– Курс на соляную шахту, полный вперед! – весело воскликнул Монк.

За ними со скрежетом захлопнулась стальная красная дверь лифта. Элена поежилась. Она сосредоточилась на дыхании – вдох через нос, выдох через рот, так учили в старом выпуске шоу Опры Уинфри. Вот и вся «терапия», которую могли позволить себе ее родители – мигранты, тяжким трудом добывавшие свой хлеб.

С юности она терпеть не могла тесноту и замкнутое пространство. Родители считали, что ей аукнулось воспоминание о бегстве через туннель со склада в Тихуане до Сан-Диего – картель Синалоа организовал там наркотрафик. Заплатив наркодилерам, можно было нелегально перебраться в Америку.

– Ты как? – Сэм придвинулся к ней ближе, пока лифт погружался все глубже в шахту.

Элена нервно теребила пальцами два маленьких распятия, висевшие у нее на цепочке.

– Твержу себе, что мы всего-навсего спускаемся в подвал библиотеки.

– Глубокий, однако, у вашей библиотеки подвал, – ухмыльнулся Сэм.

Она смерила его сердитым взглядом.

– Прости. Сойдет за извинение?

Он протянул ей руку, и она ухватилась за протянутую ладонь, сухую и теплую. По пути к шахте Элена не скрывала от остальных членов группы свой страх. Лучше по-честному.

Дамиан Сласки познакомил группу со специалистом по связям с общественностью – молодой красивой блондинкой по имени Клара Баранска. Суровый профессор так посматривал на Клару, что всем стало понятно – он неровно к ней дышал. Очевидно, его частые визиты в музей по соседству имели под собой не только исследовательский интерес.

– Профессор Сласки, – спросила Кэт, – вы сказали, что на карте Гондиуса отмечены два месторождения янтаря. Какое-то из них расположено поблизости от Часовни-раковины, верно?

Элена обратилась в слух. Разговор отвлек ее от спуска.

– Нет, оба месторождения были совсем небольшими и иссякли задолго до того, как здесь появился Смитсон.

Клара кивнула.

– Да, такую находку ни за что не пропустили бы. В прежние времена соль ценилась на вес золота, а янтарь был еще дороже. Даже сейчас скромный янтарный браслет стоит как часы «Ролекс» .

– Поэтому многие шахты разграбили черные копатели, – добавил Сласки.

Латиноамериканка Элена не спустила профессору расистского высказывания.

– Что значит «черные»?

– В смысле, копатели, которые грабили чужие раскопки или присваивали найденное, а затем продавали на черном рынке, – пояснил Сласки. – Даже в наши дни два из трех кусков янтаря, поступающие в продажу, добыты нелегально.

Лифт с толчком остановился, двери раздвинулись, и в кабину ворвалась торжественная скорбная музыка. По спине у Элены пробежал холодок. Не от того, что на глубине стоял холод, нет, – звуки музыки навевали мысль о погребении.

Клара, выходя из лифта, предложила более приземленное объяснение.

– Очевидно, еще идет полуночная месса. Я слышала, они поздновато начали.

Монк улыбнулся жене.

– Выходит, у них послеполуночная месса.

Кэт подтолкнула его вперед. Сэм потянул за собой Элену. Он все еще держал ее за руку. То есть она его.

Воздух внизу был липкий, влажный и с соленым привкусом. Элена будто ступала по дну океана, из которого вдруг испарилась вся вода. Самообман насчет библиотечного подвала улетучился, как только она глянула на деревянную лестницу рядом с лифтом ступенек на восемьсот.

– Мы на глубине всего девяносто метров, – сказала Клара.

Их провожатая указала влево.

– Этот путь ведет к камере, посвященной Копернику. Там находится часовня Святого Антония, самая старая в шахте, ей четыреста лет.

Сласки махнул в другую сторону.

– Но мы пойдем другим путем, так ближе.

Клара кивнула.

– Я уже отправила туда троих, чтобы расчистили нам путь. – Она улыбнулась. – Моих братьев.

– У вас тут семейное предприятие, что ли? – шутливо спросил Монк.

Но Клара восприняла вопрос всерьез.

– Конечно, ведь соль у нас в крови. Мой дед и отец работали на этой шахте, пока она не закрылась. – Она указала вперед, как юная школьная учительница, которая пытается собрать учеников. – Идемте, нам еще далеко.

Музыка звучала все громче. Можно было разобрать слова гимна, который эхом раздавался из глубины. Туннель вел мимо камер и ниш, где были представлены объемные – наподобие диорамы – картины из шахтерской жизни. Куклы в полный рост изображали рабочих и даже лошадей.

Сласки кивнул на одну из них. Его суровое лицо помрачнело еще больше.

– Лошадей не поднимали на поверхность. Они всю жизнь жили в шахте и никогда не видели солнечного света.

– В древние времена с рабочими поступали так же, – добавила Клара.

Сласки пожал плечами. Его больше заботило несчастье животных.

Часто приходилось пригибаться, карабкаться по деревянным лестницам, пролезать в довольно узкие проходы. Провожатые показывали им шахтерское оборудование, причем кое-что до сих пор работало. Например, гигантская лебедка, с помощью которой поднимали добытую соль. Шахтеры использовали и силы природы: водное колесо, похоже, так и вращалось веками.

Сэм по-прежнему держал Элену за руку. Ей было наплевать, что о них подумают. Слушать исторические сведения было интересно, но они не могли отвлечь ее от мыслей о толще земли над головой.

Сэм тоже посматривал вверх, но его заботило другое.

– Ничего не пойму. Где же соль?

Элена тоже задавалась этим вопросом. Серые стены шахты были укреплены побеленными сосновыми бревнами.

Услышав вопрос, Клара улыбнулась и взмахнула рукой.

– Вокруг вас. Все, что вы видите, и есть соль в натуральном виде. Попробуйте на вкус.

Сэм усмехнулся.

– Мама запретила мне лизать стены. Так что поверю вам на слово.

– А почему все бревна выбелены? – спросил Монк.

– Чтобы лучше отражался свет масляных ламп, которые носили с собой шахтеры. – Клара указала на современную каску с фонариком у себя на голове; они были на всех участниках экспедиции, но лампы не горели. – Со временем соль так пропитала дерево, что оно стало крепче камня. К тому же шахтеры с ним говорили.

– Говорили? – переспросил Монк.

– Бревна скрипели, если на них давило слишком сильно, таким образом подавая сигнал о скором обвале, и у шахтеров было время выбраться наружу. – Клара похлопала по бревну. – Уже долгие годы они молчат.

Элена с тревогой посмотрела на бревна – хорошо бы и сегодня промолчали.

В дальних камерах стали попадаться образцы шахтерского искусства – фигуры, выдолбленные из соли. И сказочные драконы, и даже Белоснежкины семь гномов. Некоторым статуям сделали подсветку, и от них словно шло мягкое сияние.

У входа в очередную камеру Клара остановилась и включила головной светильник. Луч выхватил из темноты бюст бородатого мужчины с короной на голове.

– Это Казимир Великий, – сказала Клара. – Давайте ненадолго задержимся, тем более что не остановиться возле него – плохая примета.

Элена обрадовалась передышке.

– Казимир – последний польский король из династии Пястов. Он был либералом, поощрял науку и стремление к знаниям, основал Краковский университет. К тому же он единственный из всех европейских правителей приглашал евреев селиться в Польше.

Клара умолкла, вспомнив судьбу потомков тех переселенцев, когда нацистская Германия вторглась в Польшу.

– Пойдемте дальше, – мрачно сказала она.

Спустились по длинному туннелю. Навстречу шли люди с мессы – мужчины в темных костюмах, женщины в длинных платьях. Музыка стихла. Прихожане расходились, переговариваясь между собой. Их голоса разносило эхо.

Клара вывела гостей на широкий балкон, с которого открывался вид на пещерный зал в три яруса.

– Жемчужина соляной шахты, – провозгласила она. – Часовня Святой Кинги.

Элене показалось, что удивительное место больше походит на собор, а не на часовню. Со сводчатого потолка свисали массивные люстры, блестевшие от кристаллов каменной соли. В дальнем конце над соляным алтарем возвышалось соляное же распятие. В подсвеченных стенных нишах стояли скульптуры, созданные многими поколениями шахтеров. Тематика библейская – прибытие Иосифа с Марией в Вифлеем, рождественские ясли с крошечным соляным младенцем Иисусом. Резьба на стенах и на полу имитировала каменную кладку.

В часовне еще бродили около двух сотен прихожан. Похоже, там легко уместилось бы вдвое больше.

Элена выпустила руку Сэма и подошла к балюстраде, чтобы получше разглядеть кристаллический собор – Сикстинскую капеллу из соли.

– Часовню назвали в честь святой Кинги, – пояснила Клара. – Легенда гласит, что отец венгерской принцессы леди Кинги отдал ее в жены принцу Краковскому. Перед отъездом в Краков принцесса бросила обручальное кольцо в шахту в родной Венгрии. Когда леди Кинга прибыла в Краков, велела шахтерам копать. В указанном месте они нашли кусок соли, а в нем – кольцо. С тех пор ее считают покровительницей шахтеров.

– Лучше б заявление в страховую написала, чтобы возместили стоимость кольца. Сколько труда сэкономили бы, – прошептал Монк.

Клара нахмурилась. У них в стране не подшучивали над святыми.

Обиженная, девушка увела гостей с балкона. Они спускались все ниже, петляли в подземном лабиринте, проходили через туннели, пещеры, залы со скульптурами. По пути им попадались изумрудно-зеленые лужи; через них были перекинуты деревянные мостки. В неподвижной воде поблескивали монеты – словно затопленный клад, который стережет дракон. За века посетители набросали кучу денег – загадывали желание, возносили молитвы…

– Мы на уровне грунтовых вод? – спросила Кэт. – Поэтому здесь лужи?

– Нет, сюда просачивается дождевая вода. Грунтовые озера гораздо больше и расположены в два раза глубже.

Элена негромко охнула; эхо, отразившись от стен, усилило ее стон. Сэм вновь взял ее за руку.

Туристический маршрут заканчивался у туннеля, резко уходившего вниз. Дальше не было ни фонарей, ни мягко подсвеченных соляных статуй – одна только стигийская темнота, вечная и неизменная.

– Включайте головные светильники, – сказала Клара и включила свой.

Все последовали ее примеру. Про запас у каждого был еще ручной фонарик.

Клара пошла вперед. Монк склонился к Кэт и процитировал Данте:

– Оставь надежду, всяк сюда входящий.

Кэт стояла на берегу большого озера. Лампы касок освещали темную воду. Лучи света отражались от зеркальной поверхности и упирались в низкий каменный свод. Пахло морем.

Другого берега видно не было. От этого становилось не по себе.

Клара поделилась историей, которая доказала, что озеро и впрямь огромное.

– Несколько лет назад мы развлекали виндсерферов. Так интересно было наблюдать – светлые паруса в темной пещере…

– Откуда же тут взялся ветер? – спросил Монк, выставив вверх палец.

Клара улыбнулась.

– Сюда доставили большие вентиляторы, которые питались от генератора.

– Другими словами, везде обман, – подытожил Монк.

– Иногда приходится импровизировать, дабы ублажить гостей, – поправила Клара. – Вот как сейчас.

Она указала на троих братьев, которые ждали у берега с надувной лодкой и водным мотоциклом. Светловолосые, как и сестра, мускулистые парни в гидрокостюмах каким-то образом умудрились спустить сюда оборудование специально для группы Кэт. Похоже, на нижних уровнях все озера и запруды соединялись затопленными туннелями, образуя своего рода водный лабиринт.

– Мои братья захватили инструменты, на случай если вы обнаружите потерянное месторождение и захотите забрать кусочек янтаря для музейной коллекции. – Клара почтительно кивнула Элене Дельгадо.

Кэт посмотрела на часы.

– Нам пора.

После того как они сошли с туристического маршрута, им понадобилось полтора часа, чтобы добраться до нижних уровней шахты. Здесь за проходами следили гораздо меньше: на полу бугрились соляные отложения, деревянные лестницы были сплошь покрыты белыми кристаллами.

Все вокруг выглядело нетронутым, застывшим и неизменным на протяжении веков. Должно быть, из-за насыщенного натрием воздуха.

По дороге попадались все новые свидетельства склонности шахтеров к искусству: в небольшой нише укрылась Мадонна с младенцем, на стенах были выписаны библейские цитаты. Скульптуры, чьих черт уже нельзя было разобрать из-за соляных отложений, маячили у стен, как призрачные стражи, предупреждая непрошеных гостей, что лучше б им убраться восвояси.

Кэт обрадовалась надувной лодке. По словам профессора Сласки, Часовня-раковина находилась на противоположной стороне озера.

Кларин брат Петр отвязал лодку и прыгнул на корму. Второй брат, Антон, завел мотор. Младший, Герик, оседлал гидроцикл.

Громкий рокот, отразившись от низкого потолка, отдавался резонансом у Кэт под ребрами.

Все наконец расселись. Впереди шла лодка с прожектором на корме. Петр внимательно следил за тем, чтобы лодка не наткнулась на препятствие, скрытое под зеркальной поверхностью.

Сласки, прервав тягостное молчание, спросил Сэма:

– В музее вы спрашивали, зачем шахтерам рыть такую необычную часовню. Возможно, после того как вы повидали шахту, вам стало понятнее… Они проводили тут всю жизнь; им хотелось оставить что-то после себя, какое-то наследие.

Клара его поддержала.

– Помимо скульптур и декораций здесь много камер, которые они своим трудом превратили в произведения искусства.

– Как часовню Святой Кинги, – пробормотала Элена.

– Например.

Разговор вновь стих, будто придавленный смыкающимися сводами пещеры. Когда луч фонаря на корме наконец осветил берег, Кэт, сидя в лодке, дотянулась бы пальцами до соляного потолка.

Все инстинктивно съежились.

Сперва им показалось, что они уперлись в сплошную стену, но Петр повернул лодку влево и повел в скрытый от глаз туннель, изгибавшийся змейкой. Лодка уткнулась в каменистый пологий берег. Склон вел вверх к просторной пещере в четверть размера от часовни Святой Кинги.

Сласки поднялся.

– А вот и вход в Часовню-ракушку.

Как на карте, показанной директором музея, из центра по сторонам расходились темные туннели, словно на гребешке раковины. Кэт облегченно вздохнула – добрались! – и велела остальным выходить на берег. Но едва она разглядела, в каком состоянии шахта, облегчение ее сразу же испарилось.

Лампочки на касках осветили проходы, засыпанные камнями – следы старых обвалов. Повсюду сочилась вода. Растворенная соль схватывалась коркой, создавая искореженный белоснежный пейзаж. Меловая изморозь сплошь покрывала стены, с потолка свисали хрупкие на вид соленые сосульки.

Кэт с отчаянием поняла, что им ни за что не отыскать место, где Смитсон обнаружил свой артефакт. Оно давно погребено под обломками.

– Надо попытаться, – сказал Монк, всегда читавший ее мысли.

Кэт кивнула и щелкнула кнопкой на фонарике. Его луч добавился к свету фонаря на каске. Остальные поступили так же.

Сэм сосчитал туннели и нахмурился.

– И что нам теперь, играть в угадайку?

– Давайте разделимся, – предложил Монк. – Так больше успеем.

Элена вздохнула.

– Не нравится мне это.

– Будем держаться вместе, – согласилась с ней Кэт. – Если кто вдруг заблудится, только потратим время на поиски.

Решили обойти каждый туннель по очереди, начиная с крайнего правого. Антон и Герик остались на берегу с включенной рацией на случай, если понадобится принести из лодки инструменты.

В проходе могли шагать по двое. То и дело приходилось сражаться со сталактитами, чтобы пройти дальше. Под ногами струились ручейки воды, прокладывая путь к оставшемуся позади озеру. Кэт светила вокруг фонариком, отыскивая знаки того, что здесь был Смитсон.

Все же она поступила мудро, решив, что все пойдут вместе. Примерно через полчаса туннель привел в сводчатую галерею, которая формой повторяла ребристую раковину. Стена от пола к потолку шла под уклоном, имитируя острый гребешок, и уходила куда-то вдаль. Похоже, сюда приводили все туннели.

– Эй, посмотрите! – охнув, воскликнула Элена.

Ее фонарь высветил обширный барельеф. Остальные тоже направили фонарики на стену.

Барельеф кое-где осыпался; тем не менее было понятно, что на нем изображено грандиозное сражение. Крылатые ангелы вверху направляли натянутые луки на бесов с перекошенными мордами, пытавшихся выбраться из-под земли. Гротескные гримасы и собственно мотив напомнили Кэт картины Босха.

– Вы знали о нем? – спросила она, не отрывая глаз от барельефа.

– Нет… – протянул Сласки.

Ответ Клары не был столь однозначен.

– Я что-то слышала об изображении ада в глубине шахты, но так далеко мало кто забирается. Тут все затоплено. И риск обвала… Судя по тому, что нам пришлось расчищать дорогу от сталактитов, здесь никто не появлялся несколько десятков лет.

Кэт выпрямилась и указала фонариком на скошенную стену, уходящую вдаль не меньше, чем на полмили.

– Нужно осмотреть ее целиком.

Никто не спорил, проникшись грандиозным открытием.

– Смотрите внимательно, вдруг что-то покажется примечательным или необычным.

Сэм скорчил гримасу, оценивая длину барельефа.

– Как будто здесь есть что-то обычное…

Все вместе двинулись вдоль стены, Клара шла первой. Лучи света скользили по вырубленным в стене фигурам, добавляя движения в картину битвы. Семь пар глаз внимательно осматривали каждую мелочь.

Кэт первой заметила странность. Она шагнула назад, и луч ее фонарика замер.

– Мы уже видели эту паскудную муху, – прошептал Монк.

Остальные столпились вокруг них, светя в одну точку.

В сонм ангелов над разверзшимся адом затесалось необычное крылатое создание. Насекомое, похожее на моль.

Точно такой же символ был вырезан на гробнице Смитсона. И Кэт прекрасно знала, что это оса.

– Надо взглянуть поближе.

Наскоро расчистили путь. Изображение было покрыто наросшим слоем соли, который скрывал детали.

Кэт достала бутылочку воды, намереваясь смыть соль. Петр протянул ей термос.

– Горонца хербата.

Никто из братьев не говорил по-английски. Клара перевела:

– Петр предлагает горячий чай.

Она поднесла платок к дымящемуся горлышку и перевернула термос, затем прижала мокрую ткань к вырезанной фигуре, чтобы дать соли раствориться. Не отнимая руки, Кэт повернулась к Монку.

– Будем надеяться, что там что-то есть. Может, Смитсон оставил послание. Если б нам…

И вдруг соляная корка стала поддаваться. Фигурка осы погрузилась в камень, по стене побежала трещина.

Кэт отшатнулась, роняя платок.

Стена перед ней с шумом пошла вниз, сокрушая соляные сталактиты. Эхо донесло плеск воды и скрип огромного механизма. Сразу вспомнилось гигантское водное колесо, которое они видели на верхних уровнях. Похоже, в шахте сохранило работоспособность не только оно.

Стена опустилась до самого пола, остался лишь невысокий порожек.

Кэт заглянула в мрачную темноту.

Монк повернулся к ней.

– Посмотри, что ты наделала…