Кафе стояло в сотне футов от автомагистрали, между двумя многоэтажками. Архитектурно здание было исполнено в виде гитары. Наиболее яркие детали – окна-скрипки и стеклянная дверь в виде русской балалайки. К кафе примыкала стоянка, на которой покоились два авто: кабриолет с заморскими номерами и военный «Роллс» сорок четвертого года выпуска.

– Это мое кафе. Сегодня утром я его купил, – пояснил мистер Фэйс, открывая входную дверь заведения и проникая внутрь. Уверенно пошел по залу, к барной стойке.

Его Высочество вошел следом, как тень. Встал на пороге и осмотрелся. Обеденный зал представлял собой уютное чистое помещение площадью триста квадратных футов. Небольшая эстрада с парочкой микрофонов. Двадцать столиков, каждый рассчитан на четыре персоны. Теоретически за столиком можно было уместиться и шести гостям, при необходимости. Но в это утро доказывать теорию на практике Лос-Анджелес не спешил: завтракали всего человек десять обывателей.

Каждый столик со стульями – это визуально барабанная установка. Посредине – главный барабан – стол, по бокам вспомогательные барабаны – стулья. Декор от прежнего владельца, явно! Или меломан, или покойник-меломан… Дурацкие мысли на пустом месте! Принц непроизвольно поморщился.

– Черт!

Взгляд ухватил кукловода, подходящего к барной стойке. Его Высочество направился туда же.

У стойки, на барных табуретах, восседала парочка юных отморозков и сосала пивко. Их звали Панк и Кид. За стойкой барменша протирала бокал. Среднего роста, рыжеволосая симпатяжка, с синими глазами и упругим бюстом, лет двадцати пяти. The Sweetie – называют таких в LA. Позади стойки находилась дверь, ведущая во внутренние помещения кафе и (видимо) к черному ходу. Дверь как дверь: обычной для двери формы, дубовая, покрытая лаком, с ручкой в форме шарика и колпак Арлекина, приколоченный к дереву шестидюймовыми гвоздями, прямо за заячьи хвосты, что разведены в стороны. Распятый колпак, и никак иначе! Только воспаленному мозгу под силу такие ассоциации. Принц резво затормозил. Сколько себя ни настраивай на игру, а перед выходом на сцену все равно мозг в смятении, а задница подрагивает! Нужен дополнительный настрой.

Мистер Фэйс, ни на кого не реагируя, миновал стойку и открыл дубовую дверь. Обернулся. Увидел принца, вставшего рядом со стойкой как статуя. Усмехнулся.

– Смелее, мистер Принц. Сегодня третьих лиц в костюмерной нет.

Барменша отставила бокал и мило улыбнулась. Две лукавые ямочки улыбку дополнили.

– Ваше Высочество… Принц… Мы никому не раскроем ваше инкогнито. Правда, ребята? – Красотка подмигнула юнцам у стойки.

Любители пива покосились на эксцентрика, не проявив ни капли любопытства, больше из вежливости перед очаровательной барменшей.

– Кто такой принц? – презрительно рыгнул Панк.

– Ну это типа президента, только по наследству, – угрюмо разъяснил Кид.

– И где же так попирают демократию?

– В Чуркистане, где ж еще… Проклятые чурки!

Никто ничего не успел сказать или сделать. Панк сорвался с места, подскочил к Высочеству и схватил его за грудки. Приблизил к лицу эксцентрика свое лицо с тупыми яростными глазами.

– Эй, принц, мое имя – Панк, а это Кид! Ты купи-ка нам пива, а!

Аристократ непонимающе взглянул на юнца сверху вниз. Что за детский сад, твою мать!

– Или принцу в падлу купить пивка? Таким крутым перцам, как мы?! – изумился Панк.

Как всегда, только настроишься на общение с вечностью, как тут же (откуда ни возьмись) берется случайный чувак с дурацкой просьбой, выдергивающей тебя из твоего мира. Либо нахальный нищий на улице, либо понтовитый молокосос в баре, либо… Додумывать мистер Принц не стал ввиду банальности искомых мыслей. Снизу вылетела трость, зажатая в эксцентричной руке. Ручка трости точно ударила Панка в нос. Юнец мигом выпустил джентльменский пиджак, отступая. Из ноздрей брызнула кровь, заливая рубашку.

– Вот с-сука!.. – ошеломленно пробормотал Панк, трогая нос. Увидел на пальцах кровь, поскорее закинул голову вверх.

– Крутой перец не станет хвалиться, что он крутой перец, – усмехнулся милорд, поправляя на груди костюм.

Мистер Фэйс и барменша быстро переглянулись. Принц сделан не пальцем, однозначно.

– Да этот чувачок не робкого десятка!.. – воскликнул Кид, поднимая кружку. – Браво, мистер Принц! Я пью за вас!

– Встретимся в другом месте, принц!.. – неохотно процедил Панк, возвращаясь на место. Сейчас, по ходу, не момент для драки – алкоголь выветрился, а разбитый нос связывает руки. Ничего не сделать. Ну, если только одарить «восхищенную публику» злобным взглядом и взять салфетку, чтобы промокнуть кровь.

– На вот, вытрись, слизняк сопливый… – Барменша небрежно бросила Панку полотенце, которым только что протирала бокал.

Его Высочество подкинул и поймал на лету трость и с независимым видом прошел во внутренние помещения кафе.

– Что, Америка успела кое-чему научить? – с интересом придержал его за локоть театрал.

– Память о русских, – дернул надменным плечом принц, минуя кукловода.

Режиссер мысленно поставил еще один плюсик в пользу Игрока и поспешил во внутренние помещения, не забыв притянуть за собой дубовую дверь.

Кабинет представлял собой классическое помещение для работы. У окна – большой письменный стол, на котором ждет сложенный ноутбук. У стены – диван, в углу – вешалка. Несколько стульев, кулер с водой, под потолком – кондиционер.

На столе сейчас лежали пять запечатанных почтовых конвертов: четыре обычного «письменного» размера и один формата А4. На каждом из стандартных конвертов напечатан адрес и надписаны шариковой ручкой адресаты: miss’s Mary, miss’s Malone, miss’s Mitchell, miss’s Jodi. Большой конверт без адреса и без адресата, просто запечатанный конверт с хрустящей внутри бумагой.

– «Именные» письма развезете по указанным адресам, – распорядился театрал и потыкал пальцем в стандартные конверты. – А большой конверт привезете назад после доставки искомой корреспонденции. Зайдете в кафе и отдадите его первому попавшемуся человеку.

Режиссер и Игрок стояли по разные стороны стола. Второй внимательно слушал первого.

– Вы рассылаете приглашения новым участникам?

– Невозможно не догадаться, Ваше Высочество… – протянул кукловод, отошел к вешалке, снял с нее и подал принцу костюм рассыльного. – Замечу, Ваше Высочество… Благодаря вам я прописал в сценарии любопытную сюжетную коллизию!

– Я польщен, мистер Фэйс, что ради меня вы придумываете новые коллизии! – с чувством сказал эксцентрик.

Режиссер вынул пачку, достал губами сигарету. Прикурил и рассеянно ответил:

– Я хочу, чтобы вы рассказали о своих внутренних ощущениях после того, как спектакль завершится. Это ваша плата.

Все хотят исповедать королевскую особь, римского папу или Бога. На худой конец, затащить их в передачу «За стеклом». Мистер Эксцентрик понимающе кивнул.

– Вы хотите узнать, что чувствуют принцы в определенных жизненных обстоятельствах?

– Мы понимаем друг друга с полуслова, Ваше Высочество.

– Меня устраивает ваша цена, мистер Фэйс.

Отлично! Дело за малым: сменить униформу, добыть реквизит, и можно играть. Каждый из пары знает, что делать ему. Режиссер выпустил табачное кольцо и вышел, обронив:

– Вернусь через несколько минут.

– Ок, – Принц оглянулся в поисках зеркала и, не найдя оного, покорно начал переодеваться «на ощупь».

Дубовая дверь за барной стойкой распахнулась, в образовавшемся проеме возникла голова мистера Фэйса. В глазах – насмешливая искра, во рту – дымящаяся сигарета. Театрал нашарил взглядом реквизит и негромко крикнул:

– Эй, приятель! Мистер Принц хочет с тобой пообщаться.

Юнцы шушукались, по-прежнему посасывая пивко. Окровавленное полотенце лежало на стойке.

– Ты мне, что ли? – отвлекся Панк на хамоватый возглас.

– Ты оскорбил мистера Принца. Он хочет разобраться на кулаках. Приятель будет твоим секундантом. Я выступаю секундантом мистера Принца.

Кулаки, говоришь! Ща этот залетный гаер получит люлей! Бокс – знакомая и глубоко изу-ченная тема для лос-анджелесского парня. Кид с подначкой пихнул приятеля.

– Пошли-ка! – тотчас вскочил Панк, швыряя барменше полотенце. – Я ему рожу намылю!

Юнцы вразвалочку прошествовали в угодливо распахнутую театралом дверь.

Красотка за стойкой брезгливо сбросила полотенце на пол, под стойку.

Через минуту юнцы оказались в довольно просторном складском помещении. Кругом громоздились стеллажи с алкогольными коробками, в углу грудой навалены пластиковые мешки. Ребятишки прошли на середину помещения, настороженно осматриваясь. Панк основательно засучил рукава, демонстративно похрустел шейными позвонками.

– Ну и где этот сраный ублюдок?

Мистер Фэйс стоял на пороге, докуривая. После слов Панка он отбросил окурок и достал из-за пояса револьвер 38-го калибра. Ствол интимно обнимал глушитель.

Панк успел побледнеть и прошептать: «Мама!» Пуля прошила трясущийся кадык, юнец с булькающим звуком упал на деревянный пол.

Ствол сдвинулся на 2 фута в сторону – на приятеля.

– Мистер… я не наезжал на мистера Принца… – в ужасе проблеял Кид. – Вы… ведь видели?!

Просвистел выстрел, и Кид упал с разорванным ухом. Тело на полу сотрясла недолгая агония. Несколько мучительных конвульсий, и Кид навеки замер.

Театрал с отвращением посмотрел на мертвых сопляков и равнодушно изрек:

– Если жизнь вдруг кончилась, то, значит, ее никогда и не было.

На автомобильной стоянке у кафе появились двое мистеров. Игрок был одет в форму сотрудника курьерской службы – комбинезон и форменная фуражка. На ногах (однако) лаковые штиблеты аристократа, подходящей обуви в костюмерной не нашлось. В руке он нес конверты.

– Поезжайте на моем автомобиле, – напутствовал режиссер. – У вас слишком роскошный для рассыльного.

Мистеры подгребли к авто, стоящему рядом. Его Высочество критически взглянул на военный «Роллс» сорок четвертого года выпуска. Тачка, быть может, не столь роскошная, как принцевский кабриолет. Зато странная для современного города. Впрочем, рассыльный может ездить на странной тачке, а вот на роскошной – вряд ли… Театрал прав.

– Ключи, – сказал режиссер, подав связку из двух маленьких ключиков на брелоке. Принц подставил под связку ладонь.

– Вам нужно доставить письма молодым леди. Если дверь откроют слуги, то просите только конкретную леди, как указано на конверте. И передайте лично в руки!

Не позволяйте неправильно мечтать вашим режиссерам! Иначе ваш персональный «Оскар» может вас не заметить. Эксцентрик вдруг нахмурился.

– Мистер Фэйс, а быть может, эта моя роль – всего лишь решение ваших амурных дел? А вы мне трете по ушам!

– Я вижу, что Ваше Высочество неплохо владеет жаргоном, – отреагировал теплой улыбкой театрал.

Улыбкой бирмингемца не лохануть никакому кукловоду. Его Высочество смотрел насупленно. Режиссер согласно кивнул, погасил улыбку и просто сказал:

– Видели у стойки девушку? Это – Дженнифер. Она – моя девушка. И мне нравится трахать только свою девушку.

– Не люблю, когда меня используют мальчиком на побегушках, – с облегчением вымолвил Игрок. – Я эксцентрик, но без фанатизма!

По-настоящему счастливы только святые и дети. Дураки и мастурбаторы своей плоти не в счет. Эксцентрик – это нечто среднее между ребенком и мастурбатором. Режиссер вернул на место свою обычную ухмылку.

– Карта в бардачке, Ваше Высочество. Думаю, поездка по незнакомому городу на незнакомой машине вас нисколько не устрашит.

Театрал намеренно не поставил в конце предложения знак вопроса, и милорд, как подобает джентльмену, заплатил за чужое доверие королевским откровением.

– Как-то, воюя в Ираке, я отошел недалеко от нашего лагеря. Неожиданно поднялась песчаная буря, и я заблудился. Я бесцельно пошел вперед и шел несколько часов. Увидел дом посреди пустыни, постучался. Там жил дружественный нам суннит. Представляете, в радиусе двадцати миль я наткнулся на единственный дом, где был дружественный нам человек!.. Утром меня разыскали вояки Мартина Лоренса… А вы говорите – Los-Angeles, мистер Фэйс.

Надо же! Один из главных персонажей всплыл и в его жизни. Судьба Его Высочества? Интуиция режиссера? Или с точностью до наоборот. Кукловод внимательно вгляделся в Игрока.

– Вы хорошо знаете генерала Лоренса?

– Да. Это порядочная сволочь, хотя я не терплю говорить плохое за глаза, мистер Фэйс. Только Лоренс заслужил, чтобы о нем говорили плохое и за глаза!.. Простите, но он – американский генерал.

Да ладно! Театрал немного подумал и подмигнул в клоунской манере.

– Не смею больше задерживать Ваше Высочество. Приятного пути.

Режиссер отошел к кафе, махнув на прощание рукой, и скрылся за входной дверью. Игрок сел в салон «Ройса», завел мотор, немного погазовал, приучая ногу к незнакомой педали, и уехал.

Кукловод вышел на середину обеденного зала. Хлопнул в ладоши, призывая внимание. Немногочисленные лос-анджелесцы с разными выражениями лиц уставились на высокого мужика в синей пиджачной паре. Присутствовали:

• Карманник, деловито завтракающий перед «выходом на смену».

• Скрипач и виолончелист из местной Оперы. Творческие люди потягивали дешевенькое винцо.

• Дедушка с внучком, зашедшие выпить кофейку перед экскурсией в зоопарк.

• Парочка копов в штатском, явно кого-то «пасущие». Возможно, того самого карманника. Копы скупо проедали казенные деньги.

• Афроамериканский попрошайка по прозвищу Бэггар в неизменной шляпе, ухарски сидящей на затылке.

• Владелец табачного магазинчика, где Бэггар «застолбил» себе место. Они сидели за одним столиком и до явления театрала дружелюбно болтали.

• Трое студентов, все трое – ботаники. Три очкарика за одним столом!

Клиентура из разных социальных слоев, проще говоря, разношерстная и не очень богатая, а местами и бедная.

– Джентльмены! – крикнул режиссер голосом ярмарочного зазывалы. – Кто в течение минуты уберется из этого помещения, тот получит тысячу долларов! – кукловод с превосходством оглядел публику. – Расчет у барменши!

Джентльмены несказанно удивились. Халява – один из немногих предметов, способных до сих пор вызывать у человека удивление. А удивление – такая штука, что всегда граничит с недоверием. Особенно в Америке и особенно в денежных вопросах…

– То есть ты дашь каждому по штуке баксов за то, что мы пожрали в этом кафе?! – озвучил Бэггар всеобщее недоумение.

– Верно!

– И за что же?! – спросил скрипач.

– Я бы спросил: не «за что», а почему, – весело поправил кукловод.

– И почему?! – немедленно отозвался один из студентов.

В нашей жизни чуть больше странностей, чем мы себе воображаем, господа. Театрал одарил публику улыбкой мецената.

– Радость людей – это большая радость для меня!.. А штука долларов – тот самый повод для радости! – Оон постучал по циферблату наручных часов: – Время, джентльмены!

Половина отмеренного театралом времени – целых тридцать секунд, прошла в полной тишине. Никто не сморкнулся и не пернул! Публика упорно сидела за столами. Мистер Фэйс стоял посреди залы и отсчитывал вслух секунды:

– One… five… seven… eleven… twelve… fifteen… nineteen… thirty…

Бэггар встал с равнодушным видом и прогулочным шагом направился к бару. Сразу за ним поднялся хозяин табачного магазинчика и со смущенной улыбкой тоже отошел к бару. Публика с придыханием наблюдала.

– Thirty five… thirty six… thirty seven… – разносился в обеденном зале счет.

– Thanks, miss! – раздался жизнерадостный вопль Бэггара.

Публика не стала дальше наблюдать, а сорвалась и ринулась к барной стойке, пыхтя и толкаясь. Губы кукловода скривила пренебрежительная ухмылка.

К окончанию минуты в кафе остались только театрал и барменша. Гости, сжимая в потных ладонях косари, выскакивали за дверь, на улицу. Радостные до подмышек!

– Давай, прибери за посетителями, Конфетка, – попросил режиссер, подходя к стойке.

– Скажи-ка, милый… А зачем ты это сделал? Ведь ты не похож на благотворителя.

Дженнифер лукаво улыбнулась из-за стойки, маняще покрутила рыжий локон. Девушка явно строила из себя «котика», требующего ласки. К дьяволу все эти слова! Милый, ты мне должен сногсшибательную случку, после которой полчаса надо приходить в себя, в изнеможении валяясь на барной стойке!.. Я не предлагаю, конечно, но я намекаю. Настоятельно…

– И на кого же я похож? – просто спросил кукловод.

– Ты похож на мистера Фэйса. А он – киллер, – облизнулась Дженнифер.

Два человека могут смотреть на одну и ту же вещь и видеть ее по-разному. Особенно тогда, когда направление мыслей разное. Режиссер с усмешкой глянул на девушку и с усмешкою же сказал:

– Есть такая древняя мудрость: «Несмотря на несовершенство, все должно быть уравновешено».

– Милый, ты не пудри мне мозги. Ну что за хрень… – надула губки Дженнифер.

– Это не хрень, это древняя мудрость, а у древних есть чему поучиться.

Театрал вытащил (из пачки) губами сигарету, прикурил и хорошо пыхнул, заслонив себя мечтательным дымом от порочного драного мира, в котором комфортно себя ощущают только дебилы. Ведь у дебилов мозг не мыслящий, так проще – с идиотским-то мозгом.

– Милый, а у тебя такой вид, когда ты с умным видом рассуждаешь об умных вещах!.. Такой сексуальный вид, моя любовь!..

Дженнифер перегнулась через прилавок, схватила театрала рукой за шею и вскарабкалась на стойку.

Своя девушка – это существо, которое сделало из мужчины человека, а из киллера Фэйса – продуманного киллера Фэйса. Театрал благодарно улыбнулся прямо в призывные глаза рыжей бестии.

– Помнишь наш первый трах, прямо на автобусной остановке, средь бела дня? – начала прелюдию Дженнифер.

– Я помню, как чертов рокер заснял наш трах на свою долбаную камеру! – поддержал любовную игру кукловод.

– Wow! Ты бежал за ним в одних трусах, прыгая через лужи!.. Схватил рокера и разбил его же камеру об его же нос… И тебя посадили на два месяца! – шепнула девушка и приблизила свои губы к губам милого. – Мысль об этом меня так возбуждает. Я уже вся мокрая!..

– О чем именно мысль тебя возбуждает? О том, что я сломал рокеру нос? Или о том, что меня упекли в тюрягу?

– Меня возбуждает мысль обо всем, что связано с тобой! Ты такой!.. Такой… Ты мужчина!

Свой мужчина – это тот парень, что умеет всадить по самые гланды – сладко до безумия. Любая девушка любит умелый мужской член, а вовсе не мышечную массу рук, содержательный мозг и даже деньги. Физическая сила, ум, доллары – это все прекрасно, не более.

Входная дверь кафе внезапно распахнулась, и в залу вбежал постнорожий чувак – Джоссер. Суматошными глазами он осмотрел помещение.

– Это здесь выдают каждому посетителю баксы за обед?! Я хочу обедать!

Обломал кайф. Самка отстранилась от самца и спрыгнула за стойку.

Джоссер приметил барменшу, судя по описаниям, она и есть «раздатчица бабла». Чувак приблизился к стойке, облил неприязнью мистера Фэйса и крикнул, пристукнув кулаком по стойке:

– Девушка, я хочу обедать!

Кукловод интимно подмигнул Дженнифер:

– До вечера, дорогая! – мазнул ухмылкой по гостю, сделал шаг к дверям и добавил: – Лимит добродетели исчерпан, кстати. Убьешь его?

– Что значит – убьешь?! – удивился Джоссер. Не заорал, не убежал и не взмолился. На лице его отразилось обычное недоумение маленького человечка, живущего в большом городе.

Дженнифер сосредоточенно достала из-под стойки боевой револьвер 22-го калибра. С небольшим усилием взвела курок, держа оружие двумя руками, и выстрелила. Пуля разворотила Джоссеру висок, что немудрено с расстояния в два фута. Халявщик умер мгновенно. Упал навзничь, на спину. Синие глаза Дженнифер наполнились трогательной наивностью.

– Почему люди всегда задают один и тот же идиотский вопрос?

– Потому что они – люди, – строго ответил мистер Фэйс.