Из «молодежно-развлекательного» канал превратился в «общественно-политический». Главные бренды УЖК просто переехали на новое место: «Итоги» и «Итого», «Глас народа» и «Тушите свет!». Информационная программа «Сегодня» получила новое название – «Сейчас», а выпуск новостей в полночь, который вел Владимир Кара-Мурза, стал называться «Грани». Сменила имя и «пятиминутка ненависти» Андрея Черкизова, из «Часа Быка» она превратилась в более соответствующее хронометражу «Назло». Но простым дублированием старых передач дело, конечно, не ограничилось. В эфире появились и новые лица, и новые названия.

Ведущими новостей стали Елизавета Листова, Ксения Туркова и Вячеслав Крискевич, сразу в двух ипостасях засветился на ТВ-6 Владимир Соловьев. После ухода с ОРТ он некоторое время вел передачу «Страсти по Соловьеву» в эфире ТНТ, так что его появление на «шестерке» выглядело вполне логичным. На ТВ-6 Соловьев снова взял на себя формат интервью, получивший логотип «Завтрак с Владимиром Соловьевым». Так же как и в «Страстях», его собеседниками становились самые разные люди, от политиков до деятелей культуры, но эти беседы не имели жесткой привязки к информационной повестке, как, например, в «Герое дня». Вторая его программа, «Соловьиная ночь», была посвящена авторской песне. Причем в зависимости от того, нравилась эта передача кому-либо или нет, критерии «авторской песни» менялись. Поклонники называли «Соловьиную ночь» программой «бардовской песни», а критики – программой «блатной песни». Общее примирение произошло в момент отключения ТВ-6 от эфира, ибо именно «Соловьиную ночь» показывали по телевизору, когда наш рубильник выключили.

Интересно, что некоторые лица «гусинского НТВ», покинув канал, потерялись в процессе поиска нового места «прописки». Николай Николаев и Дмитрий Дибров всплыли на «Первом канале» с чуть видоизмененными версиями своих прежних программ. «Независимое расследование» стало «Новым расследованием», а «Антропология» – «Апологией».

Изменения сетки коснулись и меня. Оставшись в новостях, я распрощался с интервью и попробовал себя в жанре телевизионной документалистики. Идея принадлежала Александру Левину, генеральному продюсеру НТВ, а теперь и ТВ-6. Саша решил делать со мной цикл фильмов, посвященных экологии. Причем как экологическим проблемам в привычном смысле, так и вопросам экологии человеческой, морально-нравственной. Эта линейка – а программа была еженедельной – получила название «Опасный мир». У Левина, видимо, какое-то особенное отношение к слову «мир», потому что спустя несколько лет, когда мы вместе работали на «Пятом канале», он продюсировал другую передачу со мной в качестве ведущего – «Реальный мир»!

Александр Левин

Мне мое новое амплуа очень нравилось. Впервые за пять лет работы на телевидении я вдруг смог лично попробовать еще что-то, кроме сидения в кадре информационной студии. Нет, «Герой дня», конечно, подразумевал определенное количество выездов, но все равно это были интервью – разговоры за столом один на один, пусть и не в студии «Останкино». В «Опасном мире» поле деятельности расширилось до масштабов всей страны. Я летал над Москвой на вертолете и выходил под парусом в Балтийское море, искал захоронения химического оружия и посещал подпольные кабинеты колдунов и магов, ползал с дозиметром по зонам радиоактивного заражения и собирал обломки в местах падения ступеней космических ракет, общался с жертвами тоталитарных сект и кормил с рук экзотических животных. Причем Левин устроил все таким образом, что работа в «Опасном мире» совершенно не мешала работе в новостях. Шаг оставался прежним, еще со времен НТВ – неделя через неделю. Но в «Опасном мире» существовали несколько групп сценаристов, которые работали, так сказать, на опережение, и я подключался к ним только на стадии съемок и озвучивания. То есть неделю я сидел в «Останкино», неделю мотался по командировкам.

К сожалению, зимой Кричевский зарубил всю нашу малину. Он вызвал к себе Левина и, как глава информационной службы, предъявил генеральному продюсеру претензии. Это называлось «конфликтом интересов». С точки зрения Григория Александровича, моя работа на Александра Викторовича негативно сказывалась на рейтингах новостей. Левин активно возражал против такой оценки. Я знаю это точно, потому что подслушивал за дверью кабинета Кричевского. Крик был громкий! Впрочем, теперь я не взялся бы утверждать, что все это не было постановкой, потому что, выйдя наконец из кабинета, Левин лишь коротко сообщил, что «Опасный мир» закрывается.

Положа руку на сердце, признаюсь, что результаты программы уступали показателям новостей, пусть общественный резонанс иногда был и не меньшим. В этом смысле особенно выделялись два наших выпуска. Первый мы снимали в Усть-Канском районе Республики Алтай, жители которого уже более полувека вынуждены мириться с постоянными бомбардировками. Именно в этот район падают отработавшие свое ступени ракетоносителей, запускаемых с космодрома Байконур. К сожалению, в реальной зоне поражения оказываются гораздо большие площади, чем утверждают в Роскосмосе. Так же считали и в его предшественнике, потому что за годы космической эры на Алтае скопились горы космических обломков. Они бывают разными. Я, например, демонстрировал в кадре куски ракетной обшивки, которые местные жители приспосабливают для решения бытовых проблем: кусочек поменьше идет на лопату, кусок побольше – на сани, а самый большой – на крышу для сарая. Самые крупные «останки» – огромные фрагменты ракетных ступеней, сравнимые разве что с железнодорожными цистернами – так и валяются в полях, постепенно зарастая травой и кустарником. В некоторых из них я, при моих ста восьмидесяти двух сантиметрах, мог стоять в полный рост!

Но главную опасность для местных жителей представляют даже не эти огромные железяки, а остатки ракетного топлива, которое не до конца сгорает в атмосфере. Мы сняли несколько «чудесных» по своей цветовой гамме водоемов – от кроваво-алых до лимонно-желтых, в зависимости от того, какая именно гадость и в какой концентрации пролилась на это конкретное место в виде дождя. Жители пострадавших от таких осадков деревень пытаются доказать, что размер компенсации, положенной за это, в общем-то, навязанное им освоение космоса, неприлично мал. Но все дела вязнут в судебных инстанциях, и людям остается как-то приспосабливаться. Возможно, поэтому главным типом темперамента в этих краях является тип флегматика. Причем это относится как к людям, так и к животным. Несколько дней нашу съемочную группу возил на подводе мужичок, имени которого я уже не помню. А вот кличку его коня я не забуду никогда. Коня звали Гондон! И оба – и конь, и его хозяин – были абсолютно невозмутимы.

Поездка же в Челябинскую область едва не обернулась судебным иском уже для нас самих. В суд намеревалось подать знаменитое ПО «Маяк», ведущее предприятие по производству компонентов ядерного оружия и переработке ядерного топлива. Тема ОЯТ – отработавшего ядерного топлива – тогда была крайне актуальной. Помните, я упоминал экологическую активность партии «Яблоко»? Комбинат «Маяк», при всей своей жизненной необходимости – это почти каламбур! – известен был прежде всего смертельной опасностью, которую он представлял для местных жителей. В 1957 году на предприятии произошла катастрофа, именуемая в энциклопедиях «Кыштымской аварией». Здесь необходимо пояснить, что сам «Маяк» находится на территории закрытого города Озерск, но в советское время все данные о его существовании были полностью засекречены, поэтому даже географическая привязка этого ЧП осуществлялась по другому населенному пункту – Кыштыму, ближайшему к Озерску городу, который значился на тогдашних картах.

29 сентября 1957 года произошла авария в системе охлаждения, которая спровоцировала взрыв емкости для хранения высокорадиоактивных ядерных отходов. Некоторые эксперты называют «Кыштымскую аварию» третьим по серьезности последствий радиационным ЧП в мировой истории после Чернобыля и Фукусимы. За десять дней после выброса в атмосферу десятков кубометров радиоактивных отходов погибли порядка двухсот человек, а общее число пострадавших, по некоторым оценкам, достигло двухсот пятидесяти тысяч. После катастрофы 1957 года на «Маяке» неоднократно происходили ЧП различной степени серьезности. Но дело в том, что еще до главной аварии на комбинате он просто сливал отходы производства в реку Теча, на берегах которой располагалось множество деревень и поселков. Экологи, с которыми мы общались во время съемок, утверждали, что за десять лет – с 1946 по 1956 год – в реку Теча было слито семьдесят шесть миллионов (!) кубометров радиоактивной воды! Потом эта практика прекратилась, были созданы специальные накопительные водоемы, но уровень радиации в деревнях по берегам Течи до сих пор превышает все мыслимые пределы.

Вот в этих деревнях мы и снимали тот выпуск «Опасного мира», за который ПО «Маяк» собиралось подавать на ТВ-6 в суд. Появились даже соответствующие критические газетные публикации. Вот, например, что писали «Известия» 18 ноября 2001 года: «Вездесущие камеры ТВ-6 пригласили доверчивых телезрителей в «Опасный мир». На сей раз это оказались задворки полусекретного по нынешним временам атомного производства «Маяк» в Челябинской области. Бьющие по эмоциям кадры с больным мальчиком, малопонятные показания дозиметра, с которым отважный журналист торил свой путь по берегам отравленной реки Теча, атомный спецпоезд из Болгарии… В общем, традиционная экологическая «страшилка», только с «ядерным» прицелом. В нашем расхристанном государстве таких можно снять никак не меньше, чем наличествует всяких производств. Всюду – от химии до рыбоводства – проблемы, проблемы, проблемы… Наверное, фильм многих заставил подумать – а что же дальше? А дальше – молчок. Только титры телесоздателей сюжета».

И в конце следовал вывод, что программа переработки ОЯТ, предложенная Минатомом, – единственный способ решения проблемы, а все остальное – «молчание и пустота, на которых и остановился телевизионный ролик с цветными картинками». Не знаю, что уж такого «малопонятного» было в показаниях дозиметра, но за «отважного журналиста», конечно, спасибо! Что же касается «бьющих по эмоциям кадров с больным мальчиком», так мальчик этот был не единственным, там такие мальчики через дом встречались! Вообще, я, находясь в тех местах, постоянно думал, что там можно было снимать «Сталкера» или «Через тернии к звездам»: не понадобились бы ни декорации, ни грим для массовки! На сам комбинат «Маяк» нас, разумеется, не пустили, его мы снимали из окошка автомобиля. Но и суда никакого тоже не случилось. Возможно, просто потому, что программу закрыли.

Я, конечно, расстроился из-за этого. Настолько сильно, что оказался в больнице. Это был мой первый профессиональный срыв! Причем, что стало его причиной – выяснить сразу не удалось. Повод был ясен, а вот причина? Естественно, сначала подумали про сердце. Юлька побежала к Киселеву, тот позвонил Гусинскому, после чего Владимир Александрович занялся любимым делом – организацией всего процесса. Результат оказался традиционным. Когда мы с Юлькой приехали в ЦКБ, куда меня должны были положить, в приемном покое очень удивились. «А почему вы сами приехали? Для вас уже операционная готова, вас должны были на «Скорой» доставить!» Тут уже настал наш черед удивляться и пугаться, потому что, каким бы неважным ни было тогда мое самочувствие, но операция мне явно не грозила. Тем более операция по шунтированию, которая и ждала меня в ЦКБ. Оказалось, что напор Гусинского на его знакомых и знакомых знакомых в столичных медицинских кругах был настолько мощным, что люди не успевали переваривать информацию: Центральная клиническая больница ждала не Андрея Норкина, а Бориса Ноткина, одного из самых известных и популярных ведущих канала ТВЦ!.. Позднее я в красках поведал Борису Исаевичу о том, насколько его любит коллектив ЦКБ. На это он ответил, что вынужден постоянно огорчать граждан, поздравляющих его с таким талантливым сыном, как я!

Так и хочется сказать: «Вот она – волшебная сила искусства!» Но это было бы слишком сильным обобщением. К сожалению, телевидение – далеко не самая подходящая для рождения настоящих произведений искусства площадка. История телеканала ТВ-6 второй половины 2001 года – наглядный тому пример. Самой популярной программой нашего ТВ-6 стало реалити-шоу «За стеклом!», первое реалити-шоу на отечественном телевидении. Думаю, не нужно объяснять, почему я утверждаю, что эта программа не имела к искусству никакого отношения? Честно говоря, лично я никогда не любил и не смотрел подобную телепродукцию. Мне кажется, реалити – самое скучное, что можно увидеть по телевизору, особенно если имеется в виду классический формат «Большого брата». Ну что там может быть интересного? Несколько половозрелых оболтусов неделями, иногда – месяцами сидят в четырех стенах под объективами телекамер и в лучшем случае ковыряют в носу. Но, видимо, я плохой психолог и социолог. Первый сезон «За стеклом!» просто порвал всех конкурентов ТВ-6. Доля зрительской аудитории по стране порой превышала сорок процентов! Это – невозможные, необъяснимые цифры!

Чтобы было понятно: возьмем обычный уик-энд конца ноября 2015 года. Это как раз соответствует графику завершения реалити-шоу «За стеклом!». Смотрим на долю, продемонстрированную программами-лидерами трех ведущих каналов в каждый из дней уик-энда. Пятница, 27 ноября. Шоу «Голос», Первый канал – 21,4 процента. Суббота, 28 ноября. «Центральное телевидение», НТВ – 15,8 процента. Воскресенье, 29 ноября. «Вести недели», «Россия-1» – 20,7 процента. А тут было – сорок процентов! Бред, сумасшествие, зомби-апокалипсис! Причем толпы зевак собирались у самого места съемок: стеклянного павильона, возведенного рядом с гостиницей «Россия» прямо напротив Кремля. Все разговоры, касающиеся телевидения, шли только о шоу «За стеклом!». Вот яркий пример. Ведущий «Эха Москвы», главный редактор радиостанции и детский писатель обсуждают, что сказал о событиях, разворачивающихся в «Застеколье», популярнейший телеведущий:

« М. Ганапольский: И Дэн сказал фразу, которая многое ставила на свои места. Он сказал, когда там кто-то, по-моему, Жанна, не помню: «Боже мой, это увидят, я вся краснею!»… Он сказал: «Мы собрались здесь не для того, чтобы краснеть!» Но у меня создалось впечатление, что организаторы передачи были не совсем объективными и кого-то они все-таки… Они люди, у них свои пристрастия. Мне кажется, что…

Г. Остер: Не знаю, чем тебе нравится эта фраза. По-моему, она ужасна!

М. Ганапольский: Какая?

Г. Остер: Ну, «мы собрались здесь не для того, чтобы краснеть».

М. Ганапольский: Это цинично, но так оно и есть! Не надо разыгрывать перед экраном, что, боже мой, тебя опозорили. После того как ты не выходишь из комнаты – это в отношении Жанны – где Марго… Как это слово, которое сказал Познер?

А. Венедиктов: «Уестествила».

М. Ганапольский: Уестествила Макса, а ты продолжаешь лежать!

А. Венедиктов: Запомнить можно? Такое красивое слово! Ты же мастер слова!

М. Ганапольский: Ты так кайфово его произносишь!

А. Венедиктов: А, извини…

М. Ганапольский: Не надо целку из себя делать! Это значит – хочешь послушать!

А. Венедиктов: У меня интеллигентное радио с интеллигентными ведущими!»

Это уж точно! И вот об этом они говорили 2 декабря 2001 года ЦЕЛУЮ передачу, потому что к ним потом приехали еще и авторы, и герои. После чего разговор обрел некий этический смысл: зачем? Для чего это все придумано? Ну, с точки зрения канала – понятно. ТВ-6 необходимо было доказать креативную мощь новой «суперкоманды», продемонстрировать всем, что и на новом месте УЖК, с влившимися в его ряды коллегами, способен всем надрать задницу. Уестествить… И, надо сказать, этот замысел сработал на сто процентов. Ранее я шутил, что, мол, идея «За стеклом!» пришла к нашим продюсерам во времена акции протеста НТВ с показом пустых редакционных коридоров. На самом деле программу придумал Иван Усачев. Другой вопрос – когда? Сам он в интервью утверждал, что его осенило уже после прихода на ТВ-6 «команды Киселева»: «Тогда большая часть сотрудников ушла на НТВ, а я остался. Для того чтобы доказать, что способен на что-то, решил предложить новый проект. Изначально идея заключалась в том, чтобы поместить молодых людей за витрину магазина и снимать их жизнь. То есть чтобы эта жизнь проходила и на экране, и на глазах прохожих. В итоге продюсеру Александру Левину идея понравилась, но он дополнил ее своим видением».

«Видение» Александра Левина – это талант все превращать в деньги. Наверное, настоящий профессиональный продюсер и должен обладать этим качеством. В шоу «За стеклом!» монетизированным оказался каждый атом. Пока в упомянутой выше передаче «Эха Москвы» жарко обсуждался эпизод полового акта, якобы осуществленного участниками шоу, в магазинах уже начали продавать выпущенную компанией «Союз» видеокассету «Самые откровенные сцены, не показанные в телеэфире «За стеклом!». Цитирую по газете «Комсомольская правда»: «Точно известно, что в «Самых откровенных сценах» присутствуют момент совокупления Марго и Макса, неизвестные широкой публике кадры из туалета, сладкий сон застекольщиков и их ежедневное мытье в душе. Всего на кассете уместилось 75 откровенных сцен».

Я не ханжа, просто меня смешат фразы типа «неизвестные широкой публике кадры из туалета»! Конечно, к созданию шоу были привлечены мощные силы. Режиссером программы стал Григорий Любомиров, делавший на НТВ «Кукол», а ведущими в «Застеколье» отрядили Кирилла Набутова и Эрнеста Мацкявичюса. Набутов выступал в роли комментатора, а Мацкявичюс – фактически в прежнем амплуа корреспондента. Самым запоминающимся моментом их совместной работы стало внезапно вырвавшееся у Набутова обращение «Эрни, малыш!», которое потом еще долго преследовало Эрнеста, несмотря на многочисленные извинения Набутова.

Программа «За стеклом!» была чистейшей воды провокацией, очень правильно рассчитанным и подготовленным скандалом. Например, активно распространялась версия, что одна из участниц – дочь Бориса Немцова. Причем никто этого не опровергал, никто не говорил, что это не так. Наоборот, главной задачей было создавать как можно больше шума вокруг проекта. Засветился в этой PR-кампании и один из известных в будущем отечественных медиаменеджеров. Я говорю о Демьяне Кудрявцеве, как писали тогда – «консультанте Бориса Березовского по СМИ». С той поры Демьян Борисович проделал большой путь, на котором я с ним периодически сталкивался. Но во времена «Застеколья» он еще не был широко известен, и многие журналисты даже путались в анкетных данных, периодически именуя его Дамианом Кудрястьевым, каковым он значился в своем израильском паспорте.

Участники шоу «За стеклом!», якобы боровшиеся за главный приз в виде квартиры в Москве, имели возможность влиять на свой рейтинг с помощью аукционов. На них покупались и продавались голоса «за» и «против» того или иного «застекольщика». В какой-то особенно драматический момент Кудрявцев совершил такую сделку, вызвав большой шум в прессе. Во-первых, впечатляла сумма – почти шесть тысяч долларов. Во-вторых, настораживала его близость к Березовскому. В некоторых газетах всерьез писали о том, что участие Кудрявцева в аукционе программы – не что иное, как личное вмешательство олигарха в судьбу своего хитового телепроекта. Я в это не верю. Березовский, как мне кажется, особенно никогда и не следил за эфиром ТВ-6. У нас не было ничего, сравнимого с «Авторской программой Сергея Доренко», а все остальное Бориса Абрамовича не интересовало.

Массовый психоз, вызванный шоу «За стеклом!», оказался единственным рейтинговым успехом обновленного ТВ-6. Ни развить этот успех, ни даже повторить его не удалось. Вторая часть, «Последний бифштекс», которая вышла почти сразу же вслед за первой, оказалась гораздо менее интересной, если критерий «интерес» вообще применим к этой программе. А третья серия – «Ты теперь в армии», – которую остатки «команды Киселева» протащили уже на канал ТВС, вышла настолько провальной, что проект пришлось прекратить досрочно. Возможно, скоропостижная смерть «За стеклом!» объясняется и действиями конкурентов, потому что «Первый канал», очень быстро уловивший, куда дует ветер зрительских симпатий, выстрелил в конце ноября своим вариантом реалити. После первого же выпуска шоу «Последний герой» все сомнения, какую программу будут смотреть дальше, отпали сами собой.

Именно с началом декабря 2001 года популярность ТВ-6 стала последовательно снижаться. «Гвоздей», таких как «За стеклом!» или хотя бы прямая трансляция рок-фестиваля «Нашествие», в нашей программе не осталось, поэтому приходилось выезжать лишь за счет поклонников информационных программ старого УЖК. Новостники – редакторы, корреспонденты, режиссеры – составляли большую часть в той группе журналистов НТВ, которые перешли на «Шестой канал». А как я уже говорил, это были работники высокого профессионального уровня. Что весьма наглядно проявилось 11 сентября 2001 года – тогда, на мой взгляд, освещение трагических событий в США на нашем канале оказалось на порядок лучше, чем у конкурентов.

Судить об этом я могу лишь сейчас, вспоминая нашу работу и пересматривая старые записи. Непосредственно 11 сентября я, конечно, заниматься сравнениями не мог, так как почти безвылазно просидел в прямом эфире около семи часов. Первое сообщение о самолете, врезавшемся в одну из башен Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, пришло прямо во время нашего выпуска. Честно говоря, сразу мы в это не поверили. Никто из сотрудников бригады! Думали об ошибке информагентства, о преувеличении масштабов случившегося, о чем угодно – только не о том, что произошло на самом деле. Поступившее спустя несколько минут сообщение о втором самолете не оставило уже никаких сомнений.

Я вернулся в студию и дальше уже практически не покидал ее, общаясь с корреспондентами, политиками, экспертами, которые выходили в прямой эфир с мест или прямо из нашей студии. Новостной павильон у «шестерки» был не очень большой, но даже его пришлось разделить на две выгородки – для «Сейчас» и для «Итогов». Часа через три в этой части декорации уже появился Евгений Киселев, первым гостем которого стал Владимир Познер. Это, кстати, одно из доказательств качества нашей работы в тот день: коллеги с других каналов, в том числе с «Первого», гораздо позже отреагировали на случившееся, а мы ушли в режим спецвыпуска практически сразу же. Так что неудивительно, что сотрудничавший с «Первым каналом» Владимир Познер сначала оказался в кадре именно у нас.

Компьютера в студии у меня не было, и информацию я получал прямо с просмотрового монитора, на который мне завели трансляцию CNN – мы дублировали эту картинку в своем эфире. Что-то мне ребята диктовали прямо в «ухо», более подробные сообщения подносила Юлька. Она «сидела на агентствах», поэтому сразу распечатывала новости и доставляла их мне, проползая под телекамерами, чтобы не попасть в кадр. Потом на помощь подоспела Света Сорокина, которая провела свой – «по расписанию» – выпуск, после чего я снова уселся комментировать картинку из Америки. Так мы и трудились до поздней ночи, чтобы на следующий день продолжить выпуски новостей все той же темой. Этот эфир 11 сентября 2001 года стал, пожалуй, наиболее яркой демонстрацией командной работы нашей информационной службы. Конечно, особенная заслуга в этом принадлежала ее руководителю – Григорию Кричевскому, сумевшему в очень сжатые сроки и в не самых комфортных условиях ТВ-6 организовать такую деятельность почти безупречно. Вторая серия информационного марафона случилась 7 октября в момент начала американцами военной операции «Несокрушимая свобода» в Афганистане. В принципе, мы к этому готовились, но администрация Джорджа Буша-младшего преподнесла нам сюрприз: старт бомбардировок совпал с началом очередного выпуска программы «Итоги». Мне позвонил Кричевский: «Срочно приезжай! Он долго не выдержит!»