Глава 7. По горам, по долам

Книга: Бегущий без сна. Откровения ультрамарафонца

Приключение имеет смысл само по себе.

Амелия Эрхарт

Озеро Тахо

Лето 1994 года

Чем ближе был старт Western States Endurance Run, тем больший беспорядок творился в моей голове. Достаточно ли напряженно я тренируюсь? Может, мне нужно больше бегать по холмам? Проклятие, я забыл подписать отчет о расходах! Что это за странное ощущение в четырехглавой мышце? Подождет ли смета до завтра?

Но перед самой гонкой посторонние проблемы начали тускнеть, внешняя суматоха, спешка и шум постепенно приглушались, наступала ясность: на первый план выходила одна-единственная цель. Такое очень редко бывает в нашей жизни, альпинисты, чьи рассказы я читал, испытывают такие же чувства. Вот они готовят экспедицию, волнуются, разные проблемы разрывают их на части. Но как только участники подходят к подножию горы, из хаоса вырисовывается ясная и четкая цель: покорить вершину.

Кто-то доходил до вершины, кто-то – нет. Проще некуда.

В реальной жизни наши цели обычно многозначны и туманны и почти всегда не имеют четко очерченных границ. Очень редко люди точно понимают, что именно им нужно для достижения успеха. Часто мы думаем, что движемся в правильном направлении, но потом узнаем, что правила поменялись.

Как бы ни пугала меня перспектива бежать без остановки двадцать, а то и тридцать часов, по крайней мере я точно знал, что от меня требуется. Сначала будет линия старта, а после – линия финиша, между ними – сто шестьдесят километров. Все, что мне нужно сделать, – пробежать это расстояние. Никакой неопределенности. Альбер Камю однажды сказал: «В своих играх мы как дома, потому что это единственное место, где мы точно знаем, что должны делать».

Несмотря на то что задача казалась мне невероятно сложной, правила участия были предельно ясны. Не было никакого двойного смысла или неоднозначных посылов. Все просто: беги и не останавливайся. Если ты пробежишь весь путь, ты победил. Если нет – проиграл.

Эта мысль крутилась у меня в голове, пока ассистент врача проверял у меня пульс во время обязательного для всех участников медицинского обследования за день до гонки. Вес и остальные основные характеристики состояния организма распечатывали на медицинском браслете и надевали на запястье всем бегунам. Браслет нельзя было снимать до финиша, или пока изнемогший участник не сойдет с дистанции сам или его не вынесут работники медицинской спасательной службы.

Обследование проводили на лыжной базе в Скво-Вэлли. Все вокруг гудело от переполняющей энергии, участники и персонал сновали туда-сюда, стараясь успеть сделать последние предстартовые приготовления. В Скво-Вэлли проводили зимние Олимпийские игры 1960 года, на входе горел олимпийский факел, а само это место до сих пор окружала аура величия. Там все было больше, чем в жизни: огромные деревья, громадные горы, олимпийские кольца высотой в два этажа, пламя факела, пылающее костром. Вокруг, куда ни глянь, возвышался горный хребет.

Медицинское обследование перед гонкой Western States

Зона медосмотра – отличная точка обзора: когда стоишь в ней, то большую часть линии горизонта определяют высоченные гранитные пики. На востоке это KT-22 высотой два с половиной километра, прямо перед вами – Скво Пик, немногим больше двух тысяч семисот метров, чуть к западу – перевал Эмигрантов, две тысячи шестьсот пятьдесят метров. Западной линией горизонта командует Гранитный Вождь, две тысячи семьсот пятьдесят восемь метров. Мне видно, как вагончик канатной дороги круто поднимается по натянутому тросу в направлении упирающегося в небо заснеженного ледника.

– Вот туда-то мы и пойдем, – раздался голос у меня за спиной.

Я повернулся и увидел мускулистого мужчину лет пятидесяти. На нем были очки-авиаторы, и он смотрел вверх, на гору.

– Что, простите? – переспросил я.

– Вот туда мы завтра пойдем, – сказал он с улыбкой.

Я увидел у него на запястье медицинский браслет.

– Вы имеете в виду, что мы побежим до верха канатной дороги? – спросил я.

– Ха-ха-чепуха, прямо вверх посередине, – радостно сказал он, – лобовая атака. Мы начинаем здесь, на базе, и бежим вверх через кишку этой долины, а затем траверсируем вон ту гряду, – пояснил он, показывая на горный хребет, очерчивающий линию горизонта на западе. – А потом мы пересекаем вершину и спускаемся вниз с той стороны.

Мне показалось, что это очень жесткое начало для гонки в сто миль. Да просто пробежать шесть с половиной километров от подножия горы до вершины – это уже кажется бесчеловечным. Один из участков маршрута этого восхождения шел почти вертикально вверх, к этому надо добавить тяжелое влияние высоты на организм, ведь вершина поднималась на две тысячи семьсот сорок три метра. Придется бежать в разреженном воздухе по мерзопакостной смеси из сыпухи, подтаявшего снега и густой грязи.

– Меня зовут Рок, – мужчина протянул мне руку, – по крайней мере друзья зовут меня так.

Я представился.

– Это твой первый стомильник, сынок? – спросил Рок.

Я смущенно кивнул и спросил:

– А почему ты так решил?

– Это просто.

Он поднял майку и показал блестящую серебристую пряжку ремня. Она была украшена орнаментом, в центре красовалась выпуклая золотая пума, а рядом – надпись: «Сто миль, один день». Как и все остальное, пряжка была огромной.

– На тебе нет такой штуки, – продолжал Рок, – но выглядишь ты чертовски круто, поэтому я решил, что если бы ты уже участвовал, то у тебя тоже была бы такая.

Неплохой комплимент. Традиция дарить серебряную пряжку для ремня сохранилась еще с тех времен, когда гонка была рядовым событием в мире скачек. Сейчас, чтобы получить ее, нужно не просто пробежать всю гонку, но и уложиться в двадцать четыре часа. Вполне возможно, что это была самая желанная награда за бег на выносливость во всем мире, и получит ее лишь небольшая часть из тех, кто стартует завтра.

Еще двое спортсменов неспешным шагом подошли к нам и остановились перед Роком как вкопанные.

– Сэр! – отрывисто сказали они.

Рок медленно повернулся к ним.

– Привет, мальчики, – сказал он, широко улыбнувшись.

Они резко кивнули ему, а затем повернулись и пошли дальше.

Это были те парни, которые пробежали мимо меня на Аллее любовников, и совершенно случайно от них я узнал про это соревнование. Мы встречались наверху, на Аллее любовников, мы обменялись приветствиями на отборочной гонке на пятьдесят миль (ну, по крайней мере я с ними поздоровался), и тут они снова меня не замечают. Мне начало казаться, что я обижен на этих парней. И, должно быть, это отразилось у меня на лице.

– Не обращай на них внимания, – сказал Рок, – у них такая работа.

– И что это за работа? – спросил я.

– Ну… – Рок немного колебался, – скажем так: они военные.

– И им нельзя представиться?

– Ну… – Рок опять замешкался, – скажем, они в особого рода войсках. И им нельзя представиться. На самом деле можно, но тогда они просто назвали бы тебе вымышленные имена, какая разница?

– То есть ты хочешь мне сказать, что им даже нельзя признать, что я тут стою? – усмехнулся я. – Как они собираются с кем-то подружиться с таким поведением?

Рок ухмыльнулся.

– У них уже есть столько друзей, сколько им нужно. Они вдвоем. Все остальные считаются потенциальными врагами.

– Это утешает.

– Не принимай это на свой счет. Их так учат думать.

Рок крепко взял меня за плечо.

– Слушай, сосредоточься на поставленной задаче. Пусть все остальные тебя не отвлекают. Ты соревнуешься не с ними, а только с собой. Я хочу увидеть тебя на финише с серебряной пряжкой в руке.

– Да, сэр! – отрывисто произнес я.

Рок улыбнулся.

Мои родители специально ехали девять часов из Южной Калифорнии, чтобы в качестве волонтеров помочь организаторам гонок. Забег Western States Endurance Run стал нашим общим приключением на троих. К сожалению, Джули с нами не было, потому что экзамены в школе стоматологов выпали на те же самые выходные. Эти тесты были последним испытанием перед получением права работать зубным врачом. Но Джули очень поддерживала меня перед моим испытанием, и я тоже сделал все, чтобы поддержать ее мечту стать стоматологом. Но в данном случае у нас, к сожалению, не было выбора, и она выполняла свою задачу, а я свою.

Я встретился с родителями в вестибюле гостиницы в Скво Крик – красивейшем курортном месте у подножия гор. Уже десять лет после смерти моей сестры наши семейные встречи проходили несколько натянуто: у каждого было много мыслей и чувств, о которых он предпочитал не говорить. Но сейчас – в огромном фойе окруженной горами гостиницы – мы были в восторге от всего этого великолепия и чувствовали себя непринужденно. Нам казалось, что природа совершенно не сочетается с тем приключением, что предстоит мне завтрашним утром.

До этой встречи родители не совсем представляли себе, насколько я одержим своим вновь обретенным увлечением. Мы проводили вместе гораздо меньше времени, чем хотелось бы. В редких телефонных разговорах я рассказывал им, что начал бегать, иногда упоминал об этом в письмах. Но сейчас, когда они увидели меня собранного, в отличной форме, то и дело потягивающего воду из бутылки, они не могли не заместить, насколько я изменился.

– Ты отлично выглядишь! – сказал отец с восторгом.

Мама улыбнулась:

– Я так волнуюсь.

В гостинице проходило какое-то официальное мероприятие, в фойе было полно женщин в элегантных платьях и мужчин в смокингах. Судя по тому, что все собравшиеся были людьми в возрасте, они провожали на пенсию какого-то государственного деятеля или высокопоставленное лицо. На мой вкус, все выглядело немного фальшиво, но посмотреть со стороны было забавно. Вдруг снаружи раздался оглушительный рев. Одна дама вскрикнула и уронила бокал с мартини. В толпе началась паника, люди забегали туда-сюда и не знали, то ли им стоять на месте, то ли спасаться бегством. Я выглянул на улицу и увидел припаркованный напротив гостиницы Humvee – зеленый военный джип совершенно громадных размеров. Он был весь заляпан грязью, ревел как танк, а под колесами у него легко могли поместиться два или три Jaguar, что стояли рядом.

Водитель распахнул дверь и выпрыгнул из машины на парковку. Его ноги напоминали корявые стволы деревьев, а одет он был в кожаную летную куртку и… шорты для бега. Мужчина открыл пассажирскую дверь и взял с переднего сиденья портфель из крокодиловой кожи. Затем он дотянулся до заднего сиденья и вытащил большую винтовку. Да-да, реально большую винтовку. Водитель повесил ее на плечо и, оставив двигатель включенным, зашагал к стойке бронирования с таким видом, как будто все так и должно быть. Облокотившись о стойку, он начал болтать с молодой девушкой на стойке администратора. Та сказала ему что-то такое, от чего он запрокинул голову и расхохотался, хотя смех едва было слышен сквозь рев двигателя его машины. Девушка выдала ключи, и он не спеша, с винтовкой на плече, пошел через шикарный вестибюль.

Позже один из парковщиков отогнал машину.

– Это был чертовски классный выход, – сказал отец.

– Интересно, что он сделает на бис, – ответил я.

Потом мы приятно сидели и ужинали в патио. Ночь была теплая и тихая, и не факт, что это было хорошо: завтра от погоды будет зависеть очень многое, особенно когда в середине пути мне придется бежать по глубоким каньонам, где днем легко может перевалить за сорок градусов. На пути находится несколько медицинских и контрольных пунктов, но в большинстве из них будут только несколько волонтеров, которые немного подбодрят вас и дадут воды. Большинство участников несут воду и еду с собой. Это лишний вес, но он необходим, чтобы не обессилеть от голода и обезвоживания. В тот вечер, сидя в патио, я с хрустом разгрызал кусочки льда и предвкушал наслаждение от того небольшого запаса, которым мне придется подкрепляться на следующий день.

Ночью я долго не мог уснуть, ворочался с боку на бок и совсем проснулся к трем часам утра, когда прозвонил будильник. Через некоторое время встали родители и в полусонном состоянии помогали мне собираться, сверяясь со списком.

• Налить воду в бутылки

• Намазаться кремом от солнца

• Заклеить соски пластырем (чтобы не натереть)

• Посыпать ноги детской присыпкой (от мозолей)

• Выпить восемь стаканов воды (от обезвоживания)

• Принять 1000 мг витамина C (нет никаких конкретных причин, но это считается полезным)

• Нанести смазку на уязвимые места

• Подготовить поясную сумку с едой и другими запасами

После этого родители пошли в ванную, для того, как я предполагал, чтобы окончательно проснуться, но я ошибался. Внезапно и громко, так, что затряслись стены, загремела музыка – главная тема из фильма «Грек Зорба». Появились родители, одетые в импровизированные тоги из полотенец, и начали танцевать греческий танец – они кружились по всей комнате, вокруг кровати, и радостно кричали. Я тут же к ним присоединился, и вот уже мы втроем танцевали, как дети на первой пижамной вечеринке. Закончили мы танец, провозгласив хором «опа!». Такой вот греческий вариант утренней побудки.

Когда мы прибыли на место старта, завтрак с блинами был в самом разгаре. Мне было странно поедать высокую стопку блинов в кафе, полном народу в половине четвертого утра, как будто я сидел в ближайшей к дому блинной суетливым субботним утром. Однако даже необычная обстановка не испортила мой аппетит, и я умял несколько порций. Другие участники гонки колоннами нервно ходили туда-сюда. Кофе был черный и густой, как машинное масло, превосходный.

В 4:30 утра прозвучал громкий сигнал. Я сделал последний глоток кофе, и мы вышли наружу, где все еще стояла кромешная тьма. Пронизанный запахом сосен горный воздух будто похрустывал. Рядом с местом старта участники и организаторы в последний раз перед гонкой проверяли снаряжение и просматривали программу соревнований. Вокруг толпились члены семей спортсменов, друзья и несколько журналистов. Предрассветное небо было беспорядочно изрезано лучами фонарей и автомобильных фар, похожими на миниатюрные поисковые прожекторы. Я отметился у представителя организаторов, и он просто сказал: «Удачи».

Над стартом висела перетяжка со строчкой из тибетской молитвы, и поперек грязной дорожки была натянута белая ленточка. Я смотрел вверх на пики гранитных гор, проступающих в светлеющем небе, и думал о Пэри. Как она была бы счастлива, если бы знала, что я шел за мечтой и занимался любимым делом. Я обнял маму с папой и занял место в толпе участников.

Треск громкоговорителя нарушил мои мысли: «Десять минут до начала гонки!» Беспокойная толпа, поглощенная своими мыслями, засуетилась, все забегали вокруг и засуетились, как муравьи. Участники прыгали, крутились, беспорядочно трясли руками. Рядом со мной парень начал боксировать, направляя удары в сторону гор.

Из темноты появился мужчина в спортивных шортах и кожаной куртке с большой винтовкой на плече: это был водитель военного Humvee. Он шел к старту неспешно, но решительно. Было понятно, что сейчас состоится выход на бис.

Он запрыгнул на большой камень рядом с линией старта и повернулся к толпе, все внимательно смотрели на него. В спокойном утреннем воздухе его голос звучал как колокол.

– Прежде всего, – сказал он, – я хочу поздравить каждого из вас, вы мужественные люди, потому что стоите здесь перед стартом невероятного события. То, что вы здесь, что дошли до этой отметки, говорит о ваших стремлениях, о том, что вы одержимы. Вы уже сделали многое. Это само по себе уже огромное достижение. Многие из вас не добегут до финиша. Но я восхищаюсь вашей решимостью и желанием бороться. Даже если вы не закончите гонку, вы уйдете домой победителями, потому что у вас было мужество попытаться. Тот, кто ее закончит, станет другим человеком, как только пересечет линию финиша. Это событие изменит вас навсегда. За один день вы узнаете о себе больше, чем за всю жизнь.

Мое тело было в первоклассной форме, но из его слов было очевидно, что речь идет о чем-то большем, чем о физической нагрузке.

«Пять минут до старта!» – раздалось из громкоговорителя.

Человек с винтовкой развернул лист бумаги и начал читать: «Кузен, коль суждено погибнуть нам, – довольно потерь для родины; а будем живы, чем меньше нас, тем больше будет славы».

В утреннем воздухе клубился пар, и казалось, что небо грохочет.

«Да будет воля божья! Не желай и одного еще бойца нам в помощь. Клянусь Юпитером, не алчен я! ‹…› Но если грех великий – жаждать славы, я самый грешный из людей на свете. ‹…› С ним сохранится память и о нас – о нас, о горсточке счастливцев, братьев. Тот, кто сегодня кровь со мной прольет, мне станет братом…»

Это был отрывок из пьесы Уильяма Шекспира «Генрих V» – боевая речь, которую Генрих произносит для своего утомленного войска перед битвой при Азенкуре.

«Минута до старта», – протрубил громкоговоритель.

Человек с винтовкой продолжал: «Кто невредим домой вернется, тот воспрянет духом, станет выше ростом. ‹…› Хоть старики забывчивы, но этот не позабудет подвиги свои в тот день; и будут наши имена на языке его средь слов привычных. ‹…› Старик о них расскажет повесть сыну, ‹…› и этот день забыт не будет отныне до скончания веков…»

«Десять секунд до старта, – прогремел громкоговоритель, – девять, восемь, семь…»

Человек с винтовкой направил дуло к небу.

«… шесть, пять, четыре…»

Он нажал на курок, и выстрел прогремел ровно с отсчетом «ноль», воздух затрясся от удара. Ленточка упала, и мне на секунду показалось, что время остановилось. Звук выстрела прокатился эхом по долине и вернулся обратно.

Последнее слово вырвалось из громкоговорителя:

– Впере-е-е-ед!!!

Приключение началось.

Назад: Глава 6. За гранью нормального

Дальше: Глава 8. Король страданий