Книга: Священный цветок. Чудовище по имени Хоу-Хоу. Она и Аллан. Сокровище озера
Назад: Глава III Из племени топора
Дальше: Глава V Инес
Глава IV
Лев и Топор
На следующий день рано утром я покинул город племени топора, формально попрощавшись с Умслопогасом, сказав так, чтобы все слышали, что, покуда реки полноводны, я отправляюсь на север страны зулусов, чтобы поохотиться там, пока погода не улучшится. Однако при личной беседе мы договорились, что в ночь следующей полной луны, которая наступит через четыре недели, мы встретимся у восточного подножия одной известной лишь нам горы. Она находится на севере страны зулусов, но вне ее границ.
Итак, я отправился на север, стараясь беречь быков и охотясь по дороге. Подробности не имеют значения, но могу сказать, что такой удачи у меня не было уже долгие годы. Я провел несколько удачных сделок со скотом и в довершение всего купил огромное количество слоновой кости так дешево, что заподозрил, что она была украдена. Хотя я покупал в кредит, пока не продал все свои товары, но моя репутация в стране зулусов помогла мне.
Скот и кость я отправил в Наталь одному белому приятелю, которому я мог доверять. Все было продано, и деньги, полученные на мой счет, были переданы местным торговцам.
Я оказался настолько удачлив, что если бы имел такие же предрассудки, как Ханс, то приписал бы это действию Великого талисмана. Хотя это был всего лишь шанс, который изредка выпадает в жизни торговца, я принимал его как должное, поскольку равно привык и к поражениям, и к победам.
Но однажды со мной случилось странное происшествие. Внезапно мой фургон атаковали воины короля под командой известного индуны. Он настаивал на обыске моего фургона в связи, я думаю, с моей покупкой дешевой слоновой кости, которая уже отправилась в Наталь. Однако ни слова упрека сказано не было, и ни одна моя вещь не пропала.
Я был очень возмущен и взволнован действиями индуны. Со своей стороны, он все время извинялся и говорил, что вынужден подчиняться приказам короля. Он также сообщил, что ищет некоего «злодея», который может находиться рядом со мной, а я при этом ничего о нем не знаю. Этот «злодей», чье имя нельзя произносить, как сказал индуна, очень опасный человек, и с ним надо быть настороже.
Я подумал об Умслопогасе, но лишь пожал плечами и недоуменно посмотрел на него, промолвив, что не имею привычки общаться со «злодеями».
Тогда индуна, все еще неудовлетворенный, начал расспрашивать меня, где я бывал во время своего путешествия в стране зулусов. Со всей учтивостью и прямотой я упомянул – поскольку понимал, что он и так все знает, – о городе племени топора.
Затем он спросил меня, не видел ли я вождя, некоего Умслопогаса. Я ответил, что да, я встретил его впервые и нашел, что он весьма выдающийся человек.
С этим индуна решительно согласился, сказав, что я, возможно, не знаю, насколько тот известный человек. Потом он осведомился у меня, где Умслопогас сейчас, на что я ответил, что не имею ни малейшего представления, но думаю, что в краале, где я встречался с ним. Индуна объяснил, что в краале его нет, что он ушел, оставив Лоусту и свою собственную жену Монази осуществлять руководство племенем, поскольку, как он им объявил, хочет отправиться в путешествие.
Я сделал вид, что устал от разговоров об этом вожде и о его делах. Затем индуна объявил, что я должен отправиться к королю и повторить тому все, что я сказал ему. Я ответил, что, к сожалению, не могу, поскольку, закончив торговлю, собирался отправиться на север пострелять слонов. На что индуна ответил, что слоны живут долго и подождут, пока я посещу короля.
Но тут в дело вступил аргумент, который прекратил всякие препирательства по поводу похода к королю, даже если бы меня пришлось вести силой.
Я молча сидел, думая, как поступить, и нагнулся к костру, чтобы взять горящую головешку и зажечь свою трубку. Моя рубашка была расстегнута, открывая амулет с изображением Зикали, который висел у меня на шее. Индуна увидел его, и его глаза наполнились страхом.
– Спрячь его! – прошептал он. – Спрячь его, пока он не заколдовал меня. Я чувствую себя так, как будто уже нахожусь в его власти. Это же Великий талисман!
– Это определенно случится с тобой, если ты будешь настаивать на моем визите к королю или встанешь на моем пути, куда бы я ни двинулся! – И я потянулся к Талисману, глядя в лицо индуны.
– Наверное, совершенно нет необходимости в твоем визите к королю, – сказал он неуверенно. – Я доложу ему, что ты ничего не знаешь о злодее.
И он отправился восвояси в такой спешке, что даже не стал со мной прощаться. На следующее утро я также тронулся в путь и двигался неуклонно вперед, пока не покинул страну зулусов.
Без особых приключений, поскольку влажная и дождливая погода сменилась сухой, мы добрались до огромной горы с плоской вершиной, которую я упоминал. Саванна, по которой мы ехали, оказалась почти непроходимой для нашего фургона. Холм, известный местным жителям как Гора с плоской крышей, был окружен лесом, поскольку в этой влажной местности леса быстро росли. Я достиг его восточного подножия, мы разбили там лагерь и стали ждать. Осталось ждать пять дней до того момента, когда мы должны были встретиться с Умслопогасом.
Я не был уверен, что повстречаюсь с ним, потому что, во-первых, в последний момент он мог просто поменять планы, а во-вторых, потому, что он мог отправиться к королю против собственной воли, как мне и сказал индуна. Мне было ясно, что индуна хотел открыть ему глаза на серьезный заговор против Кечвайо, в котором он был партнером старого карлика Зикали или, скорее, его орудием. Также Умслопогас понял, что заговор был раскрыт, в результате чего он опасался преследования. У него было мало шансов успешно пройти через территорию страны зулусов безопасно. Связав это воедино, я подумал, что видел его суровое лицо и древний топор в последний раз.
По правде говоря, я был счастлив. Хотя сначала эта идея и приходила мне в голову, но я не хотел брать этого неудобного спутника в поход сквозь неизвестные земли в поисках слишком известной персоны, которая обитает в стране Замбези. Я оказался вовлечен в опасное мероприятие. Но если бы Умслопогас не появился, моя миссия подошла бы к концу и я мог бы вернуться в Наталь и наслаждаться там бездельничаньем. Главное, я хотел поохотиться, поскольку нашел огромное стадо слонов в лесу.
Я очень хотел поохотиться, но Ханс предупредил меня, что, если мы отправимся на север, тащить слоновую кость не хватит сил, особенно если мы хотим оставить фургон. Я как охотник был слишком стар, чтобы получать удовольствие от простого убийства животных.
Я решил отдохнуть, оставив быков пастись в высокой траве, которая росла на склонах горы, где мы разбили лагерь не более чем в ста ярдах от леса.
Когда-то здесь была деревня, возможно, зулусы ушли отсюда много лет назад. Я нашел человеческие кости, почерневшие от долгого лежания в траве. Однако крааль для скота остался нетронутым и в таком хорошем состоянии, что, установив несколько камней и закрыв входы, мы могли использовать его, чтобы запереть наших быков на ночь, ведь вокруг могли быть львы, хотя я не видел и не слышал их.
Дни протекали незаметно, еды было достаточно. Если возникала потребность в мясе, мне нужно было пройти всего лишь несколько ярдов, чтобы пристрелить дикого быка, потому что они приходили на водопой каждый вечер, а в те дни стояла полная луна. Этому я тоже радовался, потому что, по правде говоря, начинал скучать. Отдых – это хорошо, но для человека, который привык вести активный образ жизни, слишком много отдыхать тоже плохо, поскольку это вызывает депрессию.
От Умслопогаса не было ни слуху ни духу, поэтому я решил, что завтра утром отправлюсь охотиться на слонов и когда пристрелю нескольких или промахнусь, то вернусь в Наталь. Я чувствовал, что не смогу больше валять дурака, я никогда не умел этого делать, может быть, поэтому так наслаждаюсь жизнью в Англии, записывая свои воспоминания.
В серебряном небе появилась полная луна, и я решил собираться в путь. Час или два спустя меня разбудил странный шум, доносившийся из крааля, где находился скот. Поскольку шум не повторялся, я снова лег спать. Затем мне в голову пришла странная мысль: я не мог вспомнить, видел ли ворота крааля закрытыми, поскольку привык делать это машинально. Именно такие ощущения испытывает человек, живущий в городе, когда среди ночи внезапно просыпается, вылезает из кровати и идет проверять, погасил ли он свет. Всегда оказывается, что света нет, но в следующую ночь представление повторяется.
Я подумал, что, может быть, шум вызван тем, что быки смогли открыть плохо запертый вход в крааль. В любом случае это надо было проверить. Я не стал будить Ханса и других людей, надел ботинки и накидку и вышел. Взял с собой только заряженное одноствольное ружье, которое использовал для выстрелов в маленьких быков, не перезаряжая.
Перед воротами, ведущими в крааль, стояло большое фиговое дерево. Встав под ним, я увидел, что ворота плотно закрыты. Значит, я закрыл их перед заходом солнца. Я отошел назад, но не сделал и двух-трех шагов, как в ярком свете луны увидел, как голова моего самого маленького быка зулусской породы внезапно появилась на верхушке стены. В этом не было бы ничего странного, если бы не тот факт, что голова принадлежала мертвому быку, о чем я мог судить по его закрытым глазам и высунутому языку.
– Ради всего святого… – начал бормотать я и тут же заметил еще одну голову.
Но теперь это был самый большой лев, которого я когда-либо видел. Он схватил быка за горло и с огромной силой, которой обладают эти существа, перекинул через стену, чтобы полакомиться в свое удовольствие.
Это чудовище находилось в двадцати футах от меня, более того, лев видел меня так, как я видел его. Он замер, все еще держа быка за горло.
Какой шанс для охотника Аллана Квотермейна! Конечно, он выстрелит, мог бы подумать любой человек, знающий мою репутацию и то, что мой выстрел – это дар Божий. В самом деле, я мог бы выстрелить даже из той игрушки, которую держал в руках. Пуля должна была пройти через мягкие ткани его горла и попасть в мозг, что убило бы льва, как убило бы и Юлия Цезаря. Теоретически это было достаточно легко, хотя я и немного испугался зверя в первый момент. Но когда сжал в руках ружье, страха уже не было. Но вышла осечка, и ошарашенное чудовище застыло.
Затем случилось нечто неожиданное, как это обычно бывает в жизни, особенно на охоте, что в моем случае – часть жизни. Я выстрелил снова, но, к сожалению, пуля попала в кончик рога проклятого быка, голова которого находилась в этот момент напротив горла льва, куда я бессознательно целился.
Итог: пуля отскочила вбок, слегка задев шею льва, хотя достаточно глубоко, чтобы причинить боль, что привело его в дикое бешенство.
Отбросив быка, лев издал ужасный рев, и я помню лишь, что всего несколько ярдов отделяло меня от похожей на пещеру пасти, полной острых блестящих зубов.
Я отскочил назад и немного в сторону, потому что больше ничего сделать было нельзя. Великий талисман Зикали не смог бы меня спасти. Лев уже был на моей стороне стены. Находясь немного выше меня слева, он встал на задние лапы.
Высокий и мощный черный воин боролся с громадным львом…
И тут случилось странное. Внезапно позади меня возникла тень огромного поднятого топора. Тень исчезла, затем появилась другая тень – это была лапа льва, которая упала на землю. Затем раздался ужасный рев, и началась такая схватка, которой я не мог себе даже вообразить. Высокий и мощный черный воин боролся с громадным львом, который, потеряв переднюю лапу, встал на задние лапы, продолжая драться.
Мужчина в полном молчании сделал выпад, отскочил назад и нанес зверю удар такой силы, что тот стал заваливаться в сторону.
Топор снова мелькнул в воздухе и, прежде чем лев смог подняться или сделать что-то еще, обрушился на его череп, войдя глубоко в кость. Все было кончено – голова льва раскололась на две части.
– Я пришел вовремя, Макумазан, – сказал, отдышавшись, Умслопогас, а это был именно он, с трудом вытаскивая топор из черепа льва, – чтобы увидеть, как ты разгуливаешь по ночам.
– Нет, – возразил я, поскольку его тон раздражал меня. – Ты опоздал, Булалио, луна взошла несколько часов назад.
– Я сказал, Макумазан, что появлюсь в ночь полной луны, а не в ночь, когда она взойдет.
– Верно, – ответил я, успокоившись. – В любом случае ты пришел кстати.
– Да, – ответил он. – Хотя в такую ясную ночь ни у кого, кто носит топор, проблем бы не было. Если было бы темней, все могло бы кончиться по-другому. Но, Макумазан, я считал тебя опытней, не думал, что ты выйдешь на льва с такой игрушкой. – И он показал на маленькое ружье в моей руке.
– Умслопогас, я не знал, что это лев.
– Вот почему ты не такой умный, каким я тебя считал. Так или иначе, здесь встречаются львы, и мудрый человек должен быть готов к встрече с ними, Макумазан.
– Ты прав; действительно, я был не готов, – сказал я.
В этот момент на сцене появился Ханс, сохраняя дистанцию и наблюдая за нами со стороны.
– Великий талисман Открывателя дорог сработал на совесть, – вот все, что он сказал.
– Великий талисман Открывателя дорог мог бы сработать лучше, – ответил Умслопогас, едва улыбнувшись и показав на красное лезвие топора. – Никогда до этого Инкози-каас, – (или Охотник, как называли это страшное оружие), – не падал так низко, чтобы напиться кровью чудовищ. Но битва была хороша, ничего не скажешь. Однако, желтый человек, скажи, пожалуйста, как случилось, что ты, такой хитрый, оставил своего хозяина?
– Я спал, – возмущенно ответил Ханс.
– Тот, кто служит господину, никогда не спит, – ответил Умслопогас жестко.
Затем он обернулся и присвистнул. Из высокой травы, которая росла на некотором расстоянии, возникло двенадцать высоких мужчин, которые несли топоры и были одеты в одежду из шкуры гиены. Они салютовали мне поднятыми топорами.
– Установите охрану и снимите шкуру с этого чудовища до заката. Это будет наш коврик, – сказал Умслопогас, и охранники, снова отсалютовав, ушли.
– Кто это? – спросил я.
– Несколько отборных воинов, которых я взял с собой, Макумазан. Была еще пара человек, но они потерялись в пути.
Затем мы вошли в фургон и больше этой ночью уже не беседовали.
На следующее утро я рассказал Умслопогасу про визит, который нанес мне индуна, желавший, чтобы я отправился в королевский крааль.
Он кивнул и сказал:
– Несколько грабителей пытались напасть на меня в дороге. Вот почему два человека уже никогда не продолжат со мной путешествие. У нас была схватка с этими людьми, ни один из них не остался в живых, – добавил он зловеще. – Их тела мы сбросили в реку, где водится множество крокодилов. Но их копья я выбросил. Мне кажется, что именно такие копья использует охрана короля. Если это так, они будут долго их искать, поскольку в том месте, где была битва, никто не живет, а щиты и их личные вещи мы сожгли. О, он подумает, что их забрали призраки.
В то утро мы быстро пошли вперед, боясь, что регулярные войска, которые будут искать этих «грабителей», найдут нас по нашим следам и нанесут удар.
К счастью, тот бык, которого убил лев, был одним из самых маленьких, которых я взял с собой, поэтому мы не почувствовали особого неудобства от его потери. Пока мы шли, Умслопогас рассказал мне, что официально назначил Лоусту и свою жену Монази управлять племенем во время его отсутствия. Они приняли его сомнительное предложение: Монази стала вождем племени, а Лоуста – индуной, или советником.
Я спросил Умслопогаса, насколько мудро это решение в сложившихся обстоятельствах, поскольку сомневался, что они отдадут ему власть, когда он вернется. И могут возникнуть не только семейные, но и военные проблемы.
– Это ничего не значит, Макумазан, – ответил он, пожимая плечами. – Мне кажется, что моя игра окончена: оставаться в племени – значит искать смерти, поскольку меня предали. О ком заботиться тому, кто никого не любит и у кого нет детей? Правда, я могу вернуться в Наталь со скотом и вести там легкую и богатую жизнь. Но воин не ищет такой легкой жизни. Больше никогда, может быть, я не увижу Великий талисман там, где волки нападают и старая ведьма сидит на камне, ожидая смерти этого мира, или я умру среди людей племени топора. Что мне делать с женами и быками, пока у меня есть Инкози-каас – топор, который верен мне? – добавил он, размахивая древним оружием над головой, так что солнце сверкало на изогнутом лезвии. – Туда, куда идет топор, туда идут его сила и достоинство, о Макумазан.
– Это странное оружие, – ответил я.
– Да, странен и страшен тот, кто изготовил его сотни лет назад, как говорит Зикали, воин-мудрец, который был первым из кузнецов, и тот, кто сидит в подземном мире, ожидая его возвращения в свои руки, когда его работа под солнцем будет закончена. Это скоро случится, потому что Зикали сказал мне, что я последний Хранитель топора.
– Ты видел Открывателя дорог? – спросил я.
– Да, я видел его. Это именно он научил меня, как удрать из страны зулусов. И он смеялся, когда я рассказал ему, как речные потоки принесли тебя в мой крааль, и отправил тебе сообщение, в котором говорилось, что дух змеи поведал ему о том, что ты хотел выбросить Великий талисман в ручей, но был остановлен змеей. Открыватель дорог сказал, что этого ты не должен делать никогда, иначе он отправит тебе другую змею, и она убьет тебя.
– Правда? – спросил я возмущенно, потому что умение Зикали видеть или знать о том, что происходит на расстоянии, не переставало удивлять и даже раздражать меня.
Только Ханс ухмыльнулся и сказал:
– Я предупреждал, баас.
Итак, мы путешествовали день за днем, преодолевая трудности и опасности, которые обычно встречаются в бескрайнем африканском вельде. В высокой траве водилось множество дичи, и она всегда была в нашем распоряжении, когда мы хотели есть. В области, которая называется Португальская Юго-Восточная Африка, животных было так много, что лично мне хотелось бы превратить наше путешествие в охоту.
Но Умслопогас, который был плохим охотником, не хотел об этом слышать. Он гораздо больше, чем я, тревожился об истинной цели нашего путешествия. Когда я спросил его почему, он ответил, что Зикали кое-что сообщил ему. Он отказался сказать, что именно, кроме того, что в той стране, куда мы направляемся, его ожидает великая битва, победа в которой принесет ему славу.
Умслопогас по натуре был бойцом, получал удовольствие от сражений и, подобно древним норвежцам, считал, что единственный достойный путь для мужчины – погибнуть в битве. Это удивляло меня, потому что сам я любил тишину и покой. Я взял его с собой отчасти потому, что хотел сделать ему приятное, отчасти оттого, что считал, что мы можем найти что-нибудь интересное, а еще потому, что, начав это предприятие, я считал делом чести закончить его.
Не помню, когда Зикали сказал мне, что где-то ближе к великой реке мы должны подойти к краю долины, поросшей кустарником, где живет белый человек. Второй раз, бросив кости, он заметил, что человек этот из «буров-переселенцев». Я думаю, это означало, что он был голландцем, который уехал из тех мест, где жил, и поселился в дикой глуши, как бродячий дух, освободившийся от всякой власти.
Бросив кости еще раз и разглядев их, Зикали промолвил, что с этим человеком или его семьей случится что-то важное, пока я буду гостить у него. Затем на карте, которую он нарисовал на золе, чьи детали так хорошо отпечатались в моей голове, он показал мне, где я смогу найти жилище этого белого человека. Без сомнения, и этого человека, и место его обитания он знал через своих шпионов, которые всегда находятся на службе у знахарей, в особенности у Зикали, величайшего из колдунов.
Двигаясь по солнцу, я шел строго в том направлении, которое указал Зикали, понимая, что его правильно прозвали Открывателем дорог, поскольку именно прямо перед собой я видел единственный путь, в то время как ни справа, ни слева никакой дороги не было. Когда мы подошли к подножию гор, там оказался участок, где мы обнаружили ущелье, затем подошли к болотам, где проходила дорога, и пошли дальше. Все племена, которые мы встречали на своем пути, были достаточно дружелюбны, хотя иногда Умслопогас и его мощная команда, которую, может быть не совсем точно, я называл Двенадцатью апостолами, просто вынуждали их быть дружелюбными…
Мы так быстро двигались, а колодцы попадались через такие точные промежутки времени, что я пришел к выводу, что где-то здесь и располагается древняя дорога, которая шла с юга на север, или наоборот. Чтобы быть честным, к такому выводу пришел не я, а Ханс: он сделал это открытие, исходя из многих примет, которые я пропустил. Я не буду подробно останавливаться на них, отмечу лишь, что приметой являлось то, что колодцы с водой были выкопаны в определенных местах, высоких и безлюдных, и обозначались камнями, похожими на древние стены. Очевидно, мы шли по какому-то древнему пути, возможно проложенному в то время, когда Африка была более цивилизованным континентом.
Проходя на определенной высоте по влажным землям, на третьей неделе нашего пути, когда солнце, как обычно в это время года, не показывалось раньше десяти утра и исчезало в три часа дня и когда дважды нас сопровождал плотный туман, мы прошли мимо странных пастухов-кочевников, которые, казалось, жили в хижинах из травы и держали огромные стада коз и длинношерстных овец.
Сначала они промчались мимо нас, но потом поняли, что мы не причиним им вреда, стали вести себя более дружелюбно и принесли нам молока и что-то вроде червяков или гусениц, которых они, кажется, ели. Ханс, который знал чуть ли не все африканские диалекты, подобрал язык или смесь языков и начал общаться с ними.
Они рассказали нам, что давно не видели белого человека, хотя отцы их отцов (так они обозначали своих далеких предков) знали многих из них. Однако, добавили они, если мы пойдем прямо на север, то через семь дней пути придем в то место, где живет белый человек, который, как они слышали, носит длинную бороду и убивает животных, как и мы, из ружья.
Ободренные этим сообщением, мы отправились вперед и спустились из области туманов в более благоприятную местность. В самом деле, степь была здесь более красивой, высокой; растения росли так же буйно, как в Восточной Африке. Степь была покрыта плодородной почвой цвета шоколада, это было заметно на боковых склонах, там, где дожди промыли ущелья. Климат здесь казался более прохладным и очень здоровым. И было очень жалко видеть эти земли невозделанными. В степях передвигались лишь бесчисленные стада антилоп и буйволов. Людей мы не встретили.
Пока мы двигались вперед, дорога медленно спускалась вниз. Наконец мы увидели вдалеке широкую саванну, которая, как я верно предположил, была долиной реки Замбези. Более того, мы или, скорее, Ханс, у которого были глаза сокола, заметил кое-что еще, а именно дома более или менее цивилизованного вида, стоящие среди деревьев на берегу реки в нескольких милях от зарослей кустарника.
– Посмотрите, баас, – сказал мне Ханс, – эти бродяги не обманули, вот и дом белого человека. Я не удивлюсь, если окажется, что он и пьет что-то крепче воды, – с надеждой вздохнул он и выразительно прикоснулся к своей желтой шее.
И он не ошибся.
Назад: Глава III Из племени топора
Дальше: Глава V Инес
