Часть шестая
Грохот щитов

Я радовался. Сезон дождей миновал, а значит, до выступления армии осталось совсем немного времени… и я наконец смогу покинуть Майн. Не то чтобы мне не нравился этот городок… Хотя да, вряд ли кому-то понравится каменный лабиринт, страдающий от перенаселения и отсутствия канализации. Но мне, как и Гилду с Дариной, было проще — мы-то жили все это время в предместьях, так что проблемы общей скученности и, как выразился сосед, «антисанитарии» нас не затрагивали. Но за последние несколько дней мне просто осточертело везде и всюду натыкаться на Ройн… и Граммона. И если при виде первой у меня просто портилось настроение, то Пир… Желание если не убить, то основательно набить морду ушлому бараненку было почти неодолимым. А самое страшное, что, даже скинув его тренировки на Скалу Миола, я все равно был вынужден ежедневно лицезреть аристократическую физиономию Пира то на тренировочной площадке, то на своих лекциях.

Единственное, что пока спасало отпрыска владетеля Бордэс, это тот факт, что он старался не высовываться, и душеспасительные беседы, которые вел со мной сосед… резко посерьезневший, надо заметить, и тоже не дышащий благостью в адрес Граммона. Впрочем, как мне кажется, дух вообще после той встречи в замке наместника стал очень подозрительным, и даже в том, как он отшучивался, дескать, паранойя — залог долгой жизни, я ощущал не покидающее его напряжение. Соседу явно что-то очень не нравилось в происходящем, но делиться своими мыслями он не спешил. Что ж, если он отговаривается недостатком сведений, подтверждающих подозрения, я подожду. В конце концов, на этом свете есть лишь два че… существа, которым я могу доверять: дед Вурм и дух. Причем к последнему, скажу честно, я испытываю куда большее доверие, чем к первому. Старый всегда себе на уме, и пусть он никогда не станет поступать мне во вред, но некоторые его методы… м-да. Взять хотя бы то, как он организовал мой первый выход! За спиной, втихую. В этом весь дед Вурм. Пусть он действовал мне во благо, но иногда кажется, что старый забыл одно из главных предостережений Церкви: благими намерениями вымощена дорога в ад!

День, когда Четвертый Громовой свернул лагерь и вышел в Поход, стал для меня чуть ли не праздником, которого даже старательно держащийся в гуще разведывательного отряда Пир не смог испортить. И это не преминул заметить отправленный с нами отец Иммар, подтянутый, словно строевой офицер, мужчина средних лет, явно больше привыкший к доспеху, чем к дзимарре, пусть и скроенной так, чтобы не стеснять всадника.

Отец Иммар оказался хоть и не очень многословным, но приятным собеседником, умеющим подмечать детали и… молчать об увиденом, когда это необходимо. Весьма тактичный человек, как я успел заметить.

— Вижу, вы полны энтузиазма, сударь Дим, — проговорил святой отец, когда его серая кобыла поравнялась с моим скакуном. — Ждете возможности показать себя?

— О нет, — покачал я головой. Говорить, что радуюсь избавлению хотя бы от одной своей головной боли, мне не хотелось, а потому пришлось обойтись полуправдой. — Просто рад, что вскоре займусь привычной и любимой работой.

— Вот как… — Отец Иммар скользнул по мне внимательным изучающим взглядом, но почти тут же кивнул. — В очередной раз убеждаюсь, что его преосвященство был прав, высказывая свое мнение о вас.

— И что же сообщил отец-инквизитор? — приподнял я бровь и поспешил добавить: — Если это не секрет, разумеется.

— Что вы, ни в коей мере, иначе я и не стал бы упоминать о том разговоре, — отмахнулся церковник. — Его преосвященство настаивал, что вы совершенно не похожи на молодых дворян, ищущих приключений или подвигов, и я рад убедиться в его правоте.

— Дворяне… — Скривившись, я невольно покосился в сторону едущего чуть в стороне Миола, за массивной фигурой которого скрывался Граммон, не рискующий подъезжать ближе.

— Не любите первое сословие? — с усмешкой спросил отец Иммар и указал на мою левую ладонь, где под тонкой кожей перчатки при желании можно было заметить характерное утолщение от дворянского перстня на пальце.

— Любить? Сословие? — фыркнул я. — Предпочитаю несколько более… традиционные виды любви.

— Сударь Дим, — укоризненно покачал головой священник, сдержав усмешку. — Вы же поняли, о чем я говорю.

— Простите, святой отец, — кивнул я. — Просто сам я отношусь к дворянству лишь номинально и не считаю себя частью этого сословия. Более того, я вырос в Ленбурге, а этот город, как никакой другой, способствует скептическому восприятию дворян, точнее, тех самых любителей приключений и прожигателей жизни, о которых вы говорили.

— Хм, вы считаете, они… бесполезны? — прищурился церковник.

— Почему же? — пожал я плечами, насторожившись вместе с соседом. Все же тема тонкая… и лучше быть осторожнее в словах. — Владетели, исполняющие свой долг перед империей и владением, — это основа нашего общества. Их нельзя не уважать… Скажите, отец Иммар, вы ведь не были в Ленбурге?

— Вы правы. Мое место службы — Нойгард. Как говорится, где родился, там и пригодился, — подтвердил тот. — А что?

— Если бы вы жили в моем городе, то не стали бы задавать таких вопросов, — ответил я и, заметив любопытство, мелькнувшее в глазах собеседника, продолжил: — Кто является владетелем Нойгарда?

— Император, разумеется.

— Правильно. И он сам, и его люди заботятся о столице, как и должно владетелям. Но империя слишком велика, чтобы один император мог справиться со всеми имеющимися в ней владениями, и в этом он опирается на дворянство, на своих вассалов, от первых герцогов, владеющих огромными уделами, до последних нетитулованных дворян, могущих похвастать разве что десятком гектаров земли в оберегаемом владении.

— Это прописные истины, сударь Дим, — подметил церковник.

— Верно. Но если вы приедете в Ленбург, то увидите, что каждый горожанин без исключения тоже является владетелем. Пусть у него в распоряжении и есть лишь ничтожный клочок земли и дом на ней. Эти владения поддерживают друг друга, позволяя контролировать огромную территорию вокруг Ленбурга, и каждый житель города это знает. Перестанешь заботиться о своем владении — и лишишься его быстрее, чем охнешь, потому что подобная халатность может привести к наступлению Пустошей на освоенные земли. И как же такие жители могут относиться к дворянским отпрыскам, которые, вместо того чтобы заботиться о владениях рода или способствовать прирастанию империи за счет неосвоенных земель, ломятся в Ленбург ради того, чтобы просто пощекотать себе нервы?

— О… — Задумавшись, святой отец умолк на несколько минут. — Но ведь не все молодые дворяне допущены к владениям!

— Конечно. А что мешает им поставить собственное владение на землях рода? Это бы укрепило контроль, и вероятность появления какого-нибудь проклятого пятна на родовых землях значительно уменьшилась.

— Это приведет к дроблению владения, — хмуро заметил церковник.

— И что? — удивился я.

— Согласно сложившейся практике, дробление владений не приветствуется. То, что предлагаете вы, сударь Дим, приведет к значительному уменьшению уделов, так что в скором будущем любое герцогство может превратиться в лоскутное одеяло, состоящее из мелких кусков земли, принадлежащих разным владетелям, — попытался объяснить мой собеседник. — Именно поэтому Церковь сейчас крайне осторожно подходит к вопросу проведения обрядов очищения земли и устроению новых владений.

— Странное мнение, — усмехнулся я. — Вассальная-то связь останется. А если и нет, то что с того? Владение укрепляет контроль над территорией, сводя к минимуму возможные прорывы Тьмы на ней, — факт. Церковь проводит соответствующие ритуалы, превращая обычную землю в полноценное владение, — тоже факт. Так почему не сделать из этих дворянчиков, так кичащихся своими родословными и швыряющихся золотом отцов, настоящих владетелей, которыми они и должны быть по самой сути своего положения?!

— Если бы все было так просто, — вздохнул отец Иммар.

— А оно и есть просто и понятно. Другое дело, что подобный подход медленно, но верно подорвет влияние крупных владетелей, постепенно уменьшив их уделы до минимума. И, разумеется, князьям-герцогам-графам такая перспектива совсем не нравится. Да и кому бы понравилось превратиться из крупного землевладельца с миллионными доходами от арендаторов в одного из тысяч мелких владетелей. Стремление избавиться от обязанностей и прирасти привилегиями вполне понятно и естественно для человеческой природы, отец Иммар. Но это не то, чем стоило бы гордиться. Если помните, когда-то империя начиналась именно с мелких владетелей, честно оберегавших отвоеванную у Зла землю и не менее честно служивших своему императору. По этому правилу до сих пор существует Ленбург. И нам, его жителям, как владетелям, так и жильцам, пока не имеющим собственных владений, очень неприятно видеть, во что превращается дворянское сословие, забывающее о своих обязанностях.

— Но ведь вы принимаете некоторых его представителей в ходоки, — произнес церковник после недолгого размышления.

— Разумеется, — кивнул я. — Если человек готов жить по нашим правилам и делом доказывает это стремление, то ему будут рады. Ведь это значит, что он разделяет наши убеждения и, возможно, когда-то получит собственное владение если не в самом городе, то в его ближайших окрестностях, а Пустоши отступят еще на один шаг. И это хорошо.

— Не поспоришь, — усмехнулся отец Иммар, чуть притормозив свою кобылку. — Спасибо за познавательную беседу, сударь Дим. Я почерпнул из нее очень много интересного.

— Спасибо и вам, святой отец, — склонил я голову.

Церковник ловко, даже не воспользовавшись поводьями, развернул лошадь и, дав ей шенкелей, умчался в сторону передвижного штаба князя Родэ.

Я же вернулся к наблюдению за своим отрядом, сейчас играющим роль авангарда. Надо заметить, что не все «мои» легионеры чувствовали себя хорошо в роли всадников. По крайней мере, так было еще месяц назад, из-за чего в наши тренировки пришлось ввести верховую езду. Зато сейчас они уже не производили впечатления собаки на заборе, и наш отряд обрел требуемую мобильность. Пока мы движемся по уже известным землям, конная разведка поможет держать легиону хороший темп, а вот когда подберемся к горам… Впрочем, до них еще двое суток ходу, так что пока можно об этом не думать. К тому же на сегодняшний день у нас имеется совершенно четко определенная задача.

От размышления меня отвлек стук копыт по подмороженной земле. Ну да, сезон дождей прошел, теперь настал черед инеистого сезона. Ближайшие четыре месяца будет холодно, сухо и ветрено.

— Мессир! — Тройка разведчиков, отправленная вперед в качестве дозора, вернулась почти вовремя. — Мы нашли подходящее место.

— Показывайте. — Практически моментально оказавшийся рядом, Гилд развернул карту, и командир дозорной тройки, скользнув по ней взглядом, решительно ткнул в лист коротко остриженным ногтем.

— Вот здесь. Излучина Виеры, там достаточно большое поле, к которому трудно подобраться незамеченным, и рядом лес, так что древесины на возведение временного лагеря будет предостаточно.

— Помню это место, — кивнул я. — И Виера здесь довольно мелкая, наладить переправу не составит труда. Что ж, замечательно. Доложите легату, а мы организуем небольшую проверку на месте. Отря-ад! Рысью марш!

Кавалькада из трех десятков всадников сорвалась с места, а дозорная тройка отправилась к штабу докладывать о найденном месте для первого лагеря Похода.

— Тебе не кажется, что ты был слишком откровенен с этим святошей? — как всегда внезапно ворвался в мои мысли голос соседа.

— Ничуть, — отозвался я. — Он не узнал ничего нового. Точнее, ничего такого, что и без моих откровений не было бы известно Церкви.

— Да, но одно дело догадываться о чем-то таком, анализируя поведение жителей Ленбурга, и совсем другое — заиметь в своем распоряжении чуть ли не протокол допроса одного пустынного егеря, — проворчал дух. — Всех жителей Ленбурга за мягкое место не прихватишь, а вот конкретную болтливую личность — запросто.

— Глупости это, сосед, — отмахнулся я. — Вот будь на месте отца Иммара какой-нибудь имперский дознаватель — можно было бы чего-то такого опасаться, да и то лишь в самом пессимистическом варианте развития событий. А так… поверь, изменения в дворянском сословии нравятся Церкви еще меньше, чем жителям Ленбурга.

— Не хочу спорить, — произнес дух. — Но если уж ты был так уверен, что этот святоша и без твоих пояснений в курсе дела, то нужно было перевести тему на что-то иное, а не лезть к нему со своими рассуждениями.

По-моему, кто-то у нас окончательно «запараноил», как он сам выражается. Плохо.