Глава 27
Жизнь шестая. Меткость, кувалда и немного химии

Мертвяков было двое. Плетущийся сзади — совсем печальный слабак. С него даже модные туфли слететь не успели, а одежда, пусть и выглядела неряшливо, но не совсем запущенная. В лучшем случае – пятый уровень, но, скорее, поменьше. А вот второй, как бы, не вся десятка. Еще не лотерейщик, но по оплывшей роже уже проступили угловатые узоры. Дальше их очертания становятся все более и более отчетливыми, а затем из этого "чертежа" прорастают пластины костяной брони. Врукопашную с высшими бегунами сходиться — неприятно, но именно это сейчас и предстоит сделать Читеру.

Только вот предстоящую рукопашную обычной не назовешь. Читер даже не уверен, что ему хотя бы что-то обломится на основные характеристики, ведь Система может счесть происходящее тем еще мошенничеством и принять меры.

В сущности, она будет права. Но, с другой стороны, должна же сила, заправляющая здесь всем, оставлять лазейки для таких вот, криво прокачанных иммунных, у которых, из-за гипертрофированности дополнительных характеристик возникают неприятные сложности с поднятием основных.

Это хорошо, что крутой мертвяк шагает первым. Не придется стрелять в быстро несущуюся цель. Меткость у Читера работает превосходно, но не без изъянов, вот и приходится заботиться о максимально возможных тепличных условиях.

Лук – капризная штука. К нему еще приловчиться надо, а пока, приходится работать без лишнего риска.

Наложить стрелу на тетиву, заодно покоситься на регулирующие пластины, — постоянно мерещится, что они сдвигаются сами собой, что может привести к изменению усилия натяжения. Нет, вроде бы, на месте, удерживаются фиксаторами. Подняться во весь рост – лук требует простора. Быстро вскинуть оружие, одновременно разводя руки в стороны. Может, это неправильная техника, зато взводится легче.

Выстрел, темный росчерк стремительно летящего сильно вытянутого предмета, удар стрелы, отрывистый хруст пробитой кости и...

И мертвяк валится, хватаясь за пронзенное колено.

Всего-то.

Лук, оказывается – не такое уж бесшумное оружие. Да и Читер сейчас на виду. Отстающий мертвяк, радостно вытянув руки, бросился навстречу гибели.

Или, точнее – к поражению стрелой нижних конечностей. Тоже колено пострадало.

Ранения серьезные, но смертельными их не назовешь. Зараженные мало восприимчивы к боли, после такого они, если не бегом, так ползком продолжат.

Только эти не продолжали, что неудивительно, ведь наконечники стрел были щедро смазаны "хлопьями" — желеобразным осадком, остающимся после фильтрования растворов споранов. Для человека это опаснейший яд, убивает с такой оперативностью, что куда там всяким цианидам и прочей химии. На зараженных действует не настолько пагубно, но тоже на пользу не идет. Большие дозы способны парализовать даже самую опасную тварь, в малых количествах портит настроение серьезным мертвякам и превращает в изваяния мелочь.

Яда на наконечниках немного, к тому же, острия не остались в ранах, — пробив мясо и кости, они вышли наружу, не успев очиститься от начинки. Но и сработавшего количества хватило: передний мертвяк пытался ползти на одних руках, все, что располагалось ниже, отказывалось подчиняться; задний лежал затылком кверху и дышал с такими хрипами, что за десятки шагов прекрасно слышно. Налицо явные проблемы с сокращением легких, их, как и сердце, тоже может парализовать.

Недалеко он поднялся по линейке развития зараженных, вот и не успел растерять человеческую уязвимость перед "хлопьями".

Читер, перекинув лук за спину, подхватил с земли кувалду. Реальную кувалду: грязную, обшарпанную, изуверски тяжелую. Инструмент для самых примитивных работ, ни один дурак не станет такую выбирать в качестве оружия.

Но Читер выбрал.

Приблизившись к первому мертвяку, он, для начала, парой размашистых ударов раздробил ему локти. Тот и дальше пытался ползти на изуродованных руках, но после того, как кувалда, хрустя костями, прогулялась по спине, упокоился, лишь хрипел потихоньку. Покончив с мертвяком пинком каблуком по споровому мешку, переместился ко второму, где повторил все почти в такой же жестоко-неспешной последовательности.

Самому не по себе стало. Да, зараженные, это не люди. И даже не животные. Но вот так, откровенно растягивая их мучения, издеваясь над беспомощными тварями...

Как-то это совсем уж...

Спасибо, что они при этом не орут от боли и тем более, не пускают слезы. Еще и урчать пытаются, косясь голодными глазами.

Вот ведь уроды...

Отбросив кувалду в сторону, Читер вытер лоб и замер в ожидании системного сообщения.

Читер пересчитал заработанные очки прогресса и счел, что вознагражден недостаточно. Система начисляла их по причудливым и не до конца понятным формулам, где учитывалось влияние общего уровня персонажа и его противника, уровни задействованных в поединке характеристик, влияние сторонней помощи и прочее-прочее. Даже сумма уровней дополнительных характеристик учитывалась: на каждые десять их единиц получаемый общий опыт увеличивался на два процента. Это называлось опытностью, и у Читера она сейчас добралась до восьми, что давало прибавку в шестнадцать процентов.

В общем, точную цифру не определить, можно лишь приблизительно прикидывать. И по прикидкам Читера, в сообщении не хватало порядка двадцати очков опыта. Скорее всего, он пошел на меткость, но ввиду ее большой разницы с уровнем противников, насчитались штрафы, и почти все сгорело впустую.

В смысле, сгорело только то, что ушло на меткость. А ведь это меньшая часть заработка, остальное накапало куда надо: на силу и на ловкость. Впервые с того момента, как Читер взял лук в руки, получилось что-то, похожее на кач, а не на изощренное издевательство.

Ура! Фокус с кувалдой сработал. Система все равно отдает меткости приличный куш, но соленый пот Читера и треск ломаемых костей оценивает высоко, вот и отваливает щедрую долю на силушку.

Присел возле первого мертвяка, намереваясь вычистить его споровый мешок. При этом, независимо от сознания, по выработавшейся привычке, вертел головой во все стороны, контролируя окрестности.

Привычка выручила – зараженный увидел Читера, а Читер зараженного. Взгляды скрестились – насторожившийся и жадно-обрадованный.

Обрадовался, разумеется, вовсе не Читер. С одной стороны, да, почему бы не ощутить прилив позитива, ведь повод есть. Мертвяк приличного уровня, не меньше девятого, он один, до него метров сто, пока добежит, можно неспешно подготовить достойную встречу.

Плохо то, что Читер должен был узнать о приближении зараженного гораздо раньше. Дорога на этом участке прямая и широкая, до сих пор он замечал тварей за километр, а то и больше.

Откуда этот урод здесь нарисовался? Поблизости нет ни перекрестков, на которые он мог выйти сбоку, ни заметных троп. Густые лиственные лесополосы по обе стороны, а за ними пшеничные поля, это Читер проверил сразу же, когда только присматривал местечко для занятия кровавой деятельностью.

Понятно, откуда – пришел с тех самых полей, миновал лесополосу и добравшись до обочины, разглядел шевелящегося посреди дороги человека. А это странно и настораживает, ведь мертвяки предпочитают бродить по дорогам и тропам, да и не сказать, что сильно склонны к одиночеству. Особенно если дело касается не шибко развитых. Встречаются, конечно, разные случаи, но Читер, много чего успев повидать, начал подозревать худшее.

Из зарослей, за спиной первого мертвяка, вышли сразу двое, похожие по уровням, а тот в этот миг сорвался с места. Очевидно, сорвался не молча, а призывно заурчав, что заставило пару броситься за ним.

А следом, возбудившись из-за шума, выскакивали новые и новые.

Да там их целая стая!

Или, даже, орда, о которой говорят с придыханием. Ну да, а как еще говорить об исполинском скопище зараженных. Там их могут оказаться сотни и тысячи, всех уровней. Бредут, непонятно куда, но в одном направлении, уничтожая все, что встречается по пути.

Встретится не сильно защищенный стаб – тоже уничтожат.

Приличную орду, вообще, ничем не остановить.

Кувалду бросать не пришлось, она и так уже валялась на асфальте. Перекинув со спины лук, Читер помчался по дороге, не оглядываясь. Он знал, с какой скоростью носятся неутомимые бегуны и прекрасно понимал, что оторваться не получится. У него остается минут пять, прежде чем дотянутся своими ногтями, немногим уступающими полноценным когтям.

Читер не надеялся спастись бегством, он спешил к единственной позиции, где можно попытаться подороже продать шестую жизнь.

А если это не орда, если это всего лишь стая, глядишь, и победит. В первом отделении колчана осталось восемь отравленных стрел, во втором десять, не смазанных ядом. Плюс две особые, закрепленные в держателе прямиком на луке. Они на самый крайний случай.

Пусть Читер и не может натянуть лук на полную силу, но на минимальную дистанцию запустить эти тяжеленные стрелы способен, а там они, при удаче, выручат даже против развитого топтуна. А уж против лотерейщика – почти гарантированный пробой.

Итого – двадцать выстрелов. С его меткостью о промахах можно не волноваться. Плюс пистолет, плюс ножи в перевязи, плюс топорик-кирка с телескопической рукоятью. Можно гору мяса навалить, если оно, урча десятками глоток, не набросится всем скопом.

Значит, нужно встать там, где толпой наброситься не получится.

Беги Читер, беги.

Строительство заправочной станции остановилось в самом разгаре по стандартной причине: рабочие, чуть ли не в один момент капитально сбрендили, а затем начали поедать друг друга. Разумеется, они не позаботились навести на объекте порядок, побросав все, как есть, включая инструменты. Именно здесь Читер разжился кувалдой.

Сейчас ему нужна лестница. Железная лестница, приставленная к каркасу навеса, возводимого над заправочными местами. Крышу его еще не собрали, но ее скелет уже готов – переплетение металлических балок.

Вот на одну из них он и забрался, после чего, как следует, пнул лестницу, заставив ее завалиться в направлении набегающих мертвяков. Жаль, никого не зацепила, впустую на асфальт грохнулась.

А Читер, выхватывая первую стрелу, начал прикидывать расклад.

На первый взгляд – все прекрасно. Да, зараженных, безусловно, многовато, но не сказать, что цифра запредельная. Порядка полусотни, растянувшихся по дороге, лишь самые прыткие успели домчаться до стройки. Даже пожалел, что лестницу отбросил, ведь основная часть этих уродцев не способна вскарабкаться без нее, так что, перебить их одного за другим не получится.

Но первый взгляд – известный обманщик. Отсюда дорога просматривается недалеко, но получилось разглядеть, что показался еще один бегун, неучтенный. Возможно, просто отставший, а может, живое доказательство того, что Читер видит лишь часть стаи, в которой самые опасные зараженные еще не успели попасться на глаза. Но в том, что они должны мчаться сюда не всех парусах, сомнений не вызывает, так что, не пройдет и пяти минут, как расклад сил вырисуется во всей красе.

Поэтому, Читер не стал торопиться стрелять. Неспешно оценивал противников, выделяя из них самых грязных и уродливых. Эти опасные, уровнем побольше основной массы, вот их и надо выбивать в первую очередь. А дальше видно будет.

Хлопок тетивы по обмотанному предплечью. Мертвяк, грязный до такой степени, что невозможно определить половую принадлежность породившей его цифры, грохнулся, стрела легко пробила его темя. Так, держась на безнаказанной высоте, пристрелил еще нескольких.

Затем, впервые взялся за топор. Один из прилично развитых зараженных сумел забраться наверх по вертикальной балке и уже было начал подтягиваться в последнем усилии, как клюв пробил его макушку.

Еще через минуту пришлось попотеть, успев поработать топором в двух местах почти одновременно. Мертвяки могли забираться на каркас крыши сразу в четырех точках, самым прытким из них надоело без толку таращиться на вкусного Читера снизу, полезли по всем направлениям. Выручало то, что не каждый мог похвастать ловкостью, да и суетились много, ломились одновременно, мешая друг другу.

Прикончив еще пятерых, вновь взялся за лук. Никак не успевал проконтролировать все направления, потому, вскоре на дальнем углу забрался один из самых прытких мертвяков и осторожно балансируя на балке, целеустремленно направился вперед, уступая место следующему, на которого, в итоге, тоже пришлось потратить стрелу.

Очень скоро пришлось взяться за отравленные боеприпасы. Простые стрелы закончились, а самые ловкие мертвяки забирались одновременно на все четыре угла каркаса. С топором везде не поспеешь, а если встречать тех, которые оказались наверху, врукопашную, быстро зажмут с разных сторон. Достаточно одному вцепиться, и это может стать неприятным финалом битвы. Вон, сколько мелких внизу урчат, так и ждут, когда же Читер к ним свалится, в обнимку с их старшим приятелем.

Черт, да будь точек проникновения поменьше, он бы даже на слабеньких мертвяках мог неплохо силу прокачать. Она у него уже до двенадцати задрана, штрафы идут, но все равно что-то капает, да и расходовать боеприпасы не приходится – двойная выгода.

Математические расчеты оказались прерваны самым грубым образом, – под печальное урчание расшвыриваемой мелочи, на каркас взлетел зараженный, почти окончательно растерявший человеческий облик. Пятнадцатый уровень, или около того, рассматривать пристально или анализировать мелкие детали некогда.

Читер подавил порыв применить одну из двух "козырных" стрел. Да, дичь опасная, но полноценной броней обзавестись еще не успела. Выхватил пистолет, вбил уже метнувшейся вдоль балки твари по пуле в глаз, обернулся, с другой руки врезал топором по почти успевшему забраться бегуну.

И почти сразу пришлось стрелять в еще одного лотерейщика, уровнем покруче первого. Этот даже не стал карабкаться, с разбега допрыгнул до угла, легко подтянулся, почти взлетев.

Пока разбирался с парой крутых бестий, на трех углах залезли мелкие зараженные. За лук хвататься уже некогда, Читер потратил еще два патрона и один метательный нож, а дальше вновь в дело пошел топор.

При секундной передышке успел бросить тоскливый взгляд в сторону дороги. Вроде, подкрепления мертвячьему племени не видать, но уже набежавших и набегающих хватает, чтобы начать паниковать. Их слишком много и вон, приближается еще один лотерейщик, заметно пострашнее предыдущих. Даже странно, что походка у него нормальная, по степени уродливости уже можно отнести к топтунам. Такой, наверное, способен и с места до Читера допрыгнуть, потому, позволять ему делать, что вздумается, нежелательно.

Пришлось брать в руки лук и наконец, использовать одну из закрепленных на нем стрел. Попал в район солнечного сплетения, что вряд ли привело к смерти, зато яд наконечника, попав в кровь, парализовал тварь.

Еще спустя полдесятка убийств израсходовал вторую бронебойную стрелу. На этот раз в явного топтуна, его прыгающую походку ни с чем не перепутаешь.

Если и дальше будут появляться зараженные такого уровня, Читеру придется с ними разбираться при помощи пистолета. Или пытаться пробивать крепкие шкуры обычными стрелами.

Которых, к слову, осталось всего лишь три.

Читер сидел на балке, свесив ноги вниз и с тоской смотрел на зараженных. Те, задрав головы, занимались тем же самым, только смотрели, разумеется, не друг на дружку. Ситуация напоминала недавнюю, когда мертвяки загнали его на крышу трансформаторной будки, разве что сейчас урчащих уродцев несопоставимо больше. Он насчитал тридцать четыре твари, но не был уверен в истинности этой цифры. Урчащие уроды то и дело перемещались и почти не отличались друг от дружки: морды в разной степени оплывшие, волосы всколоченные, одежда растрепанная и грязная. Разве что по половой принадлежности в большинстве случаев можно заметить разницу, но этого маловато для того, чтобы идентифицировать каждого, не учтя второй, а то и третий раз.

Почему Читер сидит, морозя копчик на металле, а зараженные только любуются им, но не лезут, как прежде, познакомиться поближе? Известно, почему – тех, которые умели карабкаться без лестницы, он или прикончил, или оставил валяться внизу, парализованными. Оставшиеся твари не могли атаковать, вот и пришлось перейти к тактике осады.

И черт побери, эта тактика скоро принесет им победу. Зараженным помогают три фактора. Первый, это то, что заправка располагается возле широкой дороги, а дороги, как известно, используют не только люди. Уже две пары бегунов успели присоединиться к стае, примчавшись, при виде такого оживления. Вряд ли они отставшие, скорее всего, шли мимо по своим делам, увидели перспективное движение, или услышали урчание соплеменников.

Рано или поздно мимо пройдет один или несколько серьезных мертвяков, а дело совсем дрянь. У Читера не осталось стрел, в пистолете последний магазин, заполненный наполовину, еще есть топорик, два ножа и граната, которую дважды мог сплавить Юрте, но почему-то упорно оставлял при себе.

Серьезный бой с таким арсеналом не потянуть. Даже если не появятся опасные твари, свою роль сыграют два оставшиеся фактора. С первым все предельно просто, – со временем Читер свалится от голода, жажды и невозможности выспаться, как следует, на узкой балке. Второй связан с ядом на стрелах, ведь он действует не вечно. Пораженные монстры вскоре начнут приходить в себя, а там, восстановившись, опять захотят побывать наверху. Если с бегунами еще можно совладать топориком, лотерейщики – другое дело. Полезут поодиночке, шанс есть, а в случае одновременной атаки, без вариантов.

Никак не успеть отбиться от нескольких созданий, способных запрыгивать на такую высоту.

Некоторые из обездвиженных разлеглись удобно, подставив уязвимые точки. Читер старался их контролировать, чтобы при малейших признаках активности пустить в дело пистолет. Но пока с этим не торопился, стремился беречь патроны до последнего. Он здесь уже пошумел, что привлекло зараженных с окрестностей, но дальше вел себя тихо уже больше часа. Если твари, мчавшиеся на шумиху, потеряли направление, новой пальбой он им его укажет.

А ему и тех, которые снизу таращатся, более чем хватает.

Так и сяк продумывая ситуацию, он не торопился принимать решение, опасаясь, что, ввиду устроенной Системой умственной ограниченности, вновь наломает дров. Потому и потратил столько времени, попусту посматривая на урчащее "осадное войско".

Да что тут думать? Время шло, а идеальное решение так и не приходило в голову. Зато назрело понимание простого факта – медлить больше нельзя. До сих пор ему феерически везло, раз он до сих пор жив, но если на дороге покажется новая стая, или хотя бы одиночка, уровнем повыше топтуна, о каких-либо шансах на спасение придется забыть.

Значит, придется действовать. А здесь Читер нашел два варианта: в первом надо спуститься прямиком в толпу мертвяков (что несказанно их обрадует); во втором использовался альтернативный путь, в обход урчащей оравы.

Но с этим путем все непросто. С виду нет ничего запредельного, всего-то и надо, разогнаться по одной из балок и прыгнуть метра на три, приземлившись на крышу автозаправки. Ее, в отличии от навеса над колонками, уже довели до ума, "нарастив мясо на скелет".

Но вот насколько нарастили? Выдержит ли крыша вес Читера, усугубленный инерцией разбега и последующего полета? Если нет, он рискует провалиться вниз, в зал обслуживания клиентов. Там сейчас ничего нет, лишь строительный хлам и сплошные недоделки. Если при падении ничего не повредит, возможно, успеет вскочить и выскочить в пустой оконный проем до того, как подоспеют урчащие товарищи.

Если нет, надолго его мучения не затянутся.

Решившись, поднялся, проверил, надежно ли закреплен за спиной драгоценный лук. Встал на самое начало балки, скосил взгляд вниз, сплюнул, напоследок, в одну из самых омерзительных рож. А потом уверенно помчался по узкой балке, набирая разбег.

И при этом, почему-то, вспомнил начальный период этой, да и прочих жизней. Когда, временами, доходило до того, что даже ходьба с обычной скоростью вызывала те еще страдания. А теперь он даже не помнит, что у него в последний раз болело: правое колено, левое, или сразу оба. Хоть за одно можно Систему похвалить, лечит она первоклассно.

Однако и калечить мастерица...

Оттолкнуться, короткий полет и вот он – миг истины. Ноги ударили по крыше, сердце чуть не сбежало, почуяв, как под ногами пружинит, или даже поддается, не такая уж серьезная поверхность. Но тело продолжает действовать, ступни отталкиваются, уносят из точки приземления.

Прекрасно, Читер не провалился. Нет, это даже просто здорово, хлипкая на вид крыша держалась прекрасно. Но радоваться некогда, надо двигаться так, будто за тобой все демоны ада гонятся.

Что, вообще-то, чертовски близко к истине. Мертвяки не могли прозевать акробатическое выступление загнанной добычи, они уже мчатся следом. Вот только на их пути пусть и недостроенное здание, но все же преграда. Им придется обойти его слева и справа.

Читеру же, ничего не нужно: домчался до другого края, бросил сверху короткий оценивающий взгляд, прыгнул на облюбованное место. Высота приличная, колено, будто мстя за воспоминание о недавней немощи, кольнуло болью при ударе о вытоптанную землю. Но обошлось или, вообще, без травм, или без серьезных травм, дальше побежал, не замедлившись.

А за спиной урчали в десятки глоток.

В боку покалывало, сердце стучало так, что вот-вот, и ребра начнут трещать под его напором. Слюна во рту загустела до такого состояния, что хоть ножом режь, ноги требовали немедленно остановиться и дать им продолжительный отдых.

Ничего, потерпят. Как терпели все последние полчаса.

Да уж, наверное, Читер никогда в жизни так не бегал.

Промчался через узкую полосу кустарника, разделявшего два поля. На следующем зеленели кочаны молодой капусты. Это чуть обрадовало, ведь улепетывать по ним куда легче, чем по густой пшенице. Прибавил ходу, хотя секунду назад это казалось невозможным. Нестерпимо хотелось обернуться, но он стоически терпел, напрягая всю без остатка силу воли. Дал себе зарок досчитать до трехсот, значит, досчитает, и только потом позволит себе взглянуть назад.

Двести девяносто восемь, двести девяносто девять...

Все, можно.

Сбавив скорость, обернулся. Ближайший мертвяк несся шагах в пятидесяти, от него чуть отставал еще один, а вот до остальных уже приличный отрыв получался, быстро они не подоспеют.

Запнувшись о капустный кочан, едва удержался на ногах, теряя скорость. Ну да это к лучшему, ведь все равно намеревался останавливаться.

Замер на месте, дыша, как загнанный конь, перехватил топорик поудобнее, с резким выдохом пробил голову первому мертвяку, также, без затей, прикончил второго. Неправы те, кто уверяют, будто зараженные совершенно неутомимы, что если они к тебе привязались, загонят неминуемо. Может, это и правда, но только если дело касается развитых тварей. Мелочь, едва научившаяся бегать, в этом отношении неполноценна.

Тех, кто могли догнать его быстро, Читер прикончил, когда отбивался на крыше недостроенного навеса. Осталась мелочь, слабаки и покалеченные.

Но до чего же их много, руки уже устали убивать, а уж про ноги лучше не вспоминать...

Развернувшись, помчался дальше. Теперь придется вновь досчитать про себя до трехсот. Преследователи разные по уровню, физическим кондициям, сытости, усталости... В общем, разные, и все. Их толпа по ходу погони постепенно вытянулась в длинную цепь. Только и нужно, что растягивать ее и дальше, периодически уничтожая самых прытких. И никогда не связываться с несколькими сразу, максимум – с двумя. Пара точных ударов и вновь безоглядное бегство.

Это битва не на силу и ловкость, это затяжная схватка на выносливость. Но, спасибо фортуне, принятое перед прыжком с навеса зерно усилила именно эту характеристику. Всего на полтора часа, зато на целых сорок четыре процента – почти максимум возможного. Теперь она у него не семь, а десять, что должно оттягивать момент доведения себя до полного изнеможения.

Если не свернет шею, споткнувшись, или не рухнет, растратив все силы, затянувшееся сражение завершится минут через двадцать. Максимум – тридцать.

Лишь бы только выдержать этот марафон.

Мертвяк натурально вымотался. Он даже не бежал, он изображал бег, смехотворно ковыляя на подгибающихся ногах. Видимо, давненько нормально жрал в последний раз, все силенки растерял, пока за Читером носился по полям да лесополосам.

Тот, тюкнув его в темя топориком, не веря своим глазам, уставился вдаль, вдоль темной линии вытоптанной пшеницы, на которой там и сям валялись тела поверженных зараженных. Так уж вышло, что на последнем этапе погони Читер уничтожал их, уже почти не пытаясь оторваться.

Остались такие доходяги, что не было смысла и дальше их растягивать.

Спокойствие и благодать. Лишь ветер колышет пшеничные колосья, птички щебечут, провожая склоняющееся к горизонту Солнце и равномерно гудят кузнечные меха, – именно с таким звуком вырывается воздух из пересохшей глотки Читера.

Это было рекордное по длине послание от Системы. Скрупулезно перечислив всех, до единого, убитых мертвяков, она похвалила Читера за массовое побоище, одарив двадцатью пятью свободными очками прогресса на дополнительные характеристики, а дальше перечислила приятно выглядевшие цифры. На меткость, конечно, много чего пришлось, но досталось и основным, ведь не зря же довелось поработать топориком, ногами и даже дыхательной системой. Последнее было отнесено к епархии выносливости, иначе, с чего бы это она так бодро подскочила? Выходит, требуется не просто ранения в бою получать, ради нее, можно просто выматываться до изнеможения, о чем в методичке для новичков почему-то не сказано.

Да там много чего замалчивается.

Приятная математика. И вдвойне приятная за счет того факта, что означает самое главное – с тварями полностью покончено, стая проиграла битву.

Читер в циферки не вчитывался. Свалившись, он, лежал на колючих пшеничных колосьях, будто на перине. Ему сейчас ничего не хотелось: ни смочить пересохшую глотку, ни, хотя бы, пошевелиться, ни продумывать дальнейшие действия.

Особенно не хотелось заниматься последним. Потому что, если начнешь думать, в первую очередь придется представить процедуру потрошения споровых мешков у полусотни или около того тварей, раскиданных вдоль растянувшегося маршрута бегства.

А уж сколько их на заправке валяется...

Идти назад, от тела к телу? Бедные его ноги...