Глава V
Инес
Мы увидели дом еще издалека вскоре после того, как взошло солнце, и к полудню подошли к нему. Приблизившись, я заметил, что он стоит практически под двумя баобабами, которые в Южной Африке называют еще и деревьями бабуинов, возможно, потому, что обезьяны едят их плоды. Это был дом обычного голландского типа, с тростниковой крышей, белыми стенами и верандой вокруг. На некотором расстоянии от него стояли другие дома или, скорее, хибары с разбросанными вокруг них фургонами, а еще дальше находились хижины местных жителей. Перед нами раскинулись огромные поля, где зеленела кукуруза, на склонах горы паслись стада. Очевидно, этот белый человек не был бедняком.
Умслопогас окинул место взглядом воина и сказал мне:
– Это, должно быть, мирная страна, Макумазан, здесь нет защиты, – вероятно, жители не боятся нападения.
– Да, – ответил я, – ведь позади пустыня, впереди широкая река.
– Нападающие могут пересечь реку и пройти через заросли кустарника, – ответил он и замолчал.
До сих пор мы никого не видели, хотя мне казалось, что фургон, приблизившийся к дому, был слишком необычным зрелищем, чтобы не привлечь внимание.
– Где же все? – спросил я.
– Я думаю, господин, что они спят, – сказал Ханс.
И он был прав. Все население погрузилось в послеобеденную сиесту.
В конце концов мы подъехали близко к дому, и я покинул фургон, чтобы осмотреться. В этот момент у дома кто-то появился. Это была молодая высокая девушка, чему я не удивился. Она была стройной, красивой, с большими черными глазами, правильными чертами лица, бледная. У нее было самое печальное лицо из всех, которые я когда-либо видел. Очевидно, она услышала шум подъехавшего фургона и вышла посмотреть, что случилось. Головной убор отсутствовал; ее густые волосы были цвета воронова крыла. Увидев огромного Умслопогаса с его блестящим топором и его грозную охрану, она вскрикнула и попыталась убежать. Я вышел из-за спин быков.
– Все в порядке, – заверил я девушку.
Возможно, она была голландкой или португалкой, но почему-то я обратился к ней по-английски, хотя не думал, что она может меня понять. К моему удивлению, девушка ответила мне на том же языке, но с акцентом, который я не смог определить, – это не был ни шотландский, ни ирландский выговор.
– Спасибо, – произнесла она, – а то я испугалась. Ваши друзья выглядят… – она замялась, подбирая слова, – страшновато.
Я засмеялся такому необычному определению и ответил:
– Да, их вид может напугать, но они не причинят вреда ни вам, ни мне. Но, юная леди, скажите мне, можем ли мы остановиться здесь? Возможно, ваш муж…
– У меня нет мужа, сэр, есть только отец. – И она вздохнула.
– В таком случае могу ли я поговорить с вашим отцом? Меня зовут Аллан Квотермейн, я путешествую в поисках одной страны.
– Я пойду разбужу его, потому что он спит. Все спят здесь в полдень – кроме меня. – Она снова печально вздохнула.
– Почему же вы не следуете их примеру? – спросил я шутливо, потому что эта девушка озадачила меня и я хотел узнать о ней как можно больше.
– Потому что тот, кто много думает, мало спит, сэр. У нас скоро будет много времени, чтобы выспаться, не так ли?
Я уставился на нее и спросил, как ее зовут, потому что не знал, что еще сказать.
– Меня зовут Инес Робертсон, – ответила она. – Я пойду разбужу отца. А вы пока распрягите быков. Они могут пастись вместе с остальными животными. Мне кажется, им надо отдохнуть, бедным. – Она повернулась и вошла в дом.
«Инес Робертсон, – сказал я себе. – Какое странное сочетание! Отец англичанин, а мать португалка, полагаю. Но что может англичанин делать в таком месте? Я не удивлюсь, если это какой-нибудь бур из переселенцев».
Мы успели распрячь быков, когда из дома, позевывая, вышел огромный, тощий, рыжебородый, голубоглазый, неряшливо одетый мужчина лет пятидесяти. Я посмотрел на него и сразу сделал определенные выводы. Пьяница, который когда-то был джентльменом, отметил я про себя, поскольку в его внешности была некоторая распущенность. Кроме того, он когда-то бывал в море (что оказалось верным предположением).
– Как поживаете, мистер Аллан Квотермейн? Моя дочь назвала мне ваше имя, и мне кажется, что я слышу его в первый раз, – произнес он с резким шотландским акцентом, который я не смог бы повторить. – Что привело вас сюда, где белого человека мы не видели уже много лет? Я в любом случае рад видеть вас, поскольку уже устал от полукровок-португальцев, негров и льстивых женщин, джина и плохого виски. Оставьте своих людей с быками и заходите в дом выпить что-нибудь.
– Спасибо, мистер Робертсон…
– Капитан Робертсон, – перебил он меня. – Не удивляйтесь. Вы не могли этого знать, но я когда-то командовал почтовым судном и хотел бы, чтобы ко мне до самой смерти обращались именно так.
– Прошу прощения, капитан Робертсон, но я не пью ничего до захода солнца. Однако если у вас есть какая-нибудь еда…
– О да! Инес – это моя дочь – найдет вам что-нибудь. Ваши… – Он с сомнением взглянул на Умслопогаса и его грозную компанию. – Ваши спутники, наверное, тоже голодны. Они выглядят так, словно могут съесть быка целиком, с рогами. Где мои люди? Лентяи, они все дрыхнут. Подождите немного, я разбужу их.
Робертсон схватил со стены хлыст, который висел на гвозде, вбитом в стену, и отправился к группе хижин, которые я заметил. Он громко звал некоего Томазо, используя язык моряков и португальские ругательства. Я не мог видеть, что случилось дальше, потому что мне мешали ветки, но внезапно я услышал удары и крики и увидел темнокожих людей, выбегающих из своих хижин.
Немного позднее появился толстый метис – по курчавым волосам я мог определить, что его мать была негритянкой, а отец португальцем. С ним были несколько странно выглядевших людей, и он тут же с умным видом начал раздавать указания, касающиеся наших быков. Он изъяснялся на ломаном португальском, которого я не понимал. Потом он заговорил об Умслопогасе, назвав его «этот негр», в манере тех представителей смешанных рас, которые хотят считать себя белыми людьми. Также он неуважительно высказался о Хансе, который, конечно же, понял каждое его слово. Очевидно, Томазо был раздражен внезапным и жестоким пробуждением.
Пришел и хозяин, запыхавшийся от усилий, коих потребовало проявление власти, и громко сообщил о том, что проучил нахала. В доказательство нам был предъявлен хлыст, красный от крови.
– Капитан Робертсон, – заметил я, – я хотел бы кое-что сказать относительно мистера Томазо. Он назвал зулусского воина негром. А это, между прочим, вождь высокого ранга и свирепый человек, если его раздразнить. Я бы рекомендовал мистеру Томазо сделать так, чтобы тот не понял, что его оскорбили.
– О, эти людишки, чьи бабушки когда-то повстречали белого человека, так всегда себя ведут, – ответил капитан со смехом. – Но я передам ему. – И он что-то сказал по-португальски.
Его слуга молча выслушал хозяина, мрачно поглядев на Умслопогаса, и направился в дом. Когда все разошлись, капитан сказал:
– Сеньор Томазо, мой управляющий, – умный человек. Он по-своему очень честен и предан мне – возможно, потому, что я когда-то спас ему жизнь. Но у него отвратительный характер, как у всех полукровок, поэтому, надеюсь, он не слишком обидел вашего вождя с большим топором.
– Я надеюсь, что это так – для его же блага, – ответил я решительно.
Капитан прошел в гостиную – единственную комнату в доме, в которой бросалось в глаза сочетание грубой мебели и обрывков шкур, что считалось модным у буров. Впрочем, комната была не чужда некоего изящества, что было, без сомнения, делом рук Инес, которая с помощью местной девушки накрывала на стол. Здесь же стояла полка с книгами – я заметил среди них Шекспира, – над ней помещалось распятие из слоновой кости, значит Инес была католичкой. На стенах висело несколько красивых картин, а на подоконнике стояла ваза с цветами. На столе лежали серебряные ложки и вилки, были расставлены искусно расписанные кружки с какой-то португальской надписью.
Наконец подоспело угощение, вкусное и обильное. Капитан, его дочь и я сели за стол и начали есть. Я заметил, что он пьет джин с водой, невинный на первый взгляд, но достаточно крепкий напиток. Мне его тоже предложили, но я, по примеру Инес, предпочел кофе.
Во время обеда и после него, когда мы курили на веранде, я посвятил хозяев, насколько возможно подробно, в свои планы. Я сказал, что предпринял это путешествие в страну, находившуюся за пределами Замбези, и что я слышал о поселении под названием Стратмур, которое, как я узнал, было тем местом вдали от Шотландии, где капитан родился и провел свое детство. Я рассказал о том, как пересек реку, и о многих других вещах.
Капитан слушал с интересом, особенно когда узнал, что я – тот самый охотник Квотермейн, о котором он так много слышал в прошлые годы, но сказал, что совершенно невозможно проехать на фургоне по тем низким зарослям, которые мы уже видели, поскольку быки сдохнут от укусов мухи цеце. Я сказал, что уже думал об этом, и попросил разрешения оставить быков на его попечение до моего возвращения.
– Нет никаких проблем, – ответил он. – Но вернетесь ли вы, мистер Квотермейн? Говорят, что на другой стороне Замбези живут странные племена, жестокие каннибалы, которых называют амахаггерами. Именно они в далекие времена очистили эту страну от других людей, за исключением нескольких племен, которые жили в плавучих хижинах или на островах среди тростников. Вот почему здесь пусто. Но это случилось задолго до меня, и я не думаю, что они переплывут реку снова.
– А что привело сюда вас, капитан, можно узнать? – спросил я его, потому что мне было очень любопытно выяснить цель его приезда в Африку.
– А что приводит сюда большинство людей? Проблемы, мистер Квотермейн. Если хотите знать, мой корабль, к несчастью, наскочил на мель. Несколько человек погибли, и, так или иначе, я был уволен. Я начал торговать в забытой богом дыре под названием Шинде, в одном из ущелий нижнего течения Замбези, и, как видите, преуспел, как все шотландцы. Затем я женился на португалке, настоящей леди голубых кровей. Когда моей дочери Инес было около двенадцати лет, случилось несчастье – моя жена умерла. Некоторые ее родственники считали, что это из-за меня. Кончилось все скандалом, и я убил одного из родственников – в драке, как вы понимаете. Я едва ли понимал, что делаю, потому что после этого мне пришлось бежать. Итак, я продал все и поклялся не иметь больше ничего общего с цивилизацией на Восточном побережье. Торгуя, я услышал, что где-то есть прекрасная страна, и вот я здесь. Поселился уже много лет назад, привезя с собой свою дочь, Томазо, который был одним из моих управляющих, и еще нескольких человек. И здесь даже еще лучше, чем было раньше, поскольку я торгую слоновой костью и другими экзотическими вещами, выращиваю зерно и скот, которые продаю племенам у реки. Да, теперь я богатый человек и могу жить где угодно, даже в Шотландии.
– Почему же вы туда не возвращаетесь? – задал я ему вопрос.
– О, по многим причинам. Я потерял все свои связи и стал диким человеком. Мне нравится здесь жизнь, нравится солнечный свет и то, что я сам себе начальник. К тому же, если я вернусь, все может обернуться против меня, я имею в виду тот случай с непреднамеренным убийством… И должен сказать, плохо это или хорошо, меня здесь многое держит. – И он кивнул в сторону деревни, если это можно было так назвать. – И это не так легко оставить. У мужчины должно быть много детей, мистер Квотермейн. Даже если у них не такая белая кожа. К тому же мои привычки – я говорю с вами как мужчина с мужчиной – могут принести мне неприятности в том, другом мире. – И он качнул головой в сторону бутылки, которая стояла на столе.
– Понятно, – ответил я поспешно, поскольку такое признание из уст одинокого человека было больно слышать. – А как насчет вашей дочери, мисс Инес?
Его голос задрожал:
– Вы правы. Она должна уехать. Здесь нет никого, кто мог бы жениться на ней, потому что уже много лет мы не видели ни одного белого человека, а она леди, как и ее мать. Но к кому может поехать добрая католичка? Не к моей же пресвитерианской родне в Шотландию? Многие отвернулись от нас, многие умерли. По-своему она любит меня, и я люблю ее, да она и не уедет, потому что считает, что ее долг быть здесь. А если она уедет – я отправлюсь к дьяволу. Может быть, вы поможете мне, если вернетесь из путешествия? – закончил он свою тираду с интонацией, в которой сквозило сомнение.
Я хотел было спросить, как я могу помочь в таком деле, но посчитал, что лучше промолчать. Он этого не заметил и продолжал:
– Теперь я пойду и вздремну, потому что начинаю работу рано утром и заканчиваю поздно ночью. Я был моряком и привык к дежурствам. Вы не позаботитесь о себе сами?
Затем он ушел в дом, чтобы лечь спать.
Выкурив трубку, я решил пойти прогуляться. Сначала я побывал в фургоне, где Умслопогас и его команда поедали какое-то мясо под острым соусом, приготовленное для них по-зулусски. Ханс по привычке спрятал мясо – может, от слуг, а может, от самой Инес. Он пошел за мной. Сначала мы отправились к хижинам, где увидели множество симпатичных женщин смешанных кровей. Они были хорошо одеты и занимались повседневными делами. Еще мы увидели четверых или пятерых мальчиков и девочек, не говоря уже о детях на руках, а также молодых людей, скорее белых, чем смуглых.
– Эти дети очень похожи на рыжебородого, – сказал Ханс задумчиво.
– Да, – сказал я и вздрогнул, потому что только сейчас понял страхи этого несчастного человека. Он был отцом огромного количества полукровок, которые привязали его к этому месту, как якорь держит корабль.
Я быстро прошел мимо каких-то сараев к длинному зданию, очевидно складу. Здесь метис по имени Томазо и несколько его помощников торговали с местным населением, живущим в болотах Замбези. Я никогда не видел таких людей, но они явно были более цивилизованными, чем южане. Я не остановился посмотреть, что они продавали и покупали, но заметил, что склад полон каких-то вещей, включая огромное количество слоновой кости, которая, как я предположил, пришла из глубины страны.
Затем мы прошли к обработанным полям, на которых очень хорошо росла кукуруза, табак и другие культуры. Внизу мы увидели загоны для скота, а на некотором расстоянии паслись быки, коровы и множество коз на склонах горы.
– Этот рыжебородый господин должен быть очень богат, – заметил наблюдательный Ханс, когда мы завершили наш обход.
– Да, – ответил я. – Богат и одновременно очень беден.
– Но, господин, как может быть человек богат и беден? – спросил Ханс.
В этот момент несколько детей-полукровок, которых я заметил, промчались мимо нас. Они были голые и кричали, как маленькие дикари. Ханс серьезно посмотрел на них, затем сказал:
– Наверное, я понял, что вы имеете в виду, баас. Человек может быть богат и беден одновременно.
– Да, – ответил я. – Как ты, Ханс, когда напиваешься.
Затем мы встретили гордую Инес. Она несла в корзине кучу вещей, взятых на складе, среди которых были мыло и чай. Я сказал Хансу, чтобы он взял корзину и доставил в дом. Он ушел, а мы с Инес разговорились.
– Мне кажется, что дела вашего отца идут неплохо, – сказал я, кивая на склад, который окружила толпа местных жителей.
– Да, – ответила она. – Он много зарабатывает и кладет деньги в банк на побережье, поскольку жизнь здесь для нас ничего не стоит, а он извлекает хорошую прибыль из купли-продажи и, кроме того, выращивает скот. Но, – добавила она грустно, – что пользы в деньгах, когда живешь в таком месте?
– Вы можете использовать их для своего блага, – предположил я.
– То же самое говорит мой отец, но что он покупает? Много выпивки, одежду для местных женщин, иногда жемчуг, драгоценности для меня – но на что они мне? У меня целая коробка драгоценностей, которые я не использую, а даже если и надену – кто увидит их? Этот умный метис Томазо? А он и правда умный и верный. Или местные женщины? Больше некому.
– Вы не выглядите счастливой, мисс Инес.
– Я не могу сказать, насколько несчастны остальные, которые никого не встретили, но иногда думаю, что я самая несчастная женщина в мире.
– О нет, – ответил я бодро. – Бывают судьбы и похуже.
– Возможно, мистер Квотермейн, это потому, что они не ощущают своего жалкого положения. У вас когда-нибудь был отец, которого вы любили?
– Да, мисс Инес. Он умер, но был очень хорошим человеком, очень набожным. Спросите моего слугу Ханса, он расскажет вам.
– Очень хорошо. Как вы могли заметить, мой не таков. Хотя в нем тоже много хорошего, у него доброе сердце и глубокий ум. Но он пьет, а эти женщины – они разрушают его. – Она сжала руки.
– Почему тогда вы не уезжаете отсюда? – выпалил я.
– Потому что это мой долг – оставаться здесь. Этому учит меня моя религия, хотя я знаю об этом очень мало, в основном из книг. Мы давно не видели священника, кроме одного миссионера, баптиста, который сказал, что моя вера фальшива и приведет меня в ад. Не понимаю, как я живу… Наверное, он сказал это, не зная, что ад здесь… Нет, я не могу уехать, потому что верю, что Бог и святые покажут мне, как спасти отца, даже если для этого понадобится моя жизнь. Я и так сказала вам, незнакомцу, слишком много. Не знаю почему, но я чувствую, что вы не предадите меня и, более того, поможете мне, если сможете, поскольку вы не из тех, кто пьет или… – И она махнула рукой в сторону хижин.
– Я тоже совершал ошибки, мисс Инес, – ответил я.
– Да, конечно, иначе вы были бы святым, а не человеком, и даже святые ошибаются, как мне помнится, и становятся святыми через покаяние и преодоление. И все-таки я уверена, что вы поможете мне.
Внезапно вспыхнувшие глаза сказали больше, чем слова. Она повернулась и ушла от меня.
Ничего себе ситуация, подумал я, входя в свой фургон, чтобы посмотреть, как идут дела. Я не знал, как решить эту проблему. Интересно, почему я всегда попадаю в подобные истории?
Пока я думал об этом, голос моего сердца отзывался эхом на слова этой бедной девочки: «Потому что это мой долг…» Но к ним прибавлялись и другие мысли – о тех, кто не выполнил свои обязанности. Я должен был попытаться помочь и разобраться в человеческих страстях. Между тем эта проблема была выше моего разумения. Я предоставил все судьбе. «Вдруг она поможет», – подумал я. Факты таковы, что судьба сама все решает – если ее решение уместно в данном положении.
