Глава XX
Ворота смерти
Перед тем как лечь спать, я сам проверил, как себя чувствуют раненые зулусы. Мне необходимо было понять их истинное состояние, чтобы я мог оценить, когда мы сможем покинуть Кор, пребывание в котором нам весьма надоело. И кому захочется оставаться в том месте, где мы пережили такую тяжелую и очень опасную битву, в которой отсутствовал мой личный интерес и где я был в такой опасности?
Тем более Айша использовала любую возможность, чтобы подшучивать и оскорблять меня. За что? Лишь потому, что я не поверил во все сказочные истории, рассказанные нам за это время. Как она могла ожидать, что я, взрослый мужчина с большим жизненным опытом, могу поверить в подобные басни, которые за полчаса до этого она в своей непререкаемой манере объявила ложью, и ничем больше, да и рассказывала мне все лишь ради собственного удовольствия?
Например, бессмертный Резу, который вроде бы выпил чудодейственный напиток из Чаши жизни или что-то тому подобное, теперь стал всего лишь мускулистым дикарем, потомком поколений вождей, которых тоже называли Резу. Более того, потерявшая память Айша, которая тоже выпила из той же чаши и, согласно ее собственной истории, прожила в этих местах тысячи лет, придя сюда с матерью, которая играла такую же мистическую роль до нее в жизни мрачных и непокладистых семитских племен. Она вступила в некую конфронтацию со мной, потому что я не поверил ее фантазиям и непереваримой смеси сказок и философии.
В конце концов я пришел к выводу, что именно в этом была причина, хотя и иное возможное объяснение приходило мне в голову. Я не поддался ее чарам не потому, что был бесчувственным человеком: кто же может оставаться слепым к такой красоте? Имея печальный опыт, я пришел к выводу, что лучше быть одному.
Может быть, это разозлило ее особенно потому, что белый человек не согласился разделить с ней ее путь и ее знаменитый любовник Калликрат не объявился в первозданном виде.
К несчастью, была еще одна причина, хотя я так и не мог понять, как она могла воспринять всерьез обращенный ко мне вопрос Умслопогаса о женитьбе на ней и мой нелицеприятный ответ. В тот момент – и я ясно это видел – она не хотела выходить за меня замуж. Но, как подсказывала мне моя интуиция, она не могла не разозлиться, потому что я разделял ее взгляды на этот важный вопрос.
Но вскоре я увидел последнее проявление характера этой закрытой вуалью леди. Было очевидно, что мне нужно как можно скорее отправляться домой с несчастной молодой женщиной, которая лишилась рассудка из-за гибели своего бедного отца. Однако я признался себе, что было нечто положительное в том, что именно так распорядилось Провидение, потому что, с тех пор как Робертсон бросил пить, он перестал быть веселым приятелем, а двоих сумасшедших я вряд ли выдержал бы.
Итак, я обследовал двух раненых зулусов, выказав тревогу по поводу их состояния, что вызвало лишь очередной шквал придирок со стороны Айши. Я хотел определить, здоровы ли они. Их раны, которые не были слишком серьезными, быстро зажили на свежем воздухе, и они сами утверждали, что готовы к новому походу. Правда, Айша резко убеждала меня в том, что потратила много сил, чтобы вылечить их, хотя, на мой взгляд, они и так уже выздоровели.
Таково было ее поведение, и мне не оставалось ничего другого, как отправиться спать, что я сделал с огромной благодарностью за столь цивилизованный быт. Последней мыслью, которая овладела мной перед сном, была та, как же все-таки удалось Айше появиться и исчезнуть во время битвы. Я не мог найти ответа на этот вопрос, хотя понимал, что разгадка придет позднее, как уже часто случалось.
Ночью я спал как убитый, так что даже подумал, не подмешано ли какое-либо снотворное, которое выглядело как шерри, поскольку все остальные, кто пил его, также крепко спали.
Я проснулся на следующий день около десяти часов утра и был в отличном настроении, как будто только что прогулялся по морскому берегу, а не пережил недавние приключения, в том числе ужасную битву и некоторые другие боевые эпизоды, когда я уже считал, что нахожусь на пути в царство Аида.
Бóльшую часть дня я провел, прогуливаясь по окрестностям, обедая, обсуждая запомнившиеся детали битвы с Умслопогасом и зулусами и куря больше обычного (я забыл упомянуть, что амахаггеры выращивают какой-то особенный табак, который я попробовал, хотя большинство африканцев лишь нюхают его). После всех тревог, умственных и физических усилий я чувствовал себя как домохозяйка, мечтающая, чтобы на ее могильной плите было написано: «Я ушла в лучший мир, где никому не буду нужна». Я лишь хотел ничего не делать хотя бы в течение месяца, однако знал, что могу рассчитывать лишь на короткий отдых, как клерк из Сити на пикнике, но и из этого я решил извлечь максимум выгоды для себя.
В результате к вечеру я ужасно устал. Я сходил посмотреть на Инес, которая все еще спала, но черты ее лица казались сейчас более естественными. Я узнал, почему это происходит, от девушек, ухаживающих за ней. Оказывается, через определенные интервалы она получала молоко или сливки, которые, я надеялся, не дадут болезни развиться. Я поболтал с ранеными зулусами. Они бродили вокруг и скучали еще больше, чем я, выкрикивая проклятия в адрес своих древних духов, поскольку еще не выздоровели окончательно.
Я даже отправился на поиски Ханса, который неожиданно исчез, в своей обычной странной манере. Однако полдень был настолько жарким и душным, что мне показалось, будто приближается гроза, и вскоре я вернулся обратно и предался размышлениям о своих дальнейших планах.
Пока я медитировал подобным образом, ощущая какое-то смутное беспокойство, как будто после захода солнца меня ожидали тяжелые испытания, появился Ханс и сказал, что армия амахаггеров собралась на том месте, которое я выбрал. Он добавил, что Белая леди собирается отправиться туда, чтобы вручить им награды, которые они заслужили в сражении.
Услышав об этом, Умслопогас и другие зулусы пожелали присутствовать при этой церемонии, если я, конечно, соглашусь сопровождать их. Хотя я не хотел этого делать и вообще не желал смотреть на амахаггеров, но не стал спорить и согласился, при условии, что мы будем находиться не с ними вместе, а, скажем, на некотором расстоянии.
Итак, вместе с ранеными мы отправились в путь и вскоре подошли к стене старого города, под которой находился огромный ров, сейчас сухой, а когда-то наполненный водой.
Мы уселись на вершине стены и могли наблюдать за происходящим, сами оставаясь незамеченными. Мы оглядывали отряды амахаггеров, выживших после сражения. Они маршировали под командованием своих вождей в двухстах ярдах от нас. Также мы видели несколько групп людей под охраной. Очевидно, это были пленные, взятые в битве с Резу; как заметил Ханс, наверное, это были будущие жертвы.
Полдень был очень жарким и погода необычной. Солнце спряталось за облаками, и испарения висели в воздухе настолько густые, что небо иногда было почти черным. Когда небеса на некоторое время очищались, в сером свете ландшафт выглядел неестественным, как будто начиналось затмение солнца.
Зулусский колдун Гороко, оглянувшись по сторонам, понюхал воздух и заметил, что это «погода для вынюхивания» и что вокруг много духов.
Честно говоря, я был склонен поверить Гороко, потому что чувствовал себя неважно, но лишь ответил, что, если так, я буду очень обязан ему как искусному чародею, если он оградит нас от духов. Конечно, я знал, какие электрические токи ходят вокруг, поэтому лучше было бы не покидать лагерь.
Именно в один из этих периодов затмения солнца должна была появиться Айша. В конце концов она появилась в своих белых одеждах, окруженная женщинами и охраной, возникла внезапно, произнося заклинание, и, хотя я не мог слышать ни слова, по движениям ее рук я понял, что она говорит.
Будучи центральной фигурой этого представления, она не могла бы выбрать лучшего места, чем то, которое за нее выбрали небеса. Внезапно в покрывале из облаков появилось отверстие, похожее на глаз, и возник красный луч, который упал прямо на нее, так что лишь она одна была видна, а все остальные оказались погружены во тьму.
В это время Айша стала выглядеть странно и даже зловеще в красном свете. Я вспомнил о неких «красных одеждах», о которых часто читал в моем любимом Ветхом Завете. Она была в красном с ног до головы, этакий символ ужаса и гнева.
Но вот глаз в небесах закрылся и луч исчез. Затем появились серые лучи, и в них я заметил мужчину, вышедшего, очевидно, из группы пленников, под охраной и вставшего перед Айшей.
Затем я долгое время ничего не видел, потому что казалось, что тьма сочится из каждого уголка неба и закрывает все пространство под собой. В конце концов после пятиминутной паузы, когда тишина стала гнетущей, разразилась буря.
Это была самая необычная буря из всех виденных мной в Африке. Просто я не могу вспомнить ни одну, которая была бы на нее похожа. Она началась, как обычно, с холодного, пронизывающего ветра. Затем ветер стих, внезапно небеса ожили и заблестели маленькими огоньками. Казалось, они летели горизонтально, оставляя за собой сияющую паутину.
В свете этих огоньков, которые, если бы не их мягкое свечение и большая яркость, напоминали бы падающие звезды, я заметил, что Айша обращается к людям, стоявшим перед ней с опущенной головой, без движения, а охрана отошла назад.
– Если бы я хотел получить награду в виде скота или жены, я выглядел бы счастливее, чем эти обожатели луны, баас, – заметил задумчиво Ханс.
– Может быть, все зависит от того, что это за скот и что за жены, – ответил я. – Если скот мочится кровью и может заразить стадо, или дикие быки могут затоптать тебя, или жены – старые вдовы со злыми языками, я думаю, ты выглядел бы так же, как и они, Ханс.
Я не знаю, что заставило меня произнести эти слова, но мне кажется, что это было некое предчувствие надвигающейся опасности, которая предопределялась самим характером этого места. Сама природа, похоже, выбрала эту сцену, окруженную развалинами, для любопытной драмы, свидетелями которой мы оказались.
– Я никогда не думал об этом, баас, – ответил Ханс. – Но правда в том, что не все подарки хороши, особенно дары ведьмы.
Пока он так говорил, маленькие лучи света потихоньку пропадали, оставляя позади себя темноту, сквозь которую, далеко над нами, снова подул ветер.
Внезапно в небе возникло светящееся лезвие, и я увидел, как Айша высится, высокая и строгая, а ее рука протянута в сторону линии мужчин, стоящих перед ней. Лезвие исчезло, за ним последовала темнота и почти мгновенно обернулась еще более ярким лезвием, которое, казалось, упало на землю потоком огня и сконцентрировалось в пятне пламени в том месте, где стояла Айша.
Сквозь это пламя, или в сердце его, я увидел Айшу и группу людей впереди нее. Эти люди отступили назад, пока Айша стояла в одиночестве, протянув руку.
Затем стало еще темнее, один раскат грома следовал за другим, так что земля тряслась и вибрировала. Никогда в своей жизни я не слышал такого ужасного грома. Он так напугал зулусов, что они опустили голову, кроме Гороко и Умслопогаса, чья гордость не позволила им упасть на колени, ведь Умслопогас имел репутацию укротителя небес или хозяина бурь.
Признаюсь, что хотел бы последовать их примеру и лечь на землю, поскольку был смертельно напуган. Но я не лег.
В конце концов гром утих и самый страшный ураган внезапно закончился. Дождя не было, что само по себе было удивительно и необычно, но наступила странная тишина. Темнота постепенно проходила, солнце снова появилось на западе. Его лучи упали на то место, где стояла группа амахаггеров, но сейчас ни одного из них не было видно.
Они все ушли, и Айша вместе с ними. Они так быстро исчезли, что я подумал, что мы стали жертвой иллюзии, если бы не мертвые люди, которые лежали на земле и выглядели очень маленькими и одинокими; они казались точками на таком большом расстоянии.
Мы посмотрели друг на друга и на них, затем Гороко заявил, что он должен проверить тела людей, чтобы понять, свет ли Кора убил их, как это бывало всегда, или что-то иное покарало их и отбросило друг от друга. Он объявил, что может это определить по следам на этих несчастных.
Поскольку я тоже причислял себя к любознательным и хотел посмотреть, что случилось, я согласился пойти с ним. Итак, за исключением раненых, которым, по моему мнению, стоило избежать подобного напряжения, мы отправились через обломки упавшей стены и, пройдя открытое пространство, достигли места трагедии, не встретив никого по дороге и не увидев ничего особенного.
Погибшие, все одиннадцать человек, лежали в одну линию, как стояли перед этим. Все они лежали на спине, с широко открытыми глазами и выражением ужаса, застывшего на их лицах. Некоторых из них я узнал, как и Ханс и Умслопогас. Это были воины или вожди, маршировавшие передо мной до атаки Резу, хотя до того момента я не видел никого из них, пока мы не начали приближаться к месту битвы.
– Баас, – сказал Ханс, – мне кажется, что это предатели, которые убежали и выдали Резу все тайны, в результате чего он атаковал нас на границе, вместо того чтобы ожидать нашего нападения в долине, как мы планировали. В конце концов, никто из них не участвовал в битве, а еще я слышал, как амахаггеры разговаривали с несколькими из них.
Я ответил, что, если бы это было так, свечение пометило бы их очень хорошо.
В это время Гороко исследовал один труп за другим и сказал:
– Эти несчастные погибли не от лучей света, а от колдовства. На них нет ожогов, и одежда не обожжена.
Я подошел поближе, чтобы осмотреть тела, и нашел, что это действительно так: внешних повреждений на всех одиннадцати не было никаких. Единственное, что бросалось в глаза, так это их испуганный вид.
– Всегда ли свет сжигает людей? – спросил я Гороко.
– Всегда, Макумазан, – ответил он. – Кроме того, большинство из этих мертвецов носили ножи, которые должны были расплавиться. А их ножи выглядят так, как будто только что вышли из кузницы и отлично заточены! – И он поднял некоторые из них, чтобы показать мне.
Это было действительно так, и здесь я должен отметить, что мои наблюдения совпали с опытом Гороко, поскольку я никогда не видел никого, кто был бы убит светом и при этом его одежда была бы совершенно цела.
– О, – сказал Умслопогас, – это проделки ведьмы, а не возмездие Небес. Это место заколдовано. Давайте уйдем отсюда, пока нас не постигло наказание, потому что мы не заслужили такой кары, как эти предатели.
– Нам нечего бояться, – ответил Ханс. – С тех пор как у нас появился Великий талисман Зикали, который может загасить любой огонь, как старуха связку прутьев, нам ничего не страшно. – (Тут я могу отметить, что Ханс первым побежал со страшного места, причем с невероятной скоростью.)
Мы вернулись в лагерь без дальнейших разговоров, поскольку зулусы были напуганы, и я признался себе, что не могу ничего понять, хотя, без сомнения, этому природному явлению должно было быть простое объяснение.
Оно обязательно должно быть! Этот Кор поистине странное место, у которого есть свои легенды, сердитые амахаггеры и их таинственная королева. Ею я, несмотря на то что совершенно этого не хотел, все время интересовался, заинтригованный ее властью, присущей всем красивым и талантливым женщинам.
Я вспомнил, как она обещала дать дальнейшие объяснения своей силы не позднее чем через один-два часа. Но теперь я начал сожалеть, что вообще когда-то попросил ее об этом. Поскольку кто мог знать, чем все это закончится?
Умслопогас думал приблизительно так же, как я, в любом случае он отправился на ужин, не вспомнив о ней. Я же, убедившись, что Инес до сих пор спит, последовал его примеру и пообедал, хотя и без своего обычного аппетита.
Когда я закончил, солнце клонилось к закату в абсолютно чистом небе. Я решил, что могу отправиться спать пораньше, отдав приказ, чтобы меня не беспокоили. Но удача отвернулась от меня, потому что, как только я снял накидку, прибыл Ханс и сказал, что снаружи ждет Билали, чтобы отвести меня кое-куда.
Мне ничего не оставалось, как снова одеться. Еще до того, как я завершил туалет, прибыл сам Билали. Он не был так величествен и необычно спешил. Я спросил его, в чем дело, и он ответил не очень убедительно, что чернокожий, убийца Резу, стоит у двери со своим топором.
– Он всегда ходит с топором, – сказал я.
Затем, вспомнив тревоги Билали, я объяснил, что он не должен обращать слишком большого внимания на несколько грубых слов, которые были сказаны обычно мягким и спокойным человеком, чьи нервы просто не выдержали. Старый человек поклонился и покачал бородой, но я заметил, что, пока Умслопогас был рядом, он прикрывался мной как щитом.
За домом я нашел Умслопогаса, который опирался на топор и глядел в небо, где мелькали последние красные лучи заката.
– Солнце село, Макумазан, – сказал он. – Время пойти к Белой королеве, как она просила, и узнать, сможет ли она действительно провести нас вниз, где живут мертвые.
Значит, он не забыл, что привело меня в замешательство. Чтобы не показывать своих сомнений, я спросил его с напускной доверчивостью, не боится ли он рискнуть отправиться в это путешествие в мир смерти.
– Почему я должен бояться дороги, по которой все равно когда-нибудь пройду, и ворот, в которые все стучатся время от времени, особенно те, кто ведет войны, как я и ты, Макумазан? – спросил он с тихим почтением, что заставило меня устыдиться.
«В самом деле – почему? – спросил я, обращаясь к самому себе. – Хотя я предпочел бы другую дорогу».
После этого мы отправились в путь, не говоря ни слова. Я старался выглядеть спокойным, думая о том, что все это мероприятие является сущей ерундой и бояться совершенно нечего.
Вскоре мы прошли мимо разрушенной арки, и нам было позволено войти к Айше. Когда Билали, оставшись позади нас, поднял занавески, я увидел, к своему изумлению, что Ханс вполз за нами и сидел рядом, достаточно близко, очевидно в надежде увидеть все, что можно.
Позднее я понял, что он каким-то образом угадал или даже был уверен в нашем визите и его любопытство пересилило страх перед Белой ведьмой. Или, возможно, он мечтал наконец посмотреть, так ли ее лицо уродливо под вуалью, как он предполагал. В любом случае он тоже был здесь, и если даже Айша заметила Ханса – думаю, так и было, я понял это по ее кивку, когда она посмотрела в его сторону, – она промолчала.
Какое-то время она сидела, молча разглядывая нас. Затем сказала:
– Почему вы пришли так поздно? Те, кто хочет встретиться со своей умершей любовью, обычно торопятся, а вы не спешили.
Я пробормотал какие-то извинения, но она не стала слушать их, а продолжала:
– Я думаю, Аллан, что твои сандалии, которые должны летать на крыльях, как у римского Меркурия, отяжелены страхом. Это не кажется мне странным, поскольку вы собираетесь к Воротам смерти, а их боятся все, даже сама Айша, потому что кто знает, что может там произойти? Спроси Того, кто носит топор, боится ли он?
Я повиновался, переведя все, что она сказала, на зулусский, насколько мог.
– Скажи Королеве, – ответил Умслопогас, когда все понял, – что я ничего не боюсь, кроме женского языка. Я готов пройти Ворота смерти и, если надо, никогда не возвращаться оттуда. Я знаю, что у белых людей все иначе, потому что темнота учит страху, наполнена ужасами, которые неведомы черным людям. Мы верим, что существуют привидения и духи наших отцов живут там, и поскольку мне представился хороший случай узнать, так ли это на самом деле, я превыше всего желаю встретить там одно привидение, из-за которого я и оказался на этой далекой земле. Скажи это Белой королеве, Макумазан, и еще скажи ей, что, если она захочет отправить меня в то место, откуда нет возврата, я, тот который не любит этот мир, не буду винить ее, хотя, по правде говоря, для себя уже решил умереть в сражении. Теперь я все сказал.
Когда я перевел Айше его слова, она ответила так:
– Его дух так же силен, как и его тело, а как насчет твоего духа, Аллан? Ты также готов рисковать до последнего? Знай, что я ничего не могу пообещать тебе, кроме как отправить твою душу в глубины смерти. И – хотя в этом я не уверена – ты должен пройти через Ворота смерти, которые могут закрыться за твоей спиной, и сделает это рука более сильная, чем моя. Более того, я не знаю, что ты найдешь там, потому что у каждого из нас есть свой рай и свой ад, куда рано или поздно он все равно отправится. Пойдешь ли ты вперед или назад? Ты должен сделать выбор, пока у тебя есть время.
Во время этого разговора я чувствовал, что мое сердце трепещет, как засохший лист, если я могу использовать это слово, а моя кровь охладилась до состояния льда. Мог ли я проклинать себя за то любопытство, которое привело меня к тому, что сейчас я стою на краю ужаса, получив такой шанс. Я колебался и спросил Айшу, будет ли она сопровождать меня в этом странном путешествии.
Она засмеялась:
– Подумай сам, Аллан. Могу ли я сопровождать мужчину, который хочет встретить свою любовь, которую когда-то потерял? Что там подумают или скажут, если они увидят мою руку в твоей?
– Я не знаю и не думаю об этом, – ответил я в отчаянии. – Но это такое путешествие, в котором каждый ищет проводника, знающего дорогу. Не может ли Умслопогас пойти первым и затем вернуться, чтобы рассказать, как все было?
– Смелый и вооруженный белый господин, посвященный в последнюю веру мира, не постыдится бросить дикаря, как перо, чтобы проверить ветер и посмотреть, прилетит ли оно обратно, или бросит его в огонь? Что ж, такой приказ может быть отдан. Спроси его сам, Аллан, хочет ли он исполнить твое поручение ради тебя. Или, может быть, маленький желтый человечек… – И она замолчала.
В этом месте Ханс, который знал арабский и понял кое-что из нашего разговора, больше не мог сдерживаться.
– Но, баас, – он выбежал из своего укрытия за занавеской, – только не я! Я не хочу охотиться за привидениями, баас, они не оставляют следов, по которым вы сможете идти, и всегда находятся позади нас, когда мы думаем, что они впереди. И потом, так много людей ждет меня обратно, и как я могу бросить их, пока я сам чего-то боюсь? И если вы хотите погибнуть, когда ваш дух покинет вас, я должен быть рядом, чтобы достойно предать моего господина земле.
– Помолчи! – сказал я жестко. Затем, не в силах больше выносить насмешки Айши, потому что чувствовал, что она смеется надо мной, я добавил со всем благородством, на которое был способен: – Я готов пройти сквозь Ворота смерти, Айша, если ты покажешь мне дорогу. Я пришел в Кор именно с этой целью – узнать, если смогу, живут ли где-то в другом месте те, кто уже покинул наш мир. Итак, что я должен делать?
