20. Таня. 13 января 2018 г
— Что теперь со мной будет?
Таня сидела на кровати, обхватив руками колени. Тело ее отдыхало после длительной лыжной прогулки, да и нога с содранной кожей ныла, но когда она закрывала глаза, перед ней все еще подрагивала, как живая, вилась, уходя вдаль, голубоватая лыжня. Глаза ее, много лет видевшие перед собой лишь клавиши, словно прозрели, наполнились солнечной бирюзой нежнейшего снега, сиреневых далей, голубых и белых пышных облаков. Она не знала, как выразить словами свой восторг, который она испытала, скользя на лыжах по тенистому лесу и вдыхая сладкий, морозный, пахнущий арбузом воздух. Она просто глубоко дышала, двигаясь всем телом и опираясь на такие тонкие, но такие крепкие лыжные палки. Проводя долгие часы за инструментом, работая лишь руками, пальцами, она так истосковалась по настоящему движению, какой-то телесной свободе, по свежему воздуху, простору, что теперь, встав на лыжи, почувствовала, как наполняется силой ее тело, как пробуждается в нем прежняя, почти детская гибкость и легкость.
В спальне огромного дома, куда привел ее, уставшую и счастливую после лыжной прогулки, Женя, сосед, она, сморенная и переполненная свежестью, уснула. А когда проснулась, поняла, что снова совершила какую-то глупую ошибку, позабыв про все на свете. И с ужасом представила себе, что сейчас происходит в соседнем доме, где она оставила Игоря Николаевича, и поняла, что на этот раз он ее уж точно не простит. На улице была ночь, окна в доме, где она могла бы зажить взрослой жизнью, став женой Светлова, ярко горели. Она вдруг ясно поняла, что никогда уже не вернется в училище, к этим утомительным занятиям, упражнениям, прослушиваниям, концертам, но вместо того, чтобы расстроиться, почувствовала невыразимую радость и свободу! Ей теперь не придется вставать чуть свет, чтобы ехать в училище, разучивать до ломоты в пальцах очередной этюд или прелюдию Баха, выслушивать нравоучения Игоря Николаевича, ревновать его к другим его ученицам, но, главное, не придется краснеть каждый раз, когда он попросит ее раздеться. Сейчас, когда она чуть не потеряла сознание от прикосновений молодого и сильного парня Жени, когда успела насладиться запахом его тела и упругостью его губ, ей было уже ничего не страшно, и она поняла, что уже никогда, что бы ни случилось, не позволит Светлову сделать с ней то, что он проделывал с ней буквально этим утром и что будет повторяться каждый день, если она все-таки выйдет за него замуж.
Насколько скованно чувствовала она себя в руках Игоря Николаевича, настолько свободной и открытой к наслаждению она была с Женей.
Он, в отличие от Светлова, не предлагал ей руку и сердце, просто сказал, мол, живи здесь сколько хочешь, деньги у меня есть. Никаких гарантий, никакого обещания светлого будущего, никакой определенности, просто кружится голова и хочется новых поцелуев. Что это, может, она сошла с ума, может, у нее повредился мозг после этой аварии? Но рядом с Женей и эта история с аварией и Олиным убийством поблекла, стала менее опасной, да и вообще приобрела оттенок фарса, какого-то черного гротеска. Рассказывая Женьке об этом, она хохотала как сумасшедшая, и ей было приятно, что он смеется над ее похождениями.
Вычеркнув из своих мыслей все, что было связано с музыкой, училищем и Светловым, Таня словно вернулась в детство. И эта волна воспоминаний и детских впечатлений накрыла ее, как теплым лоскутным одеялом, подставив яркому зимнему солнцу подзабытые картины ее прежней жизни: родной деревенский пейзаж с речкой, лугами и длинными качелями над водой, милый до слез мамин профиль, когда она склонилась над миской с тестом; ее щека, припудренная мукой, ее улыбка, от которой на душе становилось так хорошо; скрип снега под великоватыми, но такими теплыми валенками, пухлые сугробы, огромная рыбина, выловленная соседом в проруби и подаренная им с мамой на жареху; газовая, пышущая жаром печка с голубыми изразцами в старом графском особняке, превращенном в музыкальную школу; огромных размеров букетище маков с ромашками в трехлитровой, зеленоватого стекла банке на столе в саду, жужжанье пчел; тарелка, полная клубники, рядом с кувшином молока…
Как это могло случиться, что все это вернулось к ней там, на лыжне, когда она неслась по лесу, глотая морозный воздух и желая одного — взлететь?!
— Может, поедим? — спросил Женька, целуя ее плечо. — Хочешь? Я приготовлю тебе.
— Хочу.
Пока он готовил салат, распространяя по столовой запах перца и свежих помидоров, Таня расположилась перед телевизором, взяла в руки пульт и принялась им щелкать.
Увидев на экране знакомое лицо, она сначала подумала, что окончательно свихнулась — на нее смотрел Игорь Николаевич. Он что-то говорил, но его заглушал голос репортера:
— …арестован известный пианист, Игорь Светлов, которого многие помнят в связи с его печальной историей, когда он травмировал руку и потерял возможность продолжать свою карьеру исполнителя. Несчастный случай, в результате которого была повреждена его рука, изменил его судьбу. Но сегодня мы говорим о нем, к сожалению, не как о музыканте и талантливом человеке, а как о возможном убийце Вадима Соболева. Из проверенных источников нам стало известно, что в подъезде, где проживал Вадим Соболев, автомеханик, снимала комнату любимая ученица Светлова, Татьяна Туманова. Ревность, жгучая ревность влюбленного в свою ученицу преподавателя стала причиной трагедии, разыгравшейся буквально на днях в квартире на Садовой-Каретной. Игорь Светлов, узнав о том, что Вадим Соболев домогался до его ученицы, встретился с ним и, подсыпав в вино цианид, его отравил. Момент, как Светлов заходит в подъезд, а потом и выходит, зафиксирован камерой видеонаблюдения…
Женя, напевая, продолжал нарезать овощи, воспринимая голос репортера просто как звуковой фон. Таня убедилась в этом, бросив на него осторожный взгляд. Между тем голос диктора продолжал ее убивать:
— …Как оказалось, все эти дни, что Светлов был объявлен в розыск, его прятал в своем загородном доме близкий друг, имя которого нам пока неизвестно. Не зря же существует такое мнение, что убийца рано или поздно вернется на место преступления. Вот и Светлов вернулся в тот дом, в тот подъезд, где совершил преступление. И, возможно, его еще долго бы ловили, если бы не его сестра, известная вокалистка Клара Светлова, за которой была установлена слежка и которая в конечном итоге и привела следствие к брату в загородный дом…
«Дура!» — прошептала, давясь слезами, Таня, имея в виду Клару. И вдруг с ужасом и страхом поняла, что толкнуло Игоря туда, на Садовую-Каретную. Ее исчезновение! Он, забыв об осторожности, скорее всего, позвонил сестре, сообщил о том, что Таня пропала, возможно, заказал такси и поехал в Москву, где встретился с Кларой, чтобы вместе с ней отправиться к Тане домой. Они искали ее, не нашли, понятное дело, зато в результате этой неосторожной, отчаянной поездки он был арестован.
Как дико было слышать опошленную телевидением историю их отношений с Игорем! Откуда им, репортерам, знать об этом? Хотя, понятно, откуда — пожираемые завистью однокурсницы доложили. Расписали во всех красках.
— С вами был Егор Дронов!
История об убийце-пианисте сменилась рекламой молочного шоколада, и в ушах Тани зазвенело…
Чувство свободы и расслабленности, которое она испытывала совсем недавно и которое ей было так дорого, сменилось чувством вины перед Игорем Николаевичем. Ведь это она втравила его во все это, и теперь его, ни в чем не виноватого, обвинят в убийстве соседа Вадима, бабника, каких свет не видел, которого наверняка отравила одна из его бывших. И как это ловко репортер связал ученицу Светлова, Таню Туманову, с Соболевым? Ну да, красавчик Вадим оказывал ей знаки внимания, здоровался, улыбаясь, махал ей рукой, когда видел на другой стороне улицы, подмигивал, но никогда не приглашал ее в гости, не поднимался к ней, не занимал у нее горсть соли или сахара, словом, не приставал. Она была ему неинтересна, она сразу это поняла. Музыкантша, одним словом. Все его женщины, которых она наблюдала рядом с ним (и которых видела то с заплаканными глазами сидящими на лестнице, то, на что-то надеясь, с тупым упрямством и злостью звонящими в мертвую, пустую квартиру), были постарше, эффектные, яркие, настоящие красавицы, живые и полные сексуальной энергии. Не то что Таня, до недавней поры и вовсе девственница, которая все время тратит, колотя по клавишам.
С чего кто-то решил, что Вадим приставал к ней, вызывая ревность Игоря? Да еще и сделали из Игоря убийцу-отравителя! Как же могут они, журналисты, вот так ломать человеческие судьбы? Хотя кто сказал, что они своими репортажами действительно способны разрушить чью-то жизнь? Ну, подумаешь, придумали историю, с душком правда, но, к счастью, без криминала, ведь Таня уже совершеннолетняя и сама решает, с кем ей вступать в отношения.
— Вот! — Женя, живущий в своем компьютерно-виртуальном мире и ничего не подозревающий о том, что происходило в тот момент с Таней, поставил перед ней на журнальный столик блюдо с салатом. — Сплошные витамины! Ешь!
— Слушай, ты слышал о таком журналисте — Егоре Дронове?
— Да кто о нем не слышал-то?
— Я должна с ним встретиться. У меня есть сенсационный материал!
— Ну ладно, я постараюсь найти его телефон. А что случилось-то?
— Да вот, хочу рассказать ему о нашей лыжной прогулке на свежем воздухе. — Таня почувствовала, как в носу защипало. — Женя, я не могу его оставить. Он арестован, и я должна ему помочь.
— Ты свободна… — Он подошел к ней сзади, обнял и поцеловал в макушку. — Можешь отправляться к своему пианисту, я же все понимаю. Это твоя жизнь. Музыка, концерты, рояль, мастер, твои обязательства перед ним. Только знай, что теперь у тебя есть я. И это — не пустые слова. Всегда и во всем можешь на меня рассчитывать. Ты готова мне все рассказать?
Она посмотрела в его потемневшие глаза, его юное днем лицо сейчас было лицом мужчины, которому она могла полностью довериться.
— Да, готова. Скажи, ты поедешь со мной в Москву?
— Да хоть сейчас.
Когда, когда он стал ей так близок? Откуда такое отношение к нему, как к близкому человеку? И почему она так ему доверяет? Она поцеловала его долгим поцелуем. Подумала о том, что жаль, что у нее всего одно сердце — второе она непременно подарила бы ему.
