– Я пьян, друзья!.. Слишком увлекся ликером… Кто бы мог подумать: от какого-то ликера может так развезти! Правда, днем выпил коньяк. Но он уже выветрился… Извините, я невольно подслушал, о чем вы говорили. – Неожиданно выбравшийся из-за дерева человек шатался. При этом речь его была осмысленной и гладкой. Сделав несколько шагов и в очередной раз покачнувшись, был вынужден схватиться за ствол другого дерева. – Мне стало плохо, вышел проветриться… Думал, вы засекли, как пугал кузнечиков!.. Чудесная ночь! Послушайте меня…

Миша Раизин и Вадик Слепян ошалело взирали на испугавшего их молодого мужчину в атласной навыпуск рубашке с длинными рукавами и широченными манжетами. Ткань поблескивала в звездном свете багряным пурпуром. Тускло отражали космические лучи и надетые на нем лаковые штиблеты с носами, острыми, как иглы.

Из-под левой манжеты едва выглядывал массивный золотой хронометр.

Трое мужчин стояли на траве под сплетавшимися кронами раскидистых вишневых деревьев. Лившийся из окон особняка яркий свет проникал сюда ослабленным, застревая в густом и высоком кустарнике.

– Дайте огня! – Сильно пьяный мужчина – это был Антон Шаварский, сын второго человека в «Рособоронэкспорте» – вынул из карманчика атласной рубашки тоненькую сигариллу. Она была темно-коричневого цвета и с марочным ободком из золотой бумаги.

Раизин чиркнул зажигалкой.

Прикурив, Шаварский продолжил разглагольствовать:

– Все, что вы здесь болтали, – ерунда. Рустам не собирается никому мстить. Как вам могла прийти в голову такая ахинея!.. Все, что сегодня происходит, – просто розыгрыш, шутка.

– Если это шутка, почему до начала игры мы все дали разрешение охране обыскать нас, изъять… – Слепян отчего-то стыдливо замялся, подбирая слова, – все средства предохранения от опасных болезней? Мы – как гладиаторы. На потеху публике обязаны драться с разъяренными зверями в одной набедренной повязке? – уверенно и с вызовом закончил он.

– Задумано специально! Необходимо ощущение всамделишности. Иначе не будет чувства опасности, а значит, и возбуждения, – беспечно проговорил Шаварский, выпуская изо рта длинную струю сигарного дыма. – Уверяю, в конце вечера Рустам объяснит, что игра велась понарошку. Так и не трусьте!.. Не выдавайте меня. Пойдемте в дом. Мне уже легче. Невежливо разбредаться по саду в кульминационный момент.

– Чует мое сердце, кончится вечер чем-то очень плохим, – неожиданно для самого себя мрачно заявил Слепян. У него засосало под ложечкой, но он твердо решил: какой бы ни была развязка – до самого конца не даст одолеть себя панике.