Глава 15

Сев в машину, я включила телефон, увидела десять пропущенных звонков от Маши, перепугалась и набрала ее номер.

— Мусик? — спросила Манюня. — Куда ты подевалась?

— Мы рожаем? — перебила я. — Надо ехать в клинику?

Маруся издала смешок.

— Почему все одинаково реагируют? Только что я звякнула Дегтяреву, так он заорал: «Не двигайся никуда, упаси Господь тебе сесть за руль. Сейчас вышлю полицейское сопровождение, тебя доставят в клинику под присмотром». Еле-еле втолковала ему: пока у девочки нет желания появляться на свет. Всего-то по поводу списка подарков звоню. Он с трудом понял, о чем речь. Почему мужчины становятся идиотами, если кто-то в семье собрался матерью стать? Я тебе не рассказывала, но полковник мне, когда про беременность узнал, чуть голову не оторвал, кричал: «Вот придумала! Сама еще ребенок! Нельзя производить младенца на свет подростком. Материнство ответственный шаг…» Часа два успокоиться не мог. Александр Михайлович знает, что я ветеринарную академию закончила, несколько лет в Париже работала, теперь в Москве клинику открыла? Или он последнее десятилетие в летаргическом сне провел? Думает, что мне пятнадцать? Жаль, что это не так, но время не остановишь. Или полковник ожидал, что мы с Юрой обзаведемся наследницей лет эдак в семьдесят, когда окончательно повзрослеем?

— Просто Дегтярев о тебе очень беспокоится, — остановила я Манюню, — он не может признаться: «Я нервничаю из-за Машеньки, боюсь за нее», поэтому начинает придираться, сердиться, читать нотации. И еще! Сколько бы лет ни стукнуло ребенку, для родителей он всегда малыш, хоть в сто годков! С этим ничего не поделаешь. Когда я выходила замуж за Макса Полянского, свекровь, провожая нас в свадебное путешествие и увидев, что мы садимся в вагон, во весь голос закричала: «Сыночек! Не забывай каждый вечер надевать теплую пижаму и шерстяные носки, которые я тебе с собой дала. В гостинице всегда холодно, не лезь купаться. Если подцепишь насморк, сразу звони мне! Немедленно». Учитывая, что «ребенок» не первый раз женатый мужик, которому давно не двадцать лет, и то, что рядом с ним находилась супруга, ситуация выглядела комично. Но что поделаешь? Кое с чем надо просто смириться. Ты же не ругаешься с небом, когда из облаков льет дождь. Вот и с полковником не стоит ссориться.

Маша засмеялась:

— Мне-то смешно, я слушала его молча, ну хихикнула разок. Это все. Александр Михайлович злился, огнем плевался, аки змей Горыныч.

Я решила сменить тему разговора.

— О каких подарках идет речь?

Маша рассмеялась.

— Мусик! Для новорожденной. Ты же собираешься ей что-то купить?

— Конечно! — воскликнула я.

— Чтобы у нас не было шести одинаковых миксеров, я составила список, — растолковала Манюня, — приятели, родственники выбирают пункт, я вычеркиваю его. Тебе конверт остался.

— Что? — не поняла я.

— Мешок, в который кладут новорожденного при выписке, — объяснила Маша, — потом его можно на крестинах использовать и для прогулок.

— Пустяковый презент. Не солидно для бабушки, — огорчилась я, — ерунда прямо! Получается, что я денег на внучку пожалела. Давай какую-нибудь мебель приобрету.

— Стульчик… — начала Манюня.

Я вздрогнула.

— …нам отдает Саша Хейфец, — продолжала Машуня, она понятия не имела, как я пыталась завладеть чудо-стулом, — ее дочка из него выросла. Манеж мы получим от Мани Когтевой. Ты еще успеешь кучу денег на ветер пустить. И, кстати, конверт не дешевая вещь.

— Лучше куплю коляску, — уперлась я.

— Ее Денис застолбил.

Я скрипнула зубами.

— Кроватку!

— Оксана ее подарит.

— Для меня осталась только ерунда с кружевами? — уточнила я.

— Нет.

Меня охватила радость.

— Еще одна вещичка не занята. Но ты точно не захочешь ее дарить! — заметила Маша.

— Говори, — потребовала я.

— Горшок!

— Ну уж нет!

— Так я и знала.

— Я не против горшка для малыша, это вещь очень нужная, но я его просто так куплю. На подарок он не тянет.

— Можешь не продолжать, — засмеялась Манюня, — я слышала одно и то же от всех. Горшок не подарок! Вы странные. Надо же дарить то, что нужно, тогда родители деньги не потратят.

— Кроме конверта и горшка какой выбор? — перебила я.

— Остальное все разобрали.

— Мне последней список огласили? — расстроилась я.

— Нет, еще Дегтярев думает, что подарить. Мусик, я тебе позвонила первой, — зачирикала Маруся, — а трубка была выключена и оставалась в таком состоянии долго.

— Ладно, — грустно согласилась я, — поеду за конвертом.

— Значит, полковнику останется горшок, — подвела черту Маша.

Домой я вернулась к ужину, вошла в гостиную и громко объявила:

— Подарок для девочки!

Маша и Юра сидели в креслах и одновременно повернулись ко мне.

— Сколько пакетов! — ахнула Манюня. — Ты скупила весь магазин?

— Выбор огромный, — зачастила я, вынимая большую коробку с розовым бантом, — у меня голова кругом пошла. Конвертов тьма. Я нашла самый лучший, дорогой, немецкий… Вот!

Я сняла крышку.

— Сверху белый шелк, кружева розовые. Спереди молния, очень удобная, железная, не сломается. Но главное, он из натуральной толстой цигейки, сшит мехом внутрь. Идеален для первых прогулок, никакой мороз не страшен новорожденному.

— Но… — начал Юра.

Маша грозно кашлянула, зять мигом замолчал. Но мне стало понятно: будущий отец удивлен.

— Что не так?

— Мусик! Супер! Роскошно! Конверт прямо слов нет, — принялась восхищаться Маруся, — я именно такой хотела.

— Почему Юра сказал «но»? — спросила я.

Маруся уставилась на мужа, тот смутился.

— Я хотел… э… объяснить… ой! Кто мне на ногу наступил?

— Юра подумал, что вещь, которую ты подарила, слишком дорогая, — пришла на помощь жена. — Ведь так?

Парень кивнул.

— Не дешевая, — гордо сказала я, — мех натуральный.

Маша вскочила и обняла меня.

— О, Мусик! Твой подарок самый прекрасный.

— А что остальные принесли? — полюбопытствовала я.

— Ты первая, — заметил Юра. — Ой! Манюсь, что ты все время мне на ногу наступаешь.

— Из-за живота неуклюжая стала, — пояснила супруга. — Мусик, а что в других пакетах?

— Сейчас покажу, — обрадовалась я. — О! Забыла кое-что в машине. Секундочку.

Я направилась в коридор и услышала, как Маша упрекнула Юру:

— Сто раз тебя пнула, так нет! Не замолчал!

— Хотел сказать, что малышка родится в конце мая, может, в начале июня, — забормотал Юра. — Зачем нам меховой конверт?

Я замерла с открытым ртом. Действительно, что делать с цигейкой летом?

— Ребенок в нем вкрутую сварится, — говорил тем временем Юра.

— Я поняла, о чем ты хотел сказать, поэтому и остановила тебя. Муся уже его купила, поздно крыльями хлопать, — заметила Маша. — Ничего, в декабре пригодится.

— Не-а, — возразил муж, — к Новому году дочка вырастет, в такую фитюльку не влезет.

— Только не говори Мусе, она дико расстроится, — предупредила Маруся.

— Молчу, — согласился Юрец, — но ведь она спрашивать будет: «Почему конверт не используете?» И определенно передаст его тебе в родильный дом, чтобы ребенка туда упаковали.

— М-да, — пробормотала Маруся. — Глянь, может, мех отстегивается?

— Не-а, — ответил Юра, — уже посмотрел.

— Зачем на конверт из цигейки натянули кружевной чехол? — рассердилась Маша. — Мусик не виновата, она увидела все бело-розовое, воздушное, восхитилась и сцапала, не изучив как следует, что ей продавец-хитрец подсовывает.

— Елки! Смотри, сколько он стоит! — ахнул Юра.

— Жуть! — в свою очередь, ужаснулась Манюня. — Говорила же: не бери дорогое! Ребенок растет!

Я отступила в прихожую. Ну как я не сообразила, что теплая вещь предназначена для зимы? Да еще не заметила чек, который сунули, наверное, внутрь мешка. И что делать? Где выход из дурацкого положения?

Дверь в холл распахнулась и ударилась о стену. Мимо меня с топотом, сопением и воплем:

— Смотрите, что я купил! — промчался Дегтярев, в руках он нес здоровенную коробку и немаленький пакет. Я, мигом забыв, куда и зачем шла, вернулась в гостиную. Мне стало невыносимо любопытно, что приволок полковник.