Глава XIX
Заклинание
Я не могу ничего сказать о нашем возвращении в Кор, за исключением того, что мы все-таки достигли этих развалин.
Это было замечательное путешествие, которое стоило запомнить хотя бы потому, что в первый и последний раз в его жизни Умслопогас согласился на то, чтобы его несли на носилках, хотя бы часть пути. Как я уже сказал, он не был ранен – топор его могучего врага лишь оцарапал ему кожу.
Он устал от потрясений, чувствовал упадок сил после напряженного боя, ведь этот великий бесстрашный воин в глубине души был нервным и чувствительным человеком.
Лишь такие люди достигают вершины чего-либо, и это касается всех сторон жизни. Та страшная битва с Резу была огромной нагрузкой для зулуса. Как он потом сказал себе, «мудрец высосал всю силу», особенно когда он понял, что кольчуга не позволяет ему нанести Резу смертельный удар, а из-за изворотливости врага он не может оказаться у него за спиной. Именно тогда он и предпринял этот трюк с высоким прыжком и отскакиванием назад. Зулус делал это когда-то в молодости, чтобы разбить круг из щитов и оказаться в его середине.
Умслопогас знал, что преуспеет в этом необычном прыжке через голову Резу или будет убит, что, в свою очередь, означало смерть всей нашей команды. Ему надлежало преодолеть страх взлететь и оказаться на вершине, поскольку только так, один на один с врагом, он мог развить скорость, необходимую для такого ужасного прыжка.
Главное, он сделал это и потому победил, хотя в результате оказался, как он сам выразился, «слабым, как змея, которая выползает на солнце из своей норы после окончания зимней спячки».
Умслопогас потом сказал, что благодарен тому обстоятельству, что Резу не удалось сжать руки на его горле, иначе солнцепоклонник убил бы его, «как бабуин ломает стебель». Никакой силы, даже его, Умслопогаса, не хватило бы, он не смог бы сопротивляться железной силе этого гориллоподобного человека.
Я согласился с ним, потому что мы видели его широкую грудь и развитые мускулы, а также его силу, с которой он обрушился на зулуса со своим топором (который, между прочим, пропал или был украден – думаю, одним из амахаггеров).
Откуда могла взяться сила в человеке, чье лицо доказывало, что он далеко не молод? Может быть, была какая-то правда в легенде про Самсона, чья сила перешла в его огромную бороду и длинные локоны? Тут нечего сказать, может быть, этот человек был поклонником Геркулеса, потому что был сильным, как Геракл. Все истории, которые я слышал о его подвигах, не давали повода для сомнений, но я был все же склонен считать, что эти истории о его сверхъестественных способностях – просто обман. Он был всего лишь представителем семьи «сильных людей», тренировавшихся всю жизнь напролет.
К сожалению, он был растерзан теми жестокими амахаггерами еще до того, как я смог осмотреть его или его кольчугу. Но только когда я осмотрел тело бедного Робертсона, которое мы похоронили там, где он погиб, и увидел, что оно разрублено топором Резу на две части единственным ударом, лишь тогда я понял, какой силой обладал этот дикарь.
Я говорю – дикарь, но не уверен, что это правильная характеристика Резу. Очевидно, он придерживался определенной веры, кроме того, имел бурное воображение, что продемонстрировал, похитив Инес, чтобы она стала его королевой, прикрыв ее вуалью, как у Айши, с намерением принести ее в жертву. Он окружил девушку охраной, состоящей из женщин, которые уничтожили жреца-убийцу, а потом и сами совершили самоубийство, когда потерпели поражение. Все это указывало на нечто большее, чем простое дикарство, – возможно, на следы какой-то забытой древней цивилизации. Я не знаю, что все это означало.
Резу мертв, и мир избавился от него. Те же, кто хотел узнать больше об этой народности, могли лишь довольствоваться их останками в местах обитания, которые, со своей стороны, я не собирался посещать больше никогда.
Во время нашего путешествия в Кор Инес так ни разу и не пошевелилась. Когда бы я ни смотрел на нее, я видел, что она лежит с широко открытыми глазами. Выражение ее лица сильно пугало меня: я начал бояться, что она умрет. Однако я не мог ничем помочь ей, только попросил носильщиков ускорить шаг. Итак, мы спустились с холма и, пройдя через долину, достигли Кора в тот момент, когда садилось солнце. Когда мы подошли ко рву перед стенами города, я увидел, что старый Билали вышел нам навстречу. Он несколько раз поклонился, тревожно глядя на повозку, в которой, как он знал, находился Умслопогас. В самом деле, его отношение даже к Хансу стало раболепным после нашей победы над Резу и его смерти от топора зулуса. После этого все они стали считать нас наполовину божествами и относились к нам соответственно.
– О всемогущий вождь, – сказал он, – Та, чье слово закон, попросила меня привезти больную леди в то место, которое уже готово для нее. Оно находится рядом с твоим, так что ты сможешь видеть ее, когда захочешь.
Я удивился, как Айша могла узнать, что Инес больна, но слишком устал, чтобы задавать вопросы, просто позволил ему отвести нас к жилью. Он так и сделал, проведя нас в полуразрушенный дом, стоящий недалеко от нашего. Он был чисто вымыт и обставлен по последней моде. Кроме того, пол там был покрыт коврами, поэтому в нем было более уютно. Здесь мы нашли двух женщин среднего возраста, довольно высокомерных, которые, как сказал Билали, были сестрами, приставленными, чтобы ухаживать за больной. Уложив Инес на кровать, я передал ее в их полное распоряжение. Я не хотел сам быть ее доктором, поскольку не знал, какие из моих лекарств подойдут ей. Более того, Билали успокоил меня, сказав, что Та, чье слово закон, скоро появится здесь и «вылечит ее», как только она может сделать.
Я ответил, что надеюсь на это, и отправился к нашей стоянке, где обнаружил прекрасно приготовленный обед и незнакомый мне напиток. Билали заявил, что по приказу Айши мы должны его выпить, потому что это избавит нас от слабости.
Я попробовал этот напиток бледно-желтого цвета, напомнивший шерри. Мысль о яде, конечно, мелькнула у меня в голове, но я был слишком усталым, чтобы долго раздумывать об этом. Конечно же, эффект оказался удивительным, поскольку моя усталость мгновенно испарилась. Я обнаружил у себя зверский аппетит и чувствовал себя лучше и уверенней, чем было многие годы до этого. Короче говоря, это был лучший «коктейль», какой я когда-либо пробовал. Я захотел узнать его рецепт, и Айша сказала мне, что напиток выгнан из достаточно безвредных трав и не содержит ни капли алкоголя.
Я дал немного попробовать Хансу, потом Умслопогасу, который оставался с ранеными зулусами. Он почувствовал себя намного лучше, а потом и Гороко, который тоже его попробовал. Эффект был потрясающий.
Затем, умывшись, я приступил к обеду, но здесь надо отдать должное Хансу.
– Баас, – сказал он, – все это выглядит очень хорошо, хотя все могло бы кончиться плохо. Рыжебородый мертв, что тоже хорошо, потому что за сумасшедшим человеком очень трудно ухаживать, а голова, полная лунного света, не очень-то хороший советчик для любого человека. О, без сомнения, ему лучше быть мертвым, хотя вашему преподобному отцу будет трудно смотреть за ним в огненном месте.
– Возможно, – вздохнул я, – лучше быть мертвым, чем лунатиком. Но я боюсь, как бы его дочь не последовала за ним.
– О нет, баас! – весело вскричал Ханс. – Хотя я должен сказать, что она немного тронулась и, без сомнения, видела много ужасных вещей. Но Великий талисман знает, что она не умрет после всего того, через что нам пришлось пройти, и после тех опасностей, которые мы пережили, чтобы спасти ее. Великий талисман – удивительная вещь, баас. Сначала он делает бааса вождем над амахаггерами, которые без него никогда не согласились бы сражаться, – ведьма, чья голова скрыта под накидкой, знает это очень хорошо. Затем он оберегает нас во время битвы, дает силу Умслопогасу, для того чтобы он убил этого гигантского людоеда.
– Почему он не дал мне силу, чтобы убить Резу? Я ведь выпустил в его грудь две скорострельные пули, которые причинили ему вреда не больше, чем удар палкой по рогам быка.
– О, может, баас упустил что-то из виду, потому что баас иногда пропускает кое-что, думая, что всегда успеет это сделать. – Ханс подождал, не отвечу ли я на его наглый выпад, чего я, конечно же, не сделал, и снова продолжил, слегка унижая меня: – Или, может быть, у Резу была слишком хорошая кольчуга, потому что я видел, как несколько амахаггеров разрезали ее на кусочки, забрав то, что было очень похоже на кусочки меди. Также Великий талисман означал, что Резу будет убит Умслопогасом, но не баасом, потому что в противном случае Умслопогас остался бы разочарованным до конца своих дней. Зато теперь он может идти по жизни гордо, как петух с двумя хвостами. Кроме того, господин, когда Резу разбил наш квадрат и амахаггеры побежали, без сомнения, именно Великий талисман вселил в их сердца смелость, потому что все изменилось в тот момент, когда они увидели его на груди бааса и, вместо того чтобы съесть бааса, сожрали каннибалов.
– В самом деле! Я думал, что госпожа, которая обитает вон в той стороне, приложила к этому свою руку. Ты видел ее, Ханс?
– О да, я видел ее, баас, я думаю, что это она размахивала одеждой у нас над головой, а когда люди Резу увидели, насколько уродливо ее лицо, это напугало их. Но без сомнения, это тоже результат действия Великого талисмана, потому что такая мысль никогда не пришла бы в голову глупой женщине. Знает ли баас хоть одну женщину, которая принесла бы пользу на поле битвы или в чем-то еще, за исключением ухода за младенцами? И если она не занимается семейными делами, то, без сомнения, только потому, что настолько уродлива, что ни один мужчина не женится на ней.
Я случайно поднял глаза и в свете ламп увидел Айшу, которая стояла с нами в комнате, куда вошла через открытую дверь, в шести футах позади Ханса.
– Будьте уверены, баас, – продолжал Ханс, – что этот трюк с одеждой не более чем старая уловка, которой пугают людей. И если она скажет, что это она, а не Великий талисман заставила амахаггеров измениться, я скажу это ей в лицо.
Я был не в силах что-то возразить и только втайне радовался тому, что, на наше счастье, Айша не понимает голландского языка. Она придвинулась ближе, и ее тень упала на Ханса и на пол перед ним. Он увидел это и в ужасе уставился на странную тень, затем медленно оглянулся.
Некоторое время он не двигался, будто был заморожен, затем, выкрикивая дикие проклятия, вскочил на ноги, выбежал из дома и исчез в ночи.
– Мне кажется, Аллан, – сказала Айша, – что этой глупой желтой обезьяне хватает смелости только на то, чтобы бросать палки, когда самки леопарда нет под деревом. Но когда она приходит, он, по своей глупости, все равно продолжает. О, не извиняйся, ведь я знаю очень хорошо, что он говорил обо мне гадости, что он любопытен, как все обезьяны, и очень хочет узнать, что под моей вуалью. Проще говоря, он верит, что ни одна женщина не будет скрывать свое лицо, пока не будет знать, что это потакает вкусам мужчин.
Затем, к моему облегчению, она тихо рассмеялась, показав, что чувство юмора ей не чуждо, затем снова продолжила:
– Ладно, оставь его в покое, потому что это хорошая обезьяна, по-своему мужественная. Он показал это, когда выследил место, где находится Резу, и нанес смертельный удар убийце-жрецу.
– Каким образом ты поняла слова Ханса, Айша? Ведь он говорил на языке, которого ты никогда не знала.
– Потому что я читаю по лицам, Аллан.
– Или по спинам, – предположил я, вспоминая, что Ханс стоял к ней спиной.
– По спинам, голосам или сердцам. Не важно как, но я могу читать. Однако давай закончим этот бесполезный разговор. Отведи меня к той девушке, которая вырвалась из когтей Резу и от судьбы, которая была бы для нее гораздо хуже, чем смерть. Понимаешь, Аллан, этот демон Резу собирался взять ее в жены и планировал принести отца девушки в жертву, а затем съесть его, как была съедена на ее глазах служанка! Теперь отец девушки мертв, и, может быть, это и к лучшему. Я думаю, что маленький желтый человек сказал тебе именно об этом… нет, не начинай, я прочитала это по его спине. Поскольку его мозг был разрушен, до конца жизни он бы страдал. Лучше, что он погиб как мужчина, в борьбе против врага, тем самым спасая остальных. Но хорошо, что она все еще жива.
– Да, но безумна, Айша.
– После того, что она пережила, – это наилучший выход, Аллан. Вспомни, разве в твоей жизни не было дней и месяцев, когда ты хотел бы заснуть и проснуться безумным? И разве мы не были бы счастливы, если бы, подобно животным, могли о плохом забыть, не знать и не понимать? Люди говорят о небесах, но, поверь мне, небеса – это сон без сна, потому что жизнь и пробуждение означают борьбу, которая часто бывает слишком иллюзорна, вызывая печаль или угрызения совести, которые разрушают нас. А теперь пойдем со мной.
Я проследовал за ней в другой разрушенный дом, где мы нашли Инес простертой на кровати, все еще в варварской одежде, хотя вуаль была поднята с ее лица. Она лежала с широко раскрытыми глазами, пока женщины осматривали ее. Айша взглянула на нее, потом сказала мне:
– Они пытались обмануть амахаггеров одеянием Айши и ее изображением и даже принесли ей клятву верности. – И она указала на золотые диски, похожие на солнце. – Да, она честная девушка, белая, благородного происхождения, это первое, на что я обращаю внимание. Она не хотела такого обмана. Более того, ей не причинили вреда, ее душа была погружена в море страха, вот и все. Лучше, чтобы она пока ничего не вспомнила, потеряв при этом разум, как случилось с ее отцом. Через некоторое время память вернется к ней, и весь этот ужас превратится в печальные тени, которые она будет видеть. Но и эти тени вскоре забудутся и уйдут, обернувшись в полузабытые воспоминания. Отойди в сторону, Аллан, и вы, женщины, оставьте нас.
Я повиновался, женщины поклонились и вышли. Тогда Айша подняла вуаль и опустилась на колени возле кровати Инес так, чтобы я не видел ее лица, хотя должен признаться, что мне хотелось взглянуть на него. Однако я мог видеть, что она приблизила свои губы к губам Инес, и по ее движениям мне показалось, что она что-то вдохнула в ее губы. Еще она раскинула руки и положила одну из них на сердце Инес. Минуту или около того она размахивала руками в разные стороны, время от времени останавливаясь, чтобы коснуться кончиками пальцев ее лба.
Внезапно Инес зашевелилась и села. Айша взяла сосуд с молоком, который стоял на полу, и поднесла его к губам девушки. Инес выпила все до последней капли и снова упала на кровать. Еще некоторое время Айша продолжала водить руками, затем опустила вуаль и встала.
– Посмотри, я произнесла над ней заклинание, – сказала она, подзывая меня.
Я подошел и увидел, что глаза Инес закрылись, и казалось, что она погрузилась в глубокий естественный сон.
– Она будет так лежать всю ночь и следующий день, – сказала Айша. – И когда проснется, то поверит, что она просто счастливый ребенок. Лишь когда она снова увидит свой дом, тогда вспомнит, где прошла ее жизнь, а затем вся эта история забудется. Вы можете сказать ей, что ее отец погиб, когда вы вместе ходили охотиться на речных чудовищ. Но я думаю, что она не будет много спрашивать, узнав, что он погиб, поскольку я дала ее душе такую команду.
«Гипноз, – подумал я. – О Небеса, это наверняка поможет».
Казалось, Айша поняла, что творится в моей голове, потому что кивнула и сказала:
– Не бойся, Аллан, ведь черный владелец топора и желтая обезьяна называют меня ведьмой, а ведьмы, как ты знаешь, разбираются в медицине и других вещах и владеют ключом к тайнам природы.
– Например, – предположил я, – как перенести себя в пространстве и во времени в битву в нужный момент и уйти из нее – тоже в нужный момент.
– Да, Аллан, заметив, что амахаггеры собираются бежать, я поняла, что нужна там, чтобы дать им силу и внушить страх армии Резу. И я пришла.
– Но как ты пришла, Айша?
Она рассмеялась в ответ:
– Может быть, я вовсе не приходила. Может, ты только думал, что я пришла. Я была там, все остальное не имеет значения.
Поскольку меня трудно было так быстро убедить, она продолжала:
– О! Глупый человек, не старайся понять то, что выше твоего понимания. Просто слушай. В своем неверии ты убежден, что душа живет в теле, не так ли?
Я кивнул, потому что всегда так думал.
– Иначе говоря, тело живет в душе.
– Как жемчужина в раковине, – предположил я.
– Да, но жемчужина, которая кажется тебе прекрасной, для раковины – болезнь и яд, так же и тело для души – одни проблемы и порча. Белая и святая душа ищет пути, чтобы дать мерзкому телу свои собственные чистоту и цвет, хотя это ей редко удается. Аллан, плоть и дух – это злейшие враги друг для друга, которые соединены вместе велением высшего разума. Они могут забыть свою ненависть и наслаждаться друг другом или разлучиться: дух должен отправиться в свое место, а плоть – в свой разрушительный мир.
– Странная теория, – сказал я.
– Да, Аллан, она нова для тебя. Но это правда. Душа человека, будучи на свободе и не связана с телом, касается души Вселенной, и эту душу люди называют Богом, которого многие знают под другими именами. У Него есть, возможно, власть. И пока душа в теле, если это мудрое тело, она может извлечь из этого знание. Теперь ты понимаешь, почему я настолько добра в роли доктора и как я появилась на этой битве, как ты сказал, в нужное время и покинула ее, когда моя работа была сделана.
– О да, – ответил я. – Я понял, ты так ясно все объяснила.
Она засмеялась, оценив мое признание, посмотрела на спящую Инес и сказала:
– Хрупкое тело этой девушки размещено в огромной душе темного оттенка, потому что души имеют свои цвета и несут тот, который внутри их. Она никогда не будет счастливой женщиной.
– Черные люди называли ее леди Печальные Глаза, – сказал я.
– Правда? Да, я называла ее Печальное Сердце, хотя многим это может показаться шуткой. Кроме того, она забудет плохое и то, какой узкой была грань между ее жизнью и смертью Резу.
– Как раз на длину Инкози-каас, – ответил я. – Но объясни мне, Айша, почему случилось так, что топор помог, а мои пули пролетели мимо?
– Потому что у него была хорошая кольчуга, Аллан, – ответила она равнодушно. – А спина оставалась без защиты.
– Тогда почему же ты поведала мне совершенно иную историю о том, что этот свирепый гигант выпил Чашу жизни? – спросил я с раздражением.
– Я забыла, Аллан. Потому что любопытные, как ты, люди любят слушать истории еще более странные, чем их собственные. К тому же ты очень веришь только в то, что я делаю. А в то, что говорю, нет.
– Вовсе нет! – воскликнул я возмущенно.
Она снова засмеялась и ответила:
– В будущем, возможно, наши представления изменятся, поскольку иногда алхимия ума превращает сказки молодости в факты нашего возраста. Мы начинаем верить во все, как твой маленький желтый друг верит в знахаря по имени Зикали, а амахаггеры чтят Талисман на твоей шее, я, как самая сумасшедшая из всех вас, верю в любовь и мудрость, а черный воин Умслопогас уважает силу своего великого топора больше, чем свое мужество. Все мы дураки, каждый из нас. Хотя я, может быть, самая большая дура из всех. Теперь проведи меня к воину Умслопогасу, которому я хочу выразить огромную благодарность, как поблагодарила тебя, Аллан, и маленького желтого человечка, хотя он бесит меня своим острым языком, не зная, что, если бы я рассердилась, я могла бы оборвать его жизнь.
– Тогда почему ты не выбрала Резу, чтобы убить его вместе с его армией, Айша?
– Мне кажется, что я сделала это благодаря топору Умслопогаса и с помощью твоего командования, Аллан. Почему тогда ты использовал мою силу, когда твоя была в моих руках?
– Потому что у тебя не было власти над Резу. Или ты просто так сказала мне об этом?
– Разве я не говорила, что мои слова всего лишь снежинки, которые тают и не оставляют следов, скрывая мои мысли, как моя вуаль скрывает мое лицо. Как моя красота под вуалью, так и правда может прятаться в словах, хотя это не та правда, о которой ты думаешь. Итак, ты получил ответы, хотя я удивляюсь, почему Резу думал, что я не имею власти над ним, когда вон на той горе он видел меня летящей над его товарищами, как дух ночи. Да, возможно, когда-нибудь я узнаю свою правду, как и многие другие вещи.
Я ничего не ответил. Не было никакого проку спорить с женщиной, которая объяснила, что все рассказанное ею было выдумкой. И все же я продолжал спрашивать ее, почему амахаггеры так верят в талисман, который Ханс называет Великим.
Когда мы выходили из дома, она, по какому-то невероятному совпадению, вернулась к этой теме.
– Я хочу сказать тебе, Аллан, – обратилась она ко мне, – почему амахаггеры не приняли тебя в качестве вождя до тех пор, пока не увидели, чтó ты носишь на своей груди. Их рассказ о легенде кажется выдуманным жрецами, и такой мудрый человек, как ты, не мог в нее поверить, как некоторые другие, которых ты слышал в Коре. В ней есть доля истины, поскольку много столетий назад старый мудрец, чье изображение высечено на слоновьих волосах, пришел к той, чье место я потом заняла как правитель этого племени, – она была очень похожа на меня, я верю, что это была моя мать, поскольку о ее мудрости ходили легенды.
В то время обсуждался вопрос о войне между почитателями Лулалы и отцом Резу. Однако Зикали сказал людям Лулалы, что они не должны воевать с людьми Резу до того дня, пока в Кор не придет белый мужчина и не принесет с собой кусок сплетенных слоновьих волос, на котором будет изображение карлика, похожего на Зикали. Именно тогда они должны будут сражаться и победить Резу. Эта история распространилась среди нашего народа, и ты, который считал первую историю магической, должен понять ее простоту. Разве это не так, о мудрый Аллан?
– О да! – ответил я. – Кроме того, что я не могу понять, каким образом Зикали мог оказаться здесь сто лет назад, потому что люди не существуют так долго, хотя он притворяется, что жил в далеком прошлом.
– Нет, Аллан, возможно, это был его отец или его дед. Поскольку его образ видели, ты не можешь сказать, что его не существует, кроме того, мудрость во все времена приходит вместе с кровными узами.
И снова я ничего не ответил, потому что после слов Айши я чувствовал себя дураком. До того как она сумела насладиться моим изумлением, мы подошли к тому месту, где вокруг костра расположились Умслопогас и его зулусы. Он сидел молчаливо, но Гороко красочно описывал само сражение, особенно ту часть, которую он видел, к удовольствию тех раненых, которые не принимали в ней участия. Внезапно они увидели Айшу, и те, кто смог, встали, чтобы приветствовать ее королевским салютом: «Байете!»
Она подождала, пока звуки не затихнут, затем сказала:
– Я пришла сюда, чтобы поблагодарить тебя и твоих людей, о Тот, в чьих руках летает топор. Ты показал себя великим воином в битве. Мой дух говорит мне, что все вы, даже те, кто лежит сейчас раненый, благополучно доберетесь до своих земель и проживете свою жизнь со славой.
Они снова отсалютовали ей в знак благодарности, когда я перевел им ее слова, поскольку они, конечно, не знали арабского.
Затем она продолжала:
– Умслопогас, сын Льва, как называют царя в ваших землях, твоя схватка с Резу была сражением не на жизнь, а на смерть. А твой прыжок над его головой, когда ты поразил его топором в те места, которые не были защищены кольчугой, что привело к его смерти, никто не делал раньше и никто не сможет сделать в будущем.
Я перевел и эти ее слова, и Умслопогас, предпочитающий правду хвастовству, сказал, что это произошло совершенно случайно.
– После этого боя и прыжка, – продолжала Айша, – а также после всех славных дел, которые ты сделал и еще сделаешь, мой дух говорит, что твое имя останется в веках в течение многих поколений. Для чего известность мертвым? Я хочу сделать тебя великим вождем. Пойдем со мной, и ты станешь править амахаггерами, а вместе с ними и остатками армии Резу. У тебя будет бесчисленное количество скота, а твои жены будут самыми красивыми на земле, у тебя будет много детей, поскольку я произнесу заклинание и ты не будешь больше бездетным. Ты принимаешь мое предложение, о Владыка топора?
Умслопогас понял то, что ему предложили, и после минутной паузы спросил меня, не планирую ли я остаться на этой земле и жениться на белой властительнице, которая произносит такие мудрые слова и может появляться и исчезать в битве, а ее голова – как вершина горы в облаке, намекая на ее вуаль.
Я сразу же решительно сказал, что не имею таких намерений, но немедленно пожалел о своих словах, поскольку, хоть и говорил на зулусском, думаю, что Айша все прочитала на моем лице. В любом случае она поняла смысл моих слов.
– Скажи ему, Аллан, – произнесла она с холодной любезностью, – что ты не останешься здесь и не женишься на мне, потому что, если я выберу мужа, это не будет маленький человек, в чье сердце стучалось так много женщин, и, я думаю, небезответно. Тебе кажется, что твое сердце так умно, что ему уже нечего знать, и в каждом цветке правды оно чувствует яд и видит только траву фальши. Скажи ему это, Аллан, если тебе понравились эти слова.
– Мне не нравится то, что ты говоришь, – сказал я, разозлившись на ее выступление.
– В этом нет необходимости, Аллан, поскольку я поняла значение того варварского языка, который ты используешь. Ты уже все ему сказал, о человек, который меньше всего в жизни желает стать мужем Айши и которого Айша меньше всего желает видеть в качестве мужа. И передай воину, владеющему топором, что мой дух сказал мне то, что он скрыл от меня сначала. Этот воин погибнет в великой битве далеко отсюда. А до этого момента его ожидает множество печалей того, кто не знает, как вернуть любовь женщины, ушедшей в иные края. Спроси у него, какую награду он желает, и если я смогу дать ее, он ее получит.
Снова я перевел. Умслопогас выслушал все это в полном молчании и, как мне показалось, равнодушно. Лишь произнес в ответ:
– Слава, которую я получил в битве, и есть моя награда. Единственный дар, который я хотел бы получить из рук Белой королевы, – это возможность увидеть женщину, по которой тоскует мое сердце, и знать, что она живет в том месте, куда отправлюсь и я.
Услышав эти слова, Айша ответила:
– Да, я забыла. Твое сердце тоже страдает, Аллан, потому что ты хочешь увидеть лица тех, кого больше уже нет с нами. Я сделаю все, что зависит от меня, но лишь вера поможет вам двоим, ибо как я могу открыть ворота в неизвестность тем, кто не верит, что они открываются по моему слову? Вы оба отправитесь со мной завтра на закате солнца.
Затем, чтобы сменить тему разговора, она долго говорила со мной о Коре, рассказав его длинную историю, правдивую или нет, которую я здесь пропускаю, чтобы не утомлять читателя.
В конце концов, словно внезапно устав, она махнула рукой, желая показать, что разговор окончен. Айша отправилась к раненым воинам и прикоснулась к каждому по очереди.
– Теперь они быстро поправятся, – сказала она и пропала в темноте.
