16
– Ты его что? – Иница подскочила.
– Освободила, – ответила Шара, входя в кабину и делая шаг в сторону. Из шахты как раз показался Кранит, преодолевающий последние перекладины лестницы.
Гланис выхватил бластер так стремительно, что даже Иница не уловила этого мгновенного движения.
– Спокойно, – сказал Кранит. – Никто не умер. Все сделали глубокий вздох. Пожалуйста.
– Вот это очень плохая идея, – Гланис сверлил оружейника взглядом поверх бластера. Кранит остановился меньше чем в пяти метрах от него, у входа в кабину, и поднял обе руки, хотя и не выше груди.
Шара скрестила руки, но на всякий случай удостоверилась, что не стоит на линии огня. Иница переводила взгляд с одного на другого, недоумевая, что контрабандистка вообще себе думает. Еще пару часов назад они с оружейником пытались друг друга прикончить.
– Вы рассказали мне не все, – заявила Шара. – Насчет того, почему вас преследуют ведьмы.
– А причина играет какую-то роль?
Разумеется, Иница и сама знала ответ.
Шара протиснулась между двумя пилотскими креслами и привалилась к приборной панели. Иница повернулась к ней.
– Разумеется, играет, – сказала Шара. – Возможно, им понадобится какое-то время, чтобы выяснить, где мы вышли из Кольца. И возможно – но только возможно – мы к этому моменту окажемся достаточно далеко, чтобы они не могли выследить нас по выбросу частиц. Да только я в этом сомневаюсь. Соборы до отказа набиты техникой, которой вообще не должно существовать в природе, – только вот Орден не утруждает себя соблюдением собственных законов. «Кночи» им известна, все ее параметры зарегистрированы. Это лучше, чем отпечатки пальцев. Они распознают наш след среди тысяч других. Может, у нас и есть кое-какая фора. Но не исключено, что они в любую секунду вновь сядут нам на хвост, – Шара быстро наклонилась и обеими руками уперлась в подлокотники кресла, в котором сидела Иница. – И было бы мило с твоей стороны предупредить, насколько ты нужна ведьмам.
Гланис бросил на нее подозрительный взгляд, а затем гневно осведомился у Кранита:
– Так вот какая у тебя тактика? Натравить нас друг на друга?
Но ответила ему Шара:
– Я отвезу вас обоих на Гимнию, как обещала. Возможно, для меня все так и так скоро кончится. Но если нет, мы должны откровенно обсудить положение.
– Пожалуйста, давайте обсудим здесь и сейчас, – Иница решительно посмотрела Шаре в глаза. – Я – невеста Божественной Императрицы. Меня и еще множество женщин в Барониях заставили пройти испытания, и я единственная подошла под их требования.
– Что за требования?
– Не знаю. Я и испытаний-то не помню. Сетембра мне что-то вколола, а потом… Понятия не имею.
– И твой отец это позволил?
– Не только мой. Все бароны обязаны присылать дочерей на испытания. Это дань, которую Баронии платят за независимость. Мы становимся заложницами Тиаманды.
Кранит поморщился.
– Так вот что вам рассказывают? Что вы будете заложницами во дворце Божественной Императрицы? Можно сказать, ее гостьями?
Иница сердито взглянула на него.
– Я знаю, что значит невеста, Кранит! И понятно, чего от нее ждут, даже если она уже состоит в браке с мужчиной или женщиной.
– Лучше не двигайся с места, – предупредил Гланис, заметив, что Кранит сделал полшага вперед. Но оружейник не собирался ни на кого нападать. Это был порыв возмущения, которое показалось Инице искренним и озадачило ее.
– Я был там, – сказал оружейник. – На Тиаманде. Я знаю, что происходит с невестами.
Гланис бросил быстрый взгляд на Иницу, но его оружие по-прежнему было направлено на великана у двери.
– Выслушайте, что он хочет сказать, – попросила Шара уже спокойнее. – Вам не повредит знать правду.
– Что бы там ни было, на Тиаманду я не поеду, – возразила Иница. – Даже если Божественная Императрица ест невест живьем – мне без разницы.
Шара положила руку на ее предплечье.
– Я знаю, что ты ждешь ребенка. И поверь, никто здесь не намерен отправлять тебя на Тиаманду.
На пару секунд Иница прикрыла глаза. Ее затошнило, голова закружилась, и когда она вновь распахнула веки, то увидела не Шару, а звездные джунгли галактики – бесконечность тлеющих и мерцающих огней, которая сейчас казалась ей не шире тюремной камеры. Иница никогда не думала, что на таком просторе можно чувствовать себя взаперти.
– Это касается только нас с Гланисом.
– Просто послушай, что Кранит хочет сказать, – повторила Шара.
Иница обменялась взглядом с Гланисом, затем кивнула.
Оружейник не сводил глаз с Гланиса и бластера в его руке.
– Прошло уже много лет с тех пор, как я взялся за поручение, которое привело меня на Луны мертвых Матерей.
– Ты был на лунах Тиаманды? – недоверчиво переспросил Гланис. – За это грозит наказание похуже смертной казни.
– Что там, на этих лунах? – спросила Иница. До нее доходили только смутные слухи.
– Я был не на всех семи, – ответил Кранит. – Только на трех. Там стоят мавзолеи, в которых покоятся Матери Ордена былых времен, – огромные, как целые города, и полуразрушенные, так как Матери умирают раз в несколько сотен лет. Я там кое-что искал – не важно что и не важно, кто мне за это заплатил. В конце концов я нашел то, что нужно, и хотя едва унес оттуда ноги, все же остался жив и задание выполнил. Ведьмы замяли эту историю. Однако какие-то слухи просочились, и так получилось, что через целую цепочку посредников на меня вышел барон Тернский. Его дочь десять лет назад как невесту увезли на Тиаманду.
Иница напрягла память.
– Цернуна Тернская.
Кранит кивнул.
– Меня попросили ее освободить.
– Бред, – отрезал Гланис. – Даже амунский оружейник не может пробраться во дворец Божественной Императрицы и похитить одну из ее невест.
– Сперва дослушай, парень, – в голосе Кранита прозвучало едва ли не снисхождение, что Гланиса явно задело. – Едва ли кто-то за пределами Тиаманды знает, как там все устроено. Там стоит древний дворец, в котором царствовали еще государи Гегемонии, а потом – Властелин Машин. И там действительно есть женщина, которая выдает себя за Божественную Императрицу – вероятно, даже не одна, – чтобы время от времени показываться подданным. Кто-то ведь должен носить корону, верно? Но настоящая Божественная Императрица не сидит ни на каком троне, а ее невесты… ну, никакие не невесты.
Гланис хотел перебить его, но Кранит жестом призвал его к молчанию.
– Ты прав, – продолжал оружейник, – пробраться туда невозможно. Я не хотел в это верить, но это так. Я пытался, но у меня ничего не вышло. Первое и последнее задание, которое я провалил, и мне еще очень повезло, что я выбрался оттуда живым. Я даже приблизиться к дворцу не сумел – для этого понадобилась бы целая армия. Но я отыскал людей, которые рассказали мне, что там творится.
– Очередные слухи, – бросил Гланис.
Пальцы Иницы коснулись его руки.
– Я хочу послушать.
– Правда в том, – сказал Кранит, – что Божественная Императрица спит. Она спит уже несколько сотен лет. Лежит в чем-то вроде комы или транса, и ведьмы верят, что во сне с ней говорит черная дыра Камастрака… якобы она сообщает Божественной Императрице свою волю, а та передает узнанное ведьмам. Проблема в том, что говорить Божественная Императрица не может. Она лежит, как покойница, или плавает в стазисной жидкости, или сидит на стеклянном троне в стеклянном дворце, что внутри дворца… смотря во что верить. Никто, кроме Матерей Ордена, не знает этого наверняка. Известно лишь, что Божественной Императрице тоже нужен медиум, чтобы говорить с ведьмами, посредница, которая во сне улавливает то, что Божественная Императрица изволит сообщить, – он посмотрел на Иницу. – Отсюда и испытания. Ведь в качестве медиумов рассматриваются только женщины, выросшие во Внешних Барониях.
Гланис повернулся к Инице, качая головой.
– Медиум для медиума, чтобы провозглашать волю черной дыры? По-моему, он сочиняет на ходу. И почему именно из Бароний?
Удивительно, но Кранит не рассердился. Когда он вновь заговорил, его голос звучал совершенно спокойно.
– Потому что они рядом с Катарактой. Когда миллионы лет назад черная дыра коснулась нашей галактики, она утянула за собой целую плеяду солнц. Они и образуют Катаракту, а Баронии находятся на внешнем рубеже галактики, еще дальше Марок – соответственно, ближе к Катаракте, чем какая-либо другая солнечная система. От нее или от самой Камастраки исходит излучение, космическая аура, флюиды которой достают аккурат до Бароний. Некоторые живущие там женщины к ней восприимчивы. Если бы ведьмы протестировали всех жительниц, они бы наверняка нашли еще немало подходящих кандидаток. Но они выбирают медиумов из баронских дочек и внучек, чтобы привязать правящие дома к Тиаманде. И, возможно, еще потому, что эти девицы генетически каким-то образом предрасположены к провидению.
– Но это же ерунда какая-то, – возразила Иница. – Если бы такое излучение правда существовало и как-то… воздействовало на нас, ведьмы могли бы просто построить человечьи фермы на одной из внешних планет и немного подождать. Сами бы выращивали себе невест, пестуя и воспитывая их по своему усмотрению…
Кранит улыбнулся.
– А кто сказал, что они не пытались? Все до единого подобные эксперименты провалились. Ни одна из девушек не продержалась долго.
– Продержалась? – угрюмо переспросил Гланис.
– А вот в этом следующая загвоздка. В том, что сны Божественной Императрицы сводят медиумов с ума. Одних раньше, других позже. Во дворце поговаривают, что Божественную Императрицу уже много лет мучают кошмары, что ее связь с Камастракой отравлена. Никто не знает, как это выглядит в ее голове, но девушки, которые проникают в ее сны, теряют рассудок. Поэтому невесты очень быстро приходят в негодность. А между тем их… скажем так, запас… иссякает. В этом году испытания прошла одна-единственная баронесса, и это для Ордена катастрофа: никому еще не удавалось продержаться целых пять лет. Иница нужна ведьмам именно для того, чтобы через нее получать наказы Божественной Императрицы.
Иница привалилась к приборной панели рядом с Шарой.
– Но я не медиум. Я никогда в жизни не воспринимала ни чужие сны, ни какое-то там… излучение.
– Ни добрые советы, – добавила Шара, – верно?
Иница сделала вид, будто не услышала ее.
– И что, все женщины, которых до меня увозили на Тиаманду, – все потеряли рассудок?
Кранит кивнул.
– Может, это и правда, – сказал Гланис, – а может, и нет. Кто-то что-то где-то слышал. Спекуляции чистой воды.
Кранит стремительно шагнул к нему и мог бы выхватить бластер, но не сделал этого. И Гланис тоже почему-то не выстрелил.
– За эти сведения отдал жизнь не один человек, – сказал Кранит с опасной ноткой в голосе. – И за каждого из этих людей я бы пошел в огонь и в воду. Да, может, ты действительно считаешь, что я вру. Может, все это чушь собачья, которую я только что выдумал, потому что в треклятой холодильной камере больше нечем заняться. Но зачем? Назови мне хоть одну причину, капитан Гланис с Кориантума!
– Ну, тебя вот развязали. На мой взгляд, причина хоть куда.
Оба буравили друг друга взглядами поверх бластера, который вдруг показался лишь бутафорией в их безмолвной схватке. Однажды они уже сцепились врукопашную, и Инице не хотелось, чтобы это повторилось.
– Прекратите! – крикнула она.
К ее изумлению, оба послушались. Гланис даже опустил бластер, хоть и не до конца: по крайней мере в ногу Краниту он бы попал, если бы тот посмел сделать хоть один неверный шаг в сторону Иницы.
– Есть еще кое-что, – сказал оружейник. – Эта аура Катаракты, это излучение, которое доходит до Бароний, – не новое открытие. Вы все, я полагаю, слышали об Эмпедеуме.
Эмпедеум был единственный мир, вращавшийся вокруг самого дальнего солнца Бароний – мертвая планета на краю освоенной Вселенной. Жизни там не было, что само по себе не удивительно: необитаемых миров что в Империи, что в Барониях больше, чем жилых. Но Эмпедеум пустовал не по естественным причинам. Примерно тысячу лет назад, вскоре после того, как ведьмы захватили власть на Тиаманде, над Эмпедеумом появился флот соборов и в считаные дни сделал планету непригодной для жизни. При миросожжении погибла целая цивилизация. Официально считалось, что тамошние жители предоставили убежище Иконокласту – загадочной ведьминской Немезиде, – когда тот сбежал из Империи Ордена и, покинув границы галактики, исчез в Катаракте. Однако многие придерживались мнения, что это был всего-навсего предлог, чтобы подчинить Баронии Ордену.
– Эту планету опустошили не случайно, – сказал Кранит, – и не в устрашение другим. На самом деле Эмпедеум – родной мир ведьм, оттуда берет начало Орден Камастраки. Матери Ордена сами подверглись воздействию Катаракты, и это объясняет, почему они стали тем, чем стали. Кто знает, какие следы их происхождения можно было отыскать на Эмпедеуме – но соборы превратили целый мир в груду ядовитых обломков и осколков. После миросожжения Эмпедеум – одна сплошная радиоактивная пустыня, и даже если кто-то туда сунется, возврата оттуда нет.
– Орден зародился в Барониях? – ошарашенно переспросила Иница. – Почему тогда я об этом не знаю? И никто из моей семьи тоже?
– Вот насчет твоей семьи я бы не был так уверен. Очень многое издавна замалчивается. Никто в Барониях не хочет спровоцировать войну с Империей Ордена, потому что всем ясно, чем она кончится. Будет не один Эмпедеум, а еще полдюжины подобных миров.
Кранит отошел от Гланиса и посмотрел в окно. Бескрайняя панорама была окроплена гигантскими брызгами звездных скоплений, а за ними мерцала туманность, подсвеченная изнутри багряными солнцами. Не сразу Иница сообразила, что Кранит разглядывает не космос, а ее бледное отражение в стекле.
– Это все, что я знаю, – сказал он. – О невестах Божественной Императрицы, об Ордене, о Камастраке и Катаракте.
Он повернулся к Инице и взглянул ей прямо в глаза.
– А теперь давай поговорим о Ное.
