Этап второй. Установите доверительные отношения, найдите союзников

Апрель сидел за столом, а за спиной у него во все стороны разлетался залитый солнцем город. На нем была голубая рубашка, темно-серый галстук с косой полоской, на носу неожиданно обнаружились очки в тонкой серебристой оправе, отчего Игорь Вячеславович смотрелся как спустившийся с Олимпа профессор всевозможных наук. Должно быть, с таким представительным видом перед ним открываются любые двери. Я застыла на пороге, пытаясь справиться с чисто физическим шоком от того, насколько привлекательный у нас в холдинге психотерапевт. В прошлый раз я, кажется, не разглядела его как следует из-под своих солнцезащитных стекол. Апрель оказался хорош, опасно хорош, как раз из таких, чью внешность недооценить крайне чревато.

– Ого! Вы даже раньше времени! – радостно воскликнул Игорь Вячеславович, отрывая взгляд от экрана. – Я-то думал, что вообще больше не придете. Как ваши дела?

– Все очень плохо, – ответила я и тут же пожалела об этом. Только те, кто хорошо меня знает, поймут, что за этой фразой ровным счетом ничего не скрывается. А для профессионального психотерапевта за этим может крыться целый букет диагнозов. И вот уже Игорь Вячеславович прямо сверлит меня взглядом. – Я имею в виду: весна, слякоть, авитаминоз. Все как у всех. Нормально, в смысле.

– Ага. Как ваш глаз, зажил?

– Вполне, – буркнула я, испытывая непреодолимое желание убраться куда подальше. В самом деле, зачем я пришла? Ведь сейчас этот чтец подсознания подумает, что я хочу его услуг, и примется задавать вопросы. Не лучше ли было остаться на инспекцию? Впрочем, я представила себе злое лицо Постникова, которого лишили возможности испортить мне жизнь, и это придало мне сил.

– Присаживайтесь. Значит, решили воспользоваться моим приглашением?

– Конечно, у вас ведь такой удобный диван! – воскликнула я фальшиво-радостным тоном.

– Не сомневаюсь, что это было главным аргументом «за». Хорошо. Я предлагаю нам начать все заново. Итак, я – Игорь Вячеславович, врач-психотерапевт высшей категории.

– Осторожнее, – попросила я, усаживаясь на диван.

– С чем?

– Вы так бряцаете орденами и медалями, что они могут попадать с груди, – ответила я и не без удовольствия отметила, как меняется лицо Малдера, когда он хохочет.

– А вы – Фаина Павловна Ромашина, сотрудник отдела IT. Все верно?

– Вы хорошо осведомлены, – хмыкнула я. – Сколько длится сеанс? В чем его цель? Из точки «А» в точку «Б» добираемся?

– Я вам один вопрос, а вы мне три? – хитро сощурился Малдер. – Сеанс длится час. Цель его формируем мы с вами сами. Если хотите попасть в точку «Б», можно это назвать и так, только придется побольше рассказать мне про все промежуточные ваши точки. Теперь позвольте спросить. Кто вас ударил?

– Дался всем мой синяк! – покачала головой я. – Что делать, если я не хочу об этом говорить? Что, если это не моя тайна?

– Защищать обидчика – очень женский выход из положения, – нахмурился Игорь Вячеславович.

– А вы, конечно, считаете, что в этом моменте моей биографии лежат ключи ко всем моим проблемам? Погодите-ка, как там? Это не моя вина, это его вина, и я не должна винить себя, а должна выпустить наружу чувства, в том числе и стыд, и боль, и слезы. Так, да? Потому что стыдно должно быть не мне, а ему?

Малдер смотрел на меня озадаченно. Затем он встал, снял очки и потер усталые глаза. Мне почти стало жаль его, ведь неудобно же. Человек желает мне добра, а я его за нос вожу.

– То, что вы знаете ответы на все вопросы, не убирает проблему. Понимаете, Фаина…

– Игорь Вячеславович, давайте оставим историю с моим синяком в коробке Шредингера? – предложила я.

– Где? – опешил он. Я вздохнула от огорчения. Ну, не умею я выбирать аналогии.

– Коробка с котом Шредингера. Давайте достанем оттуда кота и положим туда мой синяк. И пусть он там лежит и, таким образом, будет одновременно получен мною в ходе семейной разборки и не получен одновременно.

– Конечно! – воскликнул Малдер. – Кот Шредингера. Квантовая физика?

– Квантовая механика, – поправила я. – Надо же, вы меня, можно сказать, поразили в самое сердце.

– Шутите? Мысленный эксперимент с котом Шредингера, который одновременно и жив, и мертв.

– Но только до тех пор, пока не откроется коробка. Если хотите, это то же самое, что и коробка шоколадных конфет Форреста Гампа. Пока она закрыта, можно считать, что она полна конфет или совершенно пуста. Если ее никогда не открывать, то оба утверждения будут истинными.

– Но ведь можно взвесить коробку, не открывая, – задумчиво потер виски Малдер. Я кивнула.

– Можно. Но это будет почти то же самое, что и открыть ее. Взвешивание – это воздействие. Любое воздействие уже изменение.

– Но взвешивание не может изменить конфеты.

– Мы не знаем этого. В этом-то и фокус квантовой механики. Конфеты могут там быть, а могут отсутствовать. Могут появиться из ниоткуда и исчезнуть в никуда. И все это может случиться с ними в одно и то же время.

– Портал в другое измерение.

– Черная дыра. Адронный коллайдер. Разрыв пространственно-временного континуума.

– Теперь я понимаю, – кивнул Игорь Вячеславович. – Вас никто не бил.

– Это утверждение по определению ложное. Конечно, меня били, – обиделась я. – Или вы всерьез предлагаете считать, что могла вот так упасть и рассечь себе глаз об асфальт? Я просто говорю, что для того, чтобы я попала из точки «А» в точку «Б», совершенно не нужно доставать мой синяк из коробки Шредингера. Релевантность этого фактора нулевая.

– А с вами нескучно, – воскликнул Игорь Вячеславович, а затем выкатил кресло из-за своего большого, заваленного бумагами стола и поставил его прямо перед диваном. – Итак, точка «Б», какая она?

– Надо подумать, – пробормотала я. Чем, в самом деле, я тут занимаюсь, если не считать, конечно, того факта, что скрываюсь от проверки в моем отделе? – Допустим, я не знаю, как жить дальше.

– Ничего себе! – присвистнул мой Малдер. – И вы хотите синяк оставить лежать в коробке Шредингера.

– А кота посажу на колени и буду гладить. А что? Судите сами: мне двадцать семь лет, я одинока, знаю, что такое «квантовая механика», живу с мамой, не нравлюсь мужчинам, не хочу им нравиться…

– Стоп-стоп-стоп, это еще почему? – удивился он, на мой взгляд, вполне искренне.

– Ну, доктор, сами понимаете – чувство самосохранения. Я же не имею никаких перспектив.

– С чего бы это? – встрянул он.

– Да с того. Однажды, доктор, я получила «ВКонтакте» сообщение следующего содержания: «Увидимся сегодня? Мне всю ночь снилось твое лицо». Я как-то сразу отреагировала, написала в ответ, что сочувствую. Мол, мне тоже часто кошмары снятся.

– Серьезно? – рассмеялся Малдер. – Прямо так?

– Ну да. А мне в ответ приходит: «Ты с ума сошла? У тебя такое чудесное лицо, умное, одухотворенное, и улыбка красивая!»

– Ну вот, видите? – кивнул мой дорогой доктор. А я лишь усмехнулась.

– Мне стало интересно, и я решила посмотреть, кто ж это такой буйно помешанный. Оказалось, он вообще писал не мне. Так вот, перепутал.

– Неужели так много на свете Фаин Ромашиных?

– Это был приятель сестры. Просто нажал не туда. Но дело-то, доктор, даже не в этом…

– Фаина Павловна, честно говоря, когда вы зовете меня доктором, это звучит странно и непривычно.

– Ну да, именно для этого вас так и зову, – хмыкнула я.

– Ага. Конечно, как я сам не догадался.

– Так вот, доктор, вопрос-то в том, что когда я прочитала про лицо мое и улыбку, то сразу поняла, что-то не так. Понимаете? Я смотрю на вещи объективно.

– Это не объективность, а просто недооценивание себя.

– Это тоже, – не стала спорить я. – Но не на пустом же месте! Вот, скажем, есть один человек, который нравится моей сестре. То есть не нравится ей лично, а в контексте того, что она видит меня с ним вместе. Мы давно работаем с ним в одном отделе, и он действительно очень, очень приятный парень, несмотря на то что рано начал лысеть… Не важно. Вот у него скоро день рождения, и я пытаюсь придумать ему оригинальный подарок, но кончится все тем, что всуну ему очередной ежедневник или конфеты. И так – каждый год. Он женится – а я все еще буду думать, что подарить ему на день рождения.

– Отлично! – воскликнул Игорь Вячеславович. – Просто великолепно.

– Считаете? И что именно? Что моя фантазия не выходит за рамки самых банальных штампов? А я еще сестру упрекаю… впрочем, ладно. Так что великолепно-то?

– Вы, Фаина Павловна, живой человек. Сестра у вас есть, и она за вас переживает. И цели у вас такие же, как у самого обычного человека. Уф! – И вредный Малдер сделал вид, что вытирает пот со лба. – Я-то уж было решил, что вы – инопланетный робот. Хотел звонить в НАСА. А вы в это время хотите сделать подарок коллеге, который вам нравится.

– Который нравится моей сестре, – поправила я Малдера, несколько задетая такой простой, даже примитивной формулировкой. Но ведь в целом он прав.

– Нравится для вас, да? Не важно. Воды хотите? – Игорь Вячеславович встал со своего стула и подал мне стакан с минералкой, который у него стоял на столе, а затем уселся снова на стул и продолжил: – Расскажите мне об этом человеке, который так нравится вашей сестре.

– А нельзя просто поспать на вашем диване? – завелась я. – Терапевтический эффект был просто чума.

– Нельзя, – покачал головой Игорь Вячеславович. – Итак, кто он? Чем увлекается? Почему вам нравится?

– Он – человек. Рост – выше среднего. Глаза – не помню. Карие, кажется. Почему нравится? Черт его знает, с ним легко. Он знает ассемблер. Не верит в приметы.

– Словом, материалист, как и вы.

– Материализм сегодня не в моде, – вздохнула я. – Что еще? Он спортивного телосложения, без сильных завихов в голове, что радует. Хотя один завих все же есть, но не страшный – он увлекается бадминтоном.

– Бадминтоном? Это где две ракетки и волан? – удивился Малдер.

– Вроде того, – кивнула я. – Только что-то не сходится. У него для тренировок есть огромная зеленая сумка. Что, интересно, он в ней носит? Что можно положить в огромную спортивную сумку, в которую можно запихнуть слона? И потом, он постоянно то ногу подвернет, то локоть вывихнет. Говорит, бадминтон – как наркотик. Может, там есть что-то еще, какое-то второе дно? Петушиные бои? Экстремальные игры? Странно, да?

– Странно, – согласился Игорь Вячеславович. Он подкатился обратно к столу и с воодушевлением начал стучать по клавиатуре. – Запутанный случай. Нужна информация. Сейчас посмотрим, насколько далеко может зайти любовь к бадминтону. Честно говоря, я всегда считал это только специфическим видом развлечения на природе, под шашлыки и водочку – и то, если нет ветра. Но, возможно, ошибаюсь. Вот, смотрите!

Я вскочила с дивана, обошла стол и заглянула в экран компьютера. Там, на корте, расчерченном наподобие теннисного, только поменьше, носились люди предположительно азиатской национальности, размахивающие ракетками. Волан летал с какой-то невероятной скоростью, у меня даже голова закружилась.

– А почему одни китайцы?

– Почему одни? Вон – четверо, – усмехнулся Апрель.

– Шутить изволите?

– Куда уж там, с вами не забалуешь. Так вот, бадминтон, знаете ли, чуть ли не монополизирован азиатским миром. Но это не значит, что в него не играют и у нас, в России. Между прочим, олимпийский вид спорта, – добавил Игорь Вячеславович.

– Ага, я помню, помню. Даже Медведев что-то говорил об этом. Не знаю, чего я раньше не догадалась прогуглить это?

– Да уж, очевидно, что подарок нужно искать в этой области. Главное – подарить что-то нужное и неожиданное. Форму? Сумку? Но сумка у него есть, вы сказали – зеленая.

– Не продолжайте, доктор! Спасибо вам. Вы мне прямо глаза открыли.

– Не стоит благодарности.

– Я вам конфет принесу, – попыталась пошутить я.

– Давайте, приносите, а я их не стану открывать. И будут они – конфеты Шредингера, – улыбнулся мой Малдер. Я тоже улыбалась, причем совершенно искренне. Игорь Вячеславович посмотрел на часы, а затем слегка откашлялся, чтобы скрыть возникшую неловкость. Странно, откуда бы она взялась.

– Могу я спросить, как вы спите? – услышала я и тут же зачем-то покраснела, словно он спросил меня, не «как», а «с кем».

– Нормально, – ответила я куда быстрее, чем надо.

– А если честно? Я ведь не из праздного любопытства интересуюсь. Мне не нравятся ваши синяки под глазами.

– А они никому не нравятся. Но ведь главное, чтобы я нравилась самой себе? А я, доктор, себя принимаю такой, какая есть. Вместе с бессонницей.

– И скверным характером? – переспросил он и строго посмотрел на меня, склонил голову чуть набок и зачесал пальцами волосы назад. Темноволосый, улыбка хитрая, словно пытается подобрать код к замку от моей души.

– Вы уже и это вычислили? Все-таки вы возрождаете мою веру в психологию.

– А если честно?

– Честно? Ну, я купила таблетки, выпила пока две. Обе – вчера. Потому что перед работой. В выходные спать необязательно.

– Давно у вас расстройство сна?

– У меня нет расстройства сна, у меня просто – расстройство. Сплошное расстройство.

– Спите со включенным телевизором? Сколько часов в день работаете за компьютером?

– Учитывая тот факт, что я программист, легче посчитать время, которое я провожу вне компьютера.

– Стресс такого рода накапливается. Нужно больше бывать на воздухе, нужна физическая активность.

– Вы нашим московским воздухом пробовали дышать больше, чем необходимо? – рассмеялась я. – Это ж опасно для здоровья. Я вдыхаю ровно столько, сколько нужно для минимального порога выживания. Вы тоже поосторожнее. А то начнете тут дышать, втянетесь и остановиться уже не сможете.

Мы расхохотались. Хором, не сговариваясь. Я любила посмеяться – вот так, от души, ни о чем не думая. Обычно так я смеялась с сестрой, с племянником Вовкой, хотя было бы правильнее сказать, не с ним, а над ним – такой он у нас уморительный. И с Машкой Горобец.

– У вас, кажется, звонит телефон, – сказал мне Малдер, продолжая смотреть на меня улыбающимися глазами. – На сеансах телефон нужно отключать.

– Я не была уверена, что мне нужен сеанс, – пожала плечами я. – Можно отвечу?

– Да, пожалуйста, – кивнул он, кажется почему-то расстроившись. Я достала из сумки мобильник, волнуясь, что это Крендель ищет нас с Сашкой, чтобы покарать за произошедший саботаж и профанацию. Но нет, это была Маша Горобец.

– Ты? – спросила она меня, разговаривая тихо, почти что шепотом.

– Я, – подтвердила я, косясь на Малдера. Тот демонстративно смотрел в экран, игнорируя и меня, и мой подозрительный разговор.

– Чего меня не предупредила? Я бы заранее сбежала.

– Не было времени, потом объясню, – пробормотала я. И села ровнее, словно насколько выпрямлена моя спина, настолько серьезным будет выглядеть и разговор, и я в целом. Игорь Вячеславович скользнул по мне взглядом и ехидно усмехнулся.

– Ты не одна? – уточнила Маша, словно почувствовав все в моем голосе. – Обедать идешь?

– Обедала уже, – соврала я. – Крендель взорвется. Нужно работать. Работа – она ведь превыше всего. Понимаешь меня?

– Да ты где там ходишь? Кто тебя подслушивает?

– Не сейчас, – отрезала я и отключилась, не дожидаясь нового взрыва вопросов со стороны Маши. Конечно, ей обидно. Программа «Машенька» активирована, а она все еще сидит в бухгалтерии. Но сегодня я делала это не для нее, а для Саши.

– Вот, Фаина Павловна, взгляните, – позвал меня из-за экрана Малдер. Его интонация, хитрый взгляд, улыбка – все это только усилило ощущение, что я распрекрасная рыжеволосая Скалли и мы расследуем какое-то странное и необъяснимое преступление. Я снова подошла к столу и на мониторе увидела странную вытянутую банку, отдаленно напоминающую миниатюрную ракету для установки «Тополь М».

– Что это? – растерялась я.

– Это – перьевые воланы, которыми пользуются профессиональные бадминтонисты. Между прочим, они не играют обычными пластиковыми воланами, которые используют на дачах простые смертные. И стоят эти воланы по две-три тысячи рублей за десяток.

– Не кисло, – кивнула я. – Хороший подарок.

– И я того же мнения, – согласился Малдер.

– Думаете, он оценит?

– Судя по тому, что вы рассказали, оценит обязательно. А вот и адрес магазина, где можно такие воланы купить. Самые лучшие – это в черной упаковке. В обычном спортивном магазине вы такие не найдете, их там просто не может быть. Продаются в основном при профессиональных клубах.

– Вы просто волшебник! – воскликнула я.

– Квит про кво. Расскажите мне, отчего вам кажется, что вы не нравитесь и, главное, не можете нравиться мужчинам.

– Доктор, не слишком ли много для одного раза? – поморщилась я, посмотрев на часы.

– Вот вы и попались. Значит, считаете, нужно назначить еще один сеанс?

– А вам не лень тратить свое драгоценное рабочее время на такую бесперспективную с психологической точки зрения клиентку? – рассмеялась я. – Мне-то что, я готова прибыть по первому вашему требованию.

– Серьезно? – восхитился Малдер. – Ну, это уже прогресс. В таком случае ставлю вас в расписание. И воздух – подумайте все-таки, где бы вы могли им подышать. Идет?

– Идет, – согласилась я, забирая из рук Малдера листик с распечаткой адреса бадминтонного магазина.

На рабочее место я возвращалась крадучись. Во-первых, не хотела попасть в поле зрения начальства, а во-вторых, мне нужно было узнать побольше про этот бадминтон. Определенно, в деле Саши Гусева намечается прогресс. Или регресс – это как пойдет. Ведь нельзя же с уверенностью утверждать, что ему понравится подарок, состоящий из десяти воланов, сделанных из перьев специально выведенных для этих целей гусей. Между прочим, это довольно жестоко – выдирать из птичьей задницы перья только для того, чтобы стучать по ним ракеткой. Бедный гусь потом ходит с голой попой, пока не вырастут новые перья. И тут их снова у него отберут. Кошмар!