Группе понадобилось двадцать минут, чтобы пройти по густо поросшим лесом холмам и добраться до восточного берега центрального озера. Двигаться приходилось медленно, используя очки ночного видения, чтобы не потревожить стаи гнездящихся птиц. Над головой под покровом темноты носились летучие мыши.

Мейк Луавай растянулся на четверть мили в ширину и вдвое больше – в длину. Над темным зеркалом озера висел смрадный запах рассола и клубящаяся пелена жалящих мошек и гудящих комаров. И все же основная жизнь кипела под поверхностью: в облако насекомых то и дело врезалась выпрыгнувшая из воды рыба.

– Осторожно, – предупредил Грей, первым ступивший в озеро. – Дно резко уходит вниз.

Сам он оказался по шею в воде, едва пройдя два метра. Температура воды была намного выше, чем в океане, – все равно что барахтаться в теплом супе. Странное ощущение усиливалось от того, что тело в соленой озерной воде становилось неестественно легким.

Грей в последний раз взглянул на противоположный берег. Очки ночного видения отметили туманное свечение за холмами – бывшую базу береговой охраны. Там царила тишина.

Немного отплыв, все включили «Скуба Джет». На глубине около десяти футов под воду проникало достаточно звездного света для очков ночного видения.

Пирс не нуждался даже в скудном освещении – он мог бы плыть в полной темноте с одним лишь компасом, измеряя расстояние взмахами рук. Однако следовало учитывать, что в группе гражданские; подсветка помогала им видеть друг друга и бороться с подступающей паникой.

Грей, плывший первым, поглядывал через плечо назад. Пока они шли через холмы, Сейхан старалась скрывать боль, но лицо у нее поблескивало от пота, а твердая раньше походка стала неуверенной. А еще она начала тяжелее дышать. Причем ей становилось все хуже. Когда они дошли до озера, Сейхан стиснула зубы, сопротивляясь грызущей изнутри боли. Она и Палу значительно отстали.

Не следовало брать ее с собой.

С другой стороны, Сейхан все равно настояла бы на своем. Еще в Хане с ее лица не сходило хорошо знакомое непроницаемо-упрямое выражение. А сейчас ее решимость была совершенно непоколебима – ведь она оказалась в ответе за еще одну жизнь.

Не сомневаясь, что Сейхан будет бороться до последнего вздоха, Грей посмотрел вперед – и едва успел уклониться. Прямо перед ним высилась какая-то преграда. Направленное вверх крыло старого самолета!.. Скользнув мимо обломков, коммандер задел их своим «Скуба Джет», содрав немного старых водорослей.

Другие заметили, что он едва не налетел на преграду. Кен и Айко, описав широкий полукруг, начали огибать самолет с двух сторон – и сразу исчезли в сумраке.

Шепотом выругавшись, Грей махнул Ковальски рукой, указав на Айко, а сам поплыл за Кеном, включив ультрафиолетовый фонарик, чтобы использовать его как лампочку в темноте. По счастью, Кену хватило смекалки выключить «Скуба Джет» и подплыть на луч света. Грей жестом спросил, все ли в порядке, и увидел поднятый большой палец. И все же под маской глаза у Кена были расширены от страха.

Они вместе осторожно направились туда, где исчезли Айко и Ковальски. Фонарь осветил самое настоящее кладбище. Луч нащупал обломки четырех или пяти самолетов, их куски были разбросаны повсюду. Торчащий из песка пропеллер слишком сильно напоминал могильный крест. Разбитые фюзеляжи и обломки затянуло ковром водорослей, и все же Грей узнал эти самолеты – в основном по нанесенному на одно из крыльев кругу, а еще – по черной торпеде внизу. Это были остатки японской эскадры торпедоносцев времен Второй мировой войны. «Накаджима B5N» обычно запускались с судов.

Должно быть, над островом состоялось воздушное сражение, часть четырехдневной битвы за Мидуэй, от которой императорский флот так и не смог оправиться.

Грей невольно застыл перед кладбищем, а тем временем из мрака возникли какие-то силуэты.

Большой и маленький. Айко и Ковальски.

Когда они приблизились, Грей посветил вокруг.

Сейхан и Палу нигде не было.

Отвлекшись, он не заметил, куда поплыли эти двое. Они все еще отставали? Или, наоборот, обогнали всех и ушли вперед?

На случай если кто-то потеряется, существовал план: ждать друг друга на заранее условленных координатах на западном берегу – или в крайнем случае в пещере. Оставалось лишь вести группу дальше. Тем не менее в качестве дополнительной меры предосторожности Грей теперь заставил всех держаться вместе.

Вскоре дно озера снова резко ушло вниз. Даже фонарь был бессилен. Группа плыла, словно в огромной бездне.

Пирс чувствовал, что они слишком уязвимы в этой пустоте, поэтому приглушил фонарик, но лишь после того, как в последний раз посветил назад – вдруг Сейхан и Палу заметят?

Он наконец сдался и выключил фонарь.

Внезапно темноту внизу разорвала яркая вспышка. Ошеломленный Грей сорвал с маски очки ночного видения, но истерзанная сетчатка оставалась слепой. Понадобилось два вдоха и выдоха, чтобы свет перестал резать глаза. И тогда Грей увидел…

Далеко внизу, на дне озера, сияло огнями огромное сооружение. Оно напоминало гигантскую монтажную плату, которая внезапно ожила.

Нагромождение стеклянных купольных камер связывали прозрачные туннели. Более темные пятна были помещениями со стальными стенами.

Подводная лаборатория.

И ясно, для чего она предназначена: разве можно придумать лучший способ изолировать и сохранить в тайне работу над опасным видом насекомых?

Тем не менее не лаборатория была основным источником слепящего света. Яркий широкий луч исходил от батискафа, плывущего прямо к захваченной в ловушку группе.

Обогнать подводный аппарат Грей не мог, поэтому просто собрал остальных. Они были растеряны и напуганы – все, кроме Ковальски, который подплыл угрюмо и безропотно.

Грей жестом показал, что нужно подниматься на поверхность.

Но и там зажглись огни, постепенно приближаясь с западного берега. Под водой разнесся приглушенный рокот двигателей.

Поднявшись на поверхность, Грей снял маску, остальные последовали его примеру. Борта трех понтонных лодок ощетинились штурмовыми винтовками, внутри виднелись какие-то тени. Что ж, раз не пристрелили сразу, значит, хозяева острова сперва намерены узнать, кто к ним вторгся.

Однако для допроса, похоже, понадобились не все.

С северо-запада донесся громкий взрыв. В темное небо поднялся огненный столб. Ковальски хмуро смотрел на вспышку; подобно Грею, он хорошо знал, что взорвалось.

Катамаран.

Радуясь, что Палу этого не видит, Грей смотрел на темное озеро, гадая, куда могли подеваться Сейхан и гаваец. Раньше его тревожило их исчезновение; теперь оно внушало надежду.

Его внимание привлекло движение внизу.

Источник света на глубине сместился, пошел в сторону: батискаф отплывал. Но, вместо того чтобы вернуться на свое ложе, он двинулся к кладбищу японских самолетов, беря то вправо, то влево, как будто высматривая что-то.

Грей отчаянно надеялся, что Сейхан и Палу хорошо спрятались – ведь темные воды теперь рассекала светящаяся акула.

Японский бомбардировщик при падении развалился на две части. Прижав руки и ноги к фюзеляжу, Сейхан держалась спиной к кабине, где на сгнивших ремнях повис скелет пилота.

Название озера – «колодец смерти» – оказалось для пилота вполне справедливым. Будем надеяться, что не для нас.

В двухметровый зазор открытой воды, отделявший ее от хвостовой части самолета, с трудом втиснулась темная масса – Палу. В темноте можно было лишь догадываться, какое у него напряженное выражение лица.

Отстав от группы, они вошли в зону подводного кладбища. Точнее, Сейхан отстала, а гаваец остался, держался рядом, вероятно, по приказу Грея.

«Скуба Джет» Сейхан никак не желал переходить на высокую передачу, и ей приходилось грести самой, чтобы не отставать от других. В обычной ситуации это не представляло бы трудностей. Увы, ее ситуация была далеко не обычной. Даже сейчас мышцы кромсало острыми ножами. Прижимая ладони к фюзеляжу, она чувствовала, как дрожат руки. Каждая клеточка на спине горела.

Вспомнив обучение в Гильдии, Сейхан успокоила разум, запирая боль меж холодных стен. Ей объясняли, что боль – это система раннего оповещения, а не обязательно травма или выход из строя. Все болело и горело, но она чувствовала, что силы еще есть.

И только это имело значение, потому что Грей и остальные попали в беду.

Когда они с Палу пересекали кладбище, мир впереди безмолвно взорвался похожим на гриб облаком света. Очки усилили пламя, и Сейхан на миг ослепла. Однако она не стала снимать очки и инстинктивно двинулась в тень, где провела большую часть жизни. Она искала укрытие и тянула Палу за собой, пока не наткнулась на расколотый самолет на дне озера.

Им очень повезло вовремя его найти. Едва Сейхан припала к фюзеляжу, как из глубин поднялся двухместный батискаф. И в его ярком свете она увидела темные пятнышки, ринувшиеся вверх.

А на крыше этого водного мира сразу появились яркие лодки. Убедившись, что добыча в ловушке, батискаф развернулся к подводному кладбищу и начал шарить лучом прожектора.

Так или иначе, им не убежать.

Когда противник вошел на кладбище, Сейхан его рассмотрела. Да, действительно батискаф, так называемого открытого типа: люди в нем были в полном подводном снаряжении. Лексановый козырек закрывал переднюю часть аппарата; под ним за штурвалом сидел оператор управления, а позади – скрестивший ноги пассажир. Он вцепился в ручки на дне этих подводных саней, низко опустив голову.

Многие военные использовали такие батискафы, чтобы переправлять диверсантов на территорию противника. Очевидно, этот был предназначен для аналогичной цели, особенно учитывая, что Сейхан разглядела ружье для подводной охоты за спиной у пассажира.

А еще большие опасения внушали два стальных наконечника, поблескивающих справа и слева от прожектора на носу. Похоже, у батискафа было собственное вооружение.

На территории подводного кладбища пассажир скользнул в воду и ушел вниз, а батискаф взметнулся вверх. Судя по всему, водолаз хотел обыскать кладбище и уничтожить или выгнать из укрытия всех, кто мог там прятаться.

К сожалению, в озеро упали только четыре или пять самолетов, поэтому количество укрытий было ограничено. Водолаз, несомненно, хорошо знавший эти места, двинулся к ближайшим обломкам и посветил прикрепленным к ружью фонариком в разбитое окно кабины. Фюзеляж вспыхнул изнутри, лучи хлынули сквозь трещины. Убедившись, что внутри никого нет, водолаз подплыл к самолету, где прятались Палу и Сейхан. Луч фонаря скользил по разлому между двумя половинами. Сейхан увидела лицо гавайца и попыталась знаками изобразить медвежье объятие.

Палу прищурился из-под маски, недоуменно наморщив нос.

Оставалось лишь надеяться, что он поймет.

Когда близлежащая полоса воды осветилась ярче, Сейхан подготовила свое оружие и напрягла ноги. Наконец, черная сталь ружья появилась в поле зрения – и она бросила снаряд.

Белый череп пилота ударил в маску врага.

Тот отреагировал предсказуемо: отшатнулся, испугавшись и неожиданного нападения, и пустых глазниц черепа. Затем направил ружье к той части самолета, где пряталась Сейхан, а к противоположной повернулся спиной.

Но, прежде чем он успел выстрелить, могучие руки схватили его и втащили в хвостовую часть. Все это напоминало охоту засевшего в норе паука.

Палу все-таки понял, что требовалось сделать.

Оттолкнувшись от сиденья, Сейхан бросилась к разлому, быстро взглянув наверх. Луч прожектора обшаривал обломки слева.

Хорошо.

Спустившись ниже, к Палу, она приставила свой «ЗИГ-Зауэр» к груди пленника и выстрелила, надеясь, что звук будет заглушен гулом двигателя. Стрелять под водой было проблематично. Почти все огнестрельное оружие после первого же использования выходило из строя. И в любом случае оно действовало на расстоянии не дальше двух футов. Сейхан рассчитывала, что благодаря этому пуля останется в теле.

В ближнем подводном бою нож был бы эффективнее, но разведчик наверху мог заметить след крови из большой зияющей раны. Поэтому Сейхан отдернула ствол и зажала рукой дырку в костюме. Когда тело обмякло, она сорвала со стены клок водорослей и заткнула пулевое отверстие. Затем сдернула фонарик с ружья, вручила его Палу и указала на рыкающий неподалеку аппарат.

Она хотела, чтобы он притворился водолазом.

Гаваец понимающе кивнул, протиснулся мимо нее и низко наклонился над песком, обшаривая его лучом фонаря. Оставалось надеяться, что подмену заметят не слишком скоро.

Когда Палу отдалился, Сейхан сорвала с трупа маску, покрывавшую лицо и рацию. К тому времени, когда она продула чужую маску, на обломки самолета легла тьма: исчезли и батискаф, и подложный ныряльщик.

Сейхан наконец выбралась из укрытия и поднялась в черную воду. Тело грызла боль, но теперь она чувствовала себя спокойнее, оказавшись в привычной среде, – тень во тьме.

В ухе послышался тихий голос человека, управлявшего батискафом.

– Цель видна? – спросил он по-японски.

Сейхан понимала, что молчать нельзя. Покойный ныряльщик, судя по всему, был японцем, поэтому и она ответила по-японски, но более грубым голосом:

– Орукурия.

Чисто.

Теперь следовало догнать медленно удаляющийся батискаф. От каждого движения вспыхивала боль, но Сейхан сосредоточенно гребла, неуклонно сокращая расстояние. Ниже Палу продолжал свой спектакль, время от времени останавливаясь, чтобы осмотреть затонувшие обломки.

Сидевший в подводном аппарате человек выделялся темным силуэтом на фоне света. Не жалея горевшие огнем мышцы пресса и ног, Сейхан почти настигла батискаф и проговорила на освоенном в юности японском:

– Движение впереди. Что-нибудь видно?

– Отсюда ничего.

Рассчитывая, что враг наклонится, она поднялась над кормой батискафа, прицелилась из позаимствованного у врага ружья и выстрелила. Стальной наконечник прошил мужчине шею, едва не оторвав голову. Кабина быстро наполнилась кровь. Неуправляемый аппарат пошел вниз, оставляя за собой алый след. Сейхан догнала его, стащила труп с сиденья и выбросила. Жилет сдулся, и тяжелая экипировка утащила тело на дно.

Сейхан схватилась за рычаги и, быстро освоившись, направила аппарат вниз к Палу. Гаваец последовал за тонущим телом и теперь ждал неподалеку.

Вероятно, хотел убедиться, что это не я.

Палу занял место сзади и указал на поверхность.

Она покачала головой и указала вниз.

Сейхан прикинула, с чем отправляется в путь. По всему телу – ножи в ножнах. Намокший «ЗИГ-Зауэр», высохнув, вновь способен стрелять. Не самое мощное оружие, но хоть что-то. Она собиралась воспользоваться не навыками, усвоенными в Гильдии, а уроками другого человека – отца ее нерожденного ребенка, мастера нестандартного мышления и ловких импровизаций.

Если я намереваюсь спасти Грея, нужно действовать, как он.

Но едва она повернула руль, как конечности пронзила резкая боль. В глазах потемнело. Она невольно скорчилась, прижав руку к животу и отгоняя боль – не от своего тела, а от того, что было внутри.

Время на исходе.

Сейхан выпрямилась, понимая, что эта мысль касается их всех.

И особенно одного человека.

Направляя батискаф вниз, она мысленно пообещала Грею, себе и своему нерожденному ребенку: «Я вас не подведу».