Прославленная система учета пластинок не сработала. Знаменитые тесемки на папках не помогли. Брайан Эпстайн вынужден был признать, что никогда не слыхал ни о песне «My Bonnie», ни о группе «Битлз».

Как-то странно, что он не слышал о «Битлз». Он ведь уже несколько месяцев рекламировался и вел колонку в «Мерси-бите». Название «Битлз» должно было попадаться ему на глаза. Впрочем, к «Мерси-биту» Брайан питал чисто профессиональный интерес — интерес коммерсанта, который покупает место на полосе, чтобы продавать свой товар.

Брайан обращал внимание лишь на группы, записавшие пластинки, потому что пластинками он торговал. Ни одна из ливерпульских групп, о которых сообщала «Мерси-бит», пластинок еще не записала. Ну и что от них толку?

Да, он знал, что в Ливерпуле полно бит-групп и бит-клубов, но его они мало волновали. В свои двадцать семь он уже давно вышел из того возраста, когда ходят в кофейни и на концерты бит-групп. Кроме того, последние пять лет Брайан полностью посвятил себя бизнесу, а оставшиеся крохи досуга тратил только на театр.

Но Брайана раздосадовало, что он ничего не знает о новой пластинке, которую попросил покупатель. Раз уж эта группа, откуда бы она ни взялась, выпустила пластинку, уж он-то обязан знать. Поэтому, когда Рэймонд Джонс спросил пластинку «My Bonnie», Брайан ответил, что обязательно ее достанет, а в блокнот записал: «„My Bonnie“. „Битлз“. Проверить в понедельник».

Рэймонд Джонс упомянул, что пластинку группы «Битлз» выпустили в Германии. Хоть какая-то зацепка. Брайан созвонился с несколькими агентами — импортерами иностранных пластинок, но пластинки у них не было — они ее вообще не импортировали.

«Тут я мог остановиться, но у меня было твердое правило — не упускать ни одного покупателя… Кроме того, мне было интересно, почему совершенно неизвестную пластинку спрашивали уже трижды за два дня. Потому что в понедельник утром, еще до того, как я стал наводить справки, ту же пластинку спросили две девушки».

Воспользовавшись своими ливерпульскими связями, Брайан, к своему немалому изумлению, выяснил, что «Битлз» не германская группа, а британская — и, мало того, ливерпульская.

Он расспросил продавщиц из своего магазина. «Битлз», сообщили те, — это что-то потрясающее. Брайана ждал еще один сюрприз, — оказывается, «Битлз» бывали в его магазине. Несомненно, он много раз их видел, понятия не имея, кто они такие.

«Одна продавщица сказала, что это те парни, которые мне как-то не понравились. Весь день крутились у прилавка, слушали музыку, но ничего не покупали. Неряхи такие, все в коже. Но видимо, они вели себя прилично — девушки сказали, что я ни разу не попросил их покинуть магазин. Так или иначе, они частенько появлялись у нас после обеда».

Брайан решил сходить в «Кэверн» и разузнать о «Битлз» и их пластинке. Он был хорошим бизнесменом и рассудил, что, если группа, тем более ливерпульская, и впрямь так интересна, пластинку можно импортировать самому.

«Я не был членом „Кэверн“ и как-то побаивался идти в подростковый клуб. Опасался, что меня просто не пустят. Так что я обратился за помощью в „Мерси-бит“. Они звякнули в клуб, рассказали, кто я, спросили, можно ли мне прийти».

Первый визит Брайана в клуб состоялся в обед 9 ноября 1961 года. «Темень, сырость, вонища — я сразу раскаялся, что пришел. Шум оглушительный, усилители обрушивали на публику поток американских хитов. Помню, слушая эти песни, я сравнивал репертуар „Кэверн“ со своей „горячей двадцаткой“… Затем вышли „Битлз“, и я впервые увидел их на сцене. Довольно неряшливые и не очень чистые. Они пели и курили, ели, болтали и в шутку обменивались тумаками. Они поворачивались к публике спиной, переругивались с посетителями клуба, смеялись над своими шутками, для остальных непонятными… Но совершенно очевидно, они вызывали колоссальное возбуждение. Они будто излучали какой-то магнетизм. Я был покорен».

Особенно ему понравился Джон, самый голосистый и прыгучий. Брайан тогда еще не знал, кто из них кто, — разобрался он позже. А тогда не мог оторвать от Джона глаз.

Но он пришел не любоваться группой. Он пришел заключить сделку. Диджей Боб Вулер объявил в микрофон: так и так, в зале присутствует мистер Эпстайн из NEMS, поприветствуйте его аплодисментами.

Это возымело действие, и Брайану удалось подобраться к «Битлз» на расстояние окрика. «Что привело к нам мистера Эпстайна?» — с легкой иронией осведомился Джордж. Брайан объяснил, что у него заказали их германскую пластинку, но он не знает, какая фирма ее выпустила. Не помогут ли они? Джордж ответил, что пластинка вышла у «Полидора». Сам Джордж очень смутно помнит этот разговор. Остальные — Джон, Пол и Пит Бест — забыли напрочь.

Чтобы не так смущаться в подростковом клубе, Брайан стал брать с собой в «Кэверн» Алистера Тейлора, который работал за прилавком NEMS, но числился личным помощником босса. Брайан любил рассылать подчиненным письменные указания, хотя весь его штат уместился бы в телефонной будке, и вообще ему нравилось изображать начальника.

В голове у него прояснилось не сразу. «Меня интересовала только продажа пластинок. Но через пару недель я уже ходил в „Кэверн“ все чаще — слушал и наблюдал. Стал расспрашивать своих деловых знакомых, что представляет собой менеджмент группы. Как это делается? Вот допустим — только допустим, — я хочу стать менеджером; какие контракты заключаются с группой?»

Его знакомые в проблемах менеджмента не особо смыслили. Они, естественно, в основном занимались не производством пластинок, а продажей. Однако, поехав в Лондон по делам, Брайан больше обычного беседовал с генеральным директором магазина HMV на Оксфорд-стрит и управляющим музыкальным издательством «Кит Прауз».

Кроме того, Брайан заказал у германской студии звукозаписи двести экземпляров «My Bonnie». «„Битлз“ меня просто околдовали, и я решил, что стоит рискнуть, — все пластинки разойдутся… Дело, видимо, отчасти и в том, что мне стало скучно просто продавать пластинки. Я искал новое хобби. А „Битлз“ — тогда я этого не знал, да и они, наверное, тоже — в Ливерпуле уже скучали. Хотели расти, хотели нового… Я начал разговаривать с ними на дневных концертах. „Жаль, вас не было вчера, — сказал мне как-то Пол. — Мы раздавали автографы. Я расписался у девчонки на руке“. Я вечно пропускал самое интересное».

Брайан навел справки о текущей ситуации с менеджментом «Битлз». Он выяснил, что одно время они сотрудничали с Алланом Уильямсом и тот устроил им гастроли в Гамбурге. «Я пришел с ним поговорить, и он сказал: „Хорошие ребята, но постоянно подводят“».

3 декабря 1961 года Брайан пригласил «Битлз» в свой офис на Уайтчепел. Он предупредил, что они просто поговорят, — он пока не все продумал.

До этой встречи Брайан видел битлов уже много раз, но они почти не обращали на него внимания. Для них он был лишь кем-то там на заднем плане. До той встречи «Битлз» помнят Брайана смутно.

«Брайан выглядел ловким и богатым. Это все, что я запомнил», — рассказывает Джон. Джордж говорит, Брайан был типичный начальник. На Пола произвел впечатление его автомобиль «зодиак». Битлы решили познакомиться с ним поближе.

На первую официальную встречу «Битлз» решили привести Боба Вулера — показать, что они не одни в этом мире. Джон представил Боба как своего отца. Лишь много месяцев спустя Брайан выяснил, что Боб не отец Джону, а еще позже — что Джон вообще не знает, где и на каком свете находится его отец.

Джон с Бобом Вулером пришли, как договаривались, к половине пятого. Вовремя появились Джордж и Пит Бест. А Пола не было. После получаса ожидания изрядно разгневанный Брайан попросил Джорджа позвонить Полу. Джордж позвонил и затем сообщил, что Пол принимает ванну. «Безобразие, — возмутился Брайан. — Он же безумно опаздывает». — «Опаздывает, — согласился Джордж. — Зато придет очень чистым».

Наконец явился Пол, и они принялись обсуждать будущее «Битлз»: чем бы те хотели заниматься, какие условия их устроили бы. Никто из присутствующих не представлял, как заключают подобные контракты, — им пока не доводилось их заключать.

Они договорились собраться еще раз в среду. К тому времени Брайан встретился со своим другом, адвокатом Рексом Мейкином. Брайан искал поддержки и совета. «Ну вот, — сказал тот. — Очередная затея Эпстайна. И сколько пройдет времени, прежде чем ты к ней остынешь?»

Снова встретившись с «Битлз» в среду, Брайан объявил, что хочет стать их менеджером. За это ему причитаются двадцать пять процентов от прибыли. Его спросили, почему он не согласится на двадцать. Брайан ответил, что берет дополнительные пять на покрытие больших расходов на рекламу и продвижение. Еще много месяцев он планировал лишь терять деньги.

Контракт подписали в ближайшее воскресенье в клубе «Касба», где жил Пит Бест и располагалась штаб-квартира «Битлз». Каждый битл поставил свою подпись, засвидетельствованную Алистером Тейлором. Брайан подписи не поставил. «Что за дичь, — говорит Алистер. — Я расписался, заверяя подпись Брайана, и в результате выставил себя круглым идиотом».

Брайан так и не подписал этот контракт.

«Я дал слово, и этого было достаточно. Я всегда выполнял обещания, и никого никогда не беспокоило отсутствие моей подписи».

Брайан тоже считает, что «Битлз» приняли его предложение потому, что он им понравился. «У меня были деньги, автомобиль и магазин пластинок. Думаю, это помогло. Но, кроме того, я им понравился. Они нравились мне, потому что в них было эдакое уникальное нечто. Они были невероятно обаятельны».

Родители Брайана почуяли: сын опять что-то затевает. Они вернулись из недельной поездки в Лондон — Брайан их уже поджидал.

«Послушайте, говорит, одну запись, — рассказывает его мать. — Поставил нам „My Bonnie“. На вокал внимания не обращайте, слушайте музыкантов. Заявил, что этих ребят ждет невероятный успех и он будет вести их дела».

Не успел отец возразить, Брайан добавил, что это, конечно, не с утра до ночи, но не будет ли отец возражать, если Брайан несколько сократит свой рабочий день в магазинах?

Отец был не в восторге. Брайан опять что-то себе выдумал — хорошо, что на сей раз он хотя бы остается в Ливерпуле.

Для ведения дел «Битлз» Брайан основал новую компанию NEMS Enterprises, по названию магазина. «Это было удачное решение. Я ведь мог их продвигать под брендом NEMS, без никаких „Enterprises“. Но через несколько лет, когда мы продали магазин, возникла бы масса проблем».

NEMS Enterprises он основал вместе с братом Клайвом. «Отчасти потому, что нужны были дополнительные деньги, но еще я заманивал Клайва, чтобы он, может, стал моим помощником».

Следующие (третьи) гастроли «Битлз» в Гамбурге были запланированы задолго до того, как за дело взялся Брайан. Вскоре после отъезда «Битлз» из Гамбурга Петер Экхорн и еще несколько клубных менеджеров приехали в Ливерпуль на поиски талантов.

В свое время битлы обещали Петеру Экхорну снова выступить у него в «Топ Тен», но, приехав в Ливерпуль обговорить детали и поискать кого-нибудь еще, Экхорн обнаружил, что делами «Битлз» теперь заправляет Брайан Эпстайн.

«Брайан запросил гораздо больше того, что я предлагал, — говорит Петер Экхорн. — Я попробовал заполучить Gerry and the Pacemakers, но тоже не вышло».

В конце концов Экхорн вернулся в Гамбург лишь с одним ударником. Ударник, Ринго Старр, был нужен для сопровождения Тони Шеридана.

Со временем явились владельцы других гамбургских клубов с более выгодными предложениями. В конце концов Брайан принял предложение Манфреда Вайслидера, только что открывшего в Гамбурге новый клуб «Стар» — и больше, и лучше остальных. По контракту «Битлз» получали по четыреста марок (около сорока фунтов) в неделю. Владелец «Топ Тен» собирался платить триста марок в неделю.

Это были прекрасные условия, но к тому времени Брайан уже не один месяц добивался повышения гонораров битлам и в Ливерпуле. Едва став их менеджером, он объявил, что группа не будет играть меньше чем за пятнадцать фунтов за вечер.

И теперь Брайан решал самую важную и неотложную задачу — создавал сценический образ «Битлз», приучал их к дисциплине, работал над их внешним видом, учил их подавать свою музыку.

Забрав у Пита Беста все ангажементы, Брайан поставил их на четкую организационную основу. И проверял, все ли битлы точно знают, где и когда будут играть.

«Брайан составлял нам аккуратные инструкции на бумаге, и от этого все вдруг стало казаться реальным, — рассказывает Джон. — До Брайана мы жили как во сне. Сами не знали, что делаем, где договорились выступить. А когда видишь план работы, все становится официально».

Инструкции красиво печатались на бланках с изящным типографским вензелем из инициалов «БЭ». И Брайан добавлял туда краткие наставления касательно внешнего облика: одеваться как положено, не курить, не есть, не жевать резинку во время выступления.

«Брайан старался подчистить наш имидж, — поясняет Джон. — Говорил, что мы плохо смотримся. Что нас не пустят на порог приличного дома. До того мы одевались как хотели — и на сцене, и за сценой. А он уговорил нас одеться в концертные костюмы».

Кроме того, Брайан взялся за постановку шоу — прежде то была чистая импровизация. «Он сказал, нам нужно сформировать программу и каждый раз исполнять наши лучшие вещи, а не что в голову взбредет, — говорит Пит Бест. — Без толку перекидываться шутками с первыми рядами, потому что в зале человек семьсот-восемьсот, и им непонятно, что происходит. Заставил нас составить строгую программу, никакого дуракаваляния».

Все резко изменилось — случился поворот на сто восемьдесят градусов. Позже Джон слегка сожалел, что «Битлз» отполировали: он считал, получились не совсем они, во всяком случае — не совсем он. Но тогда он не противился. Понимал, что другого выхода нет, — придется подстраиваться и надевать костюмы.

«Конечно, мы должны были произвести наилучшее впечатление, — говорит Джон. — Понравиться репортерам, даже снобам, не скрывавшим, что делают нам одолжение. И мы подыгрывали, соглашались с ними — мол, какие вы добрые, что с нами разговариваете. Мы были ужасно двуличные… Мы добивались популярности — это была такая игра. Мы околачивались в редакциях местных газет или журналов, упрашивали написать о нас, потому что деваться было некуда — очень было нужно».

Между собой битлы смеялись над теми, кто их знать не хотел, передразнивали их тишком или даже в лицо, но предвзятое отношение их очень задевало.

«В то время, — говорит Пол, — мы только и слышали: „Откуда вы? Из Ливерпуля? Там вы ничего не добьетесь. Слишком далеко! Придется прокатиться в Лондон. Ливерпуль — дохлый номер“. И так годами».

Но Брайан встал на верный путь — он подстраивал их имидж под лондонские вкусы. «Я ведь их не менял. Я только отшлифовал то, что уже было. Они остались магнетическими. На сцене источали что-то неуловимое. Но все портило то, что они курили, жевали и переругивались с первыми рядами».

Став менеджером, Брайан, естественно, повидался с родителями битлов. Тех сразили его манеры, его респектабельность — он абсолютно не походил на прежних знакомых их сыновей.

Сомневалась одна Мими, хотя, казалось бы, самое сильное впечатление Брайан должен был произвести на нее. Беда в том, что бит-группы и все, что с ними связано, не производили на Мими вообще никакого впечатления.

«Когда я впервые услышала о Брайане Эпстайне, меня охватили дурные предчувствия. Нет, против него лично я ничего не имела. Но он был такой респектабельный. Мне казалось, для него это лишь причуда богача и ему все равно, выплывут ребята или утонут. Он-то от их успеха не зависел… Конечно, Брайан был очарователен. Я всегда так считала. Но когда он появился, я встревожилась. Ну, думаю, всё. Он с ними поиграется пару месяцев и увлечется еще чем-нибудь. А Джон и остальные так и останутся ни с чем».