Нет процесса, лучше подходящего для внедрения привычек, чем курс молодого бойца. Перепрограммирование мозга и поведения необходимо, чтобы научить гражданских людей спокойно и автоматически выполнять команды, особенно в минуты опасности. Военные доказали, что можно изменить даже базовый инстинкт — самосохранения, — и человек будет жертвовать жизнью ради однополчан, с которыми познакомился всего несколько месяцев назад. Когда переход от прежних привычек к новому набору реакций завершается, человек становится настоящим солдатом.

Секрет этого процесса в повторении. Требуя выполнять определенные действия каждый день в то же время и в том же месте, военные создают условия, в которых привычки въедаются в мозг и впоследствии выполняются почти на автомате. Именно поэтому молодых солдат учат каждый день вставать в 4:30. Если обычный человек встанет в такую рань, у него возникнет желание выключить будильник или нехотя, протирая глаза, проснуться. Именно поэтому солдаты слаженно маршируют. Именно поэтому они, не задумываясь, выполняют команды, попав под обстрел на поле боя, хотя большинство людей онемели бы от ужаса. Солдаты способны на такое, потому что повторяющееся поведение въелось им в мозг. Но, несмотря на интенсивную подготовку и жестко усвоенные привычки, некоторые военнослужащие все равно теряют способность реагировать так, как их тренировали. Это может произойти в результате травмы.

Как мы узнали из истории Габриэль Гиффордс, усвоенное ранее поведение, например умение ходить, разговаривать и петь, можно потерять при повреждении мозга. В данном случае из-за пулевого ранения она забыла старые привычки, и потребовались постоянные упражнения, чтобы заново их приобрести. Однако физическая травма не единственная причина, по которой люди могут забыть о прежнем поведении. Психологическая травма тоже может дать такой эффект.

У солдата, пережившего психологический стресс — например, если на его глазах погиб однополчанин или он сам оказался на волосок от смерти, — может развиться посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). Травма здесь — ключевое слово. Из-за нее солдат порой ведет себя не так, как его учили: внезапно замирает от ужаса или, наоборот, становится реактивным. Этот эффект может сохраниться и в будущем, в ситуациях, которые чем-то напомнили о моменте травмы. Из-за ПТСР человек усваивает новые, вредные, привычки, и это может невероятно усложнить интеграцию в гражданскую жизнь после возвращения домой.

Дэвид Джордж служил в подразделении, которое одним из первых вошло в Ирак в 2003 году. Он был специалистом в 101-й десантной дивизии Армии США. В городке к северу от Багдада боевики подорвали машину, начиненную взрывчаткой, рядом с его казармой. Джордж говорит, что после этого «мир перевернулся». Крики, которые он слышал в тот день, отпечатались в мозге. Травматическое событие сформировало новые привычки, которые стали неотъемлемой частью его жизни. Выйдя в отставку, Джордж вернулся в родной Мэриленд к своей девушке, но по-прежнему слышал те крики.

ПТСР влияет не только на солдат, но и на всех, кто пережил травматическое событие: войну, убийство рядом, смерть любимого человека и даже стресс, связанный с началом новой карьеры. Характерный симптом ПТСР — флэшбеки, похожие на сон напоминания о событии. У Дэвида Джорджа и других солдат такое состояние возникает из-за ярких вспышек света в ночном клубе, которые чем-то напоминают пережитое на войне.

Как и все процессы в головном мозге, ПТСР имеет определенный смысл. Одна из психологических целей этого расстройства — усвоить реакции, которые помогут справиться с аналогичной ситуацией в будущем. Иными словами, ПТСР — это доведенная до крайности адаптивная реакция, которая готовит человека реагировать на похожие травмирующие события. Способность быстро и не задумываясь упасть на землю при виде вспышки света может спасти солдату жизнь, и ПТСР помогает отработать такого рода поведенческие реакции. Однако проблема в том, что постоянное переживание травмы вредно и мешает адаптации, превращая реакцию в расстройство. В большинстве случаев при вспышке света жизни ничто не угрожает, а дома солдат должен вновь приспособиться к миру, где нужны гражданские привычки, а не те, что были необходимы на поле боя.

Дэвид Джордж столкнулся с этой проблемой. У него резко изменились мысли и поведение. Дома у родителей он ходил с ружьем, осторожно заглядывая за угол. Тяжелая депрессия и тревожность чуть не довели его до самоубийства. В отчаянии он перепробовал много лекарств, но ничего не помогало. Казалось, Дэвиду суждено провести остаток дней в борьбе с симптомами ПТСР и умереть раньше времени. Что могло его спасти?

6 июня 1984 года советский программист Алексей Пажитнов, сотрудник Вычислительного центра имени А. А. Дородницына Академии наук СССР, в свободное от работы время придумывал компьютерную игру. В названии отражались любимый вид спорта Алексея — теннис — и греческое числительное «тетра» — четыре. В тетрисе нужно вращать и укладывать четыре вида блоков — геометрических фигур. Сегодня, в эпоху трехмерных игр с сенсорной обратной связью, такие правила звучат не очень занимательно, но в свое время тетрис произвел сенсацию.

Как известно, похожие на игру занятия бывают пленительной наградой, поэтому неудивительно, что тетрис стал классикой. В мире игр это бестселлер всех времен и народов: его продолжают покупать даже много лет спустя. Однако удивительно то, что тетрис помогает людям с психологическими травмами, в том числе ПТСР. Как? Путем изменений в головном мозге.

Многие пациенты с ПТСР страдают от флэшбеков и связанного с травмой поведения, однако, если вовремя вмешаться в процесс и помешать их формированию, расстройство можно предотвратить. Другими словами, можно сделать когнитивную «прививку» и не дать мозгу выработать нежелательные привычки.

Тетрис — одна из таких вакцин. Ученые обнаружили, что если играть в тетрис сразу — в течение шести часов после травмирующего события, — число флэшбеков значительно уменьшается. Всего 10 минут игры достаточно, чтобы прервать усвоение травматического опыта головным мозгом. Это исследование показывает: чтобы остановить формирование нежелательных привычек, надо отвлечься, например, на интересную игру. Когнитивные «вакцины» очень полезны, когда известно, что должна сформироваться привычка и нужно предотвратить ее укоренение в мозгу.

К сожалению, часто не получается применить этот метод своевременно. Солдат на поле боя не всегда может покинуть зону боевых действий и вернуться в казарму поиграть в компьютерные игры. Не было такой возможности и у Дэвида Джорджа. Его связанное с ПТСР поведение успело встроиться в мозг, а отвлечение внимания, например тетрис, не может вылечить уже развившееся ПТСР. Как же повлиять на мозг, чтобы избавиться от старого, усвоенного поведения и создать новое?

В последние пять лет исследователи добились замечательных успехов в изучении влияния медитации на головной мозг. Она не только развивает терпение, но и способна изменить саму работу мозга: повысить внимательность, улучшить концентрацию, даже помешать усвоению новых психологических реакций. Медитация устойчиво влияет на здоровье человека, ощущение удовлетворенности, отношения с близкими и производительность труда, даже на анатомию мозга, , , ,

Именно медитация помогла Дэвиду Джорджу справиться с симптомами ПТСР. Он познакомился с ней, когда согласился поучаствовать в исследовании. Во время эксперимента нужно было сидеть и медитировать 20 минут, сосредоточиваясь на мантре: повторять про себя слова или фразы. Уже после первого сеанса Дэвид впервые за пять лет почувствовал «спокойствие разума» и решил, что будет заниматься медитацией каждый день всю свою жизнь.

Год спустя Дэвид размышлял об обретенной способности ежедневно медитировать. У него улучшилось здоровье, он стал счастливее, появились новые устойчивые привычки. Теперь он мог даже вспомнить войну в Ираке и спокойно описать свои переживания. Еще он начал работать в Operation Warrior Wellness, организации, цель которой — побудить 30 тысяч ветеранов заниматься медитацией в течение трех лет.

Я сам готов поручиться, что медитация очень полезна. В старших классах после занятий футболом, волейболом и бегом мои руки становились фиолетовыми из-за оттока крови. Это болезнь Рейно. Когда я обратился к врачу, он посмотрел на суженные сосуды, решил, что это из-за курения, и спросил, сколько пачек сигарет в день я выкуриваю. Я ответил, что не курю, но он не поверил и даже попросил маму выйти из кабинета, чтобы я сказал ему правду.

В поисках лечения я начал читать книги о медитации и биологической обратной связи и узнал, что монахи умеют контролировать температуру рук. Я начал регулярно медитировать — и симптомы болезни Рейно исчезли. С тех пор я занимаюсь медитацией каждый день, и мозг усвоил эту практику.

Обычно утром я разрабатываю алгоритмы фондового рынка или присутствую на совещании по исследованиям профилактики ВИЧ. Но ровно в 8:40 звонит будильник — я останавливаюсь, что бы ни делал, и посвящаю 20 минут медитации. Она полезна и в личной жизни, и для повышения производительности труда.

Люди с большей вероятностью будут медитировать, если это станет ежедневной, встроенной в мозг привычкой. Это касается не только медитации: если сделать рутиной любое поведение, мозг его усваивает, оно становится устойчивым, и продолжать занятия легче. Зейн Льюис, участница одного из наших исследований, рассказала, как приучила себя каждый день принимать нужные лекарства: «Благодаря „программам“ и „оборудованию“, которое я сама придумала, я выработала уникальную способность с религиозным рвением отслеживать прием лекарств. Я точно знаю, когда и где их принимаю, и всегда об этом помню. Я даже могу сказать, безопасно ли будет принять новый препарат не только по времени, но и по базовым жизненным признакам. Я частично запатентовала свой принцип и собираюсь вывести его на рынок».