Глава 8
Носитель полыхнул таким изумлением, что я не удержался от любопытства и на миг высунулся из своего укрытия. Узнал… и решил рискнуть. Нырять вновь в глубину сознания Дима мне показалось сейчас не лучшей идеей. Пусть я рискую вновь попасться на удочку экспериментирующего инквизитора, но собравшееся в кабинете общество почему-то внушало мне куда бóльшие опасения, чем возможность оказаться под воздействием отца Тона.
А тот, похоже, даже не заметил моего присутствия… или просто был слишком занят мыслями, далекими от научно-духовных изысканий. Что ж, оно и к лучшему — хоть послушаю, зачем здесь собралась такая разношерстная компания старых знакомых. И пусть носителя больше беспокоит присутствие Ласки Ройн, мне же куда интереснее узнать, что здесь делают Полуногий Гезин и Пир Граммон… Узнал. Лучше бы мы с носителем тогда прошли мимо этого бараненка!
— Правильно ли я понял, сударь Граммон? — дослушав историю Граммона, лениво проговорил мой носитель, продолжая спокойно разглядывать свою бывшую подругу. — Ваш отец приказал избавиться от медальона, спрятанного в рукояти подаренной вам шпаги, и вы, уже зная, что за артефактом идет настоящая охота, не нашли ничего лучшего, чем одарить им меня? Того, кто фактически спас вас от самих охотников?
— Отец желал, чтобы следы медальона потерялись. Я мог его проиграть, подарить кому угодно, единственное, чего я не мог с ним сделать, — это выкинуть. Отец говорил, что в этом случае я не проживу и месяца. Думаю, Наста поначалу рассчитывала, что я просто подарю ей артефакт в знак расположения, и лишь когда поняла, что я этого не сделаю, решила действовать напролом, — тихо проговорил бараненок. Дим же, продолжая сверлить Ройн взглядом, от которого та уже начала нервничать, кивнул как ни в чем не бывало.
— О да. И почему же вы отказались от идеи одарить свою возлюбленную этим медальоном, позвольте узнать? — Только глухой не расслышал бы сарказма в интонациях моего носителя.
— Я боялся, что для нее это может плохо кончиться, — вздохнул Граммон.
— Замечательная логика, не находите, судари и сударыня? — зло рассмеялся Дим. — Отдать артефакт страстно желающей его заполучить женщине наш барон не смог. Зато с легкостью одарил им своего спасителя. Воистину людская благодарность не знает границ!
— Но… вы сильны, сударь Дим! — тряхнув головой, заявил бараненок. — Я был уверен, что, отдав медальон вам, оборвал след для возможных охотников. Ведь Наста тогда уже считала, что я мертв, и уж тем более не могла знать о нашем с вами знакомстве!
— Что ж, вы просчитались, сударь Граммон, — скривился мой носитель и договорил, благодарно кивнув инквизитору Тону. — Как уже заметил его преосвященство, нападение на меня в Ленбурге с очень большой вероятностью было спровоцировано именно охотниками за медальоном. И не надо сейчас лепетать, что мой скорый и скрытный отъезд из города, о котором вы, кстати, не имели никакого понятия до беседы с людьми инквизитора, смешал охотникам карты, и сейчас я в полной безопасности. Не далее как вчера днем мой дом в Майне подвергся самому натуральному обыску. Крайне варварскому, смею заметить. Порядок пришлось наводить с обеда и до самого вечера. До нынешней беседы я был склонен полагать, что это своеобразное выражение презрения от офицеров легиона, при котором я состою инструктором разведывательного отряда, или, что еще менее вероятно, напоминание о давней дуэли в Нойгарде, но это уж слишком мелко для моего противника. Он хоть и показался мне довольно неучтивым человеком, но вряд ли опустился бы до такой пакостности.
— Что ты предпринял? — бухнул, сверкнув глазами, Полуногий, переглянувшись с нахмурившимся инквизитором.
— Две двойки горлохватов Четвертого Громового с сегодняшнего дня караулят дом. — ответил Дим, наконец отводя взгляд от Беллы, смысл присутствия которой в этой комнате до сих пор оставался для меня загадкой. Впрочем, если присмотреться… Кажется, Полуногий подыскал себе ученицу. Хм, и что он в ней нашел? Вспыльчивая, наглая и совершенно не умеющая думать особа. Отвратительный выбор для преемника начальника СБ… мне так кажется.
— А кто караулит тебя самого? — прищурился Гезин.
— Смею надеяться, что обойдусь своими силами, — равнодушно пожал плечами мой носитель.
— Самонадеянность к добру не ведет, сын мой… — Ровный голос инквизитора мгновенно переключил все внимание присутствующих на протопресвитера. — Охотники, как мы выяснили, не чураются Тьмы, и я подозреваю, что среди них есть не только крайне неразборчивый в средствах алхимик или зельевар, но и откровенные колдуны. А против них, знаете ли, с одной сталью не выйдешь. Кроме того, есть предположение, что вокруг этого дела снуют ниеманские шпионы, а среди них попадаются весьма хитроумные личности, вполне способные устроить такую ловушку, что даже с вашими способностями, сударь Дим, из нее не выбраться.
А вот это уже совсем дурная новость. Если в противостоянии с любителями у носителя есть шансы, то в войне с государственной машиной… хм, а здесь есть профессиональные конторы? Как-то не задавался таким вопросом. Надо будет просветиться. Отца Тона, что ли, расспросить?
— А если я отдам этот медальон Церкви? Прилюдно? — спросил Дим. — Например, отдам его в дар во время литургии, в присутствии всех участников Похода? Раз уж охотники отыскали меня в Майне, то теперь глаз не спустят, — вот пусть и полюбуются, как я передаю артефакт в дар, а потом попробуют выцарапать его из сокровищницы понтифика, а?
— Сожалею, мой юный друг, но это невозможно, — грустно улыбнувшись, покачал головой протопресвитер. — Судя по всему, охотники хорошо осведомлены о свойствах артефакта, а раз так, то они прекрасно знают, что медальон можно передать кому-либо лишь раз в пять лет, и то при исполнении некоторых условий. Кому бы вы его ни отдали до истечения этого срока, медальон не будет действовать как положено. Иными словами, передача медальона Церкви не избавит охотников от интереса к вашей персоне, хотя и значительно усложнит им задачу.
— Вот как… а как же тогда Пир его мне всучил? Или он таскал его уже больше пяти лет? — спросил мой носитель, и бараненок скривился, но тут же выпрямился, словно шпагу проглотил. И никакого раскаяния… наоборот, он выглядел пусть и недовольным, но абсолютно убежденным в правильности своих поступков человеком.
— Нет, сударь Дим, — процедил Граммон. — Медальон признает хозяина, оказавшись на его шее. Я же никогда его не надевал. Последним носителем этого артефакта был мой отец… я лишь выполнял его волю. Именно поэтому медальон признал эту передачу. Помните, он покрылся золотистыми разводами, а потом вновь побелел? Так и выглядит подтверждение перехода права собственности на этот артефакт.
— Замечательно. И ты напялил его на меня, чтобы я наверняка не смог отказаться от такой «чести», да? Барон, вы еще бóльшая дрянь, чем я представлял.
— Дим! — резко окрикнул инквизитор.
— Прошу прощения, ваше преосвященство, — вздохнул мой носитель, загоняя злость на бараненка как можно глубже, и, чуть успокоившись, договорил: — Я погорячился. Итак, давайте подведем итог. Артефакт можно либо передать кому-то добровольно, но не чаще чем раз в пять лет, либо можно взять его насильно и опять же успеть передать новому владельцу до того, как сила медальона убьет грабителя. Если взятый насильно артефакт не обретет нового владельца, то через одиннадцать месяцев он вновь загонит в гроб первого, кто осмелится надеть его на шею. Так?
— Правильно, — кивнул инквизитор.
— Замечательно. — Дим с силой потер лоб, стараясь не смотреть в сторону бараненка, один вид которого вгонял его сейчас в ярость. — Я не буду спрашивать о том, как такое возможно и зачем вообще нужны такие сложности, полагаю, этого не знает никто из ныне живущих, но… может, кто-нибудь объяснит мне, что это за медальон такой и ради чего я должен рисковать жизнью ближайшие четыре с половиной года?!
— Есть мнение, что этот артефакт служит своеобразным ключом. И ввиду начавшейся охоты на него мы можем предположить, что кто-то знает, какую именно дверь открывает этот ключ, — медленно проговорил отец Тон.
— Но не вы, — с легкой вопросительной интонацией произнес Дим.
— Именно так, — кивнул инквизитор. — Ни я, ни Церковь, ни даже многоуважаемый владетель Бордэс не знаем, где находится замок, к которому подходит этот ключ.
— Обидно. — Дим выудил из-за воротника пластинку артефакта и, окинув ее задумчивым взглядом, вернул на место.
— Кхм, друг мой, позвольте взглянуть на эту вещицу. До сих пор я лишь слышал о ней, но не имел возможности увидеть, — неожиданно попросил отец Тон.
— А она вам не навредит? — настороженно спросил Дим.
— Не беспокойтесь, сударь Дим, — улыбнулся тот и, требовательно постучав пальцем по крышке небольшого низкого столика, договорил: — Я буду предельно осторожен.
Носитель кивнул и, сняв с шеи медальон, аккуратно положил его на стол, краем глаза отметив прикипевшие к нему взгляды Гезина и Беллы и показное равнодушие так подставившего его бараненка. Инквизитор же, не обращая на них внимания, повел ладонью над пластинкой и что-то тихо забормотал. Свет, исходящий от руки протопресвитера, залил медальон, и от того словно холодом пахнуло. Холодом и запахом земли… могильной.
— Прав был барон. Никаких эманаций Тьмы. Только Время и Смерть, — вздохнул инквизитор, одновременно кивком разрешив Диму забрать артефакт, что тот и проделал, скрыв пластинку от жадных взглядов Гезина и Беллы, отчего последняя недовольно фыркнула. Да и тьма бы с ней! — Любопытная вещь, да…
— На наши дневники похожа, — неожиданно подала голос Белла.
— Кстати, да, — кивнул Гезин. — Материал весьма и весьма схож. Если бы не золотая проволока и эти дурацкие камешки, ее вообще можно было бы принять за уменьшенную версию обычного дневника.
— И вправду, — задумчиво проговорил инквизитор. — Сударь Дим, вы не пробовали «пробудить» медальон?
— Да нет, — пожал плечами носитель. — Как-то повода не было.
— А вы попробуйте, глядишь, что-то и получится, а? — предложил отец Тон, и Дим в очередной раз достал медальон.
Хотелось бы мне сказать, что при первом же прикосновении к поверхности артефакта тот открыл присутствующим свои тайны, но, увы, чего не было, того не было. Иными словами, пластина не отреагировала на прикосновение. Правда, у меня появились кое-какие идеи относительно нее, но озвучивать их Диму в присутствии инквизитора я не стал. Позже, может быть, а пока… пока у нас и других дел достаточно.
Я прислушался к возобновившейся беседе присутствующих. Ну да, ну да… Быть осторожнее, не ходить по темным переулкам и чаще бывать на людях, в общем, весь набор советов из разряда «спаси себя сам». Гезин, правда, предложил носителю поддержку в виде слаженной команды из трех ходоков, в прошлом служивших личными телохранителями при каком-то вельможе, но Дим предсказуемо отказался от такой защиты. Что ж, может быть, он и прав. С его возможностями подобная охрана будет лишь гирями на ногах, а в Походе… в Походе чужим будет сложновато подобраться к моему носителю, не вызвав подозрений. Разве что если легионерами прикинутся, — так те своих, по-моему, чуть ли не по запаху определяют. Во всяком случае, они умудряются узнавать друг друга даже не зная в лицо и в гражданской одежде. А вот протопресвитер поступил проще. Он, не вдаваясь в детали, пообещал, что на время Похода его люди присмотрят за нашим домом и супругой Гилда, причем сказал это так, что и не возразишь толком, по крайней мере, Диму это не удалось, и довольный протопресвитер тут же переключился на другую тему.
— Отец Иммар будет назначен капелланом Четвертого Громового с завтрашнего дня, — задумчиво произнес он. — Надеюсь, ваш отряд, сударь Дим, поможет святому отцу познакомиться с легионом?
— Почту за честь оказать такую услугу его благолепию, — кивнул мой носитель. — Правда, я не вхож в офицерское собрание, потому моя помощь, очевидно, будет не слишком велика.
— Понимаю, — протянул инквизитор. — Но этот вопрос он решит. Вас же прошу просто помочь отцу Иммару на первых порах. Он хороший человек, сударь Дим, и не будет обузой в Походе. Поверьте, вы не пожалеете о знакомстве с ним.
— Кхм… — Граммон покосился на протопресвитера, словно о чем-то напоминая. Тот вздохнул, но все же отреагировал.
— Да, еще одна небольшая просьба, сын мой, — обратился инквизитор к заметившему эту пантомиму и невольно насторожившемуся Диму. — Сударь Граммон изъявил желание отправиться в Поход, а его отец, мой старый знакомец, настоятельно просил присмотреть за его отпрыском. Я же считаю, что место в моей свите — это совсем не то, что нужно юному воину. С другой стороны, в дворянское войско его не примут без копья, а братья-рыцари не пустят под свои баньеры без посвящения. Зато ваш отряд не стеснен подобными традициями и правилами. Вы меня понимаете?
— Я же его убью… ненароком! — Это, похоже, был крик души Дима. Честный такой, надрывный. А ведь может, действительно может. И я даже сочувствовать бараненку не стану. Не заслужил.
— Тебе не привыкать, — буркнула Белла. Вот дура!
— Сударыня, не разочаровывайте вашего наставника. — Голос инквизитора заставил Ласку вздрогнуть.