Горный лагерь сильно отличался от тех деревянных крепостиц, что ставил легион на равнине. Неудивительно: дерева для частокола здесь днем с огнем не сыщешь, но, как выяснилось, инженерные сотни годятся не только для возведения минных галерей, флешей и контрэскарпов, так что уже на пятый день нашего пребывания в небольшой долинке меж двух расходящихся отрогов горного хребта вокруг лагеря была возведена невысокая, но непреодолимая для большинства нелетающих тварей стена. Как я понимаю, в будущем она должна стать основой для замковой ограды. По крайней мере, об этом явственно говорила ширина каменной кладки, ради устройства которой половина легиона, втихую матерясь, занималась земляными работами, долбя промерзший грунт, чтобы добраться до скального основания. Больше всего лагерь в эти дни напоминал разворошенный муравейник, что было особенно хорошо видно, если смотреть сверху, например, с постов охраны, расставленных легатом на возвышениях. Там, кстати говоря, наши саперы решили расположить дозорные башни, но, думается мне, эту работу будут выполнять уже не инженеры легиона, а люди маркграфа. По крайней мере, такие слухи ходят среди офицеров. Сам я, правда, с ними до сих пор не общаюсь, но эти новости передал мне отец Иммар, удивительно легко влившийся в офицерское собрание. Впрочем, удивляться тут нечему: в прошлом священник сам возглавлял регим одного из имперских легионов, так что офицеры Четвертого Громового приняли его как своего. Да и хрен бы с ними, мне и с моими разведчиками мороки хватает… И с их трофеями.

Да, мои люди не могут пока похвастаться большим опытом в добыче и разделке тварей, особенно тех, что требуют особого подхода, но даже так три десятка человек, занимающиеся охотой, смогли забить все без исключения мешки, купленные мной в преддверии Похода. Так что вместо минимальной обработки сырья и его расфасовки для дальнейшей продажи в том же Майне мне пришлось вспоминать дедовы уроки и вплотную заняться зельеварением и алхимией, чтобы освободить мешки для сбора и хранения трофеев. Ничего сложного и дорогого я не делал, просто потому что здесь некому приобретать мощные средства, да и… в цехе зельеваров или алхимиков я не состою, так что особо с торговлей своими изделиями мне здесь не развернуться. Зато теперь эскулапы легиона могут похвастаться довольно солидным запасом лечебных зелий, а я наконец смог полностью расплатиться со своими людьми за добытые ими трофеи и заодно чуть поправить свои финансы, основательно просевшие во время жизни в Майне. Единственным недовольным в этой ситуации остался легат князь Родэ, из которого лекари вытрясли необходимые для закупки зелий средства. Эх, вот если бы удалось уговорить офицеров закупиться эликсирами для своих «мулов» — того же «кошачьего глаза», незаменимого для ночных дозоров, я наделал больше сотни флаконов… но — увы, пока это лишь мои мечты. Впрочем, в ближайшее время, может быть даже сегодня, в наш лагерь должны прибыть братья-рыцари, сопровождающие священников, а уж они-то знают цену подобным вещам и никогда не откажутся пополнить собственные запасы. В общем, как иногда говорит сосед: «Еще не вечер!» Подождем. Кстати, пока суд да дело, нужно бы прочитать моим людям пару лекций о правильной разделке тварей, а то из-за их неумеренного энтузиазма в уничтожении скверны столько отличного материала в шлак уходит, что у меня сердце кровью обливается… да и тратить время на попытки спасти хоть часть ингредиентов из основательно потрепанных тушек проклятых созданий мне, честно говоря, надоело.

— Дедовы гены, точно говорю, — буркнул сосед.

— Что, прости? — не понял я.

— Гены… ну, память предков, крови, или как вы там это называете? — пояснил дух.

— Первый раз слышу о чем-то подобном, — пожал я плечами, но, чуть подумав, договорил: — Хотя-a кое-какие артефакты, бывает, служат только в одной семье, и они всегда требуют кровной привязки. Правда, современные артефакторы ничего подобного делать не умеют. Это я точно знаю.

— Разучились, что ли? — хмыкнул сосед.

— Можно и так сказать, — согласился я, жестом подзывая Гилда и указав ему на кувшин. Вассал моментально оказался рядом, и на мои руки, испачканные в крови тварей, которых я только что разделывал на ингредиенты, полилась холодная вода. Брр.

— Слушай, Дим, а этот медальон, что всучил тебе бараненок, он, случаем, не из тех, что привязываются кровью?

— Вроде бы нет, — ответил я, а вслух поблагодарил Гилда за помощь и вернулся в шатер, где меня ждали рабочий стол и котел для зелий. — Он тоже из древних, но, судя по всему, принадлежит к другой группе, так называемый «предмет с условием». Нет, такие артефакты тоже бывают кровными, но это уж совсем редкость несусветная.

— Точно?

— Нет, конечно! Просто предполагаю, исходя из известных фактов. Если бы артефакт был кровным, зачем могло понадобиться такое количество условий перехода права собственности на него? — пояснил я и, подумав, спросил: — А с чего вдруг такие предположения, сосед?

— Пытаюсь понять, зачем церковники подсунули нам Граммона, — ответил тот.

— Поясни, будь добр.

— Что, если Пир может контролировать эту пластину даже после передачи кому-либо? — протянул дух. — Тогда становится понятным его присутствие рядом с тобой. В конце концов, о свойствах артефакта мы знаем лишь со слов самого Пира и инквизитора, так? И где гарантия, что они сообщили нам все, что им известно об этой идиотской цацке?

— Подстраховка на случай неожиданностей вроде моей смерти от лап какой-нибудь твари, да? — подхватил я.

— Ну да, что-то в этом роде, — согласился сосед.

— А может, просто прижать этого бараненка и вдумчиво расспросить? — предложил я, на что дух коротко рассмеялся, точнее, изобразил смешок.

— О да, получить минус сто в карму и огрести проблем с Церковью. Замечательная идея, Дим. Просто великолепная. Может, сразу и Иммара допросим? Ну, чтоб два раза не огребать?

— Издеваешься, зараза, — констатировал я.

— А ты чушь не неси, и я язвить не буду, — откликнулся он.

— Да устал я, сосед. Понимаешь, устал! — Я тяжело вздохнул и почти тут же ощутил исходящую от духа волну ободрения и поддержки.

— Тебе надо проветриться, — после недолгого молчания произнес он. — Все эти интриги, лекции, тренировки, зелья… командование отрядом. Вспомни, когда в последний раз ты был на выходе, Дим?

— Две недели назад, в качестве командира пятерки, — вспомнил я.

— Вот именно. В качестве командира… — протянул дух и встрепенулся. — Точно. Тебе нужно прогуляться за трофеями в одиночку. Развеешься, отдохнешь от этой рутины, заодно и встряхнешься.

— Думаешь?

— Уверен!

Идея мне понравилась. Нет, не так. Она меня захватила настолько, что, закончив приготовление очередной порции зелий для лекарей легиона, я тут же принялся за подготовку к выходу. Гилд наблюдал за моими метаниями по шатру с удивлением, а все его попытки помочь в сборах я пресекал на корню. Когда же он понял, к чему именно я готовлюсь, мне пришлось выдержать целый бой за право отправиться на прогулку в одиночестве. Здоровяк ни в какую не хотел отпускать своего сюзерена без охраны. Пришлось рявкнуть на него… впервые за все время нашего знакомства. Со злости, я имею в виду.

В отличие от Гилда, легат Родэ, к которому я наведался за разрешением покинуть лагерь на пару суток, не стал спорить, лишь потребовал назначить заместителя на время отсутствия. Может быть, в другое время он бы и запретил мне покидать лагерь, а заодно надавал бы десяток заданий всему отряду разведчиков, чтобы жизнь медом не казалась. Но сейчас изрядно поредевший из-за оставленных в острогах гарнизонов легион вовсю готовился к появлению гостей, и дел у князя было невпроворот, так что терять время на разборки с наглым командиром разведчиков ему было не с руки. В результате утром следующего дня я закинул на спину заплечник и спокойно покинул лагерь. Вместо меня на командовании остался Миол Скала. Гилд, конечно, побурчал, но когда легионер попытался отговорить меня от выхода, первый же встал на защиту. В общем, уходил я из лагеря, оставив за спиной спорящих в голос Миола и Гилда, а на душе у меня, впервые за последние несколько недель, было легко и пусто. Выход!

Инеистый сезон в горах — совсем не то что на равнинах. До снежных сугробов, конечно, дело не доходит, пока не поднимешься повыше, но и без них здесь хватает своих неприятностей. Лед… пробираться по скользким и холодным скалам не просто тяжело: опасно. Одно неверное движение — и переломанное тело неудачника, рухнувшего с высоты, станет обедом для тварей, и никакая ускоренная реакция не спасет. Приходится аккуратничать и тщательно страховаться на каждом шагу, старательно выверяя любое движение. Да и соседу приходится работать на износ, отслеживая малейшие колебания Тьмы, чтобы я не попал в какую-нибудь ловушку. Хорошо еще, что здесь так мало черных пятен. По крайней мере, те две аномалии, что нам встретились за прошедшие полдня, дух опознал еще на подходе, так что мне удалось пройти мимо и не вляпаться в неприятности. Не люблю старых черных пятен. Ловушек много, тварей мало. Никакого прибытка, один адреналин, как говорит сосед.

Во время выхода, кстати, я заметил кое-что интересное. А именно — когда дух предупредил меня о приближении к очередному черному пятну, я вдруг понял, что ощущаю некую странность… с той стороны, куда указал сосед, на меня словно холодом пахнуло. В любом другом случае я, может быть, и принял бы это за обычный порыв ветра, но ветер, идущий от скальной стенки с отрицательным углом?! Такого я еще не видел… не ощущал.

Честно говоря, я даже не успел поделиться с духом своими впечатлениями, когда он вдруг радостно взвыл у меня в сознании.

— Отпуск! Требую отпуск! — веселился сосед.

— Не понял, — опешил я.

— Чего тут непонятного? — заявил дух. — Раз ты научился сам чуять тьму, я могу взять отпуск.

— Ты уверен, что я… — Предположение соседа было неожиданным.

— Проверим, — с энтузиазмом отозвался дух.

И следующие три часа я потратил на кружение вокруг очередного черного пятна. Подойти ближе, отойти дальше, обогнуть, определить расстояние… Дух не слез с меня, пока не вызнал все о моей так неожиданно прорезавшейся способности.

— Ну, до меня, конечно, тебе пока далеко, — протянул он, когда я, окончательно замотавшись и устав ползать по скалам, устроил себе небольшой привал с перекусом и горячим взваром. — Но это вопрос времени и усердия. Не будешь лениться — догонишь.

— Вот спасибо, — буркнул я, с наслаждением вытягивая гудящие ноги и прихлебывая из кружки пышущий пáром травяной сбор. — А если говорить конкретно?

— Если конкретно, то все не так уж плохо, — поведал сосед. — На расстоянии в сотню шагов ты уверенно определяешь наличие темных эманаций, направление и их силу. Чуть-чуть потренироваться — и никакая тварь к тебе незамеченной не подберется… ну, разве что кроме скальника, но их и я пока не научился определять. Хорошо маскируются, сволочи.

Новость была хорошей, но… странной. Самое главное, что я был абсолютно уверен, это чутье не было следствием приема дедовых эликсиров. Уж сведения об их воздействии я вытащил из старого сразу, как только он признался в своих махинациях и экспериментах с родным внуком. Отсюда может следовать только один вывод: эта чувствительность досталась мне от моего соседа. По крайней мере, никаких иных предпосылок к появлению такой полезной «фишки», по выражению духа, я не вижу.

Конечно, возможен еще и вариант с воздействием подаренного бараненком артефакта, но… одно из правил артефакторики противоречит этому предположению. Артефакты могут убить, лишить сознания или здоровья сотнями, если не тысячью способов, но влиять на живой организм, придавая ему новые свойства или расширяя пределы его возможностей, не способны изначально. Даже древние. Вообще оказывать подобное влияние, да и то в достаточно узких рамках, можно лишь с помощью алхимических эликсиров вроде тех, которыми меня пичкал старый. Но я даже не представляю, какой эликсир может научить разум распознавать эманации Тьмы и Света.

Вывод: спасибо духу за подарок.