16
Дэйв принял душ и снял намокшую повязку, которую ему наложили в отделении неотложной помощи. Разрез, находившийся примерно в двух дюймах под правым соском и достигавший в длину около четырех дюймов, был заштопан, напоминая застежку-молнию. Лезвие ножа рассекло кожу, но мышцы не пострадали.
Если бы он не успел так быстро увернуться…
Тебе здорово повезло, подумал он.
Сделав из марли новую прокладку, он примотал ее бинтом к ране.
Войдя в спальню, он причесался и накинул халат, прошел на кухню за пивом и только открыл дверь холодильника, как в дверь позвонили.
Он не думал, что это Глория. Он видел выражение ее лица, когда Джоан забиралась вместе с ним в машину скорой. Явиться в отделение неотложки она тоже не удосужилась. Но вдруг она решила выказать сочувствие или поздравить его? Или взять интервью для «Стандарта»…
А может, и не для того, подумал он, подходя к двери. Может, она хочет утешить меня. Небольшое утешение мне не помешает.
Он открыл дверь.
– Здорово, тигр!
Он почувствовал, как лицо расплывается в улыбке:
– Мой личный Чак Норрис.
– Я принесла тебе лекарство, – сказала Джоан, доставая из прижатого к груди бумажного пакета бутылку шампанского. Дэйв заметил, что оттуда выглядывает запечатанное горлышко еще одной бутылки.
– Заходи, – сказал он.
Она пожала свободным плечом:
– Я просто хотела занести тебе выпивку. У меня привычка – никого не обременять.
– Ломай привычку. – Он провел ее в прихожую и закрыл дверь. – Присаживайся и чувствуй себя как дома, а я пока накину что-нибудь.
Он поспешил в спальню, где сбросил халат и облачился в нижнее белье и вельветовые брюки. Надел клетчатую рубашку, сунул ноги в мокасины и стремглав бросился обратно в гостиную.
Джоан склонилась над журнальным столиком, расставляя бутылки шампанского. При виде Дэйва она улыбнулась и распрямилась, вытирая руки о юбку.
Юбка была коротенькая и представляла собой нижнюю часть белого джинсового платья с молнией спереди и глубоким декольте. Его рукава были закатаны по локоть.
– Здорово выглядишь, – сказал Дэйв. – Собираешься на свидание с Гарольдом?
– Вряд ли. Принарядилась, чтобы немножко тебя приободрить.
– Считай, приободрила.
Вслед за ним Джоан прошла на кухню.
– Ну и как самочувствие? – спросила она. – Скверно он тебя порезал.
– Да ничего страшного, – отозвался Дэйв. Словно обличая его во лжи, рана ожгла болью, когда он полез в шкаф за фужерами. Он скривился.
Джоан положила руку ему на плечо:
– Расслабься, приятель.
– Интересно, как там остальные.
– Я заезжала в больницу. – Джоан забрала фужеры и направилась в гостиную. – Говорят, ухо пареньку вроде пришили. Но вот у второго серьезная травма черепа.
– Благодаря твоей молниеносной ноге, – сказал Дэйв, даже не пытаясь скрыть восхищения в голосе. – Ты просто уничтожила этого парня.
Джоан посмотрела на него, криво усмехнувшись:
– Вот и доктора так считают.
– Ты шутишь?
– Он до сих пор не пришел в сознание.
– Но ведь придет?
– Они не знают.
– О Боже.
– Эй, ему просто не повезло. Давай-ка лучше выпьем. Садись.
Дэйв осторожно опустился на диван. Облокотившись спиной на мягкую подушку, он наблюдал, как Джоан сдирает фольгу с одной из бутылок.
– Пробка, не пластик, – сказал он. – Видно, стоящая вещь.
– Самая лучшая, – сказала Джоан и, открутив проволочный крепеж, бросила его на стол. Зажав бутылку в одной руке, другой она принялась расшатывать пробку. – Итак, в какую бы семейную реликвию, желательно керамическую, мне лучше прицелиться?
– Лишь бы не в меня.
С громким хлопком пробка вылетела из бутылки, пролетела через всю комнату и угодила в кресло-качалку. Над горлышком взвилась струйка белого пара, но пены не пошло.
– Молодец, – сказал Дэйв.
Джоан наполнила бокалы, протянула один Дэйву и присела рядом.
– За быструю реакцию и чудесное спасение, – сказала она.
– За это грех не выпить.
Они чокнулись бокалами и выпили.
– И правда отличное, – сказал Дэйв.
– Хотела взять шесть бутылок, но подумала, что это будет слишком. Хотя не каждый день выпадает шанс задержать пару хулиганов с ножами. Чем не повод отметить?
– Что мы, собственно, и делаем. А как там мой задержанный?
– В порядке. Его рука будет как новенькая к тому моменту, когда он выйдет из тюрьмы. Возможно, случится это лет через десять, но я сильно сомневаюсь.
– Он несовершеннолетний?
Джоан повела бровями:
– Девятнадцать лет.
– Охренеть. А приятелю его сколько?
Веселье сошло с ее лица:
– Столько же. Так что, боюсь, никакого судебного разбирательства не будет. Если он вообще выживет.
– Все будет в порядке.
Джоан пожала плечами и, выдавив из себя улыбку, глотнула шампанского:
– Его зовут Вудро. Это, по-твоему, нормально? Вудро Абернати. Вполне подходящее имя для типа с фиолетовой паклей на голове, словно у какого-нибудь урода из «Безумного Макса». Видел, как он жевал ухо того парнишки?
Дэйв кивнул. Он смотрел Джоан прямо в глаза. Глаза, обычно выражавшие уверенность и легкое удивление, а сейчас казавшиеся немного дикими. Он видел в них замешательство, боль и страх.
– Нет, раз уж Вудро так хотел кушать, почему не купил хот-дог?
– Ты поступила правильно, – сказал Дэйв и похлопал ее по бедру. Только чтобы подбодрить, но как только ладонь прикоснулась к коже, он испытал прилив тепла. Он поспешно убрал ладонь и положил на свою ногу. – Подонок понимал, что делает.
– Первого удара было вполне достаточно.
– Но он все еще оставался вооружен.
– Я смогла бы отнять у него нож и без второго удара. Не нужно было его добивать. – Она допила шампанское, снова наполнила бокал и потянулась за фужером Дэйва. – Зачем только я это сделала… – пробормотала она.
– Наверняка с ним все обойдется. А если и не выживет, можешь быть уверена, что спасла чью-то жизнь. Жизнь его следующей жертвы… или жертв.
– Да. Это я и буду себе говорить. Гадство.
– Ты впервые причиняешь кому-то серьезный ущерб?
– Ну, в прошлом году я сломала ключицу одному парню. Остановила за превышение скорости, а он в драку полез. Огромный детина, а мозгов как у ребенка.
– Н-да, – сказал Дэйв, – А я как-то прикончил одного парня. Еще в Лос-Анджелесском департаменте когда служил. Хренов наркоман. Пер на меня, паля из «Мак-10».
– Боже.
– Отличная, кстати, штука, да вот беда, через пару секунд кончается весь заряд. Так вот, пока этот парень перезаряжал магазин, я успел влепить ему в грудь четыре «маслины».
– Боже, – повторила она.
– Это был типичный случай из серии «Он-или-я», тебе не кажется?
– Ну, я бы сказала: да.
– Мразь был парень. Полжизни провел за решеткой: несколько лет за нападение с применением огнестрела… несколько лет за изнасилование… еще несколько лет за вооруженный грабеж. В восемнадцать лет он подозревался в торговле кокаином, но поскольку ордера на обыск не было, то в этом обвинения с него сняли.
– Нехороший какой-то парень, – сказала Джоан, и в ее голосе наконец прозвучали прежние веселые нотки.
– По всем статьям. И вот он бросился на меня с этим сволочным пистолетом-пулеметом. И я его прикончил. И это чуть не надломило меня самого. Потом месяцами маялся. И смысл?
– Для меня смысл есть. Сейчас.
– Вот после этого я и оказался здесь. Думал, в маленьком городке царят тишь-гладь да Божья благодать. Понимаешь? Все-таки не Лос-Анджелес. А что привело сюда тебя?
– Семейные обстоятельства. Мама вышла замуж за поэта, который постоянно ездил сюда на всякие писательские конференции, а в один прекрасный день взял и решил осесть.
– Городской сумасшедший, – сказал Дэйв.
– Ты заметил? Туристы из больших городов искренне считают, что тут рай земной, а южные штаты – мекка деревенщины.
Дэйв вдруг вспомнил, как она вела себя вчера с моряками.
– Ты раньше служила во флоте? – спросил он.
– Папа служил. Мы потеряли его во Вьетнаме. В дельте Меконга. Он там был стрелком на патрульном катере, – она сделала еще глоток шампанского. – Короче, потом мама закрутила с этим поэтом и перевезла нас сюда. Я тогда училась в магистратуре университета библиотечному делу…
– Ты… библиотекарь?
Она легонько стукнула его по руке тыльной стороной ладони:
– А ты что-то имеешь против библиотекарей, крутой парень?
– Просто в голове не укладывается. Как будущий библиотекарь в итоге стал полицейским?
– Мама вместе со своим поэтом однажды пропали. Мне нужна была работа, а в ходе расследования мне приходилось общаться с полицейскими. Бет Ланье – вот кто заронил в мою голову эту идею, а дальше само пошло-поехало.
– Почему я никогда не знал об этом?
– А ты никогда не спрашивал, – улыбнулась Джоан, допивая шампанское, поставила фужер на столик и наполнила остатками из бутылки. После чего принялась откупоривать вторую.
– Я уже был здесь, когда ты вступила в ряды полиции, – сказал Дэйв, – но ничего не слышал об исчезновении твоей матери.
– Одинокий Волк Карсон? Есть уйма вещей, которых ты не слушал, – она хихикнула, – то есть не слышал.
Она направила горлышко бутылки в сторону кресла-качалки, где приземлилась первая пробка, и снова выстрелила. На этот раз пена все-таки пошла.
– Уй бля! – выдохнула Джоан и принялась наполнять стаканы. Пены было слишком много, так что ей пришлось приложить горлышко бутылки ко рту и выхлебать ее.
– Не захлебнись, – со смехом предупредил Дэйв. Подавшись вперед, он наблюдал, как шампанское стекает с уголков ее губ по подбородку и шее, по запястьям и предплечьям, капает с донышка бутылки на ноги и платье.
Наконец, когда фонтан пены иссяк, Джоан опустила бутылку и глубоко вздохнула. За сим последовала слабая отрыжка. Джоан покраснела и потупилась:
– О Боже, прости.
– Не парься.
Она вытерла ладонями мокрые бедра, раздвинула колени и посмотрела вниз, на обивку дивана:
– Вроде ничего не попало, – пробормотала она.
Дэйв смотрел в ту же сторону, но отнюдь не на обивку. Он видел только гладкую поверхность ее бедер и розовые трусики. Ощутив прилив вожделения, он поспешил отвернуться.
– Не беспокойся насчет дивана, – проговорил он слегка дрожащим голосом. – Сейчас принесу бумажные полотенца.
– Спасибо. Еще раз прости.
– Ничего страшного. – Он встал, поморщившись, когда жжение напомнило о ране, и отправился на кухню, где оторвал два бумажных полотенца от рулона, висевшего возле раковины.
Когда он вернулся в комнату, Джоан уже была на ногах, глядя на него с жалобной улыбкой. Подол ее белого платья спереди был покрыт мокрыми пятнами, отчего ткань в этих местах посерела.
Взяв у Дэйва полотенца, Джоан покачала головой. Вместо того чтобы вытереться, она скатала их в плотный ком и стала вытирать бутылку шампанского, потом опустилась на колени, подняла с пола фужеры, вытерла лужицу, поставила бокалы на сухое место на столике, протерла сам столик…
Дэйв хотел сказать, чтобы она не беспокоилась. Столик очень старый, шампанское ему точно не навредит. Но вместо этого молча стоял и смотрел на нее.
Это была настоящая Джоан. Куда девалась вся ее суровость?
Она выпрямилась с мокрыми полотенцами в руках:
– Покажешь, где корзина для мусора?
Дэйв обошел вокруг столика и взял у нее полотенца. Бросил на стол. Положил руки ей на плечи. Посмотрел в глаза.
Она покачала головой:
– Я лучше пойду.
Он ничего не ответил. Он лишь подался вперед, и Джоан обвила его руками. Ее гладкая щека коснулась его лица. Он чувствовал, как щекочет ухо ее дыхание, когда она прошептала: «Ты ниже меня», чувствовал ее смех – порыв теплого воздуха в ухе, чувствовал, как слегка подрагивает ее спина под его руками, как подергивается ее живот, как ее грудь колышется от смеха, трясь о его грудь.
Она прижала его к себе сильнее, и он поморщился.
– Ой, – выдохнула она, – извини, пожалуйста.
Он запустил ладонь в ее густые волосы и повернул ее голову к себе так, чтобы их рты оказались на одном уровне, после чего прижал свои губы к ее, ощущая их приятную мягкость и влажность, ловя ее дыхание.
Неожиданно в дверь позвонили, Джоан отпрянула от Дэйва и посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
Он покачал головой.
Джоан провела тыльной стороной руки по губам.
Позвонили опять.
– Глория? – прошептала она.
– Не знаю.
– У тебя есть черный ход?
– Забудь об этом. Садись и выпей.
– Боже, Дэйв.
– Я не позволю тебе убегать тайком.
– Я не могу здесь находиться.
– Можешь. Сядь и расслабься.
Поморщившись, она склонилась над столом, подняла свой бокал и подошла к креслу-качалке. Когда звонок в дверь повторился, она вздрогнула, быстрым движением подняла с кресла две пробки, расправила платье и села.
Дэйв подошел к двери и открыл ее, вымучивая улыбку.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Глория, сперва посмотрев на его грудь и лишь потом в глаза.
– Неплохо.
Она вошла в дом, прижалась к нему, обвила руками и подставила губы для поцелуя.
Дэйву совершенно не хотелось ее целовать. Ему не нравилось, как она льнула к нему. Ее тело казалось маленьким, костлявым и напряженным, и прижималась она чересчур сильно.
Он подумал, не наблюдает ли за ними Джоан.
Хотя вряд ли. Наверняка она сейчас вжалась в кресло и отвернулась, мечтая оказаться где-нибудь подальше.
Он поцеловал Глорию. Ее губы были холодные и жесткие; они приоткрылись, пропуская ее язык ему в рот, и Дэйва пробрала дрожь.
Он попятился от нее. Она посмотрела на него ошеломленно и с раздражением.
– Что это с…
– Здесь Джоан, – сказал он и заметил, как Глория резко поджала губы. – Проходи.
– О. Вот как? – Выдавив кривую улыбку, она прошла мимо него.
Джоан поднялась с кресла:
– Я заскочила на минутку, принести нашему герою немного лекарств, – сказала она. С улыбкой (показавшейся Дэйву ужасно виноватой) она протянула Глории недопитый бокал, показывая, что за «лекарства» она имела в виду.
– Очень мило с твоей стороны, – проговорила Глория.
Дэйв заметил, что Джоан затянула молнию на своем платье на несколько сантиметров выше. Пятна от шампанского еще не высохли, хоть и заметно уменьшились.
– Я схожу еще за фужером, – сказал Дэйв.
– А я вам не помешала? – спросила Глория.
Джоан покачала головой.
Дэйв поспешил на кухню. На этот раз он открыл шкаф левой рукой, и рана не болела, когда он доставал фужер.
Он вернулся в гостиную. Глория сидела на диване. Как раз там, где до того сидела Джоан.
Интересно, могла ли она чувствовать оставшееся после нее тепло?
Да какая разница?
Она сидела неподвижно, сложив руки на коленях и переводя взгляд с Джоан на Дэйва.
Ему совершенно не хотелось думать о том, что она сейчас чувствует.
Он поставил бокал на стол и поднял бутылку шампанского.
– Мне самую капельку, – сказала Глория. – Там и осталось-то, как я погляжу, совсем чуть-чуть.
– Очень много вылилось во время выстрела, – сказал Дэйв, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку. Глория выгнула бровь. Он наполнил фужер почти до половины, прежде чем она остановила его.
Он повернулся с бутылкой к Джоан. Та покачала головой:
– Спасибо, но мне, пожалуй, хватит. Мне на самом деле пора домой.
– О, не стоит торопиться из-за меня, – сказала Глория.
– Обычно мы с Дебби как раз ужинаем. – Она встала. – Дэйв, завтра ты, я так понимаю, не выйдешь?
– Нет, почему же.
– Ладно, не будем задерживать хорошего человека, – вмешалась Глория.
Дэйв поставил бутылку и пошел провожать Джоан.
– Спасибо, что зашла, – сказал он. – Твое лекарство очень помогло.
Он вышел с ней на крыльцо, оставив входную дверь открытой, чтобы Глория могла их видеть.
– Извини, если доставила тебе неприятности, – прошептала Джоан.
– Все в порядке.
Ему хотелось обнять ее, но он держал руки по швам.
– Успокойся, ладно?
– И ты тоже.
Он проводил ее взглядом до машины, а затем, вздохнув, вошел в дом и закрыл дверь.
– Вы вдвоем, похоже, неплохо проводили время, – сказала Глория.
– У нас выдался тяжелый день.
– И вам нравится вот так успокаивать друг друга?
Он перегнулся через столик, наполнил свой бокал шампанским и уселся в кресло-качалку.
– О, это верный ход. Держаться от меня подальше.
– Ты просто не в духе.
– А почему я должна быть в духе, зайдя сюда и обнаружив Джоан, причем уже изрядно под мухой?!
Дэйв прокрутил в голове несколько избитых отговорок: «это не то, что ты думаешь»; «да между нами ничего и не было»; «у тебя нет поводов ревновать»…
Враки.
– А что мне оставалось делать? Не пускать ее?
– И упустить удовольствие в ее компании? Трудно представить.
– Да она и забежала-то всего на пару минут…
– О, подозреваю, это была очень… насыщенная пара минут. Я видела это милое платьице, в которое она вырядилась. Я видела вину на твоем лице… и на ее. Чем вы занимались до моего неожиданного появления? Полагаю, не только пили шампанское.
– Не начинай, Глория.
– О, я задела за больное?
– Сегодня меня порезали. И я действительно не в настроении для подобных сцен.
– А она что, не подняла твое настроение поцелуями?
– Да что с тобой такое?
– Со мной? – Ее брови выгнулись в дугу.
– Ты превратилась в настоящую стерву. Последние пару недель ты ведешь себя так, будто единственная твоя забота – отравлять мне жизнь. Цепляешься ко всему: не к моим предпочтениям в еде – так к моим убеждениям. Не достаешь меня – поливаешь дерьмом Джоан. Меня от этого уже тошнит.
– А меня тошнит от нее. Тебе это не приходило в голову? Мало того, что ты проводишь с этой девкой по восемь часов на работе, ты только о ней и твердишь: Джоан сказала то, Джоан сделала это. Приходила к нам на барбекю, даже в выходной от нее покоя нет.
– Успокойся.
– Можешь сказать, сколько раз мы трахались с тех пор, как она влезла в нашу жизнь?
Дэйв ничего не ответил. Он только глотнул шампанского.
– Ни разу. Ни разу!
– Ну…
– И я догадываюсь почему. Ты занимаешься этим с ней, верно? Верно?!
– Мне кажется, тебе сейчас лучше уйти.
– Ты с этой шлюхой…
– Замолчи! – Он вскочил на ноги и указал ей на дверь. – Пошла вон. С меня довольно.
Глория встала, глядя на него и качая головой:
– О, вот это мило. Очень мило. – Она пошла к двери, не оглядываясь. – Та-та, Глория, я здорово с тобой поразвлекся, но настало время тебя бросить. Тебе далеко до золотой сучки-амазонки. Вали отсюда, есть деваха получше.
– Постой, – сказал Дэйв.
Он не хотел, чтобы она оставалась; он хотел, чтобы она ушла, но только не так. Пусть она и несла ужасный, гнусный вздор, будто ненормальная.
Она открыла дверь.
– Глория.
Она остановилась. Обернулась, приподняв брови.
– Разве свиньи могут говорить? Разве они могут извиняться? Их тоже гложет чувство вины? Ну-с, что наша свинья имеет сказать?
Ей все как об стенку горох, подумал он. И сказал только:
– Хрю-хрю.
