Ученая Пэлтроу: Ладно, ваша взяла, Ученый Коломбо. Но ответьте мне на один вопрос. Как вы все поняли?

Ученый Коломбо: Знаете что, Ученая Пэлтроу? Я наблюдал за вами с самого начала, с самого первого раза, как увидел вас, – вы рассказывали про антиоксиданты. Вы были так уверены в себе. По моему опыту, человеку, который настолько уверен в себе, особенно если дело касается такой сложной темы, как антиоксиданты, есть что скрывать.

Ученая Пэлтроу: Но в этом нет смысла. Вы ведь тоже всегда уверены в себе.

Ученый Коломбо: Вовсе нет. Не верите – спросите мою жену. Я вечно свожу ее с ума. Иногда даже не сплю ночами – пытаюсь все расставить по местам у себя в голове. Меня вечно беспокоит «еще одна вещь».

Ученая Пэлтроу: Так не годится. Вам надо больше отдыхать. Посмотрите мои велнес-видео.

Ученый Коломбо: Не думаю, что это хорошая идея. Если бы всякие детали меня не беспокоили, я бы никогда не добрался до правды. И где бы мы с вами были?

Ученая Пэлтроу: Ну, я бы не села в научную тюрьму.

Ученый Коломбо: Пожалуй. А теперь пошли – пора.

Чарльз Таунс изменил нашу жизнь. В 1951 году в Колумбийском университете, изучая взаимодействие микроволнового излучения и молекул, он понял, что можно создать направленные пучки излучения. Многие ведущие физики того времени, даже Нильс Бор, отец-основатель квантовой теории, утверждали, что это невозможно, поскольку нарушает принцип неопределенности Гейзенберга. Многие другие утверждали, что это бесполезное занятие – цели достигнуть невероятно трудно, явного практического применения никакого. Мало кто ощущал потребность в микроволновом излучении в повседневной жизни.

Большинство из нас сдалось бы перед такой волной критики, особенно критики, высказанной солидными людьми, работающими в нашей области. Но Таунс был человеком решительным, на его счету были достижения в разработке радиолокационных систем во время Второй мировой войны. Он был убежден, что концентрированные пучки излучения будут очень полезны для изучения структуры атомов и молекул, и решил продолжать свои труды. Таунс и его команда приступили к работе. В 1954 году, получив первые усиленные микроволны с помощью вынужденного излучения, они доказали, что Бор ошибался.

Похоже, у Таунса также был врожденный маркетинговый талант, а еще он очень любил цепляющие аббревиатуры, так что команда назвала свое детище MASER (усиление микроволн с помощью вынужденного излучения). Еще через несколько лет Таунс продемонстрировал, что теоретически то же самое можно сделать с видимым светом, придумав лазер.

Чарльз Таунс умер в 2015 году в возрасте 99 лет. В своей жизни он достиг многого, даже возглавил комитет по технологическим консультациям космической программы «Аполлон». Но в первую очередь мы должны быть ему благодарны за создание лазерной технологии. Научные прорывы, на самом деле, никогда не бывают работой одиночек, но есть веские аргументы, доказывающие, почему без Чарльза Таунса у нас не было бы лазеров. Технология и некоторые знания, необходимые для их разработки, существовали в 1930-е годы, но из-за практических трудностей, теоретических пробелов, а также из-за кажущейся бесполезности такой работы никто не был в ней заинтересован.

Развитие мазеров продвигалось благодаря желанию лучше понимать структуру атомов и молекул. Многим из нас то, что развивается только благодаря потребности что-то понять, может показаться бесполезным и непрактичным. Зачем тратить столько ресурсов на вещи, которые никогда не найдут применения в реальном мире? Зачем заморачиваться академическими исследованиями? Если они «академические», от них же не будет толку. Большинство из нас не заботит фундаментальная структура молекул и атомов, природа квантовых частиц или вынужденное излучение. Мало кто из нас на самом деле понимает, в чем смысл Большого адронного коллайдера, многие думают, что миллиарды, которые на него потрачены, стоило бы вложить во что-то, что принесло бы больше практической пользы. Но, к счастью, у таких людей, как Чарльз Таунс, есть любопытство и жгучее желание совершать открытия, забыть о практической стороне вопроса и стараться расширить наши знания.

Его недоброжелатели, особенно те, кто говорил, что его идеи не принесут пользы, жестоко ошибались. Лазеры принципиально важны для современной коммуникации, для передачи огромных данных по оптоволоконным кабелям. Без них никогда бы не случилась революция коммуникаций. Каждый день мы взаимодействуем с огромными объемами данных, которые доставляются нам с невероятной четкостью и скоростью благодаря лазерным технологиям. Также их используют в геодезии, применяют для чтения штрихкодов, считывания информации с дисков, они важны в хирургии и инженерии, помогают делать голограммы, печатать, наносить гравировку, могут выполнять множество самых разных полезных задач. Всего через 65 лет после эксперимента Таунса в мире существуют сотни миллионов лазеров, и они важны практически для каждого аспекта нашей жизни. Для этих разносторонних технологий находятся все новые способы применения. А еще важнее, наверное, то, что они, как и задумал Таунс, участвуют в фундаментальных исследованиях, связанных с природой материи.

Сейчас по всему свету разрабатывается и используется целый ряд ультрамощных лазеров. Они помогут воссоздать ключевые события, происходящие при образовании звезд, и исследовать природу зарождающейся Вселенной. Эти лазеры сложны, строить их дорого, и кажется, что они не вносят осязаемого вклада в улучшение нашей повседневной жизни. Но каждый, кто критикует смысл и стоимость этой работы, должен помнить, что так же критиковали самого Таунса и его команду в 1951 году. Эти лазеры – на передовой в областях, где ведутся исследования, сулящие настоящий прорыв.

В науке полно подобных примеров, некоторые из них мы уже рассмотрели. Нильс Бор мог ошибаться относительно лазеров, но его работа, посвященная квантовой природе электронов, проделанная в начале XX века, имела ряд серьезных последствий через много лет, хотя изначально предусмотреть эти последствия было невозможно. Без его трудов у нас не было бы транзистора, без транзистора не было бы микрочипов, а без микрочипов не было бы компьютеров, интернета, смартфонов, YouTube, и мы не могли бы делиться забавными видео с котиками.

Можно привести и пример, который ближе к тематике этой книги. В начале 1980-х австралийские исследователи Барри Маршалл и Робин Уоррен благодаря эпидемиологическим исследованиям убедились, что бактерия Helicobacter pylori вызывает пептические язвы и гастрит. Научное сообщество высмеяло это утверждение: ученые были едины во мнении, что язвы и гастрит – это болезни образа жизни, а бактериям не выжить в кислотной среде желудка. Ждать поддержки было неоткуда, и тогда Маршалл решил выпить целую чашку Петри, наполненную этими бактериями. Через несколько дней у него появилась рвота и симптомы гастрита. Он сам себя вылечил антибиотиками. Этот эксперимент произвел революцию в мировой медицине и облегчил страдания миллионов людей.

На протяжении этой книги я время от времени критиковал мир науки о питании за увлеченность редукционистскими экспериментами, которые мало что дают для понимания общей картины и принятия решений относительно еды; за высокомерие и предвзятость академиков, за неспособность к последовательному изложению фактов, за бесполезные сенсационные заголовки, которые переоценивают значение отдельных работ и только сбивают публику с толку. Но факт остается фактом – наука проделывает огромную работу, важную для человечества.

На каждого Чарльза Таунса найдется еще тысяча людей, которые трудятся так же много, так же самоотверженно, но их не ждет блестящий финал. Открытий, меняющих мир, не много, но они были бы невозможны без гудящего улья научных умов. Многочисленные безрезультатные эксперименты ни к чему не приведут. Подавляющее большинство ученых состарятся, так и не получив Нобелевскую премию и не сделав потрясающий научный прорыв; их имена не впишут в историю. Но эти «неудачи» на самом деле вовсе не неудачи. Они вносят такой же вклад в прогресс, как работы Таунса, Бора, Маршалла или Уоррена, – они исследуют все возможные пути и помогают другим найти правильную дорогу к успеху. Невозможно предсказать, где произойдет следующее открытие, меняющее мир. Мы просто должны доверять процессу, поскольку время от времени он приносит результат.

Я всегда буду осуждать тех, кто строит дикие инсинуации, переносит результаты из пробирки на весь реальный мир. Но это не значит, что эксперименты, на которые эти люди ссылаются, не имеют ценности. Первоначальные наблюдения Александра Флеминга были сделаны в чашке Петри, но благодаря им изменился мир. Многие другие наблюдения in vitro мало что изменят, лишь единицы изменят мир, но они подтолкнут человеческие знания чуть дальше, а значит, приблизят нас к следующему прорыву.

Если вы действительно хотите понять, как опознать плохую науку, есть одно простое правило, которое превосходит все остальные, приведенные в этой книге. Простейший способ обнаружить фальшивых пророков – приглядеться к ним: если они на сто процентов уверены в себе, значит, точно фальшивые. Настоящего ученого определяют не звания, не индекс цитирования и даже не потрясающие открытия. Настоящий ученый – тот, кто уверен в ограниченности своего знания. Он всегда будет сомневаться, всегда будет задавать вопросы, его всегда будет беспокоить «еще одна вещь». Все, кто говорят вам, что знают, что уверены, что не сомневаются, либо невежественны, либо нечестны. Когда прекращаются сомнения, заканчиваются наука и прогресс. Только тот, кто сомневается в общепринятом взгляде на порядок вещей, создаст лазер, придумает полупроводник или выпьет стакан бактерий.

По мере того как повышается уровень образования и информация становится более доступной, растет поток упреков в адрес экспертов, отрицание общепринятых взглядов становится все более массовым явлением. Люди все чаще прислушиваются к аутсайдерам. Да, сомнения и несогласие – двигатель научного прогресса, но новый подход к информации сулит большую опасность. Научное сообщество всегда придерживалось консенсуса, а внутренние разногласия происходили вдали от публики. Сегодня они происходят на виду у всех мировых медиа, а точка зрения одиночек и фанатиков может получить такой же статус, как точка зрения всего научного истеблишмента. Разногласия случаются и на передовой науки, но нужно помнить, что она опирается на целый пласт тщательных экспериментов и надежных доказательств, на проверенные теории, которым мы можем доверять. Таунс был пионером по части лазеров, но он должен был понимать работы Эйнштейна и Бора, чтобы добиться этого. Маршалл и Уоррен бросили вызов многим идеям своих коллег, но их работа восходит к трудам Пастера.

Традиция стыдить экспертов – один из самых пагубных общественных трендов последнего времени. Он может нанести огромный вред. Сомневаться в науке – значит пренебречь всем, что она сделала для человека, игнорировать поразительный прогресс последних столетий. В конце концов, в том, что люди ставят под сомнение достижения науки, печатая свои слова на компьютере, подключенном к интернету через оптоволоконные кабели, заложена ирония. Глупо сомневаться в компетентности диетологов и исследователей в области питания, живя в мире, где работа этих специалистов изменила ожидаемую продолжительность жизни, качество жизни и состояние здоровья. Стоит подумать об этом, прежде чем считаться с мнением тех, кто стыдит экспертов.

Нам нужны эксперты. Нужны, чтобы сверлить наши зубы, чинить ноутбуки, строить мосты, проводить операции. Мы не должны подходить к науке избирательно. Мы не должны считать, будто в каких-то областях мы сами имеем экспертное мнение – просто потому что инстинкт подсказывает, будто мы правы.

То, что результаты работы ученых в области питания кажутся менее осязаемыми, чем результаты работы инженеров, хирургов или программистов, не значит, что они менее важны. Ученые уже открыли способы обработки воды, а это спасло миллионы жизней. Наука о питании создала технологии консервации и хранения, позволяющие употреблять питательные продукты круглый год. Она изменила цепь продовольственного снабжения, избавив миллиарды людей от голода и жажды. Благодаря этому стало меньше катастрофических, тяжелых событий, которые так долго омрачали человеческие жизни. Наука открыла витамины, которые помогают осуществлять профилактику и лечение разрушительных болезней, основанных на витаминном дефиците. Она выделила инсулин, и люди, страдающие от диабета первого типа, теперь не умирают в детстве. Она разработала простую и эффективную пероральную регидратационную терапию от диареи, которая спасла миллионы жизней во всем мире. Она почти удвоила нашу ожидаемую продолжительность жизни за последние сто лет. Безумие говорить, что она в упадке.

Я не ученый. С каждым написанным мною словом можно поспорить, из-за того что у меня нет полномочий, докторской степени, опубликованных исследований. Я просто шеф-повар, который разрывается меж двух миров. Любовь к еде определила мою жизнь, страсть к науке наполняет мои мысли. Я очень мало помню из курса биохимии, но даже если бы помнил гораздо больше, наука так здорово продвинулась, что стала просто неузнаваемой. Но тот опыт зародил во мне понимание, каково это – быть ученым.

Как наука может продолжать менять мир в эпоху, когда доступ к информации совершенно изменился? Для многих областей это просто, но когда дело доходит до питания, начинаются огромные сложности. Чем меньше мы доверяем нашим экспертам и чем чаще полагаемся на быстрые ответы, тем более мы уязвимы для фанатиков и шарлатанов. Ответственность лежит на нормальных людях, таких как мы с вами.

Пожалуй, одна из величайших научных инициатив всех времен, миссия «Аполлон» с высадкой на Луне, была вдохновлена речью Джона Кеннеди, которую он произнес в 1961 году на совместном заседании конгресса. Кеннеди рассказал о том, что многие в то время считали недостижимой целью. Его речь примечательна и вдохновляет по многим причинам, но, пожалуй, ключевые слова в ней – вот эти: «В самом буквальном смысле, это не один человек полетит на Луну. Если мы примем положительное решение, на Луну полетит целая нация: все мы должны работать, чтобы отправить туда человека».

Кеннеди вдохновил своей речью, потому что наделил каждого чувством ответственности за результат и чувством гордости за достижение. Высадка на Луну была не просто триумфом нескольких отважных людей и не просто успехом нескольких блестящих ученых. Успех миссии зависел от всей нации, возможно, даже от всего мира, который поддерживал это начинание. Если бы мир усомнился, есть ли в этом предприятии смысл, если бы народы противились этому, сомневаясь в словах экспертов и распространяя страх, миссия так бы и осталась невыполнимой.

На следующий год Кеннеди произнес речь перед тысячами слушателей на стадионе Райс. Он объяснил, почему поставил такую высокую цель:

Он продолжил словами:

Трудно представить современного политика, выступающего с подобной речью. Порой кажется, что за прошедшие годы мы утратили понимание того, как развивается наука, и воспитали в себе нетерпимость ко всем, кто решил отплыть в море просто потому, что там могут быть новые знания, которые стоит собрать. В нас сильно желание получать быстрые финансовые преимущества и читать яркие газетные заголовки. Мы, эксперты, выращенные Гуглом, все время очерняем ученых, работу которых считаем непрактичной.

Человеческое тело поразительно сложно и никто не понимает его устройство полностью. Наши знания постоянно эволюционируют. Каких бы точек зрения мы ни придерживались относительно еды и здоровья, однажды все они в той или иной степени окажутся ошибочными. Настоящие ученые всегда будут принимать это, потому что они знают: наука, со всеми своими сомнениями и со всей своей неуверенностью, будет постоянно приближаться к истине. Мы должны помнить: уверенность обеспечивает хорошие продажи, но только сомнение может изменить мир. Это приводит нас к последнему правилу Разъяренного повара: они будут говорить вам все это с большой уверенностью.