерности в случайностях, насколько мы склонны придерживаться правил, как нам нравится определенность и как наш инстинктивный мозг направляет множество из принимаемых нами решений. Оно должно сформировать взрослых, которые достаточно умны, чтобы видеть, как их перспективы ограничивают, понимать, что их могут дурачить. Нас должны учить думать и учить тому, как думать. Наука должна тратить больше времени на объяснения, как наш мозг может заманить нас в дебри ложных убеждений, рассказывать, как научный метод с этим справляется и меняет мир.
Факты, установленные наукой, всегда будут меняться, порой фундаментально, но то, как она работает, принципы, делающие ее неизменной и величайшей силой прогресса, останутся прежними. Если преподавать это хорошо, знания и навыки останутся с нами на всю жизнь и сделают нас сильнее. Если мы правильно их поймем, появятся новые голоса. Будет много умных, красноречивых людей, которые знают, как распознать шарлатанов при первом же их появлении. Голоса этих людей будут сильнее, они убедят своих друзей, они будут настолько убедительны, что любой шарлатан вызовет сомнения.
Если в любое научное образование будет заложено понимание доказательств, если желание задавать вопросы и сомневаться будут прививать в школе, если можно будет говорить о том, что понимание пробелов в собственных знаниях – это и есть истинная мера ума, тогда, возможно, ересь не одержит над нами верх. Вместе мы зажжем яркий свет, и крысы псевдонауки разбегутся, чтобы спрятаться во тьме.
